Hearts of Ice 2 страница

- И поэтому ты решил устроить ему стриптиз, чтобы преподать урок? А потом удивляешься гей-слухам.

- Я не устроил стриптиз, - быть раздетым сверху – не стриптиз. – Я только снял джемпер и надел его правильно.

- Посреди коридора, - добавил Зейн. – Похоже, что ты просто хотел устроить ему шоу.

Луи вспомнил румянец на щеках парня и опущенный взгляд зеленых глаз. Ну, я определенно это сделал. Но Луи только кашлянул:

- Да, - его тон был невероятно саркастичен. – Словно у меня нет других занятий, кроме как задирать Гарри чертового Стайлса.

- Кстати об этом, - Зейн глянул на часы. – Тебе пора – через десять минут начинается тренировка

- Что? - руки Луи подлетели вверх со смесью удивления и паники. – Мне пора! – он оторвался от друга, ускоряясь, в направлении катка и надеясь, что не растянется по дороге. Зейн был прав – часы ему просто необходимы. Если только он не хочет прийти на тренировку не растянувшись и без разминки, ему нужно было серьезно поспешить.

Двор был практически пуст – все были в своих комнатах общежития или же там, где их ждала работа, так что Луи было легко его пересечь. Будь он проклят, если появится на тренировке не разогревшись.

Когда он вбежал в здание, где были катки, он практически врезался в автоматические двери, потому что не мог замедлиться, чтобы подождать, пока они откроются перед ним. Когда они это сделали, он снова побежал, лавируя в переполненной людьми приемной и направляясь налево, где был Олимпийский каток, которым наиболее часто пользовались фигуристы. Его глаза уловили большие часы, что висели на стене, посреди помещения – у него было еще семь минут. Идеально.

- Луи!

Луи не обернулся. Он был слишком занят, слишком сосредоточен. Ему нужно было успеть на тренировку. К тому же, он не узнал голос, что его звал. Наверное, это был кто-то из его «фанатов» - одни из фигуристов уровня пониже, которые обожествляли его, потому что он выиграл для Эмеральд Хиллс больше золотых медалей, чем кто-либо до него.

- Луи, подожди!

- Не сейчас, - кинул Луи через плечо, все еще не видя, кто к нему обращается. Он коснулся крепкой серебристой ручки двери, что отделяла его от Олимпийского и распахнул дверь, влетая внутрь и направляясь к раздевалкам. Большая часть команды уже была тут, растягиваясь, и все подняли брови от удивления, когда Луи пролетел мимо них.

Он повернул в коридор, что вел к раздевалкам и влетел в первую попавшуюся, практически срывая с себя джемпер, стягивая его через голову. Одеваясь так быстро, как мог, он убедился, что его штаны, свитер и теплый жакет были на месте, прежде чем сел на скамейку и раскрыл молнию на сумке для коньков. Его ноги скользнули в коньки, когда он понял, что практически опоздал. Луи проклинал себя за то, что попался под разговоры Зейна и не обращал внимания на время. Первое, что он сделает после тренировки – отправится в магазин за часами.

Его пальцы пробежались по шнуркам, затягивая их слишком сильно, лишь бы они держались.

В этот момент он услышал таинственную личность вновь:

- Луи, мне правда нужно поговорить с тобой.

Луи собрался, но не поднял голову:

- Слушай, - пробормотал он, пальцы начало жечь, когда он затянул шнурки в двойные узлы. – Я бы с удовольствием поболтал, но мне нужно быть на тренировке, через десять секунд, так что если это может подождать… - он посмотрел вверх, и все, что собирался сказать, вылетело из его головы.

В раздевалке стоял Гарри Стайлс.

Луи был ошеломлен. Его руки все еще были на коньках, и он выпрямился, спина его одеревенела. Он открыл рот, чтобы сказать что-то вроде – «Что ты, черт возьми, тут делаешь?», но все, что он произнес было:

- Ты знаешь мое имя, - он готов был ударить себя в этот момент – никогда в жизни он не говорил ничего тупее.

Гарри был солидарен. Он нахмурился слегка, сконфуженно глядя на Луи:

- Повтори?

Луи прочистил горло:

- Мое имя, - его голос был смешным – почему он так звучал? – Я считал, что ты думал меня зовут Вертун.

