Иаков и козьи шкуры, или вторичное рождение. 1 страница

Перехваченное благословение.

В предыдущей главе мы привели некоторые доводы в пользу предположения,

что Иаков, как младший сын, в силу древнего обычая имел преимущественное

право наследовать отцу своему Исааку. Уловки же, к которым Иаков будто бы

прибегнул, чтобы лишить старшего брата Исава права первородства,

представляют собой не что иное, как попытку историка объяснить причину

предпочтения младшего сына старшему - обычая, уже давно вышедшего из

употребления и казавшегося странным современникам историка. Исходя из этой

предпосылки, я намерен в настоящей главе остановиться на том коварном

приеме, который, по словам библейского автора, Иаков употребил по сговору с

своей матерью Ревеккой, чтобы обмануть отца и обратить на себя самого

отцовское благословение, предназначенное для старшего брата. Я предполагаю,

что это предание отразило в себе пережиток древней церемонии, которая

впоследствии, когда право первородства в общем уже вытеснило прежний

минорат, иногда еще применялась в тех случаях, где требовалось заменить

старшего сына младшим в качестве наследника своего отца. Когда право

первородства, или наследование старшего сына, получило силу твердо

установленного правила, всякое отступление от него должно было

рассматриваться как нарушение традиционного обычая. Подобное нарушение могло

быть узаконено не иначе как путем Применения некоторого чрезвычайного

обряда, имевшего целью перевернуть порядок рождения сыновей либо охранить

младшего сына от опасности, возникавшей для него вследствие отстранения от

наследства старшего брата. Нет нужды предполагать, что Иаков на самом деле

проделал этот обряд, чтобы предъявить права на отцовское наследство: ведь

если обычай минората еще сохранял в его время полную силу, то он и без того

был законным наследником, не было необходимости совершать какую-то особую

церемонию для сообщения ему тех прав, которыми он пользовался уже в силу

своего рождения. Но когда в позднейшее время минорат уступил место праву

первородства, биограф Иакова, быть может, счел нужным как-нибудь оправдать

предание о полученном его героем наследстве и приписал ему совершение

обряда, который в современную ему, биографу, эпоху служил иногда средством

узаконить наследование младшего сына. Еще позднее библейский редактор,

которому означенный обряд был чужд, мог проглядеть его прошлое юридическое

значение и представил все событие просто как некую хитрую махинацию,

предпринятую Иаковом по наущению матери, чтобы перехватить отцовское

благословение, принадлежавшее по праву старшему брату. Вот в этом-то

последнем виде, по нашей гипотезе, и дошел до нас рассказ книги Бытие,

основанный на неправильном понимании и искажении фактов.

Я хотел бы обратить внимание читателя на два пункта этого рассказа:

во-первых, на подмену старшего сына младшим и, во-вторых, на средства, с

помощью которых эта подмена была осуществлена. Младший сын выдал себя за

своего старшего брата, переодевшись в его одежду и обернув руки и шею

козьими шкурами, чтобы придать себе сходство с косматым братом. На такой

обман подтолкнула Иакова его мать, принявшая к тому же активное участие в

обмане тем, что собственными руками перерядила своего сына. Таким путем

Иакову удалось перехватить отцовское благословение, предназначенное для

старшего брата, и сделаться наследником отца. Возможно, что в этом предании,

как я уже сказал, сохранился отголосок обряда, при помощи которого младший

брат занимал место старшего как законный наследник отцовского имущества.

Роль жертвенных шкур в ритуале.

В Восточной Африке живет группа племен, обычаи которых имеют некоторые

любопытные черты сходства с семитическими обычаями и могут служить средством

для распознания и объяснения последних. Медленный ход общественной эволюции

оставил эти африканские племена далеко позади семитических народов и

способствовал сохранению у них в чистом виде таких следов первобытных

обычаев, которые в других местах были более или менее стерты и изжиты под

влиянием роста культуры. Племена эти занимают так называемый Африканский

Рог, то есть примерно всю территорию от Абиссинии и Аденского залива на

севере до горы Килиманджаро и озера Виктория на юге. Они не принадлежат ни к

чистой негроидной расе, живущей в Западной Африке, ни к настоящим банту,

населяющим почти всю Южную Африку - от экватора до мыса Доброй Надежды.

