Телесная ригидность, фрагментарность и коллапс

Еще одна особенность тела шизоида — отсутствие ровной линии осанки: его голова не находится на одной ли­нии с телом, она наклонена или прямо-таки свешена вперед и вправо или влево. Эта черта является еще одним призна­ком диссоциации головы и тела. Мне не удавалось полностью понять причину этой позы, пока один пациент не натолкнул меня на следующую мысль. Мы беседовали с ним, когда он находился в состоянии явного эмоционального стресса. Вдруг его зрение стало направленным, объекты приобрели форму, которую он обычно не мог уловить. Когда он свеши­вал голову в сторону, зрение прояснялось. Если он пытался удержать ее в вертикальном положении, отклонение опять давало о себе знать. Во время беседы он вынужден был под­пирать голову рукой. Этот феномен, возможно, объясняет­ся так: наклонное положение головы позволяло ему исполь­зовать один доминирующий глаз, чтобы смотреть и в то же время избегать трудностей, связанных с конвергенцией и аккомодацией, которые требовались, чтобы сфокусировать на объекте оба глаза.

Ригидность и напряжение вообще характерны для тела шизоида. Почти всегда отчетливо заметна ригидность плечевого пояса и шеи, что связано с надменностью и отстраненностью. Я истолковываю эту экспрессию как по­зицию «надстройки», такой человек «выше этого». Под «этим» подразумевается тело и его влечения, желания и чувства. Эта позиция существования над людьми или над телесным удовольствием от жизни. Наиболее отчетливо надменность проявляется у пациентов с длинной тонкой шеей, отделяющей голову от остального тела. В этих слу­чаях плечи сдавлены, подчеркнуто отделены. Иногда они, напротив, бывают подняты, как будто пациент пытается приподнять себя и удержать в вертикальном положении. В результате ригидности плечевого пояса, руки словно вынуты из суставов и выглядят, как придатки, а не как естественная часть единого организма.

Ригидность шизоида — это не то же самое, что ригидность компульсивного невротика, которая связана с напряжением, вызванным сильной заряженностью. Невро­тик фрустрирован и зол; шизоид напуган и подавляет ярость. Структура тела ригидного невротика относитель­но едина, в то время как у шизоида отсутствует именно это единство. Его ригидность подобна оледенению, в то время как у невротика она напоминает сталь. О ригидно­сти шизоида можно, пожалуй, сказать, что она ломкая, поскольку твердая, что она и сдавливает, и удерживает. Кречмер цитирует Стринберга, который был шизофрени­ком: «Я тверд, как лед, и так наполнен чувствами, что почти сентиментален».

Шизоид сентиментален, поскольку у него отсут­ствует направленная связь с физическими ощущениями. Его чувства можно назвать «холодными», они отражают отрицание потребности в телесном удовольствии и отвер­гают его. Нормальные чувства скорее эмоциональны, чем сентиментальны, потому что они вырастают из физичес­ких ощущений; эмоциональные чувства бывают теплыми

или горячими (страстными). С другой стороны, шизоид не лишен чувств или страстей, когда встает вопрос защи­ты его права на преимущества или борьбы за дело. Его приверженность принципам отражает отсутствие Я, что является сердцевиной личностных зат­руднений. Это вовсе не означает, что защита справедли­вости представляет собой исключительно шизоидную чер­ту. Здесь важно то, что шизоид, который не имеет персо­нальной отождествленное™, ищет, как правило, справед­ливости для того, чтобы жить в социальных делах, а так­же отыскать панацею. Сентиментальность шизоида — ре­зультат абстрагирования чувств от тела и от Я. Она означает, что шизоид не отождествлен с личностью, и это компенсируется социальными отождествлениями.

Дальнейшее исследование тела шизоида позволя­ет отметить следующие серьезные отклонения. Как прави­ло, мускулатура верхней части тела относительно недораз­вита. Грудная клетка узкая, сжатая, она находится в «спу­щенном состоянии». Стесненность груди, особенно замет­ная в области нижних ребер, неизбежно ослабляет дыха­ние. Встречаются, правда, случаи, когда заболевание не столь тяжко, и человек компенсирует грудной вдох. Это так называемая «мужественность», которая развивается путем поднятия тяжестей. В коллапсированном теле грудь сдута, мягка и лишена тонуса. Во всех случаях выражена сжатость тела в области талии, и по этой причине диаф­рагма хронически сокращена.

