Аннотация 3 страница. По дороге домой Бруклинн отказывалась говорить и даже смотреть в мою сторону

По дороге домой Бруклинн отказывалась говорить и даже смотреть в мою сторону, хотя я раз сто пыталась извиниться. Может, если б я смогла объяснить почему нам пришлось покинуть клуб, она и простила бы меня. Но я не могла. Но никому в мире, даже моей самой близкой подруге, нельзя было прознать о моих способностях… О том, что я могу понять все, что услышу. Ко времени, когда мы приблизились к окрестностям нашего дома в западной части города, — части торговцев, — я решила, что будет лучше, если сегодня заночую дома. Конечно, так мои родители догадаются, что я сегодня ходила гулять, а не сидела у Брук дома. Но, судя по тому, как она смотрела исключительно прямо перед собой, прощать меня Брук не собиралась. Во всяком случае, не сегодня. Но я не жалела, что заставила её уйти. Даже на следующее утро, в свете нового дня, была уверенна, что поступила правильно. Я поняла, что сказал Клод прошлой ночью, и в тех словах было что-то не так… Почему до сих пор я ни разу не слышала языка, на котором он говорил? Как вообще стало возможным его появление здесь? По мере увеличения угрозы революции рос и интерес других стран — стран, лелеявших надежду поживиться в час, когда наша защита ослабла, получить выгоду от королевы, находящейся в опасности — границы Лудании были закрыты, а иноземцам было приказано покинуть страну. Туристические Паспорта больше не издавались. И тем не менее, мне доводилось слышать все региональные вариации Терманского, Парсона и Англайского. Я была знакома со всеми их диалектами, знала все интонации и ритмы. Или так мне казалось. До этих пор. Пока не услышала что-то совсем новое. И почему я так уверенна, что мне не полагалось вообще слышать этот язык? Хотелось бы знать, кем на самом деле являлись Клод и его друг. Шпионами? Революционерами, общающимися шифром? Что-нибудь еще похуже? Эти вопросы и странное звучание этого нового языка преследовали меня всю ночь, лишая покоя. Кое-что еще не давало мне спать, заполняя мысли. А мне не должно было быть никакого дела до этого Темно-серые глаза, мягкие губы, нагловатая улыбка. Я пыталась убедить себя, что глупо подпитывать подобные идеи, но каждый раз как только выгоняла его из головы, он находил лазейку и возвращался вновь. На следующий день я увидела Бруклинн, ожидавшую на нашем старом месте на площади. Мне сразу стало легче. Губы уже начали расплываться в улыбке, как вдруг дошло, что она делает вид, будто не замечает меня. Арона пока не было — только она и я. Я осторожно подошла, не зная, как вести себя после вчерашнего. - Привет, — осторожно начала я. Ничего другого на ум не приходило. Брук продолжала стоять, невозмутимо скрестив руки на груди. Школьная сумка лежала, перекосившись, у её ног. Но, не смотря на вызывающую стойку, я знала, что она колеблется. Иначе зачем же она пришла сюда? Она отвернулась в сторону, все еще отказываясь признать мое присутствие. — Ладно, — признавая, что придется сделать первый шаг, вздохнула я, тут же возненавидев горечь извинения у меня на языке. — Мне жаль, Бруклинн. Знаю, тебе понравился тот парень…Клауд. Я нарочно произнесла его имя именно так, в надежде сломить её железную оборону. Но ничего не вышло. Она продолжала рассматривать небо над собой. — Ну я не могу тебе ничего объяснить, просто не могу, — опять попыталась я. — В них…было что-то странное. Что-то, чему нельзя доверять. Это было все, в чем я могла ей признаться. И это сработало, она стала чуть притоптывать ногой. Она слушала меня, и это было уже начало. — Ты ведь знаешь, я не попросила бы уйти, если бы не волновалась… Я запнулась, пытаясь придумать что бы ещё сказать. И тут Брук сама повернулась ко мне. Непоколебимую нахмуреность сменило озабоченное выражение. Она немного подумала, а когда, наконец, заговорила, мне захотелось вернуть время назад. Грозное молчание было легче правды. — Дело не в парне, Чарли. Дело в тебе. Что-то произошло вчера. И не только в клубе, но и в ресторане тоже. Это ты вела себя странно… Её голос понизился до шепота, когда она преодолела расстояние между нами, приблизившись настолько близко, чтоб никто не смог подслушать. — Это ты ходишь по краю нарушения закона. И не обманывайся по этому поводу. Я видела, как вчера у школы ты дала мальчику печенье. Это опасно. Смертельно опасно. Она прижалась ко мне щекой, ее слов почти не возможно было разобрать. — Я твой друг, Чарли. Если хочешь чем-то поделиться со мной, я выслушаю. И сохраню твои секреты. Но ты должна быть более осторожна. Ради всех, кто тебя окружает. Напуганая её словами, я отскочила. От изумления пересохло во рту. Брук редко бывала серьезной. А уж такой взволнованой она не бывала ещё никогда. Я уставилась на неё, не моргая. Она была права. Причиной проблем была я. Не она. И не Клод. Я чуть не подпрыгнула, когда громкоговоритель над нами рявкнул: — Обо всей подозрительной активности необходимо в обязательном порядке сообщать в ближайший патрульный участок. Мне так хотелось признаться ей во всем. Но тут послышался голос Арона, и момент был упущен. — Жульничать не честно. Я даже не видел как ты ушла. Так что