Материалы к беседам

ЛОЖКА

С. Мар

О Насилие Ивановиче Чапаеве, герое гражданской войны, известно много. И про знаменитую папаху Чапаева ребята, верно, знают. Даже про шашку, быть может, слышали. А тут речь пойдет о ложке, об обыкновенной солдатской ложке. Инструмент для солдата, конечно необходимый, но не сравнишь ее с винтовкой

или шашкой.

И все же история с ложкой запомнилась многим чапаевцам, которые и рассказали ее мне. А я только записал их рассказ.

В дивизии Чапаева сражалась,школьница из Самары Лида. Переодевшись мальчишкой, Лида ушла из захваченного белыми города и попала к Василию Ивановичу.

Вместе с другими ходила девочка-боец в походы, стреляла по врагу и даже была ранена. Рана у Лиды быстро зажила, и она о ней вскоре забыла. Но вот случилась другая неприятность с девочкой-бойцом: потеряла она свою солдатскую ложку.

Подумаешь, великая беда — ложку потерять. Но без ложки в самом деле плохо бойцу. Подвезут полевую кухню, выдадут порцию каши или супа, и, если ложка при тебе, ешь из котелка горячее. Ну, а потерял ложку — жди, когда поест товарищ.

Невесело это, если живот от голода подводит.

Шли однажды чапаевцы по деревне. Подбежала Лида к крестьянской избе, попросила попить. И пока пила, заприметила у кастрюлек да мисок ложку с красивой витой ручкой.

Хозяйка ушла в дом. А Лида оглянулась — никого¹ нет, взяла и сунула ложку в сапог и пошла своей дорогой как ни в чем не

бывало.

Когда сели обедать, бойцы на привале спрашивают: отку­да у Лиды ложка такая интересная?

Лида ест да помалкивает. А иному скажет: нашла на дороге.

И все тут.

Но случилось вскоре Лиде зайти в избу, где остановился сам Чапаев. А у Чапаева дом всегда полон гостей. Вместе с ним за стол усаживались и командиры, и бойцы, и чапаята-разведчи-ки — их было немало в дивизии.

Увидел Чапаев Лиду и говорит:

— Садись и ты, боец, за стол с нами!
Молча похлебали щей. Подали кашу.

Тут-то Василий Иванович и заприметил блестящую ложку в руках девочки-бойца.

— Откуда у тебя такая красивая ложка? — спросил Василий
Иванович и как-то особенно посмотрел на Лиду.

А Чапаеву врать нельзя: он все равно узнает правду. Это всем было ведомо. Лида встала, тихая, бледная, и говорит:

— Да в деревне одной... Столбовкой называется. С крылеч-
ка взяла.

— А что, пустой дом, брошенный?

— Да нет,— ответила потупясь,— не брошенный.
Рассердился Чапаев вовсе. Встал из-за стола да как крикнет:

— На коня — и в Столбовку! Отдашь ложку и расписку при­
несешь. Без того не являйся.'

Помчалась Лида в темень по лесной дороге. Хотя не трусли­вого была десятка, но страшно ей показалось в том лесу. По­тому страшно, что совесть была у нее нечиста, что нарушила она закон чапаевцев: не трогать чужого.

Доскакала все же девочка до Столбовки. Робко постучалась в окошко того дома, где ложку взяла. А напуганная хозяйка долго не может понять, про какую ложку речь идет.

И только когда Лида рассказала про Чапаева и его приказ, отворила хозяйка дверь и при свете лучины написала каракуля­ми записку под диктовку Лиды: «Получена металлическая ложка в единственном числе». Дальше шла подпись.

Погоняя усталого коня, возвращалась Лида к дом;,', где оста­новился Чапаев. Василия Ивановича она не застала. Но ей пере­дали — Чапай, мол, спрашивал, доставила ли девочка-боец рас­писку на какую-то ложку. Чапаев никогда не забывал прове­рять свои приказы. И не прощал тем бойцам, кто брал крестьянс­кое имущество. Одного молодого солдата даже отдал под суд за то, что тот залез в хозяйскую банку с вареньем.

— Нам такие любители чужого варенья не нужны,— сказал Чапаев.— Пусть судят по закону этого сладкоежку.

Про Чапаева рассказывали, что он был отдан мальчиком в лавку к купцу. Доволен был купец расторопным продавцом. Все Вася понимал с полуслова. Летал — стрелой, считал — мигом. Вот только обвешивать да обманывать не умел, да и не хотел. Хотя хозяин и учил его, будто греха в том нет, а без обмана и при­были не будет, но не мог Вася Чапаев лгать.

И от своих бойцов Чапаев всегда требовал быть честными. Храбрость да честность — словно два пехотинца, лежащие в окопе, или два конника, что в одном строю конь о конь мчатся на врага. Они всегда должны быть вместе.

