Глава XXIV. Когда в большой гостиной одновременно кричат: «Что за чушь!»

Когда в большой гостиной одновременно кричат: «Что за чушь!», «Она с ума сошла», «Черт побери!» и «Да вы сами по­смотрите!», какофония может испугать внезапного при­шельца.

И впрямь, Сид испугался. Шум как раз достиг апогея, и ему почудилось, что он попал в клуб, на дебаты. Это его огорчило. Казалось бы, поступил, как граф, разрешил этим гадам собраться в его собственном доме, а они интриги раз­водят, мало того — скандалы.

— Ти-ихо! — взвыл он.

Шум угас, и он холодно оглядел присутствующих.

— Да уж! — горестно вымолвил он.— Совещаньице, ниче­го себе. А по мне, попугаи в клетке, один к одному.

Сэра Герберта глубоко огорчило его появление.

— Уходите!

Сид на него взглянул.

— Не ори, змей.

Тут он заметил мамашу Прайс и очень удивился.

— А ты чего явилась? Мамаша волновалась.

— Ой, Сид! — закричала она.— В самое время увидела!

— Кого это?

— Да сороку. Это верный знак. А то я уж стала подписы­вать.

— Подписывать? — Сид понял се.— Ну, я скажу, голубчи­ки! Опять за свое! Нет, такого змея... — обратился он к сэру Герберту.— Только отойди, только их оставь, а они... Ума с ними решишься! Эй, вы! — Он тыкнул в юриста.— Чего с ними связались? Напишу лорду-канцлеру, мигом из сутяг погонят.

Решив, что все это не по плечу слабой женщине, леди Ли­дия воззвала к сильному полу.

— Неужели вы не можете выгнать этого субъекта?

— Куда им! — отвечал Сид.— Сперва я тут кой-чего сде­лаю.

Он повернулся к дверям, как Веллингтон к воинам под Ватерлоо, и скомандовал:

— Лестницу!

И лакей Чарльз внес стремянку, на которую растерянно воззрился сэр Герберт.

— Это еще что? — спросил он.

Сид показал на портрет Длинного Меча.

— Принимаем меры,— объяснил он.— Оставишь его тут, вы ему лицо перерисуете.

Он поднял другой конец стремянки и направился к ками­ну. Чарльз, ничего не понимая, покорно шел за ним. Моло­дые лакеи рады семейным сценам, да еще таким бурным. А вот пожилые дворецкие им не рады. К тому же, им трудно смотреть, как в гостиную вносят стремянки. Слингсби бук­вально кипел; лишь почтение к знатному роду удерживало его от действий. Обычно он не говорил, пока к нему не об­ращались, но всему есть пределы.

— Вы велели снять портрет, сэр Герберт? — осведомил­ся он.

— Ни в коем случае! — вскричала хозяйка.

— Конечно, нет,— прогудел ее муж.— Уберите лестницу!

Юрист молчал, но смотрел на Сида таким зловещим, су­дейским взглядом, словно напоминал, что прецедент, дело Рекса против Уинтерботтема, Гуча, Симмса и Мерриуэзера, кончился провалом.

Однако ни крики, ни взоры Сида не испугали. Он знал свои права.

— Покажу-ка я его суду,— обещал он.— Больша-ая будет польза.

Мамаша, как и Чарльз, не все понимала, но думала, что в нужный момент стоит вставить словечко.

— Ой, Сид! — сказала она.— И чего ты торопишься? Сид властно повел рукой.

— Не твое дело. Эй, вы! — заорал он, поскольку Слингсби перейдя от слов к делу, вырвал у него конец, стремянки. Теперь они с ликующим Чарльзом подняли ее вверх.

— Что ж мне, под лестницей идти? — перепугался Сид.— Перед самым судом? Нет уж, увольте!

Ощутив, что и невидимый мир восстал против него, он схватил Слингсби за фалды, и начался бой. От тех, кто его созерцал, трудно было ждать блестящих реплик. Уэзерби цо­кал языком, выражая крайнее недовольство. Мамаша Прайс голосила: «Сыночек!», Слингсби рычал: «Пусти, болван!» Остальные молчали, если не считать пыхтения и единичных воплей.