Выражение лица Гарри стало немного глупым, и он неловко запустил руку в свои кудряшки:

- Да, это именно то, о чем я хотел с тобой поговорить.

- У меня нет времени, - прервал Луи, наконец приходя в себя настолько, чтобы тон стал ледяным. – У меня тренировка.

- О, к-конечно, - пробубнил Гарри. Луи поборол желание поднять удивленно брови – это было что-то новенькое. Казалось, что Гарри нервничает, но этого не могло быть. В конце концов, это же Гарри гребанный Стайлс, капитан хоккейной команды Эмеральд Хиллс, весь из себя золотой мальчик. О чем ему волноваться? – У меня тоже. Может, после?

Луи коротко засмеялся и прошел мимо парня, надевая перчатки, когда поравнялся с дверью:

- Если ты будешь ждать до шести – прошу. Если же нет, ну… - он пожал плечами.

Не говоря больше ни слова, Луи вышел из комнаты, его сердце билось невероятно быстро. О чем, черт побери, Гарри Стайлс мог с ним говорить? Он ждал извинений за утреннее происшествие? Если да, то он может идти нахуй. Ни в коем случае Луи не собирался извиняться за то, что доставило ему столько удовольствия.

Это, наверное, даже не то, чего тот хотел. И, в конце концов, о чем беспокоиться Луи? Они никогда не общались особо, кроме взглядов, которые он адресовал Стайлсу, что, впрочем, были достаточно красноречивыми. Он, наверное, хотел сделать идиотское замечание по поводу того, каким идиотом выставил себя Луи. Что за скотина.

- Эй, Лу, - и все мысли о зеленоглазом парне улетучились. Элеонор подошла к нему и улыбнулась, мгновенно улучшая настроение парня. Каким-то образом ей удавалось даже в одежде для катания быть милой, и он не смог не обнять ее и не чмокнуть коротко в губы, чувствуя их мягкость и сладость.

- Привет, - ответил Луи, отстраняясь. – Как ты?

- Хотелось бы, чтобы у нас было побольше времени перед тренировкой, - она улыбнулась, и Луи почувствовал узел внизу живота. У них был секс неделю назад, или около того, и ему не хватало этого – как ему этого не хватало.

- Может, позже, если тебе повезет, - он озорно подмигнул ей, направляясь к бортику. Невероятным подарком судьбы было опоздание тренера сегодня, что дало Луи несколько дополнительных минут для растяжки. Он закинул ногу на бортик и тянулся до тех пор, пока не почувствовал боль в мышцах, что были немного зажатыми после утренней тяжелой работы.

- Почему Гарри Стайлс только что вышел из нашей раздевалки? – поинтересовалась Элеонор, ее тон был вызывающим. Она, как и большинство фигуристов, ненавидела, когда хоккеисты приходили в Олимпийский в принципе, но в раздевалки – особенно. Это было довольно нечестно, потому что фигуристы пользовались Восточными раздевалками постоянно, но никто не любил об этом говорить.

- Кажется, он хотел поговорить со мной, - Луи бросил мимоходом, словно это была мелочь. Все знали, что это что-то серьезное, если Гарри Стайлс говорит с тобой. Ну, так было для остальных

Глаза Элеонор стали комично огромными:

- Ты серьезно? О чем? - она знала, как и остальные, что Луи не особо ладил с Гарри.

- Понятия не имею

- Это касается твоего раздевания в коридоре ранее?

Луи застонал и посмотрел вверх, с отчаянием:

- Ты хоть не начинай.

Его девушка – о да, ему нравилось, что он может ее так назвать – хотела что-то ответить, но была прервана громким криком:

- То, что я опаздываю, не значит, что вы должны стоять и прохлаждаться! Все на лед! – прозвучало в воздухе, возвещая команду о прибытии тренера.

Фигуристы подпрыгнули от неожиданного появления, замерли на мгновение, а потом быстро направились ко льду, едва не задавив друг друга. Луи, стоявший ближе всего к двери, воспользовался этим чтобы избежать давки и заслонил собой Эль, чтобы она не пострадала.