АРБУЗЫ И ВОЛКИ

Емельянов

^Мы

на

Вопрос. Какие качества характера особенно ценил Чапаев? Почему?

Но однажды Гайдар вернулся в лагерь задумчивый и груст­ный. Мы сразу поняли: что-то случилось. Даже маленького щенка Кутьку Гайдар не погладил. Обиделся Кутька, отошел в сторону и лег под кустом, накрыв морду лапами.

Наташа взглянула на Гайдара и вздохнула, и я спросил, по нашему обычаю, прямо и просто:

— Кто тебя огорчил, друг?

И тогда Гайдар расстегнул патронташ, повесил его рядом с ружьями на кол у палатки и сказал:

— Огорчили меня, товарищи, чрезвычайные события. Знаете
ли вы в лесу большое высокое дерево, у которого молния расще­
пила верхушку?

— Есть три дерева в том лесу с расщепленными верхушками,—
сказал я.

— Одно упало вчера, когда был ветер,— сказала Наташа.

— Правильно говоришь, моя хорошая! — обрадовался Гай­
дар, потому что радовался он каждому верному слову.— Но
не о том дереве разговор. Мое дерево стоит на краю большого
оврага, и наверху у него в расщепе — гнездо большого орла с бе­
лой головой и разными глазами.

— Знаем,— сказали мы все вместе.

— Так, хорошо...— сказал Гайдар.— А теперь, охотники,
расскажу я вам про самое главное. Вышел я на охоту на
рассвете и возле того самого дерева сел отдохнуть. Я сидел
так тихо, что старый тетерев-косач подобрался ко мне на пять
шагов и полчаса ходил вокруг, бормотал и ругался: кто-то обор­
вал в том месте самую лучшую ежевику...

— Ежевику я собирала,— сказала Наташа.— Только нечего
ругаться старому косачу — ее там вон сколько...

— Не знаю,— сказал Гайдар,— но только вдруг шарахнулась
эта птица через кусты в большом страхе. А я, заметьте, не
шевелился и увидел, как из-под яра на тропинку вылезает волк...

— Подумаешь, невидаль! — сказали мы.— Рассказывай, не
волнуйся. Каждую ночь волки воют на Толстой гриве.

— Но этот волк был не простой,— сказал Гайдар.

— Какой же? — спросили мы.— Синий, черный, белый? Рос­
том с лошадь?

— Волк был серый и даже немного облезлый,— сказал Гай­дар,— но дело в том, что шел он по дну пересохшей старицы и катил впереди себя арбуз....

— Понятно,— сказали мы.— Хорошо, что не воз с сеном.

— Так я и знал, что вы мне не поверите,— грустно сказал
Гайдар.

Покрутили мы головами и больше ничего товарищу не сказа­ли. Никто из нас не слышал, чтобы волки катали по лесу арбузы.

И не верить Гайдару мы не привыкли и поверить ему тоже не могли.

Всем лагерем мы вышли к старой осине. Шли долго.

Мой охотничий пес два раза делал стойку, и я убил старого тетерева с белой лирой и огненными бровями. Но серого облезлого волка мы так и не встретили. А через неделю приехал к нам в лагерь из поселка Коловертного дед Захар — старый рыбак и колхозный сторож.

— Помогите, охотники, отбиться от волков! — сказал он.—
Бахчи разоряют, спасу нет. Полное наступление открыли на кол­
хозные арбузы. Не столько едят, сколько портят. Сорок арбузов
разгрызет серый черт и только сорок первый съест.

Гайдар подошел поближе к старику.

— А бывает так, дед, что волки с бахчи арбузы укатывают? —
спросил он.

— Почему же не бывает! — сказал дед.— В позапрошлом
году я сидел под яром, ловил сазанов, так он меня чуть не убил
арбузом. Докатил до яра да и спихнул арбуз в воду. Как бомбой
ударил!

— Ну, а ты что?

— А я его удилищем.

— А он что?

— Убег,— сказал дед.

С вечера мы сели в засаду на колхозных бахчах, сами уви­дели, как волки грызут арбузы, а на рассвете попросили проще­ния у Гайдара за то, что не поверили его рассказу о лесной встрече.

— То-то,— сказал он, крепко пожимая руки.— Как же можно
товарищу не верить, если вы сами настоящей правды не знаете!

Вопрос. Почему А. Гайдар вернулся однажды в лагерь такой грустный?

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

В. Драгунский

Я услышал, как мама сказала кому-то в коридоре:

—... Тайное всегда становится явным.

И когда она вошла в комнату, я спросил:

— Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?

— А это значит, что если кто поступает нечестно, все равно
про него это узнают, и будет ему очень стыдно, и он понесет нака­
зание,— сказала мама. — Понял?.. Ложись-ка спать!

Я вычистил зубы, лег спать, но не спал, а все время думал: как же так получается, что тайное становится явным? И я долго не спал, а когда проснулся, было утро, папа был уже на работе, и мы с мамой были одни. Я опять вычистил зубы и стал завтракать.