Правда, среди этих восточноафриканских племен имеются такие, как акамба и

акикуйю, которые говорят на языках банту и, возможно, принадлежат к этой

семье племен. Но даже относительно упомянутых племен трудно сказать,

являются ли они подлинными банту или же произошли от смешения таковых с

племенами чужой расы. Вообще, в этой части Африки господствующей расой

следует считать ту, которую современные этнологи называют эфиопской, а самый

чистый тип ее представляет народ галла. Наиболее выдвинулось к западу

пастушеское племя багима, живущее в округе Анколе в Уганде. Среди других

племен этого народа наиболее известны масаи и нанди, о которых имеются две

превосходные монографии английского этнолога Холлиса, где мы читаем

следующее о родстве этих племен с народом галла: "Я полагаю, что до

настоящего времени не была достаточно принята во внимание та роль, которую

сыграл народ галла в образовании племен масаи, нанди-лумбва и других, в том

числе, вероятно, багима в Уганде. Происхождение многих из этих племен от

галла часто сказывается в их внешнем облике, религии, обычаях, а также, хотя

и в меньшей степени, в их языке". Но родина галла в Африке отделена лишь

узким морем от Аравии, колыбели семитических народов, и между этими двумя

странами и их народами существовали, по-видимому, оживленные сношения уже в

глубокой древности. Вот почему, хотя это, пожалуй, покажется на первый

взгляд странным, у данных народов могли обнаружиться сходные обычаи.

Расстояние от горы Сион до Килиманджаро, конечно, велико, но оно могло быть

преодолено благодаря промежуточным пунктам вдоль побережья Аравии и Африки.

Говоря так, я не имею в виду высказать определенное мнение по вопросу о том,

каким образом надо объяснить сходство между семитическими и эфиопскими

обычаями - происхождением ли обоих от одного общего источника, или влиянием

одинаковых условий, действовавших самостоятельно на умы различных народов. Я

только указываю на гипотезу об общем происхождении таких обычаев - гипотезу,

которую не легко опровергнуть.

Эти замечания я счел нужным сделать, чтобы читателю не показалось,

будто я сопоставляю факты, разделенные друг от Друга слишком большим

расстоянием. Приведу теперь некоторые из этих фактов, наводящих на мысль о

существовании древнего обряда, который лежит в основании предания об обмане,

учиненном Иаковом по отношению к своему отцу.

У галла распространен обычай усыновления детей бездетными супругами.

Усыновление создает такую крепкую связь, что если впоследствии у супругов

рождаются собственные дети, то усыновленный тем не менее сохраняет все права

первородства. Передача ребенка от его родителей к усыновителям

сопровождается следующей церемонией. Ребенка, обыкновенно в возрасте около

трех лет, отнимают у матери и отводят или уносят в лес. Здесь отец формально

отрекается от ребенка, объявляя, что отныне последний умер для него. Затем

убивают вола и кровью животного обмазывают лоб усыновленного; шея же его

обкладывается салом, а руки покрываются куском шкуры убитого вола. Сходство

этой церемонии с переряжением Иакова бросается в глаза: в обоих случаях руки

и шея соответствующего лица покрываются шкурой или салом убитого животного.

Но самый смысл обряда здесь еще не выступает наружу; раскрыть его поможет

нам рассмотрение некоторых аналогичных обрядов, соблюдаемых по разным

поводам у восточноафриканских племен.