Если бы кто-то наблюдал за тренировкой с трибун, он бы видел поток фигуристов, что кружили против часовой стрелки по катку, их движения были настолько синхронными и слаженными, что они выглядели как один фигурист, легко летевший по льду. Тренер ступил на лед и скользил за ними, его движения были настолько грациозны, что, казалось, он был рожден для фигурного катания. Саймон Коуэл был одним из лучших, если не лучшим тренером по фигурному катанию. Он был резким, грубым, но он сделал из них команду фигуристов. Не просто спортсменов - художников.

Саймон Коуэл стоял в нескольких шагах от фигуристов, осматривая их с ног до головы. Это был ритуал, который выполнялся в начале каждой тренировки. Тренер выстроил их и рассматривал огромное количество времени. Потом, один за одним, начинал называть имена (начиная с тех, кто был хуже всех на последней тренировке) и заставлял их выполнять любой прыжок или вращение, которым хотел поиздеваться сегодня

- Мэри, - тренер Коэул провозгласил невыразительно. Низкая, похожая на мышку девочка вышла вперед, румянец покрывал ее щеки. – Практически все твои Лутцы превратились во Флутцы вчера, - проинформировал он ее строго. Луи сочувственно поморщился – это было одно из оскорблений, которые тренер никогда не использовал в малом количестве. – Двойной Лутц, - он кивнул головой, показывая, что ей пора.

Девочка с дрожью вдохнула и поскользила вперед, готовясь оправдать себя. Несмотря на нервы, что сделали ее прыжок немного дрожащим, она все равно выполнила пируэт безукоризненно, заслуживая кивки одобрения от остальных.

Тренер Коуэл не кричал, и это было обычно единственным поощрением, что он давал справившемуся с заданием. Он продолжал называть имена, одно за другим, пока Луи не остался единственным стоявшим. Много сил ушло у него чтобы не заулыбаться счастливо – приятно было знать, что его дополнительные тренировки не проходят зря.

- Заклон, - сказал тренер, внимательно глядя на Луи. Парень почувствовал, как расслабляется, он даже не заметил, что был в ужасе – что если бы его попросили сделать тройной Аксель. Он не мог дать подумать Саймону, что внезапно стал слабым звеном команды, особенно перед первым соревнованием этого сезона, на следующей неделе.

Тренировка прошла быстро после этого - Луи пытался расслабиться, несмотря ни на что. И нет, это не было только из-за провального Акселя. Честно говоря, он не мог выкинуть Гарри Стайлса из головы. Не имело значения, как сильно он пытался избежать этого, воспоминание о кудрявом, с ямочками на щеках парне возвращалось в его мысли. Луи сказал себе, что это потому, что ему было интересно – что он хотел сказать, и точка.

Когда тренировка окончилась, тренер Коуэл отпустил их всех с коротким «Завтра в три», хотя они всегда занимались в это время, каждый день и вовсе не нуждались в напоминании. Луи устал, так что когда он сошел со льда, то неспешно прошел к раздевалке. Конечно, Гарри не ждал его с тренировки. Луи даже не предлагал этого всерьез, так что он сомневался, что парень даже думал об этом.

Когда он переоделся обратно в свою привычную одежду и обувь, повесил сумку с коньками на плечо, по привычке, то вышел из раздевалки и Олимпийского, практически выходя из здания, как услышал – кто-то заговорил.

- Луи! – Гарри окликнул его, поднимаясь со стола и устремляясь к нему. Не подразумевая этого, Луи позволил своим глазам осмотреть младшего парня, оценивая его внешний вид. Он выглядел… иначе – единственно так мог думать Луи. На нем не было джинсов с низкой посадкой, обтягивающего блейзера или университетской кофты, накинутой на плечи, и не было фирменной ухмылки, которая так часто заставляла Луи хотеть ему врезать. Он был одет просто, в серых мягких домашних штанах и белой футболке с v-образным вырезом, кудряшки прятались под серой шапочкой. Но больше всего отличалось выражение лица. Он выглядел открытым, а зеленые глаза сверкали ярко, почти…привлекательно.

- Ты дождался, - сказал Луи, приподнимая брови немного. Он слышал удивление в собственном голосе.

- Ну, ты не оставил мне выбора, верно? – уголок рта Гарри слегка приподнялся, и глаза Луи рефлекторно опустились, чтобы уловить движение, прежде чем вновь вернулся к глазам кудрявого.