У многих пациентов узкая, сдавленная талия со­здает впечатление, что тело разделено на две половины. Это наталкивает на интерпретацию, что личность пытает­ся оторвать верхнюю часть тела, идентифицированную с эго, от сексуальности нижней части. У меня была пациен­тка, верхняя часть тела которой была отлично развита, а нижняя часть — недоразвита. Сверху до талии она выгля­дела, как женщина, а ниже талии — как маленькая девочка. Она рассказала мне интересную историю, раскрывшую ее проблему. Через день после аппендектотомии ей пред­ложили воспользоваться подкладным судном. Моя пациентка запротестовала, заявив, что не может этого сделать, потому что струйка мочи льется не вниз, а вперед. Когда сиделка стала настаивать, пациентка уступила ей, и, помо­чившись, лежа на судне, облила себя и кровать. Она гово­рила правду. Таз этой женщины был выдвинут вперед, как у маленькой девочки. В пубертатный период он должен опуститься и отодвинуться назад, а вагина, при этом, дол­жна занять положение между бедер. С моей пациенткой этого не произошло, что она и осознала.

Ротация таза и бедер порождает нормальную жен­скую телесную структуру. Колени приближаются друг к другу, а бедренные части ног разворачиваются внутрь и смыкаются. У шизоидной женщины этот ход развития воз­можен лишь отчасти: таз остается выдвинутым вперед, а между бедренными частями ног остается заметный зазор.

Следующая характерная особенность тела шизои­да — дисплазия, то есть наличие черт, которые принадле­жат противоположному полу. Андроидные черты — узкие бедра, тонкие бедренные части ног и мужской тип оволошения — свойственны женщинам шизоидного типа. У муж­чин встречается округлый женственный таз, жировой лоб­ковый бугорок и женский тип лобкового оволошения в форме треугольника.

Дисплазия в большей степени свойственна высо­ким худым людям с астеническим типом телосложения. Это незрелая структура тела, которая не дает в достаточ­ной степени проявиться вторичным половым признакам. Бедра узкие и маленькие, как у мальчиков и девочек в допубертатный период, плечи тоже узкие, мускулатура недоразвита. Мышцы — вытянутые и волокнистые. Надо заметить, что при астеничной структуре тела узкая талия, словно отсекающая верхнюю часть тела от нижней, в зна­чительной степени снижает координацию.

Ноги и стопы шизоида тоже демонстрируют зна­чительные отклонения от нормы. У него жесткие негнущиеся колени, холодные напряженные ягодицы, стопы контрактированы, пластичность ног заметно снижена. Под­вижность ограничена, больше всего бросается в глаза, что

такие пациенты не способны полностью согнуть колени, то есть присесть так, чтобы стопы при этом неподвижно оставались на земле. С другой стороны, многие пациен­ты-шизоиды могут вытянуть стопу так, чтобы она состав­ляла одну прямую линию со всей ногой, а также скрю­чить пальцы ноги, как когти. Я считаю, это говорит о том, что шизоид больше адаптирован к хватанию и дер­жанию, чем к плантарной локомоции.

У многих пациентов стопы инвертированы, то есть повернуты друг к другу. Это смещает вес тела, боль­шая часть которого приходится на внешнюю сторону стоп и вызывает искривление ног. Инвертированные стопы напоминают о пренатальном или раннем младенческом состоянии, когда они развернуты «лицом» друг к другу. Это говорит о недостаточном развитии и о фиксации на инфантильном уровне. В таком положении мускулатура стоп, чтобы поддерживать вес тела, должна быть хрони­чески напряжена, поэтому своды стоп очень высокие, го­раздо выше нормы.

Инфантилизм заметен и у тех пациентов, стопы которых необыкновенно малы. Как правило, такие стопы принадлежат маленькой и изящной женщине-ребенку. Однако они встречаются и у людей с крупным тяжелым телом, в таких случаях их можно интерпретировать, как признак инфантильных тенденций личности. Когда ниж­няя часть тела тяжелая и обрюзгшая, стопы тоже теряют тонус. Арки сводов опускаются, и вес приходится на внут­реннюю сторону стоп. У меня был пациент, которого я представлял на семинаре. Он весил 235 фунтов. Его сто­пы были маленькими и узкими, он не мог растопырить или скрючить пальцы. Стопы имели синеватый оттенок, что говорило о наличии цианоза. Один из участников се­минара высказал такое впечатление: «Я думаю, у него нет контакта с полом, и еще я уверен, что поэтому его мысли витают в воздухе и не заземляются. Ноги и стопы не до­статочно сильны, чтобы поддерживать его тело».

Пациент ответил на этот комментарий так: «Я чув­ствую, что «укорененность» в земле — это взрослое функ­ционирование, которого у меня нет».

