Характер административных наказаний 2 страница

Вопреки этому сохраняется правовая ситуация, при которой лица, совершившие тождественные по смыслу административные правонарушения, привлекаются к различным по степени суровости административным наказаниям <1>, равно как и в разных субъектах РФ за аналогичные административные правонарушения к одному и тому же по степени суровости административному наказанию привлекаются различные по статусу субъекты ответственности <2>. Такой явно недифференцированный подход к установлению административной ответственности по так называемым вопросам, имеющим региональное значение, в том числе и часто встречающиеся в региональных законах "штампы" федерального законодательства <3>, лишний раз свидетельствуют о том, что каких-либо стандартов оформления регионального законодательства не существует, и одними из главных причин этого являются сохраняющиеся тенденции к децентрализации правового регулирования, уменьшению роли и объема деятельности федеральных органов правотворческой компетенции <4>, необусловленность законодательного регулирования на региональном уровне местной спецификой <5>, да и попросту слабая законодательная техника <6>. Судебная практика - явное тому доказательство. Например, Верховный Суд РФ при рассмотрении в судебном заседании гражданского дела о признании недействующими отдельных положений Закона Алтайского края от 10 июля 2002 г. "Об административной ответственности за совершение правонарушений на территории Алтайского края" оставил решение Алтайского краевого суда без изменения, указав в своем решении, что, признавая, в частности, недействующей ст. 48 Закона края, Алтайский краевой суд правомерно пришел к выводу, что данные правоотношения урегулированы ст. 14.7 КоАП РФ <7>.

--------------------------------

<1> Например, незаконные действия по отношению к государственным символам субъекта РФ влекут наложение административного штрафа: в Курганской области - на

граждан в размере от 200 до 500 руб.; на должностных лиц - в размере от 500 до 1000 руб.; на юридических лиц - в размере от 1000 до 2000 руб. (см. ст. 18 Закона Курганской области от 20 ноября 1995 г. N 25 "Об административных правонарушениях на территории Курганской области" // Новый мир. 2002. N 122); в Ростовской области - на граждан в размере от 500 до 2000 руб.; на должностных лиц - от 1000 до 5000 руб.; на юридических лиц - от 5000 до 10000 руб. (см. ст. 9.2 Закона Ростовской области от 25 октября 2002 г. N 273-ЗС "Об административных правонарушениях" // Наше время. 2002. N 214 - 215).

<2> Например, совершение действий, нарушающих тишину и спокойствие граждан в ночное время, влечет наложение административного штрафа в Хабаровском крае - на граждан: в размере от 300 до 500 руб. (ст. 2.3 Кодекса Хабаровского края об административных правонарушениях от 26 мая 2004 г. N 185 // Приамурские ведомости. 2004. N 108); в Алтайском крае - на должностных лиц от 200 до 500 руб. (п. 1 ст. 61 Закона Алтайского края от 10 июля 2002 г. N 46-ЗС "Об административной ответственности за совершение правонарушений на территории Алтайского края" // Алтайская правда. 2002. N 193 - 196).

<3> Явно выходящими за пределы действующего федерального законодательства могут быть признаны положения целого ряда законов субъектов РФ, закрепляющих аналогичные предусмотренным КоАП РФ составы административных правонарушений, и, более того, не только дублирующих, что отмечается в судебной практике (см., например, решения: Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 14 сентября 2004 г. N 3-62/04; Верховного суда Республики Коми от 22 декабря 2004 г. N 3-66/04 // Республика. 2005. N 26; Хабаровского краевого суда от 29 апреля 2005 г. N 3-96/), но и устанавливающих вопреки существующим в КоАП РФ иные размеры штрафных санкций. Например, если федеральное законодательство за нецелевое использование бюджетных средств (представляющее собой нарушение правил и норм, изданных по вопросам федерального значения) предусматривает санкцию в виде административного штрафа на должностных лиц в размере от 4000 до 5000 руб.; на юридических лиц - от 40000 до 50000 руб. (ч. 1 ст. 15.14 КоАП РФ), то, в свою очередь, региональные - в виде административного штрафа на должностных лиц в размере от 100 до 5000 руб.; на юридических лиц - от 1000 до 50000 руб. (ст. 15 Закона Новгородской области от 13 июня 2006 г. N 688-ОЗ "Об административных правонарушениях" // Новгородские ведомости. 2006. N 85).