- Думаю, нет, - Луи не мог не заметить, как жестко звучал его голос, как официально. Он никогда не разговаривал с людьми так. Обычно он был ярким, многословным, никогда без улыбки или шутки. Но в Гарри было что-то, что вытягивало наружу худшее в нем. – Ты хотел со мной поговорить?

Долгий выдох, Гарри запустил руку в свои волосы, заставляя Луи вспомнить об их встрече раньше.

- Я просто хотел… извиниться за то, как вел себя раньше. Я был огромнейшим болваном.

В голове у Луи стало абсолютно пусто и звонко — настолько он был шокирован. Что, блять, происходит? Этого он хотел? Гарри извинялся перед ним, не угрожал превратить жизнь в ад или издевался над его видом спорта. Этого Луи ожидал меньше всего. Он просто стоял, замерев, ожидая, что Гарри скажет, что пошутил или мир рухнет, или он проснется и поймет, что это все был сон.

Гарри шумно сглотнул, терпеливо ожидая, с волнением сверля его глазами.

- Я, ээ, - Луи попытался заговорить, но сознание не могло обработать запрос. – Все нормально, вроде бы. Не беспокойся.

- Чудесно, - Гарри выглядел обнадеженным, и в этот момент улыбка вернулась на его лицо, превращая обратно в Гарри Стайлса, которого Луи знал и ненавидел. – Тогда увидимся.

- Да, конечно, - к сожалению. Луи повернулся и двинулся вперед, сконфуженно качая головой. Это не имело смысла. Он знал Гарри не первый год и никогда не видел, чтобы тот извинялся, за любое свое действие – все, что он делал, было продуманным и преднамеренным – так почему начинать сейчас? Что могло изменить хоккеиста, что тот начал вообще переживать за Луи? И с такими сумбурными мыслями парень покинул каток и направился в школьный магазин, говоря себе, что извинения Гарри ничего не значат.

—

Луи распахнул дверь и завалился в комнату, с трудом захлопывая ее за собой. Он кинул сумку с коньками и упал лицом на кровать, сворачиваясь в клубочек.

- Тяжелая тренировка?

Луи поднял голову. Зейн сидел за мольбертом перед единственным окном в комнате, которое было широко распахнуто. В одной руке он держал кисть, в другой – косяк, и пялился на соседа по комнате подняв брови.

- Ты уже накурился? – с недоверием спросил Луи, игнорируя вопрос Зейна. Конечно, тренировка была тяжелой, они всегда были такими. Так рождаются победители.

- Уже после полудня, - объяснил Зейн, пожав плечами и закатив покрасневшие блестящие глаза.

Теперь была очередь Луи закатывать глаза. «Послеполуденное» правило было шуткой, которую придумал Луи, когда он первый раз проснулся и увидел абсолютно убитого Зейна в шесть утра. Однако, парень из Брэдфорда, казалось, воспринял это серьезно, и закуривал только после того, как возвращался с уроков. Луи не должен был быть удивлен состоянию Зейна. Часы уже показывали на семь вечера, после его прогулки по кампусу к магазину, и обратно к общежитию.

Зейн был художником. И это подразумевало настоящего, создающего шедевры художника. Все началось с зарисовок, когда он был помладше, которые плавно переросли в карандашные рисунки, пока он не нашел свою любовь – краски. Он начал курить травку когда ему было около четырнадцати, после визита в одну из местных галерей и получения отзыва о своей работе от одного из друзей-художников. Как он объяснял Луи, он курил не для развлечения, а только когда был чем-то вдохновлен и хотел создать это. Что бы ни происходило, темноволосый парень всегда умудрялся достать нелегальную вещицу, чтобы, как он говорил, улучшить свое творчество.

Их комната была тесной, она всегда была маленькой, даже только с двумя их кроватями у противоположных стен. Зейн хранил все свои картины (да, не шутка), прислоняя к стене, пока их не скапливалось слишком много, и приходилось отсылать их домой. Однажды он сказал Луи, что дома у него заставлена картинами целая комната.

Но, несмотря на то, что она была маленькой и тесной, и ее всегда обволакивал легкий запах марихуаны, она была словно домом для Луи, даже несмотря на то, что кровать была не изо льда.