У этих племен существует всеобщий обычай приносить в жертву животное,

обыкновенно козу или овцу, сдирать с нее шкуру, резать на куски и обертывать

этими кусками кисти рук или пальцы того, чьи интересы имеются при этом в

виду. Обряд совершается для исцеления больного, предупреждения болезни,

ритуального очищения или для сообщения человеку сверхъестественной

способности. Так, у акамба при рождении ребенка убивают козу, сдирают шкуру

и вырезают из нее три полосы, которые кладут на кисти рук младенца, матери и

отца. У акикуйю по случаю такого же события режут овцу, берут кусок шкуры,

снятой с передней ноги животного, и надевают его в виде браслета на кисть

руки ребенка, чтобы отвратить несчастье или удалить ритуальную нечистоту,

которая, по понятиям этого племени, присуща всякому новорожденному младенцу.

Аналогичный обычай соблюдается у акикуйю при любопытном обряде так

называемого "вторичного рождения", или "рождения от козы", которому каждый

ребенок-кикуйю раньше подвергался перед обрезанием. Возраст ребенка, над

которым совершается обряд, зависит от средств, которыми располагает отец,

чтобы приобрести требуемую для ритуала козу или овцу. Обыкновенно обряд

"вторичного рождения" совершается над ребенком в возрасте десяти лет или

несколько раньше. Если отца или матери нет в живых, то их замещает другое

лицо, мужчина или женщина; последняя в таком случае в дальнейшем заменяет

ребенку родную мать. После полудня убивают козу или овцу и сохраняют ее

желудок и внутренности. Церемония происходит вечером в хижине в присутствии

одних только женщин. Берут кольцо, вырезанное из козьей или овечьей шкуры, и

пропускают его через плечо и под мышку противоположной руки подвергающегося

повторному "рождению" ребенка; таким же образом желудок животного надевают

на другое плечо и под мышку другой руки ребенка. Мать или занимающая ее

место женщина сидит на полу на разостланной шкуре с ребенком между коленями.

Ее обматывают кишкой козы или овцы, и свободный конец кишки протягивают к

животу ребенка. Мать стонет, как при родах, и другая женщина перерезает

кишку, изображающую пуповину, а ребенок при этом кричит, подражая

новорожденному. Пока мальчик не подвергся имитации "вторичного рождения", он

не может участвовать ни в погребении умершего отца, ни оказывать помощь,

когда отца уносят в пустыню умирать. Некогда обряд "вторичного рождения" был

связан с обрядом обрезания; теперь оба обряда совершаются самостоятельно.

Таков странный обряд "вторичного рождения" в том виде, как он

практикуется или практиковался у акикуйю и как его описали супругам Раутледж

туземцы, освободившиеся от своих традиций и подвергшиеся влиянию

христианства. Они крайне неохотно говорили на эту тему, и английским

исследователям, невзирая на все их убеждения и посулы, никак не удалось

добиться позволения присутствовать при совершении церемонии. Все же ее общий

смысл достаточно ясен и сам по себе, в особенности из другого названия -

"рождение от козы", какое акикуйю дали обряду. В самом деле, церемония, по

существу, есть фикция, превращающая мать в козу, которая рожает козленка.