<4> См.: Систематизация законодательства в Российской Федерации / Под ред. А.С. Пиголкина. СПб., 2003. С. 25 - 29.

<5> См.: Масленников М.Я. Законодательство субъектов Российской Федерации об административной ответственности: правотворчество и центробежные импровизации // Государство и право. 2005. N 10. С. 36; Махина С.Н. Административная децентрализация в Российской Федерации. Воронеж, 2005. С. 239.

<6> См. также: Малько А.В. Формы реализации и виды правовой политики // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2003. С. 165 - 166.

<7> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20 декабря 2002 г. N 51-Г02-53; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 15 июня 2005 г. N 9-Г05-8 и от 13 июля 2005 г. N 44-Г05-13.

Установление субъектами РФ различных по объему и суровости административно-правовых запретов и ответственности за их нарушение приводит, по сути, к такому положению, когда содержание правового статуса лица дифференцируется на законодательном уровне в зависимости от места совершения административного правонарушения. Отсюда возникает ситуация, при которой объем правового статуса лица меняется (как в негативных, так и позитивных правоотношениях) в зависимости от его

нахождения в том или ином субъекте РФ и от того, установлены либо нет аналогичные административно-правовые запреты и условия ответственности за их нарушение. Тем самым нарушается равенство прав и свобод человека и гражданина, которые ввиду наличия либо отсутствия в законодательстве субъектов РФ об административных правонарушениях как негативных, так и позитивных ограничений получают различное реальное содержание вопреки установленному Конституцией РФ единству юридического режима правоограничений (ст. 2, ч. 2 ст. 6, ч. 2 ст. 19, ч. ч. 2, 3 ст. 55).

Кроме того, и существующее положение дел в административно-деликтном регулировании компетенции субъектов РФ показывает неэффективность в распределении правомочий по установлению административной ответственности. В законопроектных материалах отмечается, что возможность субъектов РФ за совершение правонарушений, в частности, применять только предупреждение и административный штраф, например, без административной конфискации сводит к нулю эффективность применения закона субъекта РФ на практике <1>. При этом же не нарушается конституционный принцип возможности лишения имущества не иначе как по решению суда. Однако, отклоняя подобного рода региональные законотворческие инициативы <2>, федеральный законодатель ссылается на необходимость "обеспечения единства системы наказаний и унификации системы мер административно-юрисдикционного воздействия, применяемых на территории Российской Федерации", в силу которой "наказания, существенным образом ущемляющие интересы субъекта правоотношений, могут устанавливаться лишь на федеральном уровне" <3>. Вместе с тем аргументация с точки зрения единства системы мер административно-юрисдикционного воздействия фрагментарна и не охватывает собою всю систему мер ограничения прав и свобод человека и гражданина, конституционный режим которых обеспечивается федеральным регулированием (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). В другом случае, отклоняя <4> внесенный парламентом Республики Башкортостан законопроект, которым предлагалось предоставить субъектам РФ право устанавливать административную ответственность за нарушение федеральных законов и нормативных правовых актов федерального уровня <5>, федеральные парламентарии отметили, что наделение субъектов РФ такими полномочиями приведет к нарушению принципов верховенства федеральных законов, единства правового и экономического пространства, а также единства правового положения граждан и организаций на всей территории Российской Федерации, что не позволит обеспечить соблюдение закрепленного ч. 2 ст. 19 Конституции РФ принципа равенства прав и свобод граждан, установленных федеральными законами, независимо от места жительства <6>. Видимо, законодатель допускает отнесение прав и свобод лица к тому или иному уровню правового регулирования в зависимости от степени их значимости, чем руководствуются иногда и регионы <7>. Между тем подчеркнем, что из принципа равенства не следует равенство лишь в правах и свободах, установленных федеральными законами, тем более тогда, когда Конституция РФ вовсе не делит права и свободы лица на "федеральные" и "иные", а предусматривает права и свободы человека и гражданина вообще, регулирование, а значит, и установление, ограничение которых составляет исключительное ведение Российской Федерации (ч. 3 ст. 55 и п. "в" ст. 71).

