Экстра: Настоящие чувства всегда опасны

[Посвящаю Нам.
Тем, кому интересно, что же творится в голове у Владлена]

В последние дни Марк был слишком счастливым и активным для человека в период выпускных экзаменов. Он с легкостью совмещал ВУЗ и работу в банке, записался на курсы юридического права, в выходные с энтузиазмом вытаскивал его, Владлена, на велосипедные заезды и прогулки по Гамла Стану. Если все эти перемены супруга ему безоговорочно нравились, то тот пункт, где Марк постоянно задерживается где-то вечерами, его тихо бесил. На все вопросы Владлена Марк по-идиотски улыбался и отмалчивался, либо переводил разговор на другую тему, даже не особо скрывая игнорирования. Владлену, конечно, такие недомолвки вообще не плясали.
Когда Марк задержался в очередной раз, терпение Берсеньева лопнуло. Чертовы затяжные переговоры с немцами о поставках, никак не могли прийти к логическому завершению, а сегодняшний двухчасовой брифинг высосал все силы. По приходе – после нереально долгого рабочего дня – домой, Владлену хотелось только двух вещей: горячую ванну и Марка под боком в постели. Но парня дома не было. Ну конечно же.
– Сколько времени? – зло рявкнул он, когда Марк соизволил поднять трубку, после третьего по счету звонка.
– Ты звонишь мне, чтобы узнать время? У нас что, все часы вдруг разом отказали?
– Блядь, Марк, ты понял, что я имею в виду! Где ты шляешься?
– Слушай, ложись без меня, – начал примирительно Марк. – Я поздно буду. Потом все объясню, ладно?..
Владлен даже не ответил. Не посчитал нужным. Сбросил звонок и со всей дури запустил гаджет о стену, сопровождая действие грязным матом. А уже через полчаса чертыхался в поисках домашней трубки, чтобы позвонить Богдану.
– У тебя что, баланс на сотовом закончился? Денег занять? – насмешливо поинтересовался парень.
– Телефон у меня закончился, – вызверился Владлен. – Мне нужен человек, чтобы в компьютерах разбирался от а до я. Не из фирмы.
– Ага, есть у меня такой. Срочно нужен?
– По-хорошему – вчера.
– Ясно. Считай, что человечек уже стоит у твоих дверей.

***
Какие-то жалко ничтожные шестьдесят минут – и праздная жизнь Берсеньева здорово накренилась в сторону «дерьмо собачье».
Это вполне могло случиться. Нет, правда, Владлен не раз думал о том, что такое вполне возможно: Марку однажды все надоест и их жизни с Берсеньевым разойдутся по разным параллелям. Владлен давно вырос из возраста, когда и–жили–они–долго–и–счастливо воспринимаешь всерьез, как бы ни хотелось в это верить. Никаких «навсегда» и «навечно». Но как бы то ни было, реальность все равно жестко оприходовала, саданув под дых до разноцветных кругов в слезящихся глазах, и никакие гребаные самотренинги «такое–вполне–может–случиться–но–не–обязательно» – не помогли, не подстелили соломы.
Он любил Марка, но, блин, этого было недостаточно. Марк, пусть и отвечал ему взаимностью, все же втайне мечтал о полноценной семье. Где есть жена, дети, бегающая по зеленой лужайке собака и белый заборчик... А что мог дать ему Владлен? Себя и свои чувства? Мало, этого было чертовски мало. И было до одури больно – ведь Марк знал на что подписывается, соглашаясь на брак, – а теперь он просто, видите ли, устал, и перечеркивает всю их совместную с Берсеньевым жизнь с легкостью ебучего фокусника.
Близкие люди бьют всегда острее и больнее всего.
Боже, и нет ни одного слова, которое бы передавало всю гамму развернувшегося ада. Давящая пустота внутри все разрасталась и разрасталась, заставляя прежний мир рушиться со звоном, оставляя после себя ошметки, усиливая невыносимое жжение в груди.
А потом р-раз – предел – и эмоции, и чувства просто вырубились, словно по щелчку рубильника.