Два пациента отметили, что отклонение от нор­мального функционирования ног и стоп связано с глаза­ми. Один из них сказал: «Когда я не могу стоять на но­гах, то не могу и сфокусировать глаза. Мне не удается сфокусировать их сегодня, но если я сгибаю колени, че­рез некоторое время глаза фокусируются лучше». Замеча­ние пациента о сгибании коленей — это упоминание о те­рапевтическом приеме: если присогнуть колени, можно снизить ригидность ног и усилить контакт с землей. Та­кое действие сталкивается с явной тенденцией шизоида стоять на ригидных ногах с жесткими коленями.

Другая пациентка сообщила о своем наблюдении за собой в танцевальном классе: «Я стояла на коленях и согнулась вперед, чтобы растянуть шею и спину. Мне не удавалось почувствовать весь позвоночник целиком, толь­ко одно или два пустых места. Я не могла легко и полно дышать без специальных сознательных усилий. Я чувство­вала, что во мне все сковано. Я встала, обратив внимание на стопы, и мои ноги начали дрожать. Глаза «разбежа­лись». Я не могла сфокусировать их. Дрожь в ногах уси­ливалась, пока не дошла до живота и таза, когда я непро­извольно зарыдала».

Это наблюдение говорит о том, что фокусирова­ние глаз зависит от способности чувствовать, что тело стоит. Понятия «стояние на ногах» и «чувство стояния» связаны между собой. Первый пациент отметил, что ему удается сфокусировать глаза, когда он чувствует, что сто­пы стоят на земле; а вторая пациентка потеряла эту спо­собность, когда не смогла ощутить телом, что оно стоит.

Мы уже говорили о том, что тело шизоида «за­морожено» страхом. Следующий рассказ демонстрирует, как ужас воздействует на тело. Пациентка рассказала, что однажды, проходя по дому, она натолкнулась на дедуш­кины часы, которые стояли в коридоре. Ей показалось, что часы — это голова с облупившейся кожей. Этот образ ужаснул ее. Вот ее слова: «Мое тело одеревенело. Я чувствовала, что плечи поднялись и сделались жесткими, голова стала деревянной, глаза остекленели, а ягодицы стали ледяными. Я не могла дышать. Мне потребовались гигантские усилия, чтобы сдвинуться с места. Несколько дней после этого моя походка была неловкой, а равнове­сие — шатким».

Ригидность действует как защита до тех пор, пока человек не осознает ее, то есть пока он не сознает ее присутствие или значение. Если наблюдатель видит ужас в иммобильности тела шизоида, то сам шизоид, который живет вне контакта со своим телом, ощущает только отча­янную потребность «сохранить себя в целости». Устране­ние или разрушение ригидности позволяет осознать ужас.

Когда тело шизоида коллапсировано. а не ригид­но, в личности доминирует страх, а не ужас. Как правило, такие случаи ближе к шизофрении, чем к ригидным ти­пам. У меня был пациентка, у которой случались очень сильные приступы тревожности, граничащие с чистым ужа­сом. Во время этих приступов ее глаза расфокусировыва­лись, она чувствовала беспомощность и стонала. Времена­ми она падала на колени, вставала коленями на стол или в угол комнаты, сгибаясь так, что напоминала ребенка.

Ее тело не являло собой обычную для шизоидно­го типа картину, в нем отсутствовала обычная в таких случаях ригидность и худоба. Поверхностная мускулатура была гладкой и имела нормальный цвет. Под поверхност­ной мягкостью, однако, можно было прощупать напряжен­ность глубокой мускулатуры в основании черепа, в райо­не основания шеи, вокруг диафрагмы, крестца и тазовой области. Эти напряжения были столь тяжкими, что бук­вально перекрывали поток крови и энергии на поверхно­сти тела. Кожа была нежной и суховатой и имела желто-коричневый оттенок. В глазах не было чувства, а ноги и стопы выглядели слабыми.

Приступы тревоги проявляли себя дрожью всего тела, сквозь которое проходили повторяющиеся волны со­дроганий. Ее трясло так, будто она разваливалась на части. Приступ продолжался пять-десять минут и прекращал­ся, когда она понимала, что не может нанести себе ущерб. Когда он заканчивался, она всегда чувствовала себя луч­ше. По мере продолжения курса терапии приступы стано­вились все более редкими и сильными. Моя пациентка усвоила, что они происходят, когда она «открыта», то есть когда она позволяет какому-то теплому чувству пройти ко мне, и это знание обнадежило ее. Но больше всего ей помогало мое присутствие и поддержка в трудные перио­ды. Она медленно обретала способность терпеть и при­нимать свои чувства, и цвет ее кожи поменялся. Она «по­розовела», по ее собственному выражению. Когда она чув­ствовала себя хорошо, то описывала свое состояние, как «пребывание в розовом цвете». Время от времени глубо­кая мускулатура расслаблялась, и холодное прежде тело становилось теплым.