--------------------------------

<1> См.: Постановление Законодательного Собрания Оренбургской области от 17 сентября 2003 г. N 444 "О законодательной инициативе по внесению проекта Федерального закона "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" // Бюллетень Законодательного Собрания Оренбургской области. 2003. N 13.

<2> См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 2 апреля 2004 г. N 340-IV ГД "О проекте федерального закона N 372309-3 "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" // СЗ РФ. 2004. N 15. Ст. 1389.

<3> Заключение Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 18 декабря 2003 г. N 2.2-1/8252 "По проекту Федерального закона N 372309-3 "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях".

<4> См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 20 октября 2004 г. N 1042-IV ГД "О проекте Федерального закона N 47499-4 "О внесении изменения в статью 1.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // СЗ РФ. 2004. N 44. Ст. 4295.

<5> См.: Постановление Государственного Собрания - Курултая - Республики Башкортостан от 22 апреля 2004 г. N ГС-369 "О законодательной инициативе Государственного Собрания - Курултая - Республики Башкортостан по внесению в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта Федерального закона "О внесении изменения в статью 1.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // Ведомости Государственного Собрания Республики Башкортостан. 2004. N 9. Ст. 506.

<6> См.: Заключение Комитета Государственной Думы Федерального Собрания РФ по конституционному законодательству и государственному строительству от 23 сентября 2004 г. "На проект Федерального закона N 47499-4 "О внесении изменения в статью 1.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях".

<7> Не оценивая правомерность конкретного решения, отметим, что, признавая содержащиеся в п. 3 примечания к ч. 2 ст. 4 Закона "Об административной ответственности в Республике Коми" положения необоснованным правовым принуждением, Конституционный Суд Республики Коми обозначил аналогичный подход отнесением права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности к числу основных, наиболее значимых конституционных прав и потому не подлежащих регулированию на региональном уровне (см.: Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 12 апреля 2005 г. // Республика. 2005. 19 апр.).

Таким образом, приходим к выводу о допустимости установления административно-правовых запретов и ответственности за их нарушение только федеральным законом, в нашем случае - КоАП РФ. В то же время не исключается возможность регулирования законами субъектов РФ компетенции органов государственной власти субъектов РФ, уполномоченных КоАП РФ рассматривать дела об административных правонарушениях. Данная оговорка имеет более чем принципиальное значение, поскольку закон субъекта РФ как таковой уточнением компетенции собственных органов даже в области реализации административной ответственности не порождает и не отменяет прав и обязательств и потому не может в качестве lex posterior (последующего закона) изменять положения федеральных законов и тем более лишать их юридической силы. Из этого следует, что такое исключение не противоречит, а скорее, наоборот, развивает положения п. "к" и п. "н" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, закрепляющих, что административное и административно-процессуальное законодательство, общие принципы организации системы органов государственной власти и местного самоуправления находятся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов РФ, поскольку, как указывалось ранее, лишь вопросы установления административной ответственности изъяты из сферы его определения (п. "в" ст. 71, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), а система органов государственной власти субъектов РФ и, следовательно, конкретное содержание их компетенции устанавливаются ими самостоятельно (ч. 1 ст. 77 Конституции РФ). Таким образом, считаем, что наделение субъекта РФ возможностью устанавливать своими законами компетенцию органов государственной власти субъектов РФ в сфере реализации административной ответственности правомерно в той мере, в какой такое установление, во-первых, остается в рамках именно регулятивных административных отношений

(преследует цель конкретизации), а не приобретает характер административно-правовых изъятий из общего режима процессуального регулирования административно-деликтных отношений <1>, и, во-вторых, не отменяет и не умаляет права и свободы человека и гражданина <2>.