Владлен сидел в кресле, таращился пустым взглядом в стену, приговаривал сигарету за сигаретой, и бездумно крутил в руке бутылку с каким-то алкогольным пойлом. Наверное, ему нужно было начать хоть как-то реагировать, а не цедить равнодушно алкоголь и травиться никотином. Разнести в пух и прах гостиную. Перевернуть мебель, вспороть в клочья кожаную обивку их Мистера Люксембурга одним из ножей в коллекции. Дать волю клокочущей ярости и устроить тот беспорядок, где все будет изломано и перебито, содрано и разорвано, с брызгами крови на дорогом восточном ковре, с осколками стекол, изувеченными металлическими–некогда–приборами, рваными оголенными проводами, изодранными в хлам когда-то привычными вещами... Орать до хрипа, освобождая себя от боли, выплеснуть наружу тот гребаный ад, созданный предательством, который съедает изнутри, вывести своей кровью на стенах текст, который крутится в голове. Разъебашить к ебеням их с Марком спальную комнату, с которой связано столько крышесносных жарких воспоминаний, или вообще сравнять этот сраный дом с землей к чертовой матери! Может, Марк тогда поймет, что Владлен без него не сможет – сдохнет сразу же! – что все у него плохо и нихера не будет хорошо?
Когда у человека в одночасье рушится жизнь, будущее и разбиваются надежды, наверное, так и надо поступать – до камней, до пепла, – потому что их брак уже заведомо обречен и терять-то в принципе нечего. Уже нечего. Все летело в топку. Разве Владлен может вот так же просто взять и стереть их брак из своей памяти, из сердца, из жизни? Определенно нет. Да будь он проклят, если сможет выдрать Марка из себя.

Входная дверь глухо щелкнула. Берсеньев продолжал сидеть в гостиной, дожидаясь Марка, и нервно выжимать из сигареты дозу яда, так нужную для поддержания иллюзии равновесия.
– Ты чего не спишь? – удивился парень, когда вошел в комнату. Стянул с себя куртку, бросил на спинку дивана и потянулся, разминая плечи.
– Тебя жду, – хрипло ответил Владлен и прочистил непослушное горло алкоголем, попутно отметив, что привычного вечернего поцелуя не последует. – Ты сегодня поздно.
– Угу, – промычал устало Марк в ответ и пошел на кухню.
Владлен отбросил окурок в пепельницу и пошел следом за супругом, сжимая в руке горлышко бутылки, словно она помогала ему цепляться за реальность.
Марк достал из холодильника запеченную курицу, что была у них вчера на обед, и сунул ее в микроволновку. Владлен с жадностью наркомана впитывал себе в подкорку каждое движение парня, запоминая, внимательно следил за его неторопливыми движениями, и никак не мог – не хотел – верить в то, что все кончено.
– Все в порядке? – спросил Марк, перехватив на себе пристальный взгляд.
У Владлена уже не было сил играть по правилам «привет–как–прошел–твой–день».
– Кто такая Женя? – в лоб задал он вопрос, с каким-то отчаянием вглядываясь в лицо любимого, подмечая малейшие детали. Вот в черных зрачках мелькнул огонек замешательства, и Марк приподнимает брови в удивлении.
– Откуда ты знаешь?
В его голосе не было ни сожаления, ни страха, ни заискивающих нот, так ожидаемых в данной ситуации. Лишь одно гребаное удивление. От этого Владлену стало тошно. Он что, не заслужил хотя бы толику уважения? Извинений? Да, в начале их общения, он был полнейшим мудаком. Он это признал, он за это расплатился, а Марк смог простить. Потому что только рядом с ним Владлен хотел и смог измениться, просто для того, чтобы оправдать отношение Марка. Но малейшее напоминание о том, что рано или поздно все возвращается на круги своя, и Владлену придется расплачиваться за содеянное снова и снова – осознание болезненно отражалось в трепыханиях сердца. Что ж, у судьбы определенно есть чувство юмора, мать его.
Марк обвел кухню взглядом и наткнулся на свой открытый ноутбук на кофейном столике рядом с диваном.
– Что за хрень?.. – не поверил он.
– Так что насчет Жени?
– Ты прикалываешься? – Не-а. И больной взгляд Берсеньева это подтверждал. – Блядь, ты что, реально взломал мой ноут и почтовый ящик?
Владлен не стал отрицать очевидное, просто подошел к ноутбуку, громко стукнув при этом бутылкой Catto's–а о столешницу, и щелкнул клавишами:
– Жаль, конечно, что твои исходящие почищены... – и вслух зачитал: – «Есть отличная идея на этот день. Как обычно, на нашем месте». Или вот еще: «Завтра встречаемся у меня. Освободишься пораньше?» И еще: «Классный вечер. Мне понравилось. Нужно повторить и закрепить».