Он забрался под теплое одеяло, укутываясь. Однако, как только закрыл глаза, его сознание было захвачено Гарри Стайлсом. Не тем задирой-уебаном, который выводил Луи, но невинный на вид парень, который, казалось, наконец-то почувствовал вину за все года идиотского поведения. Его глаза мгновенно открылись, не позволяя мыслям зайти далеко. Элеанор, подумал он про себя, представляя ее длинные коричневые волосы и мягкие розовые губы. Элеанор.

- Ты в порядке, Лу? – поинтересовался Зейн, глядя на него. – Ты немного не в себе, кажется.

- Говори за себя, - пробормотал Луи, бросая взгляд на Зейна.

- Я накурен сейчас, - издевался Зейн. – Что с тобой?

Луи вздохнул, но решил, что нет причин не говорить Зейну. Его словно прорвало – начиная с происшествия на английском, раздевалкой, заканчивая коротким, но смешно-странным разговором после тренировки – и он не мог остановиться, а Зейн выслушал все, перед тем, как заговорил

- Это охуенно странно, друг, - сказал парень, выглядя удивленным. – Что, блять, случилось со Стайлсом?

Меня интересует тот же вопрос. Луи пожал плечами:

- Наверное, из-за Лиама. Пейн единственный нормальный в команде по хоккею.

- И он стройный, - сказал Зейн с мечтательным видом.

- О нет, - сказал Луи, его глаза расширились. – Тебе не могут нравиться хоккеисты.

- Кто говорит о том, что он мне нравится? Я говорю, что он чертовски хорош. И я был бы не против его на мне…

- Уф! – простонал Луи, прижимая к голове подушку, чтобы защитить голову от разлагольствований Зейна. – Я не могу справиться с этим в данный момент. Или когда-либо.

Зейн засмеялся, но замолчал, оставляя Луи наедине со своими мыслями. Парень обычно использовал время между школьной тренировкой и ночной для того, чтобы сделать домашнее задание или – если ему везло – чтобы поспать. Однако со всеми вопросами в его голове, он был бы счастливчиком, если бы ему удалось хоть что-то одно.

Часть 3

Ночь вторника (…или, скорее, утро среды)

Было уже хорошо за полночь, когда Гарри вернулся в свою комнату. Его усталость была практически материальной, она преследовала его словно тень и отказывалась оставить в покое. Это немного усложняло жизнь, как и одержимость Луи Томлинсоном.

Ладно, может одержимость - это слишком.

Гарри не был одержим. Он был просто влюблен до безумия, абсолютно и безнадежно влюблен в парня из Донкастера. Но как иначе? Перед тем, как осуждать, да, для справки, Гарри знал, что Луи существует, перед этим школьным годом. И, чтобы вы знали, он всегда считал, что Луи сексуальный. Даже до того, как Гарри понял, что он по мальчикам, он думал, что Луи сексуален, и этот факт пугал его до глубины души. На самом деле, ему было интересно, почему люди не выстраивались в очереди, чтобы запрыгнуть на этого парня, потому что он был настолько великолепным.

Этот год отличался по той причине, что парень заснул в раздевалке. Он не собирался этого делать – очевидно – но он практически не спал предыдущую ночь, в основном потому, что они с Лиамом разрешили Найлу переночевать в их комнате, и ирландец все никак не мог заткнуться. Так что, после жесткой, изматывающей тренировки, которая представляла собой по большей части доведение навыков до идеала (потому что, надо признать, что тренер – хренов ублюдок), Гарри свернулся на одной из лавочек и заснул. Члены его команды не побеспокоились, чтобы его разбудить, думая, что это смешно (Найл) или чувствуя вину, надеясь, что он поспит (Лиам). В любом случае, когда Гарри проснулся, он был один в черной как смоль раздевалке.

Когда парень, наконец, выбрался оттуда (что, позвольте заметить, было не так просто, учитывая, насколько темно это – «черно как смоль»), он был настроен просто уйти с катка, вернуться в свою комнату и подготовиться к завтрашнему разбору полетов с друзьями по команде, из-за того, что его оставили.

