Ганс христиан андерсен

1) ЭМОЦИЯ («романтик»)

2) ЛОГИКА («ритор»)

3) ВОЛЯ («мещанин»)

4) ФИЗИКА («лентяй»)

По сказкам Андерсена «андерсена» не постичь. Хотя трагический надрыв, типич- ный для сюжетов его сказок, уже позволяет угадать в нем «романтика» и «лентяя» (1-я Эмоция + 4-я Физика). Чужими для Андерсена в его сказках были оптимистичные фина- лы, приделываемые им вопреки собственным ощущениям, просто по законам жанра. Если бы жанр позволял, то одна из лучших сказок Андерсена стала бы сказкой о гадком утен- ке (3-я Воля+4-я Физика), который знает (2-я логика), что ему не быть лебедем и который по темным углам птичьего двора в одиночку громко, навзрыд оплакиваем свое горькое знание и судьбу (1-я Эмоция). Таков — подлинный Андерсен, и чтобы увидеть знамени- того сказочника и его тип яснее, обратимся к фрагментам одной биографии Андерсена.

Биограф сказочника писал: «Он производил впечатление человека смешного, но обаятельного и к тому же отличался наивной и открытой назойливостью, которая посте- пенно обеспечила ему важные знакомства, даже в среде зажиточных горожан. Им руко- водила жажда чтения... Непосредственность — или нежность ума, как говорил он сам — была одной из тайн его существа и с течением времени оказалась сильной чертой его характера. Но она была тесно связана с врожденной нервозностью, которая уже тогда и всю последующую жизнь приносила ему много страданий, проявляясь, в частности, в периодических депрессиях... В основе этих страхов и тревог лежало неискоренимое ощущение, что он еще недостаточно взрослый и не соответствует требованиям взрос- лого мира.» Я все еще остаюсь таким же ребенком, как и прежде, но даже рад этому, «- трогательно писал он...

Иногда возникает подозрение, что, несмотря на тревоги, он все же слишком часто играет роль преследуемого и обиженного. В течение всей жизни он был склонен к мрач- ному и подавленному настроению и часто углублялся в него, вместо того чтобы преодо- леть...

...он был болезненно чувствительным; женщинам в семье не раз приходилось уте- шать и успокаивать его, когда он со слезами выходил из-за стола, оскорбленный той или иной невинной шуткой...

На вид он был крупный и сильный и в определенных ситуациях мог давать себе большую нагрузку. Но эта крепость была обманчива. В действительности ему всю жизнь приходилось страдать из-за очень слабого здоровья. Как ни странно, никто из современ- ников не знал об этом. Выслушивая его жалобы на разные мелкие хворости, друзья при- писывали их ипохондрии, самовнушению одинокого холостяка. Так считал и Эдвард

Коллин. После сорока лет знакомства он писал Андерсену в 1865 году: «У вас, по суще- ству, отличное здоровье; ваша нервность не убивает вас, а только мучает».

Другим легко было говорить, что ему только кажется, для него слабость была более чем реальной... Ему приходилось постоянно брать себя в руки, постоянно пытаться обма- ном увести себя от собственного чувства бессилия, постоянно иметь успех или по край- ней мере получать в виде стимула похвалы и поддержку. Случалось, что от горя он це- лый день сидел дома и плакал.

При такой конституции он неизбежно был поглощен собой, беспокоен, неуравно- вешен и раздражителен...

Он никогда подолгу не испытывал душевного равновесия, что угодно могло вы- звать его раздражение, он терял терпение из-за мелочей, временами вел себя как избало- ванный ребенок или душевнобольной...

В его большом, но хилом теле жила необузданная душа, вулканоподобный темпе- рамент, вспыльчивость и стремительность, которые достаточно часто удивляли и стра- шили его. Его разрывали огромные внутренние противоречия, и временами все его уси- лия были направлены на то, чтобы держать себя в узде...

Он испытывал нервный страх перед суровой реальностью жизни, ему не хватало мужской твердости, из-за чего он временами говорил о своей наполовину женской натуре. Его нерешительность проявлялась в удивительно осторожном отношении к неко- торым наиболее самоуверенным друзьям и — что особенно бросалось в глаза — в его более чем осторожном отношении к женщинам... Его потребность в женщинах была ве- лика, но страх перед ними еще сильнее. Казалось, он испытывал непреодолимую ин- стинктивную боязнь вступить в интимную связь с женщиной, пуританский ужас перед сексуальным влечением...

Еще более примечательно, что все эти особенности: незрелость, далеко идущее тщеславие и смехотворная поглощенность собой — проявлялись наряду с противополож- ными тенденциями... В нем были и другие противоречия, менее серьезные, но достаточно бросавшиеся в глаза, чтобы его друзья, да и он сам, поражались им: огромное доброду- шие и склонность таить злобу, сердечная открытость и мудрый расчет, стремление к оди- ночеству и потребность в обществе, малодушный страх и удивительная смелость в нуж- ный момент, жалкая слабость и стойкая выносливость..