--------------------------------

<1> Подчеркнем, что данный режим не обязательно связан только с установлением принципов, задач и порядка производства по делам об административных правонарушениях или компетенции федеральных органов административной юрисдикции, но и обусловлен необходимостью регулирования (санкционирования) компетенции региональных органов административной юрисдикции в той части, в какой ею затрагиваются права, свободы лица и другие вопросы общефедерального значения (подробнее об этом см.: решение Ярославского областного суда от 20 декабря 2004 г. N 3-113/04 // Губернские вести. 2005. N 15).

<2> При этом следует учитывать правовые позиции Конституционного Суда РФ, из содержания которых следует, что предоставлением субъектам РФ полномочий по конкретизации условий реализации гражданами соответствующих прав федеральный законодатель обязан обеспечить соразмерность их ограничения. Если же региональный законодатель выходит за рамки делегированных полномочий, четко определенных федеральным законом, то тем самым он также нарушает ч. 3 ст. 55 Конституции РФ (см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 1998 г. N 12-П // СЗ РФ. 1998. N 18. Ст. 2063).

Конституционную основу административной ответственности как вида юридической ответственности составляют положения Конституции РФ о равенстве всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19). Применительно к законодательному регулированию административной ответственности такое равенство выражается в том, что лица, совершившие административные правонарушения, равны перед законом; физические лица подлежат административной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств; юридические лица подлежат административной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности, а также других обстоятельств (ч. 1 ст. 1.4 КоАП РФ). В то же время нельзя не отметить, что вопросы административной ответственности отдельных субъектов, например должностных лиц государственных и муниципальных органов, характеризуются в юридической науке как дискуссионные <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Мироненко М.Б. Принципы юридической ответственности. Тольятти, 2001. С. 106 - 111.

Однако КоАП РФ с позиций качества наказательного воздействия не делает никаких оговорок по ответственности такого вида субъектов, допуская тем самым применение к ним общего режима административной ответственности должностных лиц и военнослужащих. И в принципе при характеристике административных наказаний мы исходим из идеи единства материальных условий административно-наказательного воздействия и его независимости от специального статуса субъекта ответственности. Поэтому для целей дальнейшего развития правовых позиций по тематике конституционных основ установления и применения административных наказаний необходимо уточнить, что особенности правового статуса в той мере, в какой они обусловлены характером выполняемых лицом функций, могут влиять лишь на процессуальную сторону вопроса о привлечении подобной категории лиц к административной ответственности либо на квалификацию противоправных деяний <1>,

что влечет в каждом случае дифференциацию и индивидуализацию административного наказания, но не затрагивает общую природу мер административной ответственности.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2002 г. N 9-П // СЗ РФ. 2002. N 16. Ст. 1601; от 20 февраля 1996 г. N 5-П // СЗ РФ. 1996. N 9. Ст. 828.

В частности, Конституция РФ допускает также особые условия привлечения к административной ответственности должностных лиц, выполняющих определенные государственные функции. Ею закрепляется неприкосновенность (иммунитет) членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы (ст. 98), а также неприкосновенность Президента РФ (ст. 91) и судей (ст. 122). В соответствии с ч. 1 ст. 1, ч. ч. 1, 2 и 3 ст. 3, ч. 3 ст. 5, ст. ст. 10, 11, 66, 72, 73, ч. 1 ст. 77, ст. 134 и ст. 136 Конституции РФ в России как демократическом федеративном правовом государстве указанные лица являются выразителями интересов и воли народа (судьи - отправителями правосудия), осуществляющими государственно-властные функции; особым положением и их функциями как должностных лиц государства обусловлены их самостоятельность в системе разделения властей и независимость от чьих бы то ни было указаний. Из этого вытекает необходимость специальных гарантий беспрепятственного осуществления своих полномочий, к числу которых, обусловленных природой государственно-властного мандата, характером выполняемых задач, относится публично-правовой институт неприкосновенности, призванный оградить депутатов, судей и иных вышеуказанных лиц от неправомерного вмешательства в их деятельность по осуществлению полномочий, от попыток оказать на них давление путем привлечения или угрозы привлечения к административной ответственности <1>. Однако следует обратить внимание на то, что особые условия привлечения к административной ответственности вышеуказанных категорий граждан имеют ярко выраженную процессуальную направленность: на характер самого административного наказания они никак не влияют, т.е. в случае преодоления "процессуального вопроса" административной ответственности такие граждане наравне с другими несут все предусмотренные определенным видом административного наказания обременения.