И тогда он увидел, что не один. В ту первую ночь, первый раз, когда Гарри видел, как катается Луи, он был в таком шоке, что в его легких не осталось воздуха, и он прирос к полу, тело отказывалось двигаться. Гарри никогда не видел кого-то, кто двигался бы на льду так же плавно, легко. Это заставило его задуматься, почему он никогда раньше не видел фигуриста в движении, у него было ощущение, будто он обманывал себя годами, идеализируя и пуская слюни.

Тогда он понял, что Луи прекрасен. Не ладный, не сексуальный – на сто процентов прекрасный. Тогда он на на самом деле начал уделять внимание этому парню.

Он заметил, что у Луи не просто голубые глаза. Нет, это были словно глубокие бассейны сверкающей лазури, в которой Гарри терялся. Глаза, которые затягивали тебя и блестели озорством, а вместе с тем - вмещали в себя тепло тысяч звезд.

У него были не просто коричневые волосы. Они были карамельного цвета и мягкие, словно перышки, и Гарри провел неприличное количество времени думая, каково это было бы – запустить в них пальцы, узнать, настолько ли они мягкие, насколько выглядят.

Его губы — Господи, его губы —были такими полными и розовыми, и Гарри так хотелось целовать их, и облизывать и кусать, пока они не станут припухшими, красными и его, Гарри.

У Луи было не просто загорелое мускулистое тело. Гарри думал, что такие тела должны быть вне закона. Золотистая кожа, покрывавшая накаченные руки и грудь, была такой гладкой и без недостатков, что все, о чем мог думать Гарри – как сильно он хочет потрогать ее, насладиться ощущением крепкого, компактного тела и – вау, опасные мысли.

И, серьезно, у Луи была изумительная попка.

Ладно, может, он был немного одержим им. Но разве можно его винить?

Сложно было найти момент, когда Гарри не думал о Луи Томлинсоне, когда лицо того не появлялось отпечатанным на его веках. И Гарри даже не мог поговорить с ним. Каждый раз, когда они общались, это была какая-то насмешка. Все, чего он хотел – подойти к Луи и сказать, каким прекрасным он его считает, но он бы не сделал этого. Он не мог. Луи был натуралом. Луи ненавидел его. Черт побери этот мир.

Гарри тихо проскользнул в комнату общежития, на носочках, чтобы не разбудить Лиама. Впрочем, это оказалось бессмысленным, когда зажегся свет и показал его, сидящего на кровати, скрестив ноги, все еще бодрствующего.

- Господи! - Гарри подпрыгнул. – Драматично, Ли?

- Я думал, ты прекратил, - Лиам только смотрел на него. Не было нужды уточнять. Гарри знал, что друг имеет в виду обещание перестать жертвовать сном лишь для того, чтобы наблюдать, как Луи катается, каждую ночь. Он сам виноват, что поверил, будто Гарри прекратит это.

Гарри вздохнул и опустил глаза, потирая шею:

- Я просто… должен был.

- Ты ведь знаешь, что это бессмысленно, правда?

- Как так? – Гарри поднял голову и нахмурился.

- Не пойми меня неправильно, но то, как ты себя ведешь – не нормально, - Гарри открыл рот, чтобы ответить, но Лиам махнул рукой, чтобы он замолчал. – Просто послушай меня, хорошо? Тебе определенно нравится этот парень...

- Мне не… - Гарри попытался перебить.

- Пожалуйста, - фыркнул Лиам. – Гарри, это, наверное, наиболее очевидная вещь в мире, ну, после того факта, что Найл любит еду больше, чем жизнь, – кудрявый опустил голову вновь, его щеки покраснели. – И это абсолютно нормально, но тебе нужно что-то делать с этим, наконец-то.

Гарри дернул головой в ответ на это. Они никогда не разговаривали о его ориентации, но из того, что Лиам сказал, было очевидно, что у кудрявого были чувства к Луи. И друг нормально к этому относился. Парень не знал, почему он думал, что друг сделает проблему из того, что он гей, учитывая, что они – лучшие друзья, и Лиам всегда был понимающим, но Стайлс никогда не думал, что все будет так легко.

- Что мне делать? – наконец спросил Гарри, его голос звучал сдавленно.