– Прекрати, – перебил Марк Владлена, поморщившись.
– Или вот: «Обещаю, сегодня у нас будет потрясная ночь» – и сегодняшняя дата. Да и, судя по твоему потрепанному виду, ночь ты действительно провел отлично, – зло усмехнулся Владлен.
– Ты не знаешь подтекста, поэтому все неправильно понял... – начал было объяснять Марк, но Берсеньев лишь растянул губы в жесткой улыбке:
– Да нет, солнце, я все правильно понял.
– Слушай...
– Разнообразия захотел? Ты не стесняйся, говори. Бабу вон завел. Как ощущения? Трахаться с бабами не в пример приятнее, да?
– Блядь, Владлен! Заткнись, пока не...
– Ну да. Мне с бабами не тягаться. У меня между ног член, а не матка, ты уж прости.
– Да ты охуел?
– Я ненавижу лжецов и шлюх. Считаю, что людей, работающих на два фронта, надо расстреливать. – Марк вдруг замолчал, наблюдая за парнем, играя желваками на скулах, но Владлен этого предпочел не замечать, продолжал жалить с особым рвением: – Тебя к какой категории отнести, солнце? – последнее слово особенно сочилось ядом презрения. Он не хотел этого говорить, просто вырвалось. Вот они, эмоции, которых Владлен так ждал, но они пришли не вовремя и сейчас только все портили. Хотя портить, по меркам Владлена, уже было нечего. Обычно холодная голова сейчас изменяла хозяину. Так было всегда, когда дело касалось Марка.
Марк молчал, казалось, целую вечность.
– У тебя нет никакого права в чем-либо меня обвинять, – медленно и четко произнес он, глядя прямо в глаза Владлену. И повторил: – Никакого.
– Так у меня уже и прав никаких нет? – ответил Владлен с тигриной лаской.
Он был не прав, где-то на задворках памяти Владлен это понимал. Назвал своего мужа лгущей изворотливой шлюхой, и Марк просто ударил, защищаясь, в ответ. Обычно так и происходит, но Владлен уже не сдерживал себя. Безумие, всепоглощающая обида. Разочарование.
– Дрянь! – Преодолел метры в сторону Марка и со всей силы ударил кулаком в лицо. Марк успел увернуться в последний момент, и лишь поэтому его нос не был сломан, а лишь залило кровью все вокруг.
Реакция Владлена была неоднозначной: с одной стороны, при виде крови и тупой боли в правой руке, он мигом остыл, а с другой, хотелось завершить дело ногами, чтобы парень навсегда остался рядом, и боже упаси засранца допустить даже мысль о ком-то другом, помимо Берсеньева. Хотелось подавить, прогнуть под себя, лишить кислорода. Потому что ему было страшно осознавать, что человек, которого он так любит, может дышать и жить без него, а он – нет.
Нет, не любовь у Владлена, а Марка–зависимость. Чудовищная, ненормальная зависимость. Как у законченного психа.
– Твою же мать… – Марк сплюнул кровь на светлый бамбуковый паркет и зажал нос рукой, но кровь даже не думала останавливаться. – Съебись... Блядь, Владлен, свали нахер отсюда! – зло процедил он.
– Даже не сомневайся.
Владлен задыхался от ярости. Схватил ключи от автомобиля, натянул туфли и, хлопнув дверью, покинул ненавистную виллу–клетку. Казалось, задержись он еще на минуту – и Марк не отделался бы разбитым носом. Владлен, конечно, тоже не был бы во здравии и цветущем виде, но зато он бы физически показал парню, насколько бывает больно, кода рвет в клочья душу тот, кому безоговорочно доверял.

***
Берсеньев гнал пятьсот с лишним лошадиных сил по ночному городу до тех пор, пока дрожь в руках не ушла. Хотелось выехать на шоссе и выплеснуть все то, что творилось внутри, сжигая бензин и выжимая предельную скорость из своего итальянца, но мысли постоянно крутились только вокруг Марка, отвлекали. Как давно канифолит ему мозги, лицемерит? Собирался ли вообще рассказать об этом? Потребует развода? Чтó? Женится на этой сучке? Блядь, а как же он, Владлен?
Мысли были самые разные, муторные, и никак избавиться от них не получалось. Раздражали.
