Часть 11. Воскресное утро

Воскресное утро

Утро принесло с собой ужаснейший из всех возможных вариантов похмелья. Боль пронизывала череп Гарри и пульсировала в мозге, мгновенно пробуждая ото сна. Хоккеист застонал и пошевелился на… том, на чем лежал, открывая глаза. Свет был слишком ярок, как для него, нещадно издевался над ним. Но все же парню удалось проморгаться от первоначальной слепоты и осознать, что он лежит на диване в гостиной, в окружении трех непонятных ребят.

Конечно же, не стоило и надеяться, что он вспомнит, как оказался тут.

Что же он помнит вообще, из прошлой ночи? Он много пил, не больше, чем обычно, но все равно достаточно. И весь этот алкоголь в его крови бурлил, покалывал, делал его жизнерадостным и весьма привязчивым, если память все подсказывает правильно, и… о, да. Поцелуй.

Чертов. Поцелуй.

По правде говоря, чем больше Гарри думал об этом, тем больше хотел вонзить себе куда-нибудь нож, потому что, чувства, конечно. Ебаные чувства. Это была игра, и действие, что ему загадали – точно лучшее, из всех, которые ему когда-либо выпадали, это неоспоримо, - но это не уменьшало восхитительности поцелуя. Даже несмотря на то, что Луи замялся, и ему не было так уж комфортно, да и это было очень быстро, Гарри было плевать. В ту секунду, когда их с Луи губы коснулись, он умер, потому что не могут воплощаться в жизнь такие фантазии.

- Ну, разве ли это не самое милое, что я видел в жизни.

Гарри распахнул глаза и увидел Луи, что стоял над ним, каким-то образом настолько прекрасный, в столь ранний час, что захватывало дыхание. Во рту пересохло, и он завозился, прежде чем пробормотал:

- Ты.. милый, - ну да, это был отстойный ответ, даже не учитывая двойного смысла.

- О, Хаз, - Луи широко улыбнулся, кладя руку на грудь и садясь на диван, в ноги Гарри. – Ты само очарование.

Гарри закатил глаза и пихнул парня в плечо:

- Отвали, нельзя быть таким жизнерадостным так рано. Почему у тебя нет похмелья?

- Ох, оно у меня есть, - заверил Луи. – Такое, что я сейчас скажу, что больше никогда не буду пить, хотя это полнейшая ложь. Надеюсь, Бог смилостивится.

- Ну, теперь я чувствую себя немного лучше, - засмеялся Гарри.

- Для этого я и живу, кудрявый, - на лице Томлинсона расплылась улыбка, и Стайлс тут же почувствовал острый укол ревности (вдобавок к привычному притяжению). Луи, очевидно, не терзался их поцелуем. Он не вызвал у фигуриста никаких внутренних треволнений. Счастливая сволочь.

Но он был отвратительно красивой счастливой сволочью, и, конечно, это просто везение Гарри. Могло быть еще хуже.

Теперь, когда Луи сидел перед ним, Гарри понял, что дышать стало немного легче, потому что он даже не осознавал, как боялся, что поцелуй изменит их отношения (к сожалению, не так, как хотел бы Гарри) - к худшему. Сама мысль об этом была невыносимой. Конечно, до того, как он узнал Луи, то был вполне доволен возможностью просто боготворить его на расстоянии, но теперь, после того, как он узнал, каково это - быть другом этого парня, после их разговоров и смеха, Гарри не смог бы вернуться к прошлому. Никогда.

- Эй, - неожиданно произнес Луи, выхватывая парня из размышления. Кудрявый посмотрел на него из-под ресниц, подняв брови. - Просто... У меня есть вопрос.

Гарри постарался скрыть, что эти слова заставили его сердце остановиться и застряли где-то в горле. Он тяжело сглотнул и прочистил горло, прежде чем выдавил из себя одно-единственное слово:

- Да?