Граф благосклонно смотрел с портрета. Ему довелось по­бывать во многих битвах. Если он о чем жалел, то об отсут­ствии боевых топориков. А так, все шло как надо, тем более что к бойцам присоединился сэр Герберт. Правда, пытаясь оттолкнуть стремянку, он оказался между ступеньками и ме­тался в отчаянии.

— Стойте! — кричал он.— Я сейчас разорвусь! Вы меня раздавите! Стойте!

Послушный своему господину, дворецкий сумел сдернуть лестницу. На лету она сбила Сида, но сэр Герберт спасся и упал в кресло, держась за ногу.

— Палец! — плакался он.— Большой палец! Всё вы,— он метнул взгляд в Сида,— хулиган собачий.

Словесные удары Сида уже не трогали, эту фазу он про­шел. Сейчас он держался за живот и беспокоился:

— Нет, они мне что-то сдвинули! Ну, всё туда же, суд раз­берется.

Сэр Герберт мрачно обернулся к Слингсби:

— Окажите любезность, выведите этого субъекта. Лицо дворецкого озарила блаженная улыбка.

— Простите, сэр Герберт, не могли бы вы это повторить? Леди Лидия не повторила, но дополнила речи мужа:

— Покажите ему дорогу к воротам в парк.

— С великой радостью, миледи. Благодарю вас, миледи.

Облизнувшись от счастья, дворецкий внимательно по­смотрел на носок правой ноги и, нервно сжимая руки, на­правился к Сиду. Тот отступил к окну.

— По-прошу! — взвизгнул он.— Только без рук!

— Теодор! — вскричала мамаша.— Не смей его трогать!

— Белла, не мешай.

— Я предупредил,— продолжил Сид на ходу и вдруг рванул наружу, где и столкнулся с Тони, не задев его спутника и спут­ницу. Тони мягко швырнул его обратно, заметив при этом:

— Что-то мы рано начинаем футбольный сезон.

Он удивленно посмотрел на тяжело пыхтящего Слингсби, напоминающего вулкан, а потом на Сида, укрывшегося за тахтой и запасшегося на всякий случай тяжелой вазой.

— А что тут у вас такое? Ответил ему сэр Герберт:

— Лорд Дройтвич доказывает свою родовитость потасов­кой с дворецким.

— Да ладно,— проворчал Сид.— Очень уж я разозлился.

— Это заметно,— признал Фредди.

— Что ж, Дройтвичи ошибок не делали?

— Делали,— сказал сэр Герберт.— Если вы и правда Дройтвич, ошибку сделал ваш отец.

Сид обиделся.

— Слыхала? — спросил он мамашу Прайс— Я тут из ко­жи лезу,— сообщил он сэру Герберту,— а с вами и с тетуш­кой — как об стенку.

— Да что случилось? — настаивал Тони.

Сэр Герберт хрюкнул. Палец немного утих, но чувства, чувства!

— Он хотел снять Пурбу.

— Какую пурбу? — возмутился Сид.— Я картину брал.

— Ее написал художник Пурбу,— с холодным презрением сообщила леди Лидия.

— Дэ? — Сид подумал.— Ну ладно. Тони все еще удивлялся.

— Зачем вам этот портрет?

— А чтоб чего не переменили, пока я его в суд не отвез. Ма­мань,— он поднял руку,— посмотри-ка, на кого он похож?

— Э...а...

— На меня, верно?

— На тебя, сынок, на тебя.

— Нет, конечно, той силы. Я буду покруче. А может, бы­ла, да ваш Бурбур изобразить не пожелал. Ладно, главное — чтобы сейчас чего не учудили.

Тони засмеялся.

— Не беспокойтесь. Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке.

— От это я понимаю! — восхитился Сид.— Простой па­рикмахер, а какое сердце! И ведь если мамаша все подтвер­дит, ему ж ничего не останется!

— Скорее всего,— признал Тони. Сид несколько удивился.

— Вам что, выиграть не хочется? — спросил он.

— Честно говоря,— ответил Тони,— после того, что сооб­щил Фредди, я и сам не знаю. Выиграю — буду графом...

— Не будете, не будете.

—...а проиграю — миллионером.

— О чем ты говоришь? — спросил сэр Герберт.

— Скажи им, Фредди.

И достопочтенный Фредерик Чок-Маршалл вышел впе­ред с присущим ему изяществом.

Дата добавления: 2015-08-27