Приткнув автомобиль на узкой дороге напротив жилого комплекса, Берсеньев вскрыл очередную пачку сигарет, не сообразив сразу, куда приехал. А когда понял, захотелось долбануться головой об рулевое колесо. Чтобы хоть немного отвлечься от назойливой мысли «пойти–и–убить–к–херам–собачьим», он достал из бардачка корпоративный мобильник и набрал Богдана, наплевав, что за окном уже светает, а у парня утром, кажется, ответственное совещание.
– Предположим, твой любимый человек тебе изменил и ты знаешь с кем. Не очень мужественно – бить морду бабе, а? Ты бы опустился до уровня плинтуса?
– Марк тебе изменил? – с заминкой спросил Богдан. Голос серьезный и отнюдь не сонный.
– Ага. И я, как последний долбоеб, притащился под окна этой сучки. Хочу ее пристрелить – это если ей повезет. Если нет, она будет мучиться долго, уж я расстараюсь.
– Адрес? – потребовал Богдан, но Владлен лишь хмыкнул, промолчал. – Имя у той «сучки» есть?
– Есть, – скривился Берсеньев. – «Женечка»… – как гласила графа сообщений «от кого».
– Я перезвоню, – сказал Богдан и отключился.
Владлен отбросил телефон на приборную панель, распахнул дверцу и вышел на промозглый ветер в одной рубашке, которую так и не сменил, придя домой с работы. Облокотился о серебристую крышу своего итальянца, закурил и уставился на бездонные темные глаза–окна многоэтажки. Свет горел только на пятом этаже слева и на седьмом справа. Пять утра*. Либо люди спать еще не ложились, либо уже начинали новый день.

***
– Ты знаешь, кто такая Женя, с которой общается Марк? – сразу же без предисловий начал Богдан.
– Ты рехнулся?! – выругался Славка на другом конце провода. – У нас семь, мать твою, утра*! Мне в восемь вставать…
– Слав, не нервничай. Ты знаешь, кто такая Женя, или нет? Марк что-нибудь тебе говорил?
– Ну.
– Что «ну»?
– Ну знаю, – пробурчал парень, продолжая попутно сыпать проклятиями.
– И что за барышня? – поторопил Богдан.
Богдану как-то не очень верилось, что Марк действительно мог изменить Владлену, но после звонка друга с вопросом о хакере не отпускало нехорошее предчувствие. Представить парней по отдельности после трех лет брака уже было невозможно. Неправильно как-то. Две полные противоположности на удивление полностью гармонировали: баланс и тому подобная ерунда. Эта парочка была чокнутой, мягко говоря, но, глядя на них, Богдан начал понимать, что значит «до гроба», и даже по-белому завидовал. Пусть он ни за какие коврижки не признается вслух, но сам стремился к таким отношениям, только пока что нужного человека поблизости не наблюдалось.
– Парень это, а не девка, – с зевком отозвался Славка. – Гидом в туристической фирме работает. У него Марк проходит профильную подготовку гида-экскурсовода для проведения экскурсий по Австралии. А что?
Богдан, мягко говоря, офигел.
– Ясно.
– Так в чем вообще дело?
– Боюсь, что сюрприз Марка произвел неслыханный фурор, – хмыкнул Богдан, даже покачал головой, представляя себе охреневшую физиономию Берсеньева. – Ладно, спи, – смилостивился, – тебе в восемь вставать. – Бесцеремонно сбросил звонок, набрал номер одного горе–рогоносца и весело порадовал: – Представляешь, сейчас я назову тебя мудаком – и мне за это ничего не будет.

***
Владлен молчал.
На душе было паршиво.
Он урод. Нет, в самом деле урод, без преувеличений.
Ну, конечно же, «Женечка» – это парень. Здесь, в Стокгольме, людей с именем Женечек, Сашек, и Мишек, пруд пруди. И та педиковатая фотография на аватаре в соцсети, которую Владлен видел, теперь никак не вязалась с образом девицы. А когда Владлен задал вопрос, Марк просто не придал значения формулировке, сразу же переключив внимание на свой взломанный ноут.