- Да, - кивнул Луи самому себе и посмотрел на свои колени, на руки, скрещенные вместе. - Мы... В смысле... У нас все в порядке?

Гарри потерял дар речи. Он чуть отстранился, шокированный, громко выдохнув.

- Ну, просто... - продолжил Луи, - я знаю, что это была игра и все такое, но я просто хотел убедиться, что ты не сделал ничего такого, из-за чего тебе было бы некомфортно, что все испортило бы. Потому что это последнее, чего бы я хотел, так что если мы можем просто...

Гарри бросился вперед и обхватил Луи руками, притягивая его к своей груди, чтобы заставить его замолчать. Луи растерялся на мгновение, но после ответил с таким же пылом, а его плечи чуть расслабились (облегченно?).

Хоккеист засмеялся и положил лоб на плечо второму парню:

- Ты серьезно думал, что я не захочу дружить с тобой после этого? - он чуть отстранился, чтобы посмотреть на Томлинсона взглядом "ты совсем идиот". Несмотря на то, что лицо его этого не выказывало, внутренне он кувыркался и сходил с ума, потому что Луи важна их дружба, тоже. Но если он думал, что это может изменить все, значит ли это, что он тоже что-то чувствовал... Нет, Гарри, даже не думай об этом.

Луи чуть смущенно улыбнулся, что само по себе было крайне редким зрелищем:

- Ну, я не был уверен...

Гарри отпустил Луи (и да, он сделал это очень неохотно, ну и что) чтобы в шутку пихнуть его в грудь:

- Прекрати сомневаться во мне, Томлинсон, ты делаешь мне больно, - надулся он, в ответ на что Луи закатил глаза и взъерошил ему волосы.

- Ты такой идиот. Почему ты мне вообще нравишься?

- Я думаю, просто потому, что я чертовски хорошо выгляжу, да плюс мой мальчишеский шарм, - подмигнул Гарри, как всегда. Луи же отреагировал иначе, чем всегда. Он напрягся и закашлялся, отводя взгляд. Гарри постарался не нахмуриться, и попытался понять, что он сделал не так.

- Значит, оказывается, друзья могут целоваться, и это ничего между ними не меняет? - спросил Луи, искоса глядя на Гарри.

Тот засмеялся, чтобы скрыть бурю бабочек (нет, серьезно, с каких пор он превратился в тринадцатилетнюю девчонку?), происходившую в тот момент в его животе:

- Конечно, - просто сказал он, надеясь, что голос его не выдаст. - Всего-то дружеский поцелуй, кому он может навредить? - Гарри знал, кому. Знал лучше, чем что-либо иное.

Луи громко засмеялся, но в звуке его смеха была слышна фальшь, почему-то. В груди Гарри проклюнулся крохотный росточек надежды, но он сразу же его и задавил.

- Ага, - хмыкнул Луи. - Я думаю, ты прав.

- Тебе повезло, что Лиам с Зейном вернулись тогда, - заметил Гарри. - Иначе я бы сманил тебя на порочный путь, и возврата уже не было бы.

Луи снова громко засмеялся, но в этот раз искренне, тепло и счастливо, как Гарри и привык. Стайлс раздулся от гордости за то, что смог справиться с дискомфортом и стал причиной этому смеху.

- Не могу поверить, что Лиам вчера накурился с Зейном, - заметил Луи, после того, как закончил, наконец, смеяться. - Это же как развратить щенка.

- Ли - большой мальчик, - закатил глаза Гарри. - Думаю, честно говоря, он хотел произвести впечатление на Зейна.

- Ага, - кивнул Луи. - Это хорошо. Зейн сходит с ума по нему уже давненько.

- Я понял, что тоскливые взгляды Лиама и его же влюбленные глаза не помогли с этим.

- Наверное, нет, - засмеялся донкастерец. - Как ты думаешь, они будут, ну, встречаться? В смысле, Зейн не очень-то...