Сначала я съел яйцо. Это еще терпимо, потому что я выел один желток, а белок раскромсал со скорлупой так, чтобы его не было видно. Но потом мама принесла целую тарелку манной каши.

Ешь! — сказала мама. — Безо всяких разговоров.
Я сказал:

— Видеть не могу манную кашу!
Но мама закричала:

— Посмотри, на кого ты стал похож! Вылитый Кащей! Ешь.
Ты должен поправиться.

Я сказал:

— Я ею давлюсь!..

Тогда мама села со мной рядом, обняла меня за плечи и лас­ково спросила:

— Хочешь пойдем с тобой в Кремль?

Ну еще бы... Я не знаю ничего красивее Кремля. Я там был в Грановитой палате и в Оружейной, стоял возле Царь-пушки и знаю, где сидел Иван Грозный. И еще там очень много интересного. Поэтому я быстро ответил маме:

— Конечно, хочу в Кремль! Даже очень!

Тогда мама улыбнулась:

— Ну вот, съешь всю кашу, и пойдем. А я пока посуду вымою.
Только помни — ты должен съесть все до дна!

И мама ушла на кухню.

А я остался с кашей наедине. Я пошлепал ее ложкой. Потом посолил. Попробовал — ну, невозможно есть! Тогда я подумал, что, может быть, сахару не хватает? Посыпал песку, попробовал... Еще хуже стало. Я не люблю кашу, я же говорю.

А она к тому же была очень густая. Если бы она была жид­кая, тогда другое дело, я бы зажмурился и выпил ее. Тут я взял и долил в кашу кипятку. Все равно было скользко, липко и про­тивно. Главное, когда я глотаю, у меня горло само сжимается и выталкивает эту кашу обратно. Ужасно обидно! Ведь в Кремль-то хочется! И тут я вспомнил, что у нас есть хрен. С хреном, ка­жется, почти все можно есть! Я взял и вылил в кашу всю баноч­ку, а когда немножко попробовал, у меня сразу глаза на лоб полез­ли и остановилось дыхание, и я, наверное, потерял сознание, по­тому что взял тарелку, быстро подбежал к окну и выплеснул кашу на улицу...

Потом сразу вернулся и сел за стол.

В это время вошла мама. Она посмотрела на тарелку и обра­довалась:

— Ну что за Дениска, что за парень-молодец! Съел всю кашу
до дна! Ну, вставай, одевайся, рабочий народ, идем на прогулку
в Кремль! — И она меня поцеловала.

В эту же минуту дверь открылась, и в комнату вошел милици­онер. Он сказал:

— Здравствуйте! — и подошел к окну, и поглядел вниз. — А
еще интеллигентный человек.,

— Что вам нужно? — строго спросила мама.

— Как не стыдно! — Милиционер даже стал по стойке «смир­
но».

Государство предоставляет вам новое жилье, со всеми удоб­
ствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете
разную гадость за окно!

— Не клевещите. Ничего я не выливаю!

— Ах, не выливаете?! — язвительно рассмеялся милиционер.
И открыв дверь в коридор, крикнул: — Пострадавший! Пожалуйте
сюда!

И к нам вошел какой-то дяденька.

Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду.

На голове у этого дяденьки была шляпа. А на шляпе наша каша. Она лежала почти в середине шляпы, в ямочке, и немножко по краям, где лента, и немножко за воротником, и на плечах, и на левой брючине. Он как вошел, сразу стал заикаться.

— Главное, я иду фотографироваться... И вдруг такая исто­
рия... Каша... мм... манная... Горячая, между прочим, сквозь шля­
пу и то...жжет... Как же я пошлю свое... фф... фото, когда я весь в
каше?!

Тут мама посмотрела на меня, и глаза у нее стали зелеными, как крыжовник. А уж это верная примета, что мама ужасно рассердилась.

— Извините, пожалуйста,— сказала тихо она,— разрешите,
я вас почищу, пройдите сюда!

И они все трое вышли в коридор.

А когда мама вернулась, мне даже страшно было на нее взгля­нуть. Но я себя пересилил, подошел к ней и сказал:

— Да, мама, ты вчера сказала правильно. Тайное всегда ста­
новится явным!

Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго и потом спросила:

— Ты это запомнил на всю жизнь?
И я ответил:

— Да.

Вопросы: 1. Как вы понимаете название рассказа?

2. Что запомнит Дениска на всю жизнь?

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Правда светлее солнца, правда чище ясного солнца. Вчера солгал, а сегодня лгуном обзывают. За правду не судись; скинь шапку, да поклонись! Не давши слова — крепись, а давши — держись. Нет большего позора, как не выполнить уговора. «Помогу, помогу»,— а пришло: «Не могу».

сказать?

Дата добавления: 2015-08-27