Этим объясняется, почему ребенка заворачивают в шкуру и желудок козы и

почему козьи кишки обматываются вокруг матери и ребенка. Поскольку дело

касается матери, ее уподобление животному выступает, может быть, яснее в

другом самостоятельном описании обряда, принадлежащем Гоблею, хотя здесь

мать подражает не козе, а овце, самый обряд называется, в буквальном

переводе, "вторичное рождение". По словам Гоблея, акикуйю подразделяются на

две ветви - кикуйю и масаи, у каждой из них церемония имеет свои некоторые

особенности. Если родители ребенка принадлежат к масаи, то торжество

совершается следующим образом. Приблизительно через восемь дней после

рождения младенца - безразлично мальчика или девочки - отец его убивает

барана и приносит мясо в дом матери, которая ест его вместе с соседями из

того же племени масаи. К концу пиршества берут шкуру, снятую с левой

передней ноги и плеча барана, и покрывают ею мать от кисти левой руки до

левого плеча; она носит на себе эту шкуру в течение четырех дней, после чего

шкура снимается и расстилается на кровати матери, где остается лежать

некоторое время. В день совершения церемонии у матери и ребенка сбривают

волосы на голове. Вся церемония не имеет ничего общего с наречением имени

ребенка, которое происходит в самый день его рождения. Здесь имеется в виду

уподобить мать овце; для этого именно ей дают есть баранину и надевают на

нее баранью шкуру, которую затем кладут на ту самую постель, где восемь дней

тому назад она родила ребенка.

Нужно обратить внимание на то, что при этой форме обряда симуляция

родов следует за действительным рождением ребенка всего лишь через несколько

дней.

Если родители принадлежат к кикуйю, то ритуал "нового рождения" в южной

части их страны совершается так. "На следующий день после родов режут барана

и, перетопив в горшке часть его сала, дают пить матери и новорожденному.

Точно не установлено, стоит ли этот обряд в связи с интересующей нас

церемонией, но описание последней начинается с упоминания о таком обряде.

Церемония над ребенком совершается в возрасте от трех до шести лет. Отец его

убивает барана, и через три дня после этого на "новорожденного" надевают

часть шкуры животного и требуху. То и другое прикрепляется к правому плечу

мальчика или к левому плечу девочки; при этом для мальчика полагается шкура

левого плеча и левой ноги барана, а для девочки - шкура правого плеча и

правой ноги. Ребенок остается в этом наряде три дня, а на четвертый день

отец вступает в супружеское сношение с матерью. Большое значение придается

тому, что, прежде чем облечь ребенка в баранью шкуру, его заставляют

ложиться рядом с матерью в ее кровати и кричать, как новорожденный. Только

после совершения этой церемонии ребенок может быть подвергнут обрезанию.

Через несколько дней после обрезания ребенок возвращается в хижину матери;

отец же, прежде чем вернуться, должен убить овцу и дать ребенку выпить

немного крови; кроме того, он должен вступить с женою в супружеское

сношение".

В этой форме ритуала, как и в описанной супругами Раутледж, церемония

"вторичного рождения" откладывается на несколько лет после физического

рождения, но, по существу, обряд тот же: это фикция, где мать представлена в

виде овцы, рожающей ягненка. Следует, однако, отметить некоторую

непоследовательность, состоящую в том, что в этой предписанной обычаем

фикций употребляется баран, а не овца.

Описав церемонию "вторичного рождения" в обеих формах ее применения у

двух подразделений племени акикуйю, Гоблей переходит к описанию другого

обряда кикуйю, похожего на церемонию "вторичного рождения" и обозначаемого

сходным, но не тождественным названием (Ku-chiaruo kungi вместо Ku-chiaruo

ringi). Это - обряд усыновления, напоминающий, как говорят, суахильский

обряд ndugu Kuchanjiana. "Если у кого-нибудь нет ни родителей, ни братьев,

то он, естественно, ищет покровительства богатого человека и его семьи. Тот,

кто согласился усыновить его, а также усыновляемый доставляют каждый по

барану. Собираются старейшины и режут обоих баранов, затем сдирают шкуру с

правой ноги и груди каждого животного и вырезают из нее полосы, которыми

обматывают руку у обоих участников обряда, причем полоса, вырезанная из

шкуры одного барана, дается хозяину другого.

С этих пор бедный человек считается сыном богатого, и последний в

случае надобности расплачивается своим скотом, чтобы купить жену для

усыновленного". В этой церемонии едва ли может идти речь об имитации

"вторичного рождения", так как оба участника - мужчины, но по аналогии с

вышеописанными обрядами можно смело предположить, что каждая сторона, то

есть усыновитель и усыновляемый, изображает из себя барана.

Далее, подобный ритуал соблюдается у кикуйю перед обрядом обрезания.