В первое время, когда свой бизнес Берсеньев только-только раскачивал и продвигал вверх, у них как-то с медовым месяцем не заладилось – после оформления официального партнерства было лишь пять дней для кутежа. Владлен не мог забросить дела компании, налаживание деловых связей, урегулирование юридических вопросов. Теперь была семья, и помимо себя самого, он обязан был позаботиться о любимом человеке, обеспечивая того всем необходимым, дать возможность выучиться, встать на ноги, дать все то, чего парень был определенно достоин, но лишен в силу обстоятельств, – а Марк не особо настаивал на торжестве и традициях, погружаясь с головой в языковые курсы, подготовительные занятия в новом вузе и адаптации к новому месту жительства. Поэтому только сейчас, когда у Владлена была отлично отлажена работа сотрудников, а у Марка пора получение диплома, они решили взять небольшой отпуск и наконец – по истечении трех лет брака – устроить себе заслуженный медовый месяц. Выбор пал на Австралию и Новую Зеландию. Чем ближе подходило время отпуска, тем больше Марк бредил поездкой после сдачи экзаменов, а Владлен загонял себя на работе, что было излишне – компания работала ровно и четко, как часы, – чтобы в поездке их вообще не дергали с рабочими вопросами. И, судя по всему, Берсеньев переусердствовал.
Господь всемогущий, чертовски переусердствовал.
– Я Марку нос разбил, – простонал Берсеньев, откидываясь на сидении. – Твою мать...
– Охренеть, – присвистнул Богдан. – Ты реально такой ревнивый ублюдок, что даже не дал Марку шанса объяснить?
– Иди к черту, – огрызнулся Владлен. Сейчас никто, кроме него самого, не мог отчитать жестко, без купюр. Он долбоеб, по-другому просто не скажешь.
– Ага, пойду и местечко в аду тебе тоже придержу, ты не переживай. Тем более что скоро ты туда точно попадешь. Марк тебя убьет, гарантирую.
Владлен вздохнул и остервенело потер ладонями лицо.
– Если он вообще захочет меня видеть.
– Ну да, будет справедливо, если он тебе тоже не даст шанса на объяснение. И на вымаливание прощения, конечно же, – задирал парень.
– Ты вообще на чьей стороне? – беззлобно возмутился Берсеньев.
– Я на стороне зла. Здесь веселее, – хохотнул Богдан и в своей бесцеремонной манере отключился, оставляя ревнивого ублюдка один на один со всепоглощающим чувством вины.
Сейчас Владлену хотелось оказаться там, где его место – рядом с Марком.
Это их первая серьезная ссора, и Берсеньев не знал, с чего начать разгребать дерьмо, которое он создал по своей тупости. Он всегда действует с грацией асфальтного катка – не хотелось испортить все еще больше. Марк терпит многие выходки Владлена, только где гарантия, что эта не стала последней каплей в чаше его терпения?

***
Думать о том, что Марк ждал Владлена, чтобы поговорить, было слишком наивно, но все равно захлестнула щенячья радость, когда, вернувшись домой, Владлен обнаружил Марка на кухне: тот сидел на диване, уткнувшись в ноутбук, видимо, до сих пор проверяя, какой ущерб был нанесен его технике, или работая. Берсеньев не помнил, повредил он компьютер или нет в порыве ярости, когда тот хакер ушел, а ведь в этой тысяча семьсот граммовой коробке была дипломная работа Марка, над которой он просиживал ночами.
Владлен замер в дверях, оттуда разглядывая парня и напряженно проверяя, нет ли каких еще либо увечий, помимо красного распухшего носа.
– Я узнал, кто такой Женя, – тихо сказал он, но Марк все равно вздрогнул от неожиданности. И, конечно, ничего не ответил. – Как нос? Сильно болит?
– Отъебись, сделай милость.
– Уже что-то.
Он и не надеялся, что Марк вообще захочет его видеть в ближайшие пару дней.
Марк на реплику не отреагировал, захлопнул ноут, собрал со стола комки бумажных полотенец, перепачканных кровью, и вышел из кухни, пройдя в паре сантиметров мимо Берсеньева, словно того и не было. Неприятное чувство царапнуло внутри, но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовал парень. Определенно не было.
Владлен последовал в спальню за Марком на второй этаж, но тот уже скрылся за дверью ванной комнаты.
