Глава 1. 4 страница. Позднее, перед тем, как отец вернулся в столовую, отварилась калитка

Позднее, перед тем, как отец вернулся в столовую, отварилась калитка, ведущая на улицу, и во двор вбежали ликующие соседи. Это было примерно пятьдесят человек. Они радовались и искали членов семьи Ирады, чтобы поздравить их. Масса толпы, не спеша, проникла в дом, и он наполнился шумом. Первый Аль-Ихтирами, которого они увидели, это был младший сын, Таисир – осыпали конфетами. Пришедшие, сделали вокруг него что-то вроде хоровода, хлопая в ладоши. В это же время Фарук, Асаля и Самура вошли в столовую. Через полминуты, радостные соседи были уже там. На фоне репортажа новостей, соседи поздравляли семью Аль-Ихтирами с совершенным Ирадой терактом на вражеской территории. Внезапные гости, состоявшие из людей разных возрастов и жизненного опыта, наполнили радостью всю гостиную. Они раздавали подарки и целовали хозяев дома. Пришедшие обратились к Фаруку: «Поздравляем с успехом вашей дочери! Мы вам завидуем.» В это время Гассан вышел из комнаты, а гости не заметили этого. У некоторых членов семьи Аль-Ихтирами были заметны разные чувства на лицах. Однако, гости поздравлявшие их и праздновавшие с ними, не обращали на это внимание, так как существующие чуткие стороны в душах людей не дают полностью сблизиться для полноты общения и со-ощущения очень личных эмоций. Фарук сначала стоял в центре комнаты и вокруг него стояли соседи и хлопали в ладоши, высоко подняв руки. Когда в гостиную вошли Шабиб и Таисир, соседи обратили внимание на детей и направились к ним поздравлять и радоваться, осыпали конфетами. Самуре подарили золотую цепочку. Фарук отошёл в сторону комнаты, стал поодаль, сложив руки, и стоял молча. Он выражал недовольство гибелью дочери ради смерти и зла незнакомым людям, зла другому государству и пользе организации, обманом и опрометчивыми решениями смертников, запугиванием завлекавших на действие людей на не до конца ясных целей.

К нему подошли двое мужчин его возраста. Они были из его соседей. Эти мужчины попросили отойти в соседнюю комнату. Фарук отошёл вместе с ними в коридор по предложению тех людей, под хлопанье в ладоши более молодых гостей. В коридоре один из них протянул Фаруку связку денежных банкнот, сказав: «Ваша семья – герои. Вот – это вам, мы это все собрали. Это от нас. Вы и ваша семья – Аль-Ихтирами, будьте счастливы, много здоровья, богатства, удачи во всех делах.» Фарук, взглянув на деньги, отрицательно покачал головой и промолчал.
– Это вам, вашей семье,– сказал один из соседей, протягивая ещё раз подарок и деньги.
– Я не могу их взять,– говорит в ответ Фарук и, немного погодя, глава семьи добавил. – Я никогда их не возьму. Это кровавые деньги. Это деньги из крови моей дочери.
– Фарук, вы – герои,– его сосед моргнув глазами заговорил в ответ, во время чего, на лице гостя засияла радостная мина. – Твоя дочь – героиня.
Наобщавшись с Фаруком, гости, находившиеся в коридоре, вернулись к остальным. Пришедшие продолжали веселиться и поздравлять хозяев дома.

Прошло пятнадцать минут, после разговора на коридоре, соседские мужчины-ровесники Фарука, опять предложили отойти поговорить хозяина дома. В коридоре они сунули ему ту же пачку денег, сказав:
– Фарук, вот от нас, вашей семье подарок, нашим героям.
– Я никогда их не возьму,– ответил отец шахидки. – Это кровавые деньги. Это деньги из крови моей дочери.
Среди шума ликующих, один из стоявших рядом подавшим деньги, сказал тому, что-то на ухо, а спустя некоторые мгновения, они отошли в гостиную, а последний, шедший за ними обратился к Фаруку с тем же предложением, но получил отказ:
– Я вас уважаю и понимаю. Я уважаю ваше желание помочь мне, но мне неприятно их взять. Я не возьму их…

В доме Аль-Ихтирами празднование возвращения уважения в обществе продолжалось до глубокой ночи.