Накануне обряда утром убивают козла посредством удушения, сдирают с него

шкуру и разрезают ее на полоски, которыми обматывают запястье и покрывают

тыльную сторону правой руки у каждого подлежащего обрезанию мальчика, сделав

в полосках отверстия, через которые мальчики просовывают указательный палец.

Аналогичный обычай существует у вашам-бала, другого племени в Восточной

Африке. Прежде чем приступить к обряду обрезания, духу одного из предков

приносится в жертву коза, а из шкуры ее вырезают лоскутки для ношения на

запястье и раздают их подвергающимся обрезанию мальчикам, а также их

родителям и родственникам. Принося в жертву козу, отец мальчика обращается к

предку с такой молитвой: "Мы пришли сказать тебе, что сын наш сегодня будет

обрезан. Охрани наше дитя и будь милостив, не гневайся! Мы принесли тебе

козу". Здесь члены семьи, которые надевают полоски шкуры, по-видимому, хотят

этим уподобиться козе, приносимой в жертву предку. У вачева, живущих у горы

Килиманджаро, подростки спустя два месяца после обрезания собираются в

деревне вождя племени; тут же присутствуют колдуны или знахари. Убивают

несколько коз, и подростки вырезают ремешки из козьих шкур с отверстиями,

сквозь которые продевают средний палец правой руки. Тем временем колдуны

изготовляют снадобье из внутренностей козьего желудка, смешанное с водой и

каким-то магическим составом. Вождь окропляет мальчиков этим снадобьем для

того, может быть, чтобы довершить их мистическое, или сакраментальное,

отождествление с козой. На следующий день отец каждого мальчика задает пир

своей родне. Режут козу, и каждый гость получает кусочек козьей шкуры,

надеваемый на средний палец правой руки. Для сравнения можно привести

церемонию, соблюдаемую по случаю достижения совершеннолетия у племени

борана, принадлежащего к народу галла. Церемония называется ада, то есть

"лоб", но название это поясняется Другим словом - "джара", означающим

обрезание. По поводу этого события в специально для этого построенной хижине

собираются молодые люди, в честь которых устраивается торжество, вместе со

своими родителями и старшими родственниками. Здесь приносится в жертву вол,

и каждый из присутствующих обмакивает палец в его кровь, которой дают

стекать прямо на пол. Мужчины смачивают себе этой кровью лоб, а женщины -

горло. Потом женщины мажутся салом убитой жертвы и надевают себе на шею

узкие ленты воловьей шкуры, которые не снимают до следующего дня. Мясо

жертвенного вола съедают на пиру.

Сходный с этим свадебный обычай употребления шкуры жертвенного

животного существует у некоторых африканских племен. Так, у ваванга (в

округе Элгон, в Восточной Африке) часть свадебной церемонии состоит в

следующем. Убивают козла и из содранной с живота шкуры вырезают длинную

полосу. Отец жениха или кто-нибудь другой из его пожилых

родственников-мужчин делает в полосе разрез по всей длине и надевает ее на

голову невесты так, что полоса свешивается ей на грудь, и при этом говорит:

"Вот я положил шкуру на твою голову; если ты покинешь нас и уйдешь к

другому, то пусть эта шкура отвергнет тебя и пусть ты станешь бесплодной".

Точно так же у племени ва-гирьяма, принадлежащего к семье банту, на

следующий день после бракосочетания муж убивает козу и, вырезав со лба ее

кусок шкуры, делает из нее амулет и передает жене, которая носит его на

левой руке. Мясо козы съедают присутствующие. В описанных случаях козья

шкура употребляется только для невесты, но у нанди (в Восточной Африке) и

для жениха. В день свадьбы отбирают из стада здоровую и крепкую козу,

натирают ее жиром и убивают посредством удушения. Внутренности вынимаются, и

по ним совершают гадания. Затем сдирают шкуру животного, наскоро выделывают

ее и отдают невесте для ношения, а женщины тем временем жарят и едят мясо.