--------------------------------

<1> См.: Витрук Н.В. Указ. соч. С. 424 - 439; Поддубный А.О. Административно-деликтные иммунитеты // Журнал российского права. 2003. N 6. С. 67 - 70.

Конституционную основу административной ответственности как вида юридической ответственности составляют также вытекающие из Конституции РФ общепризнанные принципы юридической ответственности, которые по своему существу относятся к основам правопорядка и оказывают непосредственное влияние на конституционно-правовой статус физических и юридических лиц в Российской Федерации (ст. ст. 49, 50, 54 и 64). В частности, как следует из ч. 2 ст. 54 Конституции РФ, юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями. Наличие состава правонарушения является, таким образом, необходимым основанием для всех видов юридической ответственности; при этом признаки состава правонарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений, должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности, что относится и к ответственности за нарушение правил административно-правового характера. К основаниям ответственности исходя из общего понятия состава правонарушения относится и вина, если в самом законе прямо не установлено иное.

Отсутствие вины при административном правонарушении является, таким образом, одним из обстоятельств, исключающих производство по делу о данном правонарушении,

поскольку свидетельствует об отсутствии самого состава административного правонарушения. Иная трактовка состава административного правонарушения как основания ответственности противоречила бы и природе административной юрисдикции: правоприменитель, обеспечивающий в связи с привлечением к ответственности за административное правонарушение защиту прав и свобод физических и юридических лиц посредством производства по делу об указанном правонарушении, не может ограничиваться формальной констатацией лишь факта административного правонарушения, не выявляя иные связанные с ним обстоятельства, в том числе наличие или отсутствие вины соответствующих субъектов, в какой бы форме она ни проявлялась и как бы ни было распределено бремя ее доказывания.

Абсолютно новым для законодательства об административных правонарушениях является наличие в нем принципа презумпции невиновности. Учитывая известную новизну данного вопроса для административно-деликтного законодательства и принимая во внимание его посредственное воздействие на существо административных наказаний, полагаем невозможным оставить эту тему без определенного внимания.

Конституционные начала презумпции невиновности в законодательном регулировании административной ответственности слабо прослеживаются, однако системный анализ положений ст. ст. 49, 50, 54, 64 Конституции РФ и корреспондирующих им общеправовых принципов справедливости, индивидуализации и соразмерности мер юридической ответственности позволяет сделать некий общий и положительный вывод. Статья 49 Конституции РФ закрепляет презумпцию невиновности применительно к сфере уголовной ответственности, т.е. возлагает обязанность по доказыванию вины в совершении противоправного деяния на соответствующие государственные органы. В процессе правового регулирования других видов юридической ответственности законодатель вправе (на что неоднократно указывал Конституционный Суд РФ) решать вопрос о распределении бремени доказывания вины самостоятельно, учитывая при этом особенности соответствующих отношений и их субъектов (в частности, предприятий, учреждений, организаций и лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица), а также требования неотвратимости ответственности и интересы защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 2 ст. 15, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ) <1>. Поэтому, как верно замечают Н.И. Матузов и А.В. Малько, презумпция невиновности должна согласовываться с принципом неотвратимости наказания таким образом, чтобы не "впасть в другую крайность - плодить безнаказанность, которая является питательной средой всякой преступности" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 700; от 27 апреля 2001 г. N 7-П // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2409.

<2> Матузов Н.И., Малько А.В. Указ. соч. С. 454 - 455.