Когда эта пациентка обрела способность «устано­вить» свои чувства, ей стало удаваться стоять на собствен­ных ногах, в частности на стопах. Ее продвижение в про­цессе терапии прошло через драматическое событие. В какой-то момент я отказался от роли поддерживающей и опекающей ее матери, и она спросила меня: «Вы хотите, чтобы мне было хорошо? Вы хотите, чтобы я жила?» Если бы я ответил положительно, у нее могло бы возникнуть впечатление, что ее благополучие зависит от меня. Но ведь я не мог дать отрицательный ответ! Она боялась разорвать пуповину, которая поддерживала ее во время кризисов и зависела от ее собственных ресурсов. Я мог только сказать, что решение жить и чувствовать себя хо­рошо может принять только она сама. Она с неохотой приняла мой ответ и решила сама постановить, как ей быть дальше. Я увидел ее успехи спустя шесть лет после того, как мы расстались. Она продолжала совершенство­вать способность «устанавливать» собственные чувства и стоять на собственных ногах без посторонней помощи.

Изложенный подход к личности через интерпре­тирование телесной экспрессии зависит от способности аналитика соотносить физические особенности индивидуума с его позами и поведением. Все люди бессозна­тельно интерпретируют личность, исходя из физической экспрессии. Аналитик же делает это сознательно. Он знает, насколько важны физические отклонения, присут­ствующие в теле пациента. Кречмер владел этой способ­ностью. Поэтому его работа более важна как клиничес­кое описание, чем как попытка классифицировать паци­ентов на основе типизации их тел. Его определения — продукт проницательного взгляда, ума клинициста и творческого отношения к делу. Вот хороший пример: «Она прекрасна и выглядит эфирной и прозрачной, с тонким носом и висками, на которых проступают голу­бые венозные прожилки. Вокруг нее атмосфера отстра­ненности, «дистанции». У нее медленные движения, со­вершенные и аристократичные, чуть неловкие то там, то тут. Если кто-нибудь говорит ей что-то, она слегка отодвигается назад и прислоняется к шкафу. В ней есть что-то странное и мечтательное. У нее тонкие волосы, длинные и очень послушные. Приветствуя вас, она при­касается к вашей руке кончиками холодных и почти про­зрачных пальцев. Она отстраненно улыбается, смущенно и неопределенно».

Данное описание иллюстрирует то, что уход и от­рыв от внешнего мира параллелен уходу и отрыву от тела. Кречмер дал описание «демонст­рирующее трансформацию живого тела в бестелесный дух и покинутое тело. Его пациентка эфирна, она голубова­тая, прозрачная и отстраненная, как небо. В ее физичес­ком облике и личности не видно румянца, приземленности и телесности плоти и крови. То, что остается — про­зрачная оболочка человека.

Кречмер отметил качество кожи, особенности во­лос, черты лица и т.д. Он пишет: «Цвет лица шизофрени­ков любого возраста, как правило, бледный, часто с рос­сыпью желтых или желтоватых пятен или с коричнева­той пигментацией».2"1 Он комментирует наиболее часто встречающиеся особенности: инфантилизм (маленькие руки), феминизм у мужчин (узкая грудь, большие ягодицы, увеличенные бедра, женский тип оволошения), евнухоизм (недоразвитые гениталии). Кроме обостренного внимания к деталям, Кречмер подчеркивал, что нельзя упускать из внимания «всю картину».

Только общая картина каждого отдельного случая позволяет поставить диагноз шизоидной личности. Дета­ли могут быть различными, потому что каждый человек индивидуален, его жизненный уникальный опыт отража­ется в его теле. Но, сложив вместе детали, можно полу­чить впечатление о степени индивидуального владения собой. Взгляд, выражение лица, положе­ние головы, осанка и поза тела, цвет кожи, мышечный тонус, тембр голоса, постановка ног, подвижность таза, спонтанность жестов и многое другое составляет общую картину. Если картина представляет собой целостность, интегрированность и самообладание, мы понимаем, что че­ловек «весь здесь», а значит, он владеет собой и эмоцио­нально здоров. В теле шизоида эти качества отсутствуют. В этом случае мы имеем дело с брошенным, оставленным телом, которое в ужасе покинула душа.

Дата добавления: 2015-08-27