- Зейн не очень-то что? - вышеупомянутый парень вошел в гостиную, потер глаза и неприветливо посмотрел на парней. - Нет, Луи, продолжай.

- Мы говорили про твоего парня, - пропел он, многозначительно глянув на него.

Зейн зыркнул на него:

- Заткнись, - пробормотал он, направляясь на кухню.

Гарри и Луи переглянулись, а затем вскочили с дивана и последовали за черноволосым парнем.

- Подожди, - сказал Луи. – Так я прав? Он твой парень, в смысле? Ну, Лиам.

- Не знаю, - пожал плечами Зейн. – Да? Наверное? Мы не обсуждали это еще.

- Но ты бы хотел этого, - улыбнулся Луи, хлопая в ладоши. У Гарри перехватило дыхание от этого зрелища, потому что он выглядел таким милым и прекрасным, и зачем так жить вообще.

- Отвали, Лу, - и впервые со знакомства Гарри с Зейном (потому что последний был эдаким «плохишом», во всяком случае, внешне), он увидел румянец на его (идеальных, черт) скулах. Что могло значить только одно.

Гарри ткнул Луи локтем, они переглянулись, расплылись в улыбках и дружно начали распевно орать «У Зейни появился парень, у Зейни появился парень».

Зейн бросился догонять их, все так же поющих и убегающих по кухне от него, отчаянно пытаясь сохранить напускную злость, но прорывавшийся смех выдавал его.

Когда, спустя несколько минут, Лиам вошел на кухню, он лишь переводил взгляд между ними тремя, с красными лицами, сбившимся дыханием и маниакальными улыбками, а потом спросил, что случилось. Гарри и Луи вновь начали смеяться, а Зейн покраснел до самых корней волос, совершенно очевидно, на этот раз. Но, судя по тому, как Пейн направился прямо к нему и крепко поцеловал, было понятно, что он и не против-то.

Это было так просто, стоять на большой кухне в квартире брата Найла, потеряться в этом мгновении, прекратить думать о том, что прошлой ночью он, Гарри, окончательно убедился, что безнадежно влюблен в Луи и как сильно он хочет с ним быть. Тот факт, что чувства были невзаимными, резал ножом по сердцу, но это не остановило бы Гарри. Луи… ну, он слишком нужен был ему, чтобы отпустить. Так что, если он не хочет, не может хотеть Гарри ТАК, ну… ну что же, их дружбы будет достаточно. Должно быть достаточно.

*

Вечер среды

И так оно и было. Шли недели, и постепенно их распорядок дня тесно сплел их вместе. Каждый день Луи шел на утреннюю тренировку, Зейн приносил ему завтрак, и они шли на урок. На английском, единственном уроке, что у них был вместе, они, все впятером, сидели одной громкой группкой, к неудовольствию мистера Тернера. Когда занятия заканчивались, Зейн с Лиамом провожали Луи и Гарри на каток, где те направлялись на свои тренировки. А после этого Гарри всегда ждал, пока Луи закончит и они шли в одну из их комнат, где зависали в тот день, до того момента, когда «нам правда пора спать уже, ребят». И это было просто. И восхитительно.

Ну, иногда.

Иногда, конечно, попадались и ямки на дороге. Под ними подразумевался тот факт, что Луи иногда приходилось гулять с Элеанор вместо трех друзей-парней (потому что Найл решил, что ему надоело быть лишним). Конечно же, это ни капли не раздражало Гарри… ну, или раздражало… очень.

Все дело в том, что без нее было так здорово. Когда ее не было рядом, Стайлс мог забыть о ней полностью, забыть, что она – девушка Луи, что последний – натурал и занят. Он обманывал сам себя и так глубоко застрял в отрицании, что тонул в нем, но было плевать. Это все было неважно.