не считается. Он улыбнулся, чуть скривив губы. И тут же, от вида нас двоих, стоящих как статуи королевы, которыми заполнен был город, брови его полезли вверх. — Все в порядке..? Я порывисто вздохнула, бросив на Брук вопросительный взгляд. Ты в порядке? глазами спросила у нее. Не отрывая взгляда, Брук игриво толкнула меня плечом. — У нас все хорошо, — думаю, эти слова больше предназначались мне, а не Арону. Уже уходя, она через плечо посмотрела на него. — Возьмешь мою сумку, Коротышка? Я улыбнулась, увидев Арона, ожидавшего меня после школы внизу у ступеней Арон, всегда поддерживающий и надежный. В тот же момент во мне все успокоилось. Я не могу вспомнить, чтоб когда-то было по-другому. Арон был светлым, непоколебимым и прямым как маяк в темноте. Мне было сложно примириться с мужской фигурой, которая появилась на месте мальчика, которого я знала, но какие-то остатки моего друга детства еще были в нем — то, как его волосы были постоянно взлохмачены, небольшая дорожка веснушек на носу, с каждым годом становящаяся все менее заметной. По-привычке, он потянулся за моей сумкой. — Бруклинн просила передать, что ей пришлось уйти сегодня по-раньше. Её отцу понадобилось, чтобы она была сегодня дома. Я нахмурилась, несмотря на то, что Арон мне улыбался просто и беззаботно. Я пыталась припомнить, к какой момент его голос стал звучать так низко. Разве такое возможно, чтобы я не заметила произошедших изменений? — Она могла бы прогуляться с нами, — ответила я, без особой уверенности в голосе. Хоть Бруклинн больше и не обижалась на меня, она была против нашей кампании в дни, когда отец требовал её присутствия дома. Отец редко обращал на неё внимание, но, если такое всё же случалось, это означало, что по дому требовалась уборка или пополнение продуктового запаса на кухне. Я понимала, что Брук чувствовала себя не нужной от того, что на неё так редко обращали внимание и то только в корыстных целя. Я начала уже ненавидеть его, потому что она, похоже, не способна на подобное. — Эй, Арон, твой папа много болтает… Это был не вопрос. Мистер Грейсон был из таких людей, которым сплетни необходимы как воздух. Он был бы опасным человеком, не будь таким дураком. Его легкомыслие можно сравнить было с легкостью, какой он трепал своим языком направо и налево. Арон просто кивнул. Он не обиделся на мои выпады в сторону его отца…конечно, он всё понимал. Он посмотрел в мою сторону с любопытством, на его губах играла улыбка. — Чего ты добиваешься? Я пожала плечами, забеспокоившись, что переступила допустимые границы. Я осторожно продолжила в том же направлении. — Что он говорит про Бруклинн? Про её отца? Усмешка исчезла с его лица. — Ты о чём? Я снова пожала плечами. — Ты понимаешь о чём я. Твой отец когда-нибудь говорил о них? Говорил, как у них там дела? Хватает ли у мистера Маера работы? Может ли он содержать их двоих? А Брук… Мне было тяжело произносить оставшуюся часть вопроса, даже при том, что я уже тысячу раз задавалась им. — Если хоть малейшая опасность, что её отберут у отца? — Бруклинн уже было почти семнадцать, она была всего на несколько недель младше меня. И меньше чем через год, уже сможет сама принимать решения и отвечать за себя. Но до тех пор она рискует угодить под опеку королевы. А это означало, что её отправят в трудовой лагерь. Но в этом случае, Бруклинн скорее умрет, чем примет потерю статуса Торговца и скатиться вниз на ступень своего социального положения. Все сироты становились членами Обслуживающего класса. Арон остановился. Лицо его теперь было серьезным, а глаза необыкновенно печальными. — Я слышал кое-что. — сказал он с сожалением в голосе. — Покупатели иногда болтают про Бруклинн в лавке моего отца, но эти разговоры не касаются её благополучия. Они говорят, что она слишком своенравна, что отец плюнул на неё, что он ей слишком много позволяет. Кто-то утверждает, что отец должен держать её под замком, другие говорят, как это печально, что матери её больше нет и некому её контролировать. Он покачал головой. — Мне не приходилось слышать, чтобы отец не мог бы содержать её, но я волнуюсь всякий раз как её имя всплывает в разговорах. И я боюсь, что вскоре услышу как их причитания вылились в нечто худшие, — он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд, — в нечто опасное. Мы оба знали к чему он клонит. У меня перехватило дыхание и я потянулась к его руке. Я хотела сказать ему, что это было невозможно, что никто не может заподозрить Бруклинн в предательстве, что никто не посмеет обвинить её в связях с революционерами. Но я понимала, что не права. Я знала, что у Брук нет бунтарских мыслей, но кто-нибудь другой мог посчитать иначе и высказать свои мысли вслух. Иногда, чаще, чем хотелось бы, достаточно было пообещать награду и твой же сосед мог легко изменить свои привязанности. И такая как Брук, девушка без матери и отца, способного высказаться в её защиту, могла стать легкой мишенью. — Надеюсь, ты предупредишь меня, если услышишь подобные разговоры? — спросила я, не совсем представляя что же буду делать с этой информацией. Но понимала, что просто не могу позволить, чтобы её забрали. Как это случилось с Шайенн Гудвин. — Ты же