Ожидание чертовски нервировало. Пройдясь по комнате, Берсеньев все время гипнотизировал взглядом темно-коричневую дверь, проклиная ее за монолитность. В любое другое время он бы не раздумывая вошел следом и пока скидывал с себя одежду, завороженно бы наблюдал, как горячие тугие струи воды спускались по загорелой гладкой коже парня, по соблазнительной спине, по груди и кубикам пресса, по упругой потрясающей заднице и длинным ногам. Как он бы скользнул внутрь душевой кабины, прижал Марка к стеклу и долго целовал, ощущая, как воздух вокруг них пропитывается сексом и сгущается так, что становится тяжело дышать. Медленно скользнул бы вниз, кожа к коже, выцеловывая губами дорожку, опустился на колени и взял в рот член мужа – возбужденный, твердый – ощущая нежную головку своим языком, и нарочито медленно задвигался бы вперед-назад, срывая с губ любимого ругательства и стоны.
О черт! Владлен глухо простонал. Он хотел Марка. Конечно же, хотел, и болезненно чувствительная пульсация в брюках тому подтверждение. Занятие любовью – ведь это прекрасный шаг к перемирию, разве нет? А шаг второй – полный контроль над ситуацией. План туманно вырисовывался, и необходимо было его выполнять, пока крышу, к чертям собачьим, не снесло от возбуждения.
Когда Марк вышел из душа в майке и мягких пижамных штанах, контроль Берсеньева уже трещал по швам. Он подошел к парню сзади, пока Марк пристраивал наручные часы на тумбе и ставил свой сотовый на док-станцию, скользнул холодными ладонями под майку, отчего пресс Марка невольно сократился, но из цепкой хватки он выскользнуть не пытался. И, блин, это нереально обнадеживало.
Владлен уткнулся носом куда-то во влажные волосы парня и сдавленно спросил:
– Солнце, может, мы немного ускорим процесс? Я попрошу у тебя прощения, а ты меня, придурка, великодушно простишь? – Набрал в легкие любимый запах. – Приревновал как сука, признаю.
– Ага, сам бы я ни за что не допетрил, что это был Берсеньевский рецидив ревности, – устало усмехнулся Марк. Ночь была слишком длинной и одинокой не только для Владлена. – Или, как вариант, ты просто ебнутый, без инструкции, – снисходительно добавил он, а сердце Владлена громко застучало.
– Типа того. Но больше на ревность советую не проверять. Я этого не переживу, – признался он, сильнее сжимая парня в объятиях, купаясь в любимом аромате и медленно расплываясь в безумной улыбке. Всего час назад он думал, что его чертово сердце размазали по асфальту, а теперь все страхи казались до одури ебанутыми. Как и он сам.
– Судя по всему, я тоже. Долбаный ты, блин, псих.
Берсеньев тихо рассмеялся, разворачивая Марка к себе лицом, попутно целуя и пробираясь за пояс его штанов. Крепкая ладонь обхватила член, выбив пару проклятий, и начала свою медленную-медленную игру, одновременно подталкивая парня к кровати.
– Болит? – заботливо спросил Владлен, невесомо касаясь губами носа Марка.
– Болит.
– Ну, мой поцелуй не волшебный, – он снова поцеловал, ни на миг не прерывая своих поглаживаний, – я же не Добрая Волшебница Севера. Но кое-что умею.
Они упали на кровать. Берсеньев навис над супругом, стягивая с него ненужную одежду и раздвигая бедра.
– Да неужели? – насмешливо вскинул бровями Марк, но карие глаза уже были с безуминкой, как любил Владлен.
– Ага. Солнце, тебе со мной жутко повезло, – улыбчиво заверил Берсеньев, пошло облизнув губы.

***
Польза от очередной встречи с немцами в выходные все же была – к Берсеньеву пришло внезапное озарение. Прямо посреди совещания. Мысль пришла и как-то сама собой сформулировалась: нужна альтернатива полноценной семье. Ребенка Владлен Марку дать не мог, но вот обзавестись общим домашним питомцем – вполне. И почему бы, собственно, и нет? А после того как Берсеньев сразу наткнулся взглядом на котенка, сидевшего в отдельном вольере в первом же попавшемся зоомагазине, в который Владлен сорвался после нудных переговоров, он утвердился в своем решении.
Забрав тоскующего одинокого котенка под удивленные взгляды продавцов и накупив кошачьих принадлежностей первой необходимости в виде лотка, игрушек и корма, он отправился домой.

Марк нашелся в столовой – корпел над лекциями по праву. Берсеньев привалился плечом к косяку, пальцем ероша загривок животного. Пучеглазый котенок с прилизанной черной шерстью и с геном гетерохромии уютно расположился в руках Владлена. Правый карий глаз рассматривал Марка с интересом, а левый голубой – с настороженностью.