С первых соревнований по фигурному катанию прошло уже три недели и, большей частью, все было замечательно, для Гарри. У Эмеральд Хиллса был восхитительный хоккейный сезон (ну, потому что когда было иначе?), Луи вновь занял первое место на очередных соревнованиях (куда Гарри пришел с огромным плакатом "Boobear's #1" и стоял вместе с семьей Томлинсонов), и парни проводили вместе больше времени, чем раньше думали это возможно.

Это было очень весело, на самом деле, зависать с Найлом, Зейном и Лиамом, но больше всего Гарри любил, когда они с Луи могли побыть одни, вдвоем. Это было не столько из-за его чувств, сколько просто потому, что он безумно любил быть рядом с фигуристом. Он был светом, чудесным, и один только вид его вызывал толпы мурашек по спине Гарри (как у настоящего мужика, конечно).

Вот как сейчас, Гарри с Луи шли в общежитие, с тренировки, и Томлинсон оживленно говорил о своем тесте на взрослый уровень, до которого оставалось всего полторы недели. Парень был уверен в себе, но не самоуверен, и Стайлс видел это. Он замечал едва заметные проблески волнения в глазах фигуриста каждый раз, когда тот заговаривал о тесте, и это, конечно, только способствовало увеличению влюбленности Гарри – это было так мило, черт возьми. В любом случае, Луи постоянно тренировался и готовился последние несколько недель (и раньше, Гарри знал), к этому тесту, так что кудрявый от всей души надеялся, что друг сдаст.

- Как ты думаешь, как это будет? – неожиданно спросил Луи, возвращая Гарри на землю. – Ну, первая победа на взрослом уровне?

- Думаю, это будет великолепно, Лу, - мгновенно ответил Стайлс, не задумываясь даже. – Ты будешь великолепен, - теперь он мог говорить такое почти не краснея – очко в пользу Хаза.

- И ты необъективен, - отрезал Луи, пихая Гарри плечом. – Твое мнение не считается.

- Почему? Потому что я твой друг? Ты слушаешь Зейна!

- Нет, - покачал головой Луи. – Потому что ты Гарри!

- И что бы это значило? – оскорбился Гарри.

- Ты… не знаю, как это объяснить, - Луи сосредоточенно нахмурился. – Ты видел другую сторону меня на льду и… понимаешь все гораздо лучше, чем многие.

- И это значит, что я не могу делать тебе комплименты? – Гарри деланно обиделся.

- Нет, это просто значит, что ты всегда, наверное, будешь думать, что я великолепен – что, честно говоря, абсолютная правда, - фигурист улыбнулся во все тридцать два, и Гарри закатил глаза.

- Только из-за этого, я надеюсь, что ты упадешь на тренировке и выставишь себя на посмешище, чтобы все над тобой смеялись.

- Но что, если я зашибусь? – в притворном ужасе ахнул Луи.

- С твоей-то огромной задницей? – Гарри устроил целую церемонию, рассмотрел попу фигуриста (о да, чудный вид) и покачал головой: - Я уверен, что единственное, что пострадает – это твоя гордость.

Луи засмеялся и пихнул его друга сильнее:

- Моя задница не огромная!

- Ты прав, - серьезно сказал Гарри, кивая. – Огромная не то слово. Я должен был сказать здоровенная или пышная, - или аппетитная, или настолько восхитительная, что я просто хочу трогать ее и…

Луи возмущенно вскрикнул, и Гарри решил, что хорошим решением будет бежать сейчас, как можно быстрее, чтобы спасти свою чертову жизнь. И он так и поступил, убегая от фигуриста, который погнался за ним, выкрикивая весьма непристойные слова, которые, Гарри надеялся, кто-то услышит.

Гарри думал, что он бежит весьма быстро, но, как оказалось, он ошибался, поскольку скоро он почувствовал руки на своих плечах и приличный вес врезался в его спину, из-за чего парень распластался на земле. Луи пригвоздил его к ней своим весом. Это вовсе не было неудобно… пока Гарри не начал представлять что еще он может делать под Луи… или на нем, или рядом, или где угодно в непосредственной от него близости, если одежда была необязательным условием.