знаешь, что предупрежу. — заверил меня Арон, и я знала, что он именно так и поступит. Он взял меня за руку, и мы шли так всю дорогу. Это напомнило мне, что он всё еще мой друг. И что я могла рассчитывать на него. Я склонила голову к его плечу, получив еще одну порцию утешения от того, что он рядом. — Сколько раз я должна повторить тебе? Это была случайность. Я не сразу поняла, что она перешла на Термани. Я уже устала объясняться, но было не важно, сколько бы раз я не повторяла эти слова, мой отец не удовлетворялся этим объяснением. Он был слишком взволнован. Он расхаживал по комнате взад и вперед, и, не смотря на то, что у него был целый день, чтобы успокоиться после инцидента в ресторане, который случился на кануне вечером, его плечи были по-прежнему опущены под тяжким бременем, которое я на них взвалила. Из-за своей оплошности. — Чарлина, пожалуйста, это не те ошибки, которые ты можешь себе позволить. Всё о чем я говорю, так это то, что ты должна быть осторожна. всегда осторожна. Лицо отца раскраснелось, он приложил мозолистую руку к щеке. По лбу пролегли морщины, он хмурился. — Я беспокоюсь за тебя. Я переживаю за всех нас. — Знаю, — ответила я, упрямо отказываясь потакать своим родителям, которые предпочитают говорить на Парсоне. Я предпочитала, по большей части, говорить на Англайском. Всё время на Англайском. Тогда не было места недоразумениям, не было места ошибкам. Я хотела бы, чтобы все понимали это так же, как и я. Он присел на диван в маленьком жилом пространстве нашего дома. Здесь было уютно, и оно было наполнено воспоминаниями. Я знала наизусть каждый уголок, каждый камешек, каждую деревянную дощечку и каждый темную щелочку. Это был дом, в котором я родилась и в котором воспитывалась. Внезапно я почувствовала себя недостойной этого спасительного островка. Из-за того, что не оправдала доверия отца. Я понимала — возможно, даже больше, чем кто-либо — чем ему пришлось пожертвовать, чтобы обеспечить нашу безопасность. Я всё еще помню ту ночь, когда была того же возраста, что и Анджелина сейчас. Ночь, когда некий человек постучал в нашу дверь требуя поговорить с моим отцом и отказываясь уйти без ответов на свои вопросы. Отец затолкал меня в мою спальню, наказав ждать там, пока он не скажет, что я вне опасности и разрешит выйти. Или до тех пор пока мать не вернется домой. И я старалась повиноваться. Попыталась спрятаться под кроватью — как он и настаивал — но я была так испугана. Тот вечер был еще так свеж в моей памяти: холодный каменный пол под моими босыми ногами, когда я выползла из своего укрытия; кукла, прижатая к груди, слова, громыхающие по ту сторону двери. — Джозеф, я слышал, что она сделала. Тот человек заговорил с ней на Термани и она ответила ему. Она поняла всё, что он сказал. — Она же мерзость! — голос, что я услышала, в котором слышались негодование и страх, не принадлежал моему отцу. — Ничего ты не слышал. Она дитя. Она всего лишь забавлялась. — Нет, она действительно всё понимала и ты подвергаешь нас всех риску позволяя ей здесь находиться.! — Я задержала дыхание, прислонившись лбом к грубо-отесанным доскам двери, единственной преграде, разделяющую меня с отцом. А затем мой отец произнес рассерженным, но настойчивым голосом. — Ты должен покинуть мой дом. Тебе нечего здесь делать. Последующая тишина, была слишком долгой, и такая значительная, что уже тогда я достаточно хорошо понимала, что это такое, бояться пустоты. Я отступила на шаг назад, всё еще дрожа в полумраке. Я помнила, как тот другой мужчина потом снова заговорил, почти шепотом. — То что она умеет, не законно. Либо ты сдашь её, либо я. Мой отец тут же ответил. — Я не могу позволить тебе так поступить. Я попятилась назад, крепко прижимая к себе куклу, делая медленные и осторожные шаги, я попятилась назад. Как и велел папа, я, как можно тише, забралась под кровать, свернувшись там калачиком. А по щекам текли слезы. Закрыв лицо руками, пыталась защититься сначала от ужасных звуков, а потом от оглушающей тишины, наступившей за дверью. Я дрожала в темноте, панически страшась, что эти звуки появятся вновь и, проникнув сквозь закрытую дверь, доберутся до меня. Но ничего такого не произошло, а последовавшия потом тишина, казалось, тянулась бесконечно. Когда я устала, то положила лоб на холодный пол и ждала. Наконец, когда скрипнула входная дверь, моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В мгновение ока во мне все встрепенулось. Я открыла глаза пошире, чтобы постараться повнимательнее рассмотреть сквозь темноту, чьи же это ноги прошаркали к моей кровати. По моей коже пробежали мурашки от скрипучего звука, издаваемого тяжелыми ботинками об каменный пол. Я приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту. В горле стоял ком. А потом матрац надо мной прогнулся и я услышала тяжелый вдох. — Ты уже можешь выйти. Услышав голос своего отца, я поползла на животе, изо всех сил работая локтями. Но не успела полностью вылезти, как отец уже тащил меня вверх, прижимал к себе. Обвив отца руками, подогнув под себя ноги, я уселась на его теплых коленях. Вдохнула его запах. Он долго держал меня прежде, чем заговорить снова, вероятно потому что было