– Что это? – удивился Марк, когда наконец заметил за собой двойную слежку.
– Это тебе. – Владлен прошел в комнату и взгромоздился на край стола рядом с парнем, широко улыбаясь: – Кот, – пояснил.
– Бля, какой он страшный, – протянул Марк, откладывая тетради в сторону и двигаясь поближе к Берсеньеву, рассматривая черную торчащую ушастую голову.
– Поэтому я его и взял, – сказал Владлен
Поставил четвероногого на поверхность стола, демонстрируя животное во всей красе.
– Потому что он страшный? – уточнил Марк. – Бля, стой. Или он что, похож на меня? Типа животное похоже на своего хозяина? – ужаснулся он, таращась во все глаза на живой комок шерсти.
Владлен рассмеялся.
– Бестолочь. Он не похож на тебя. И он не такой уж и страшный.
– Да? – усомнился супруг.
– Ага. Немного необычный. Я его выбрал, потому что его бы никто не забрал. Усыпили бы, так и не узнав, что он на самом деле славный парень. – Владлен погладил кота. – Он заслуживает нормальной кошачьей жизни и любящей семьи.
Марк стал внимательнее присматриваться к животному. Тоже почесал котенка за ушком, погладил. Тот от оказанного внимания не растерялся: подставлялся под мужские руки с удовольствием.
– Ну да, нельзя судить по обертке, – согласился Марк и усмехнулся, посмотрев на Берсеньева: – Значит, пополнение в семействе?
Владлен кивнул, улыбнувшись в ответ, наблюдая за эмоциями парня – он явно был не против нового жителя.
Марк, вовсю нежа черношерстное пучеглазое недоразумение, спросил:
– Значит, этот кот мой и нужно дать ему имя, так?
– Так.
– Круто. Тогда будет Пучком.
– Солнце, тебе не кажется, что это извращение? – удивился Владлен.
– А кто сказал, что хозяином такого чудовища должен быть нормальный? – и для верности он ткнул в кота пальцем, о который тут же потерлись гладкой шерсткой.
– Прости, приятель, – обратился Владлен к коту: – Похоже, усыпить тебя было бы гуманнее.
Кот, молчавший до сих пор, в ответ неожиданно мяукнул, словно соглашаясь, и недовольно посмотрел разноцветными глазами на Марка, чем вызвал у своих приемных родителей взрывной смех.
– С кем мы его оставим? У нас через два дня самолет, – отсмеявшись, спросил Марк. – Не брать же его с собой.
– Можно попросить Богдана, – предложил Владлен, пожав плечами.
– Доверить ему Пучка на целый месяц? У него даже кактусы дохнут, потому что он забывает их поливать, – скептически заметил Марк.
Владлен усмехнулся.
– Славка к нам в августе собирался, пусть меняет сроки. За один месяц Европу не откатаешь, а за три – с лихвой. Ему Пучка точно можно доверить, – сказал Берсеньев: – И Богдана. Пока мы будем наслаждаться Австралией, он не даст дорогому другу затухнуть. Еще не хватало, чтобы этот страшный человек испортил нам медовый месяц, припершись следом, – ужаснулся он.
Марк засмеялся, вполне оценив возможность такого прикола. На прошлый Новый год, когда супруги сняли себе номер-люкс с видом на Эйфелеву башню, Богдан появился – как черт из табакерки – на пороге их номера, аккурат в полночь. Счастливый, с бутылкой шампанского и в костюме Деда Мороза, поверх комбинированного темного Филиппа Плейна. На возмущенные реплики Берсеньева об испорченной ночи и празднике, Богдан отмазался тем, что у них кроличьих ночей уйма, а он дохнет от скуки, и никого это не волнует.
Владлен достал из куртки свой новенький мобильник и стал набирать дорогого друга.
– Надеюсь, предстоящий месяц, будет плодотворным не только для нас. Достал этот ненормальный.
Марк соображал несколько минут, прежде чем оторваться от котенка, и ошарашенно спросил:
– Постой, Богдану что, нравятся парни?
– Все бывает когда-то в первый раз, – философски заметил Владлен и весело заговорил уже в трубку: – Привет, болезный. Через пару дней Славик приезжает, нянькой к нашему отпрыску. Так вот, ты идешь в приложении…
_____________________________________
*Пять утра и семь утра – это не ошибка, это разные часовые пояса.

Дата добавления: 2015-08-26