Деперсонализация

Механизм деперсонализации представляет собой сдерживание дыхания и движения. Но этот маневр на самом деле не осуществляется сознательно, как может показаться со слов Мэри. В фоне таится чувство ужаса, которое созна­тельно переживается, как «странные ощущения», против ко­торых организм защищается, «становясь мертвым». Перед лицом этого ужаса тело леденеет, дыхание замирает и все движения прекращаются.

При деперсонализации эго отщепляется от тела и возникает порочный круг. Пока тело отсечено от восприятия, его ощущения переживаются, как странные и ужасающие. Без адекватного образа тела ум не может точно интерпретировать то, что происходит в теле. Вот почему для шизоидов характерна ипохондрия. Если нормальный человек может понять и поэтому стерпеть, к примеру, воспалительный процесс в горле, сердечную боль или вздутие живота, то шизоид реагирует на подобные недомогания чрезмерной тревогой. Шизофреник «ви­дит» их как результат внешних воздействий, несмотря на то, что все это на самом деле происходит внутри его собственного тела.

Э.Блайлер приводит ряд примеров искажений само­восприятия, характерных для состояния деперсонализации.

«Пациенты разбиты и иссушены; их пронзают красные и горячие иглы, кинжалы или копья; их руки вывертываются, головы запрокидываются назад; ноги ста­новятся меньше, глаза вытаращиваются так, словно они сейчас выскочат из орбит; голова сжимается... Их глаза закатываются; их словно помещают в рефрижератор. Внут­ри тела будто кипит масло, кожа каменеет, глаза и мозг беспрестанно трепещут».

Испуг, явно присутствующий в этих ощущениях, объясняется двумя причинами. Во-первых, все происхо­дит в теле, которое обычно бывает относительно бесчув­ственным. Контраст между «мертвым» телом и спонтан­ными ощущениями отчасти объясняет их анормальную ин­тенсивность. Во-вторых, шизофреник не способен интег­рировать чувства и импульсы в целенаправленные дей­ствия. У нормального человека импульсы переходят в пат­терны действия, канализируя энергию импульса в эксп­рессивные или агрессивные движения, направленные во внешний мир. Шизофреник этого сделать не может. В результате хаотический импульс остается внутри тела, орга­ны перевозбуждаются и вызывают ощущения, которые вос­принимаются, как странные и ужасающие.

С психологической точки зрения, отчужденное и искаженное телесное чувствование, о котором сообщают пациенты, бессознательно ассоциировано с инфантильным испугом и детскими переживаниями. Странные чувства, о которых говорила Мэри, и которые возникали в области таза и гениталиях, воспроизводили ее ощущения, пережи­тые в раннем возрасте. Как правило, эту связь можно «высветить», анализируя сны и воспоминания. Однако, простое осознание ассоциаций не высвобождает тревож­ности. Пока эго отщеплено от тела, переживание генитального возбуждения взрослого человека будет сопровож­даться тревогой, которая ведет к дальнейшему отсечению чувствования всего тела.

Отсутствие адекватного образа тела, основаного на живости и отзывчивости его поверхности, объясняет «рас­путное» или «легкомысленное» сексуальное поведение. Генитальное возбуждение чувствуется как странная и иска­жающая сила, которую необходимо устранить или разря­дить. Возникает компульсивная сексуальность, неразбор­чивая и лишенная привязанности. Она служит для высво­бождения генитального возбуждения, но поскольку все тело в это не включается, подобная разрядка не прино­сит позитивного удовольствия и удовлетворения. Такое сексуальное чувствование, как правило, характерно для гомосексуалистов, я подробно рассказывал об этом в книге «Любовь и оргазм». Каждый гомосексуал, с которым мне пришлось работать, демонстрировал такое отклонение, связанное с неадекватным образом тела.

Опыт показывает, что по мере того как тело ожи­вает, компульсивное сексуальное поведение и так называе­мое распутство сходит на нет. Сексуальность приобретает для пациента новый смысл. Она становится скорее стрем­лением к телесной близости, чем потребностью разрядить неприятное напряжение. Она превращается в экспрессию любви и привязанности. В новом состоянии пациент пе­реживает генитальное возбуждение как часть всеохватыва­ющего чувства, а поэтому, и как удовольствие.

Когда Мэри в курсе терапии стала лучше чувство­вать свое тело, когда она обрела способность к более тес­ному контакту с ним, она осознала те детские пережива­ния, которые заставили ее покинуть собственное тело. Вот еще одно ее воспоминание: «Теперь я часто лежу в посте­ли и чувствую свое тело, все, целиком. Очень хорошо чувствовать его и знать, что все оно здесь. Но даже сей­час я сознаю напряжения, которые отсекают нижнюю часть тела. Там, где родители щекочут детей. Мой отец щекотал меня там так, что я уже не могла терпеть. Я чувствовала, что умру, если он не перестанет. Казалось, он никогда не прекратит этого. Он зажимал меня между колен. Это было ужасно! Я и сейчас не могу дотронуться до этого места».

У родителей, которые, проявляя свою привязан­ность, способны довести ребенка до истерики, налицо эле­мент извращения. Такое поведение подразумевает бессоз­нательное сексуальное вовлечение ребенка. Когда ему ста­вят клизму, это тоже может интерпретироваться как сек­суальное растление. Введение наконечника клизмы в анус очень близко к сексуальному проникновению, хотя смысл данного действия остается неосознанным. Родители, час­то использующие клизмы для налаживания дефекации ре­бенка, бессознательно совершают сексуальный символический акт, и их слепота в этом случае отражает нечувствительность к собственному малышу. Что касается поведе­ния матери и отца Мэри, неудивительно, что моя пациен­тка чувствовала, что ее соблазняют, то есть вовлекают в сексуальные отношения. В период терапии, посетив од­нажды в выходной день своих родителей, она рассказала мне о своей реакции: «Я поняла, что моя мать лесбиянка. Она прикасалась ко мне, и мне хотелось убить ее. В этот вечер мое тело почувствовало ужас, и в области таза по­явились сексуальные ощущения, они были очень неприят­ными и неправильными. В кровати я почувствовала в себе что-то, чему надо было дать выход. Потом я мастурбиро­вала. Чувствование возникло только в клиторе. Я стала мастурбировать с яростью, как будто старалась вытереть что-то. Оргазм был «скупым», напряженным и злым. Он помог лишь чуть-чуть. Нечто похожее я чувствовала под­ростком. Я мастурбировала таким же образом — хотела из­бавиться от тех постельных сексуальных чувств. Однажды я попыталась поддаться этим чувствам, гомосексуально думая о матери. Это очень возбудило меня, но и ужасну­ло. Страшно неприятно... В это время у меня был роман с девушкой, но в этом не было ничего хорошего».

Затем Мэри добавила: «Рот моего отца делал со мной то же самое. Когда я была девочкой, играя со мной и выражая свою привязанность, он облизывал и обсасы­вал меня».

Мэри назвала свою мать лесбиянкой, поскольку по­лагала, что та получает острые сексуальные ощущения, прикасаясь к телу дочери. Мать по секрету сообщила Мэри, что только терпит секс и никогда не испытывала оргазма. Мэри описывала ее как агрессивную, маскулин­ную женщину, доминирующую над мужем и царящую в доме. Если мать играла в семье маскулинную роль, то отец занимал пассивную, фемининную позицию.

Дата добавления: 2015-08-27