очень много всего, о чём мы не должны говорить, очень много того, что должно остаться невысказанным. Наконец его голос загрохотал из груди напротив моего уха. Теперь он говорил на Англайском. Более мягкие слоги языка заставляли его слова казаться менее резкими, чем прежде, когда он разговаривал с человеком в другой комнате. — Ты не можешь больше допускать подобных оплошностей. Ты должна быть осмотрительней. Когда он снимал меня со своих коленей и укладывал на мягкие подушки, то переключился назад на более гортанный тон нашего родного языка. — Теперь отдохни, родная. Мне нужно прибраться, пока твоя мама не вернулась. Он подоткнул одеяла вокруг меня и наклонился, мягко прижимая губы к моему лбу. Отяжелевшие веки закрылись, и я помню то чувство безопасности и надежности, от осознания, что отец защитил меня. Что он всегда будет защищать меня… в то время как я пыталась забыть о крови, которой была покрыта его рубашка. Я вздохнула, когда смотрела на своего отца сейчас, зная, что все, что он когда-либо хотел — держать нас в безопасности, меня и Анджелину. Так почему же для меня было настолько трудно признать, что я совершила ошибку? — Ты прав, Папа. Наконец, сказала я. — Я буду более осторожно себя вести. Обещаю. Он улыбнулся мне. Это была жалкая попытка, но я ценила его усилия. — Знаю, родная, так и будет. Он взял меня за руку и сильно стиснул мои пальцы в свое руке. Входная дверь распахнулась и внутрь вприпрыжку проскакала Анджелина, маленькая и энергичная. Благодаря её спутанным и непокорным волосам она походила на крошечный вихрь. Мама зашла следом за ней. — Ты готова ко сну? — Спросила я сестру, качая ее в руках и используя в качестве оправдания, чтобы избежать мучительного ощущения того, что разочаровала отца. Анджелина закивала, выглядя далеко не сонной Я пожала плечами в сторону родителей, пока несла вертлявую маленькую девочку в спальню, которую мы делили, и уложила ее на единственную кровать. Я оставила ее раздеваться, пока ходила за влажной тряпкой, чтобы вытереть часть грязи, которую ей удалось накопить в течение дня. — Смотреть страшно, — упрекнула ее я, отчищая грязь с ее алебастровой кожи. Она заулыбалась во весть рот. Усмешка четырехлетки. — На Маффин тоже страшно смотреть, — жаловалась я, глядя на неряшливую игрушку, — старого, потрепанного кролика, подаренного мной, которого она всюду таскала с собой. Время не прошло даром и для Кексика. Его мех сильно истерся в некоторых местах, поэтому выглядел он довольно паршиво. Пятна заставляли его родной мягкий белый цвет казаться коричневым и грязным, даже выцветшим. Анжелина сжимала изодранного кролика, не позволяя даже приближаться к нему мокрой тряпкой. К тому моменту, как я закончила отмывать младшую сестру и переодевать ее в длинную ночную рубашку, Анджелина вяло опиралась на меня, едва в состоянии поддерживать собственную голову. — Давай же, сплюха, — прошептала я, укрывая одеялами маленькое тельце и маленького грязного кролика около нее на подушке. Анджелина никогда не ложилась спать без Кексика. Я забралась к ней в постель, оставив лампу возле кровати и вытащив ткань, что дал мне Арон. Я уже раскроила ее, моделируя выкройку собственного сочинения, и скрепила детали вместе. Вытащила иголку из катушки ниток, которую оставила на своем ночном столике и принялась за работу, еще раз отмечая шелковистость ткани между пальцами, и задаваясь вопросом каково это, носить что-то настолько прекрасное. В поисках тепла ноги Анджелины подвинулись на мою сторону кровати и через прохладные простыни нашли дорогу под мои ноги. Так Анджелина желала спокойной ночи. Для неё это был единственно возможный способ.
5

Не составило никакого труда уговорить Бруклинн снова отправиться в клуб, и я на самом деле и не думала, что столкнусь здесь с какими-либо трудностями. Брук обычно была крайне предсказуема. — Ну, и кто он? — Конспиративным шепотом спросила она, придвигаясь ближе и обвивая мои плечи рукой. Она подмигнула Анжелине, которая сидела на кровати, скрестив ноги и глядела на Брук с восторженным обожанием. — Я никого не видела рядом с тобой той ночью, но у тебя никогда ещё не возникало желания пойти в клуб дважды за неделю. Она не ошиблась — с той ночи в "Жертве" я не переставая думала о загадочных серых глазах. А это было два дня назад. Пока еще не одному парню не удавалось задержаться в моей голове на такое время. Я не очень понимала, что было такого в этом Максе. Он пугал меня так же сильно, как и интриговал. И все же, как бы сильно не пугала перспектива столкнуться с его друзьями, мне отчаянно хотелось вновь увидеть его. — Всё не так, — попыталась объяснить я, но Бруклинн и слушать не хотела. — Серьезно, Чарли? Не верю тебе ни граммочки, тем более, если собираешься надеть это. Глядя на меня оценивающе, она подозрительно сузила глаза. Я почти улыбалась. Фасон платья я придумала сама, но все равно оно казалось мне черезчур вызывающим. Или недостаточно вызывающим. Я не была такой, как Бруклинн. Я не привыкла чувствовать себя настолько открытой — одно плечо голое, другое прикрыто лишь тонкой полоской темного шелка. Ткань, струящаяся по телу, казалась невесомой. Ощущение, несравнимое со