- Хорошо, извини меня, встань с меня! – крикнул Гарри, дергаясь под Луи и разрываясь между желанием выползти из-под паха парня, прижимавшегося к его заднице, и желанием наоборот потереться и… о боже, Гарри, контролируй свои гормоны.

- Я надеюсь, что ты правда раскаиваешься, - фыркнул Луи, скатываясь с кудрявого и поднимаясь на ноги. – Чтобы ты знал, как называть мою задницу огромной.

Если это было наказанием, Гарри был уверен, что он абсолютно не против. Вообще. Но вместо того, чтобы озвучить это, он вздохнул и поднялся на ноги, упрекая Луи взглядом:

- Теперь мы опоздаем к фильму, и ребята разозлятся, - честно говоря, до этого момента Гарри и не вспоминал, что они направлялись в комнату Найла сейчас (эта сволочь имела в своем распоряжении целую комнату, после того, как его соседа выгнали) чтобы посмотреть какой-то ужастик, на который ему было плевать.

- Это ты виноват, - просто ответил Луи, ухмыляясь, и грациозно фланируя – да, черт возьми, фланируя, вот засранец, - мимо Гарри, к общежитиям.

Вскоре после этого они оказались в комнате Найла, и тот встретил их радостным «Где вас носило? Лиам купил пиццу!», потому что еда была важнее для него, чем его друзья. Те рассказали ему какой-то бред, в качестве извинения, который был, наверное, совсем бредом, но им было все равно. Они были слишком заняты переглядываясь, ухмыляясь и смеясь друг над другом.

Они взяли свои куски пиццы и расселись по привычным местам, для просмотра фильма – Лиам с Зейном в обнимку на кровати Найла, с ним же самим в ногах, а Луи с Гарри – плечом к плечу на полу, лицом к телевизору. Это напоминало Гарри о том первом разе, когда они с Луи зависали, перед началом их дружбы, и драмы, и прочего. Когда они были еще просто Гарри Стайлсом и Луи Томлинсоном.

Фильм был отстойным, но всем было плевать. Чем позже становилось, тем больше все расслаблялись, и троица на кровати просто заснула, а Гарри с Луи клевали носами. Первый умостил голову на изгибе шеи Луи, закинув руку на его торс. Рука же Томлинсона была на плече Гарри, словно бы она была предназначена для этого, а голова - на голове кудрявого. Тот глубоко дышал и просто наслаждался моментом – еще одним идеальным моментом с Луи Томлинсоном.

Впрочем, рано или поздно, но нужно было расходиться. Когда фильм закончился, парочка была все так же единственными бодрствовавшими, и они решили не будить остальных, поскольку те вряд ли потом заснут. Гарри с Луи тихо вышли и дошли сначала до комнаты Гарри, поскольку она была гораздо ближе. Луи, похоже, был готов вырубиться прямо в коридоре, но все равно развернулся и направился в свою комнату.

- Подожди, - сказал Гарри, хватая Луи за руку. Тот в недоумении повернулся. – Ты можешь остаться тут. Кровать Лиама пустует, а ты выглядишь таким истощенным.

Луи улыбнулся (все такой же охренительно прекрасный):

- Хорошо, - сказал он, проходя мимо Гарри, в комнату, и падая на вторую кровать. Он мгновенно свернулся на ней, и все, чего хотел Гарри – подбежать, запрыгнуть к нему и обернуть Луи вокруг себя, но он не мог этого сделать.

Так что он лишь хмыкнул и выключил свет, после чего лег в свою кровать и прошептал:

- Спокойной ночи, Лу, - глядя на парня, который вовсе не медленно, но очень уверенно крал его сердце.

*

Чертовски раннее утро четверга

Луи не был против переночевать в комнате Гарри только потому, что она была гораздо ближе, чем его собственная, а он слишком сильно устал.