- Во-первых, прекрати задирать его в коридорах, - сказал Лиам с выражением лица осуждаю-тебя. Гарри не хотел говорить, что единственной причиной, по которой он всегда это делает – возможность обменяться несколькими словами с Луи. Он так же не сказал, что это волновало его весь день, пока он, наконец, не решил извиниться перед парнем.

- Попробуй говорить с ним как с обыкновенным человеком, тоже неплохой вариант, - предложил Лиам.

Гарри хотел раздраженно крикнуть, что это невозможно, потому что не был обыкновенным человеком. Он был пленительным, захватывающим дыхание, лучше Гарри во всем. Стайлс никогда не чувствовал себя таким растерянным, за всю жизнь. Обычно он мог очаровать кого угодно, до выпрыгивания из штанов (и да, иногда это происходило в прямом смысле), но с Луи он забывал, как функционировать.

- Да, думаю, я могу это сделать, - Гарри улыбнулся, надеясь, что она выглядела не настолько малодушной, насколько чувствовалось. – Сложновато общаться с кем-то, кто ненавидит тебя, - ну, это было правдой.

- Я не думаю, что Луи на самом деле ненавидит тебя, - сказал задумчиво Лиам.

Брови Гарри практически исчезли с его лица:

- Мы говорим об одном и том же Луи?

Лиам закатил глаза:

- Мне кажется, он хочет ненавидеть тебя, потому что все остальные – обожают. И даже не пытайся сказать, что это не так, ты, идиот несчастный, потому что это правда. И ненавидит он тебя из-за этого.

- Я думаю, ты ошибаешься, - но Гарри должен был признать, что Лиам мог быть прав. Но что парень мог с этим сделать? Он не мог заставить людей перестать его любить. Он думал, что может показать Луи, что не такой чудесный, как думают другие, но это только ухудшит ситуацию, на данный момент.

Гарри мысленно вернулся к разговору с мистером Тёрнером раньше, в тот же день, и его внутренности сжались, когда он вспомнил свою просьбу. Если все пойдет так, как задумано, Гарри будет проводить гораздо больше времени с Луи Томлинсоном очень скоро.

—

Среда

Урок английского начался, но Луи не обращал внимания. Он сидел за партой, опустив голову и закрыв глаза. Он чувствовал, что начинает дремать, но даже не делал попытки бороться со сном. Достаточно просто заметить, что заснуть вчера было довольно сложно. У Луи не было времени подремать между двумя тренировками, и к тому времени, как он покинул каток ночью, он был больше, чем просто истощен. Но, конечно, не настолько, чтобы пропустить утреннюю тренировку.

Теперь, впрочем, он был настолько уставшим, что задавался вопросом – как мир может идти вперед, если он сам готов упасть и заснуть в любую секунду. Единственная вещь, которая радовала – тот факт, что Гарри Стайлс выглядел таким же истощенным.

- Если только у вас не кратковременная потеря памяти, вы должны помнить, что вчера я упомянул о начале нашего первого группового проекта сегодня, - Луи слишком устал, чтобы застонать со всеми остальными.

Мистер Тёрнер продолжал бубнить:

- Сегодня вы узнаете своих партнеров и начнете работать. Эти партнерства расторжению не подлежат, и останутся до следующей среды, до окончания работы. Зейн Малик, ваш партнер – Лиам Пейн.

Глаза Зейна засветились на это, и Лиам не выглядел разочарованным. Луи позавидовал удаче друга. Конечно, Зейн будет в паре с кем-то, кто ему нравится (настолько, насколько может нравиться кто-то, с кем ты никогда не разговаривал). И, опять же, вселенная не любила гадить Зейну – только Луи.

Мистер Тёрнер продолжал пары, но Луи вновь не слушал. Его глаза притягивались, словно какой-то неведомой космической силой, к Гарри Стайлсу, что разговаривал с Найлом, в то время как ученики должны были сохранять тишину. Если бы это был Луи, его сразу же оставили бы после уроков, что было абсолютно несправедливо. Команда фигуристов выигрывала не меньше, чем хоккейная (не то чтобы их поощряли за тяжелую работу), и если кто и заслуживал особые привилегии, так это Луи. Он жертвовал каждым моментом свободного времени для того, чтобы убедиться, что он идеален.

Дата добавления: 2015-08-27