свободными хлопковыми платьями, которые я носила. — Забей. Если уж ты не хочешь мне ничего рассказывать… За этими словами последовали надутые губы, что, как я думаю, беззаговорочно срабатывало с парнями. — А тебе она что-нибудь рассказывала? — спросила Брук у моей сестренки. Анжелина покачала головой, потом придвинулась вперед, положила подбородок на руки и выжидательно уставилась широко распахнутыми голубыми глазами. — Ну, серьезно, Брук, ничего такого. Он просто…такой необычный. Я всего-то и хочу еще раз с ним поговорить. Это не то, что ты думаешь. Но, в конечном итоге, мои мотивы в расчет не брались — Брук пошла бы, не взирая ни на что. Так что позже тем вечером, стоя у дверей "Жертвы", я с удивлением почувствовала облегчение, поняв, что клуб все еще открыт. И в тоже время, мне было еще более неуютно, чем в первый раз. Некоторые вещи никогда не меняются: другой вышибала, та же рутина. Бруклинн, как обычно, похоже, наслаждалась осмотром, в то время как меня воротило от этого. И даже больше, чем в прошлый раз, — из-за моего нового платья. Как обычно, верзила на дверях позволил нам пройти взамен на сдобреную наркотиком печать на руке. В месте, где отпечатались чернила, кожа начала гореть еще до того, как мы спрятали наши паспорта. Я едва взглянула на печать, слишком увлеченная поиском чего-то — кого-то, хотя прекрасно понимала, что скоро на том месте будет жечь невыносимо. С легкостью, с которой прошли мимо вышибалы, мы были обслужены и синеволосой барменшей, которая на этот раз даже дала Брук сдачу, хоть и высчитала оттуда порядочные чаевые для себя. Сегодня клуб был еще более оживленным. Я посмотрела вверх, где на помостах танцевали девушки, на которых уже вместо бус были надеты перья. Они были обворожительными, словно экзотические птицы, переливающиеся пурпурным, голубым и зеленым. Брук потащила меня сквозь толпу, она уже была увлечена музыкой, мужчинами и наркотиком, проникающим в её кровь с печати на руке. Мои глаза постоянно двигались — выискивая…выискивая. Но в эту ночь Макса нигде не было видно. Я искала взглядом двух других тоже — его друзей, говоривших на незнакомом языке, правда, по совсем иным причинам. Их я буду стараться избегать как только возможно. Брук сказала, что хочет потанцевать, и я отпустила её. Я была слишком поглощена в свои мысли, надеясь, что Макс еще появится. Я смотрела, как легко она скользит в массе тел, выискивая для себя место на танцполе. Голова отяжелела, но я знала, что тому виной был лишь наркотик, блуждающий по кровеносной системе. Мельком глянув на руку, я увидела горящий в свете неона знак. Шестиконечная звезда. Я закрыла глаза, ожидая что недомогание пройдет. Но мне вдруг стало здесь невыносимо жарко, невыносимо тесно и оглушающе громко. Мне нужно на воздух. Я посмотрела в сторону выхода, туда, где вышибала раздевал своим сальным взглядом еще одну несовершеннолетнюю девушку. Меня аж передернуло. Наверняка в клубе должен быть еще один выход на улицу. Запасной. Выбравшись из толпы у перил, я отправилась и на его поиски. Я не знала точно, в каком направление собираюсь идти. Но для начала решила, что противоположная направление будет отличным выбором. На данный момент, это было самое логичное решение. — Извините, — бормотала я, проталкиваясь по танцполу сквозь скопление извивающихся тел. Я высматривала Бруклинн, но никак не находила. Похоже, она растворилась в океане лиц, окружающих меня. И все это время могла отделаться от мысли, что должна просто найти место, чтобы отсидеться и переждать, когда пройдет это бредовое состояние. А вскоре тошнота, завладевшая мной, потребовала, чтобы я избавилась от хаоса в своей голове. Достигнув другой стороны танцпола, я вскарабкалась по ступеням на одну из платформ в надежде найти дверь, ведущую наружу. Но не увидела ни одной. Я остановилась в неуверенности, наблюдая за двумя мужчинами и женщиной. Их тела были переплетены в объятии, лаская и целуя друг друга. Волосы девушки были цвета слоновой кости и, казалось, меняли свой цвет в свете огоньков, мерцающих сверху. У одного из мужчин шевелюра была окрашена в сияющий оттенок красного. Волосы второго были золотистыми, слегка вьющимися. Создавалось впечатление, что троица двигалась синхронно, словно те танцовщицы наверху. Огромная зеркальная стена за ними вторила им, отражая их руки, ноги, переплетенные между собой, сливая три тела в одно. И тут сразу за ними, у самого края зеркала, я заметила тяжелую черную штору, низ которой был украшен золотистым шнуром. Размер этого куска ткани был как раз таким, чтоб можно было скрыть за ним дверь. Я вдруг почувствовала неуемное желание узнать, что находится за шторой. Музыка пульсировала вокруг тяжелым биением басов. Я побаивалась, что кто-нибудь из троицы может заметить, что я собиралась сделать, и попытается остановить меня. Ведь они могли быть охранниками этого места. Но, похоже, никто из них даже не заметил моего присутствия, и я бесприпятственно проскользнула мимо них. Приблизившись к шторе, я, отодвинув край, осторожно заглянула за неё. Штора скрывала длинный темный коридор, освещаемый лишь тусклыми вспышками света, проникающими из небольшого пространства, только что