Все изменилось, когда за окном раздался гром, и Луи проснулся, дернувшись, и сел на кровати. Его сердце ускорилось, а дыхание затруднилось, на лбу выступил холодный пот. Единственным предупреждением стала лишь молния, прежде чем гром грянул вновь, задрожали стекла.

Луи замер на месте, пытаясь глубоко дышать, считая до десяти, как учила мама в детстве. Он в порядке, он в порядке. Это всего лишь гром, не из-за чего волноваться. Он абсолютно в порядке.

До тех пор, пока не раздался новый раскат грома, и он точно не в порядке. Дыхание перехватило, и парень, пытаясь подавить дрожь, сжал простыни руками так, что побелели костяшки. Его сердце колотилось так сильно, что становилось физически больно, но Луи не мог сосредоточиться ни на чем, кроме своей паники и беспомощности, которые он ненавидел всей душой.

Думай, думай, думай. Кинув взгляд на часы на прикроватной тумбочке, парень обнаружил, что была половина третьего утра, а это значило, что уже слишком поздно для звонка матери (да, заткнитесь, это его фобия). Обычно его успокаивал Зейн, но его рядом не было, так что помощи не дождешься, но... Подождите.

Внезапно его озарило: Гарри все еще должен ему услугу, и вот оно, идеальное время воспользоваться этим.

Луи откинул одеяло и встал с кровати Лиама, чуть неуверенно. Он подкрался к крепко спавшему Гарри, которого абсолютно не беспокоил гром. Счастливая сволочь. Неожиданно его накрыла нервозность. Луи, который не боялся ничего, вдруг занервничал попросить Гарри поспать с ним, чтобы успокоить. И он просто не мог этого сделать.

Впрочем, новая вспышка молнии решила все за него.

- Хаз, - прошептал он (не слишком уверенно), легонько тыкая Гарри в руку. - Хаз, двигайся.

Гарри издал сонный звук и разлепил глаза, поднимая взгляд на Луи:

- Лу? - пробормотал он, хрипло и сонно. Он инстинктивно протянул руки к фигуристу, и тогда тот окончательно решился.
- Не могу спать, - пробормотал Луи, откидывая одеяло и ложась в кровать к Гарри, позволяя младшему парню обнять его за талию своими длинными руками. Он положил голову кудрявому на плечо, уже чувствуя себя лучше, из-за объятий.

- Ты боишься грома? – спросил Гарри сонным голосом. Луи тяжело сглотнул, признание стояло липким комом в горле. Впрочем, парень все понимал, поскольку обхватил его еще крепче: - Я понял, не переживай.

Луи облегченно выдохнул, благодарный за то, что ему не потребовалось объяснять свои действия, и что Гарри не посчитал странными его поиски утешения в этой ситуации. Он, кажется, вовсе не возражал, только был рад помочь. Что, конечно, было логично. Потому что они друзья и уже спали в одной кровати, и это совсем неважно.

Но было ощущение, что это очень важно.

Почему-то это казалось Луи очень важным – то, что он сейчас лежал в кровати с парнем, который успокаивал и утешал его, когда было необходимо. С парнем, который считал его превосходным фигуристом, и смеялся над всеми его шутками, даже несмешными, и смотрел так, словно бы он был интересен не только потому, что чемпион школы. Луи не знал, почему сейчас об этом думает, но остановиться не мог.

Потому что когда Гарри поднял руку и начал легонько прочесывать волосы Томмо, тихонько что-то мурлыкая под нос, это было очень, блять, важно. Замирающее сердце на самом деле очень, блять, важно. Как и тепло щек. И та эмоция, ощущение, которому Луи не мог дать название, неожиданно затопила его, от кончиков пальцев рук и до ногтей на ногах, и это было очень, очень, очень, черт его дери, важно.

Дата добавления: 2015-08-27