Были все основания опасаться, что такая суматошная и противоречивая душа в один прекрасный день сорвется, и на склоне лет, когда силы начали покидать его, в ка- кие-то моменты он был не в состоянии управлять демонами, бушующими в нем. Но к счастью, в его психике были и стабилизирующие факторы. Например, ясный рассудок, позволявший ему видеть себя со стороны и признавать свои слабости и странности...

Трезво и беспристрастно он видел странное противоречие между собственным на- строением и реальной действительностью… Всю жизнь он был для себя самым острым наблюдателем и самым суровым судьей...

Многие спорили, можно его выносить или нет и имеет ли он право быть невыноси- мым. Но большинство не шло дальше копания в его причудах и странностях и характери- зовало его простейшими клише: ребячливость, гордость, замкнутость в себе, честолю- бие...»

Думаю, в столь пространной цитате читатель не мог не вычитать все основные приметы «андерсоновского» порядка функций: 1-я Эмоция, 2-я Логика, 3-я Воля, 4-я Фи- зика.

Андерсен выглядит исключительной, патологической фигурой, но на самом деле ничего патологического в его психике не было. Горько об этом говорить, но «андерсен» существует не как заболевание, а как норма, психотипическая норма, человека с опреде- ленным порядком функций.

«Андерсен» — самый трагический из всех, богатых на трагическое типов челове- ческой психологии. Ослабленность витального начала 4-й Физики красит мироощущение

«андерсена» в трагические тона, заставляет жить в постоянном ожидании катастрофы. Шаткость 3-й Воли рождает неприязнь к себе и окружающим, обидчивость, подозритель- ность, капризность, мнительность. Когда же весь этот хронический кошмар, навеянный низкостоящими функциями, берется озвучивать своей мегафонной мощью избыточная 1- я Эмоция, то беспрестанные слезы не самая сильная реакция на полярную ночь, царящую в такой душе. Думаю, в статистике самоубийц люди с психотипом «андерсена» должны преобладать. Неудивительно, что сам сказочник остался девственным и одиноким. Такое решение необходимо признать и мужественным, и мудрым: множить ряды подобных себе страдальцев и инфицировать свою боль другим, не имело смысла и радости доставить не могло.

Обычно «андерсен» худой, большеглазый, с тонкими красивыми чертами лица че- ловек. Взгляд уклончив, но если его поймать, то тоску, страх, страсть и ум разом можно прочесть в необычайно выразительных глазах человека этого типа. Небрежно одетый, равнодушный к пище, комфорту и особям противоположного пола, «андерсен» подлинно азартен бывает лишь в общении, готов говорить, говорить, говорить... Общение с ним могло бы сделаться пыткой, если бы не особый талант превращать свою речь в велико- лепное блюдо — плод гибкого, сильного, разностороннего ума и чувствительной ко все- му прекрасному и выразительному души. Вместе с тем, было бы крайне опрометчиво расслабляться, беседуя с «андерсеном». Самое непринужденное и горячее общение может быть внезапно оборвано им на полуслове, мгновенно трансформироваться в скандал, хо- лод, отчуждение, слезы, потому что «андерсен» ужасно мнителен, болезненно обидчив и талантлив на злоязычие. Можно понять Диккенса, когда он благодарно крестился вслед покидавшему его тихий гостеприимный дом Андерсену.

Если жизнь «андерсена» окончательно не делается адом, то только благодаря силь- ной и гибкой 2-й Логике. Она — единственно здоровая часть его натуры, может умно, отчужденно, со стороны анализировать происходящее в душе «андерсена», ставить диаг- ноз и прогнозировать последствия. Добротное знание самого себя — очень утешительное и эффективное средство для утоления боли этих насквозь болезненных натур. После оче- редного скандала Андерсен писал другу: «У меня помутился рассудок! Но это пройдет еще раньше, чем вы получите мое письмо...» «Андерсен» знает себя, и это знание хотя бы отчасти удерживает в равновесии его вечно клонящуюся на бок, надломленную психику.

Особого сострадания заслуживают «андерсены»-мужчины. Принадлежа к самому трагичному из психических типов, они еще и внутри этого психотипа оказываются са- мыми обделенными, обделенными по половому соответствию. «Андерсен»-мужчина — это вечная девочка-подросток, засунутая в объемистый скафандр взрослого мужеподоб- ного существа. Объяснять, каково житье этой девочки в таком скафандре, тяжко, сложно и лучше не надо. Кто знает — тот знает...

Дата добавления: 2015-08-27