созданного мной. Увидеть что-либо в глубине коридора было невозможно. Тем не менее, мне все еще нужно было выйти на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Я шагнула вперед, штора, тяжело колыхнувшись, закрыла проем за спиной. Я стояла там, сдерживая дыхание, боясь, что кто-то заметил, как я пробралась сюда. Сердце бешено стучало, нервы напряглись. Я гадала о том, что происходит позади и стоит ли вообще здесь находиться. Ведь не зря же вход сюда был спрятан шторой. Вспышки клуба не проникали за плотную черную драпировку, и мои глаза привыкали к темноте очень медленно. Но, в конце концов, я начала различать очертания пола, стен и размытые прямоугольники двух закрытых дверей. Убедившись, что меня не застукали, я поддалась вперед, медленно делая один шаг за другим. Остановившись у одной из дверей, прижала ладонь к её деревянной поверхности. Страх усилился, он душил меня. Я протянула руку, пытаясь повернуть ручку, но дверь была заперта. Тяжело опустив плечи, я выдохнула. Над верхней губой проступили капельки пота. Затем я двинулась к двери в конце коридора. Эта дверь была металической. Это она. Та дверь, что я искала. Мои пальцы нащупали ручку. Я надавила, и ручка легко поддалась. Кликнула защелка, и этот звук показался мне громче оглушающей музыки клуба. Я уже собралась открыть эту дверь, как вдруг чья-то рука крепко схватила меня за плечо. Сердце, подскочив в груди, понеслось в бешенном галопе. Я резко повернулась, и, врезавшись в непоколебимую стену мускул, сразу же подумала о вышибале на входе. Я пыталась развеять туман в своей голове, заставить себя соображать быстрее. — Я могу тебе помочь? — спросил мужской голос. Я поняла, что это не вышибала. Тот омерзительный голос узнала бы сразу же. Тем не менее, намерений этого человека я не знала. Любопытство? Недоверие? Или что похуже…угроза? — Я…я… — Я изо всех сил пыталась найти правильное объяснение тому, что делала. — Я…Я просто заблудилась, — наконец выдавила я из себя. Тут он потянулся к стене по правую сторону от него. Затем последовал легкий щелчок включателя. Свет красной лампы под потолком над нами залил все пространство и позволил рассмотреть мужчину, с подозрением хмурящегося на меня. Темные волосы свободно спадали ему на плечи, лицо покрывала щетина недельной давности. Меня поразили его глаза — по-кошачьи хищные, отражавшие красным при этом освещении. — Тебе не следует здесь находиться, — холодным тоном заявил он. — Здесь не безопасно. Неосознано я потерла тыльную сторону ладони, где кожа пекла и чесалась. — Мне нужно на воздух, — выдохнула я. Сердце учащенно билось, меня качнуло. Он подхватил меня за руку, чтоб поддержать и спросил: — Тебе необходимо присесть? — Да, — пробормотала я, расчесывая печать на руке. — Не помешало бы. Я почувствовала как пол стал уходить из-под ног, а кровь отхлынула от лица. Он обнял меня за талию, скорее всего испугавшись, что я тут же, в коридоре, рухну на пол. Он не повел меня обратно в клуб, а к первой же ближайшей двери в проходе — закрытой двери. Вытащил ключ из своего кармана и отпер её, прежде чем я успела что-либо возразить. И через несколько секунд обнаружила, что лежу без сил на зеленом вельветовом диване, от которого пахнет дымом. Дым от легальных и нелегальных наркотиков. Я запрокинула голову назад и закрыла глаза. Никогда еще прежде не видела в клубе приватную комнату. Поговаривали, что в клубах, над баром и танцполом, есть номера-люкс, в которых элита — те, кто в состоянии заплатить баснословные суммы хозяевам заведений — обслуживалась по высшему разряду. А еще ходили слухи о притонах, в которых исполнялись самые порочные желания. Конечно, тоже за соответствующую плату. Эта комната не представляла собой нечто совсем иное. В ней не было ничего шикарного или стращащего. Я взглянула на мужчину, который сидел в кресле напротив меня. Он наклонился вперед, упираясь локтями в свои колени и внимательно изучая меня. Я не была уверена, могу ли находится с ним наедине в одной комнате. Я гадала откуда он взялся. Когда наткнулся на меня в коридоре. — Это ваш клуб? — спросила я, сиплым голосом. Он нахмурился, и я обратила внимание на шрам, пробегавший поверх брови и спускающийся вниз до самого подбородка. Шрам был бледный и уже давний — от старой раны. И когда он хмурился как сейчас, у краев появлялись морщинки. — Нет, это не мой клуб. Но люди, которые здесь заправляют, позволили мне вести здесь свои дела. И то как он произнес "свои дела", подсказывало, что это нечто незаконное. Непрерывно мерцающий свет клуба наполнял комнату, попадая сюда через огромное, во всю стену, окно. Световые блики падали на его лицо, постоянно меняя цветовую радугу. По обратную сторону окна я видела уже знакомую троицу — двух мужчин и темно-волосую женщину, которые все так же продолжали целоваться и ласкать друг друга, и вспомнила о зеркале у них за спинами. Я поднялась с дивана, и, слегка покачиваясь, обминая несочетающуюся мебелировку комнаты, подошла к стене из стекла. Кончиками пальцев прикоснулась к ней. — Они не могут нас видеть? — Я была слегка обалдевшей. Никогда не слышала о подобных штуках. Таинственным образом он тут же оказался рядом. — Нет. С