Кроме того, из шкуры изготовляются кольцо и браслет. Кольцо надевает жених

на средний палец правой руки, а браслет - невеста на запястье левой руки.

При заключении договора о взаимной дружбе на пальцы договаривающихся

лиц также надеваются кольца из шкуры жертвенной козы. Таков общепринятый

обычай у племен Восточной Африки. Например, у вачева "дружественный союз

освящается церемонией, состоящей в том, что с козьей головы снимается кусок

шкуры, который через сделанный в нем разрез надевается на средний палец в

виде кольца". Подобным же образом у акамба дружественный договор скрепляется

обменом колец, сделанных из шкуры жертвенного животного, причем мясо съедают

сообща участники договора.

Аналогичная, но более сложная церемония соблюдается у акикуйю, когда

кто-нибудь выбывает из своего округа и формально вступает в другой. В таком

случае как он сам, так и представитель округа, к которому он присоединяется,

доставляют по овце или по волу, если им позволяют средства. Животных убивают

и "сдирают по куску шкуры с живота и с одной ноги каждого из них. Затем

собирают кровь одного из убитых животных на одном древесном листе, а кровь

другого - на другом листе; внутренности обоих животных кладутся на особый

лист. Из содранных четырех кусков шкуры старшины делают четыре браслета,

одна пара их с одного животного надевается на правую руку того, кто доставил

другое животное, и наоборот. Затем старшины берут оба листа с кровью, каждая

сторона подставляет свои руки, и старшины выливают немного крови на все

четыре ладони, после чего кровь переливается из рук одного в руки другого.

Все присутствующие приглашаются быть свидетелями смешения крови,

провозглашается, что отныне оба участника - единокровны". Этот пример

поучителен, так как ясно показывает, что смысл обряда в том, чтобы

превратить договаривающихся лиц в людей одной крови. Отсюда следует

заключить, что таким же образом объясняется обычай надевания на кисти рук в

виде браслетов кусков кожи, взятой от тех же животных, от которых берется

кровь для обряда.

У ваванга считается обязательным совершить ряд жертвоприношений, прежде

чем приступить к посеву проса. Помимо всего прочего, перед хижиной матери

князька убивают черного барана посредством удушения и тушу переносят в эту

самую хижину, где ее помещают рядом с кроватью, головой к изголовью. На

следующий день тушу барана выносят и разрезают, а князек, его жены и дети

обвязывают себе пальцы полосками бараньей шкуры. Ньяму, смешанное население

Восточной Африки, орошают свои поля посредством канав, вырытых во время

сухого сезона. Перед тем как открыть плотину и пустить воду по канавам,

приносится в жертву овца особой масти через удушение, а вход в канаву и вода

окропляются растопленным салом, навозом и кровью животного. Потом открывают

плотину и едят мясо жертвенной овцы. В течение двух следующих дней человек,

совершивший жертвоприношение и принадлежащий обязательно к одному

определенному клану, должен ходить с головой, обвязанной овечьей шкурой.

Позднее, если посев дал плохие всходы, прибегают снова к жертвоприношению.

Двое старейшин из того же клана, обслуживающих нужды культа и напоминающих

еврейских левитов, обходят поля вместе с двумя старшинами от каждого из

остальных кланов. Они берут с собой овцу той же самой масти, что и раньше;

зарезав ее и съев мясо, они делают себе из содранной шкуры головные повязки,

которые носят в течение двух дней. Затем они разделяются на две группы и

расходятся в разные стороны, обходя поля и окропляя их жиром, медом и

навозом, пока не встретятся на противоположной стороне.