Положения ст. 49 Конституции РФ о принципе виновной ответственности, презумпции невиновности и бремени доказывания, которое возлагается на органы государства и их должностных лиц, выражают общие принципы права при применении государственного принуждения карательного (штрафного) характера в сфере публичной ответственности как в уголовном, так и в равной мере в административном праве, что общепризнано в отечественной правовой доктрине. Ответственность за административное правонарушение имеет публичный и именно административно-правовой характер. Здесь в отличие от гражданско-правовой ответственности существует неравноправие сторон, действуют отношения власти и подчинения между государственным органом, налагающим наказание, и субъектом ответственности, и именно поэтому презумпция невиновности имеет характер особой конституционной и общеправовой гарантии от произвола обвиняющей власти, гарантии соблюдения прав и свобод <1>.

--------------------------------

<1> Последняя позволяет представить данную презумпцию как своеобразный внешний механизм сдерживания власти, которая "всегда стремится к саморасширению и усилению своего присутствия во всех сферах человеческой жизни" (Административное право Российской Федерации / Отв. ред. Н.Ю. Хаманева. М., 2004. С. 81), тем более в условиях, по сути, публично-правового спора.

Между тем в отличие от уголовного судопроизводства, где решения по существу любого уголовного дела выносятся судом (судьей), не осуществляющим уголовное обвинение, административное преследование и применение административных наказаний - функции преимущественно одних и тех же административно-юрисдикционных органов, должностных лиц, что может показаться на первый взгляд противоречащим презумпции невиновности, поскольку административно-деликтное производство, бесспорно, сопряжено с доказыванием виновности лица в совершении административного правонарушения и свидетельствует о сложившейся у правоприменителя тенденциозной позиции и тем самым о его необъективности и небеспристрастности. Более того, одним из очевидных проявлений презумпции невиновности является требование того, что судьба итогового решения по вопросу о виновности либо невиновности преследуемого должна разрешаться лицами, которые не заинтересованы в итогах доказывания и выводах по делу.

Однако, учитывая специфику дел об административных правонарушениях (невысокая степень общественной опасности административных правонарушений) и необходимость оперативного воздействия на правонарушителей, следует допустить особое - отличное от классического содержания и действия презумпции невиновности - проявление таковой в производстве по указанным делам. Во-первых, следует признать одним из достижений КоАП РФ существенное расширение сферы судебного применения административных наказаний: из девяти лишь два административных наказания применяются во внесудебном порядке. Во-вторых, даже при применении последних установлен альтернативный порядок обжалования (вышестоящий орган или суд). В-третьих, вступление постановления о применении административного наказания и, следовательно, его реальное исполнение могут иметь место только по истечении срока, установленного для обжалования. Таким образом, следует констатировать, что во всех случаях, когда лицо, привлекаемое к административной ответственности, не согласно с постановлением о применении к нему административного наказания, а равно считает себя невиновным в совершении административного правонарушения, оно сохраняет право судебного (т.е. независимого, беспристрастного - свободного от административного "обвинения") рассмотрения или иного пересмотра вопроса о реальном применении к нему наказания <1>.

--------------------------------

<1> Такое же понимание осуществления правовой защиты граждан находит поддержку и в зарубежной юридической литературе (см., например: Burnham W. Introduction to the Law and Legal System of the United States, West Publishing Co. St. Paul, 1995. P. 230 - 232).

Весьма важным логически выводимым из Конституции РФ критерием справедливости и соразмерности мер административной ответственности является требование определенности правовой нормы, устанавливающей юридическую ответственность. Любая неопределенность нормы, особенно нормы, регулирующей материально-правовые и процессуальные предпосылки существования административных наказаний, абсолютно недопустима как с точки зрения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, сообразно которой всякое ограничение прав и свобод может быть осуществлено только федеральным законом, так и с учетом того, что она влечет вероятность произвольного применения <1>. Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и

судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), поскольку, как правильно указывает Конституционный Суд РФ, такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями <2>. Неясность правовой нормы, определяющей меру юридической ответственности, может привести к не согласующемуся с конституционным принципом правового государства произвольному и дискриминационному ее применению государственными органами и должностными лицами в их отношениях с субъектами ответственности и тем самым к нарушению конституционного принципа юридического равенства и вытекающего из него требования равенства всех лиц, совершивших административное правонарушение, перед законом, закрепленного также ч. 1 ст. 1.4 КоАП РФ.

Дата добавления: 2015-08-17