другой стороны зеркало; через него можно смотреть только в одном направление. — Как странно, — прошептала я. У меня всё еще кружилась голова, и трудно было сосредоточиться. Вокруг всё двигалось как в замедленной съемке. В горле пересохло, веки налились свинцом. Я не могла остановиться и всё почесывасала свою руку. Он проследил за моим движением. — Можно мне? — спросил он, взяв мою руку. Дорожки тонких белых шрамов зигзагами бежали по его пальцам. Я не отрываясь смотрела на шрам, едва скрытый копной падавших на лицо волос. Не могла оторвать взгляда, пытаясь собраться с мыслями. Покрытое щетиной лицо было жестким, но все же в его выражении скользила открытость. Он терпеливо ждал моего ответа, и я решила, что ничего страшного не случится, если он осмотрит мою руку. И я позволила ему. Прохладными шершавыми кончиками пальцев он провел по припухлым краям звезды. А потом сунул руку в карман и достал оттуда маленький черный контейнер. Внутри была мазь с довольно приятным острым запахом сырой земли и цитрусов. На этот раз он не спросил разрешения и сразу смазал горящую кожу, втирая средство большим пальцем. Я не очень понимала, как реагировать. Часть меня настаивала, что это было плохой идеей, позволить совершенно незнакомому человеку — человекe, которому я совершенно определенно не могла доверять, втирать в мою кожу какую-то мазь. Кто знал из чего она? Но была и другая часть меня, которая молча наблюдала, удивлявшаяся сама себе, как легко я уступила под его настойчивым взглядом. — Вот, — сказал он, закрывая контейнер и сжимая его в моей ладони. — Скоро ты почувствуешь себя лучше. Он ошибался. Мне уже лучше. Кожа на тыльной стороне ладони больше не ссаднила, а голова перестала кружиться. Мысли прояснились. — Кто вы? — наконец спросила я. Улыбаясь, он склонил голову набок. — Меня зовут Ксандр. А ты — он приподнял брови, — Чарли. Я дернулась вперед, внезапно забеспокоившись. Откуда он знает мое имя? Он усмехнулся и объяснил, — Я видел тебя в клубах. Тебя и твою хорошенькую подружку. Ну, конечно же, он имел в виду Бруклинн. Все обращали внимание на Бруклинн. Было трудно представить, чтобы я никогда не замечала его прежде. Его сложно было пропустить. — Извини. Было очень приятно познакомиться с тобой, Ксандр, но мне правда очень нужно сейчас же разыскать свою подругу. И это было правдой. Голова прояснилась, и я осознала своё положение: никто не знает ни где я нахожусь, ни с кем. На какое-то мгновение подумала, что он будет возражать против моего ухода или попытается уговорить меня, чтобы я осталась. Он стоял как раз между мной и выходом. В комнате повисла тяжелая, затяжная пауза. Я задержала дыхания, пытаясь успокоить своё сердце. Но через мгновенье он уступил мне дорогу. И вновь в голове мелькнуло, что в нем было что-то хищное — в грациозности, с которой он двигался, не сводя с меня поддернутым серебром глаз. Стиснув коробочку с мазью в руке, я напомнила себе, что ничего плохого он не сделал. — Сюда. Он провел меня по темному коридору обратно в клуб. У выхода из коридора мы остановились. Он придерживал меня за локоть. Мы постояли какое-то время, в молчании наблюдая за толпой. — Вон она. Его глубокий низкий голос почти смешался с музыкой. У входа произошел внезапный всплеск активности, и, казалось, все вдруг повернулись в ту сторону, чтобы узнать, что происходит. Пальцы Ксандера крепче сжали мою руку. Уверена, что он сделал это не нарочно. И вряд ли даже обратил на это внимание. В одно мгновенье он буквально застыл, настороженно глядя в сторону входа. Толпа зашевелилась, расступаясь. Прибывших еще не было видно, но одно уже их появление накалило атмосферу в клубе. А затем из людской массы, заполнившей пространство у входая. показались трое мужчин. В одном из них я сразу узнала Макса. Дыхание перехватило. И опять бросилось в глаза — Макс не вписывался в это окружение. В отличие от Ксандра. В отличие от меня. Я едва замечала его компаньонов, наблюдая, как его оценивающий взгляд пробегает по клубу. Я не смогла держать удивление, в глубине души надеялась, что это меня он искал. Я стояла не шевелясь, когда его глаза, мрачно вспыхнув, остановились на Ксандре. Это длилось всего пару секунд и можно было подумать, что мне померещилось. А потом это самоуверенный взгляд скользнул на меня. Я буквально вросла в пол, не в силах оторвать от него глаз, не моргая, застыв. Затаив дыхание, я ждала, что же произойдет дальше, надеясь, что он узнает меня. И, показалось, в его выражении промелькнуло что-то — чуть сузились глаза, чуть приподнялись уголки рта. Но все промелькнуло за какую-то секунду, и он невозмутимо продолжил свой путь. Глядя вслед уходящему Максу и его компаньонам, я почувствовала горечь разочарования, разливающуюся во мне. Какая же я дура, что пришла сюда в надежде встретиться с ним, что шила платье с мыслями о нем, что надеялась на его внимание. — Кто они такие? — наконец спросила у Ксандра. Но когда повернула голову, увидела, что Ксандр исчез. Машинально посмотрела на свою руку, просто чтобы убедиться, что все это не приснилось мне, что он на самом деле был здесь. Кожу больше не пекло и печать — шестиконечная звезда — почти полностью