Масаи часто приносят богу жертвы за здоровье людей и животных, в

некоторых местах почти ежемесячно. В загоне для скота зажигается огромный

костер из хвороста, куда подбрасывают листья, кору и опилки, дающие душистый

запах и столбы густого дыма. Бог на небесах вдыхает сладкий аромат с великим

удовольствием. Затем выводят большого черного барана, поливают его медовым

пивом и обсыпают опилками, после чего животное убивают посредством удушения,

сдирают шкуру и разрезают мясо. Каждый присутствующий получает кусок мяса,

который он жарит в золе и съедает. Кроме того, каждому дается кусок шкуры,

из которого он делает кольца - одно для себя, а остальные для членов семьи.

Кольца эти служат амулетами, предохраняющими от всякого рода болезней.

Мужчины носят их на среднем пальце правой руки, а женщины прикрепляют к

своим ожерельям из железной проволоки в виде спирали, которыми они украшают

или, вернее, уродуют свою шею.

Такого же рода жертвы приносят и в случае болезни. Например, у ваванга,

если больной произносит в бреду имя какого-нибудь умершего родственника,

болезнь приписывается действию духа, и тут же принимаются решительные меры

против него. Какой-нибудь бедный старик берет на себя за плату опасный труд

откопать тело покойника, после чего кости сжигаются над гнездом красных

муравьев, а пепел собирают в корзину и бросают в реку. Иногда отделываются

от духа иначе. Вместо того чтобы выкопать кости мертвеца, родственники

забивают кол в изголовье могилы и для вящего спокойствия выливают еще туда

кипяток. Расправившись таким образом с духом, убивают черного барана и

натирают себе грудь калом из кишок животного, а также надевают полоски из

его шкуры на кисть правой руки. Затем глава семьи, где появилась болезнь,

обматывает свой указательный палец правой руки ремешком из той же шкуры, а

больной такой же ремешок надевает себе на шею. В этом случае нельзя

рассматривать принесенного в жертву барана как средство успокоить и

умилостивить духа, которому только что забили кол в голову и ошпарили кости

кипятком. Здесь надо предположить, что жертвоприношение имеет другое

основание: родственники опасаются, как бы принятые серьезные меры не

оказались все же недостаточными, чтобы обезоружить дух покойного; поэтому и

сам больной, и друзья его предохраняют себя от возможных нападений со

стороны духа посредством шкуры жертвенного животного, служащей им амулетом.

У того же племени человек, обвиненный в краже, отправляется иногда

вместе с обвинителем к дереву особой породы (Erythrina tomentosa), в которое

оба вонзают свои копья, после чего одного из них, обвиняемого или

неправильно обвинившего, должна постигнуть болезнь. Причина появления

болезни не указана, но мы можем догадаться, что в этом случае дух дерева,

оскорбленный ударами копий, обладает завидной способностью распознать

виновного и только на нем одном вымещает свою обиду. Единственное

существующее для такого дурного человека средство избавиться от болезни -

это выкопать дерево целиком с корнями, ибо иначе, надо думать, никак

невозможно свести счеты с духом дерева. Поэтому друзья потерпевшего идут к

дереву и выкапывают его из земли; в то же время они приносят на этом месте в

жертву овцу и съедают ее мясо, приправленное некоторыми целебными

снадобьями. Потом каждый надевает на кисть правой руки полоску из овечьей

шкуры, а больной, ради которого совершается церемония, наматывает себе на

шею такую же полоску и натирает грудь пометом убитого животного. Здесь

опять-таки жертва не имеет искупительного характера; назначение ее в том,

чтобы оградить больного и его друзей от мести негодующего древесного духа на

тот случай, если окажется, что принятых мер недостаточно для его

уничтожения,

Обычай носить на теле куски шкуры жертвенного животного повсеместно

соблюдается у этих восточноафриканских племен как искупительная церемония.

Так, у вачева, если муж поколотил свою жену и она возвращается к нему, то он

отрезает ухо у козы и делает из него кольца для пальцев, которыми супруги

обмениваются. Пока это не сделано, жена не должна ни варить пищу для мужа,

Дата добавления: 2015-08-27