исчезла. Разжав кулак, я коснулась коробочки с мазью. Ксандр был на самом деле, он мне не привиделся. И вдруг я стала совершенно уверена, что у него есть ответы на мои вопросы. КСАНДЕР - Так что, Дер, это была она? - Спросила Иден, двигаясь как живое дыщащее воплощение урагана. Энергия всегда била в ней ключом. Она плюхнулась в кресло напротив него, положив локти на стол, поддалась вперед, глядя в упор. Раздосадовавшись, что его прервали, Ксандер сунул потрескавшуюся фотографию в бумаги, лежавшие перед ним на столе. Непроизвольно пробежался пальцами по шраму на лице — старая привычка. Ксандру не нравилось, когда ему докучали. Но Иден была одной из немногих, кому сходила с рук эта назойливость. — Пока не знаю. Но думаю, что она может быть той самой. Затем он поправил себя. — Я почти в этом уверен. Над головой музыка из клуба продолжала отбивать неистовый ритм, сотрясая потолок. Так будет продолжаться до рассвета. Некоторое время Иден обдумывала его слова, играя прядью волос. А затем из неё посыпались вопросы, над которыми он и сам размышлял всю ночь. — А как насчет гвардейцев, они видели её? Догадываются, кто она? - Он лишь пожал плечами — ответов у него не было. — Я не знаю. Они определенно видели её, причем поняли, что она была со мной, хотя вряд ли знают по какой причине. Но понятия не имею, догадываются ли они о том, кто она. - Он помедлил, обдумывая, стоит ли задавать следующий вопрос. Он доверял Иден всем сердцем, но было заметно, что она и так уже слишком взволнована. А добавлять ей лишних переживаний не хотелось. Она поднялась и начала взад-вперед отмерять пространство под клубом — их последнее прибежище. Оставаться в нем больше они не могли. Он не знал наверняка есть ли за ними слежка, но рисковать не мог. Клубы были хорошим прикрытием, отличным местом для передачи информации, но оставаться подолгу на одном месте было небезопасно. Если не придерживаться этого правила, можно попасть под проверку, которая разоблачит их. Поэтому уже с наступлением дня их здесь не будет. Воспользовавшись ключом, доступ к которому был лишь у неё и Ксандра, Иден проверила небольшой переносной тайник, который всегда держался под рукой. Наконец он прервал молчание: - Ты видела, кто был с ними сегодня? - Её взгляд метнулся к нему, и поначалу он подумал, что она промолчит. Черные глаза Иден наполнились тревогой, страхом и волнением. Она подняла переносную пусковую установку гранаты, прижав её к себе как ребенка. — Это был Макс, да? - МАКС Он приблизился к своей королеве с особой осторожностью, так же, как делал это всегда. В комнате было тепло, даже жарко. Впрочем, как обычно. Чем старше становилась королева, тем слабее было её тело. Но он опасался не физического состояния королевы. Её мозг был все ещё таким же острым, а настроение менялось с неимоверной быстротой. Её ни в коем случае нельзя было недооценивать. — Ваша Светлость, — вкрадчивым голосом произнес он на королевском языке, слыша, как напарники вторят ему. Все трое склонились перед ней в земном поклоне. Ответ последовал тут же, в нем слышалось нескрываемое нетерпение. — Поднимитесь! У меня нет времени на вашу ерунду. Переходите к делу. - Её взгляд упал на темнокожего мужчину, стоявшего напротив. — Что ты можешь сообщить? - Так обращались не к нему, Макс отступил в сторону, сцепив руки за спиной, терпеливо ожидая, когда обратятся непосредственно к нему. — Думаем, мы обнаружили их последний командный штаб, Ваша Светлость. Один из клубов в городе. Сейчас информация проверяется, и, как только будет подтверждение, мы начнем действовать. - Королева обдумывала услышанное, не отрывая взгляд от громилы напротив неё. Мужчина поменьше задрожал бы под этим испепеляющим взглядом, но Зафира не так то легко было сломить. В королевские гвардейцы отбирались только бесстрашные кандидатуры. — Больше ничего не хотите добавить? - Она посмотрела на другого гиганта перед ней. — Нет, Ваше Величество. Клод отвечал кратко и чётко. Наконец она повернулась к Максу, в первый раз обращаясь к нему. — А что по поводу девушки? Есть какие-нибудь новости? - Он смотрел на свою королеву, изучая её сморщеную кожу сероватого оттенка и помутневшие глаза, гадая, как вообще она способна что-то рассмотреть сквозь пелену, застилающую их. Тем не менее, он точно знал — от неё ничего не ускользнет. Кроме, может, этого: - Нет, Ваше Величество. Мы ничего не узнали о девушке. - Ложь легко скатилась с языка, и вдруг он представил, как с такой же легкостью скользящую гильотину, отделяющую его голову от тела. Он искал причину, по которой не сказал правды, утаил информацию. Это же была его королева, и он был просто обязан выкладывать любые имеющиеся сведения. Перед глазами возникла бледная девушка с русыми волосами, которую он видел уже дважды. И, оправдывая себя, решил, что, по большому счету, не соврал. Он на самом деле не знал о том, кто она. Он никак не мог знать, она ли та самая разыскиваемая девушка. Королева окинула его с ног до головы изучающим взглядом и — судя по отвращению на её лице — что-то заподозрила. Но он тут же отбросил эту мысль. — Можете идти, — коммандным тоном произнесла она, отпуская их.
6

Дата добавления: 2015-09-05