На горизонте Рамат-Гана заканчивался закат. Ещё на небе оставались язычки тёплых и холодных цветов. Сергей Елисеев далеко находился от места теракта. Он спокойно поел ужин и решил выйти на улицу, отвлечься от мыслей. За окном в противоположном дом был слышен плач, что удивило Сергея, и он подумал: «Что же у кого-то случилось?» Но плач был слишком слабо слышен, чтобы вызвать внимание и сочувствие.

Сергей вышел из подъезда своего дома и стал там, где дорожка выходила со двора на тротуар. К подъезду противоположного дома, где живёт семья Хавив, подходили на короткое время, а потом шли дальше, люди по одному, по двое, по трое, разных возрастов. Ощущалось, что перед тем, как он вышел, минут десять назад было спокойно. Было лишь немного шумно, как обычно вечером, однако ощущением напряжённости веяло со стороны от дома напротив – что-то случилось!

Сергей услышал женские голоса, женский плач, иногда навзрыд. Мужские и голос юноши, пытающиеся успокоить расстроившихся и плачущих. Всё это происходило так, что можно было расслышать и горе в мужских голосах. Соседи думали о том, как их утешить и сочувствовали им.

Квартира семьи Хавив, гостиная. Мать погибшего говорит горюющим голосом:
– Ави, я вижу чёрное в глазах! – Спустя паузу она сказала, сделав несколько шагов. – Ты понимаешь: Бог забрал его. Бог забрал его.
Отец с серьёзным видом обнял жену и успокаивал её. Яков, поражённый состоянием матери, подошёл и хотел сказать что-то успокаивающее, пожалеть её, но увидел, что отец обнял её и решил им обоим не мешать. Он повернулся и подошёл к старшей сестре Катрин.

Все понимали, что они больше никогда не увидят своего брата и сына. Кармит – младшая дочь, была в той же комнате и тоже горевала.

Спустя полчаса, зазвонил телефон – это звонили родственники. Кармит подошла и взяла трубку.

Чем младше человек, чем проще ему свыкнуться с потерей утраченной личности близкого человека, но тем труднее отвыкнуть от его ласки.

Стоявший у своего подъезда Сергей, задумчиво наблюдал за тем, что происходит у тех людей. Спустя несколько минут он понял, что погиб Янив – его знакомый. Сергей подумал: «Скоты, убили пацана!» После этого он услышал, как спускается сосед по подъезду – Альберт. Обернулся в его сторону и увидел его подходившим. Они поздоровались, поинтересовались как друг у друга дела. Сергей начал разговор, указав пальцем на окна квартиры:
– Янив – «изер» из этого дома, погиб в теракте.
– Вот этот Янив, который вот в том доме живёт? – переспросил Альберт.
– Да, вот его окна,– указал Сергей.
– Я только что смотрел новости,– начинает рассказывать Альберт. – Произошёл теракт. На входе в «Каньоне Рамат-Ган». Погибли: смертница и один человек. Двадцать раненых.
– Вот неудача, погиб один человек,– выражает досаду один из наших героев. – Он же, по-моему, не работал в охране.
– Нет. Не работал в охране.
– Вот неудача, а! Из-за теракта ранено двадцать человек и даже один единственный мирный житель погиб,– досаждается Сергей. – Всего один.

Затем, оба взглянули на окна квартиры Янива. Глядя на окна погибшего соседа и горя его семьи.
– «По ходу дела» слышал, что «изерские» женщины рожают много детей, готовясь к тому, что одного из детей придётся отдать на войне или в теракте.
– Заметь,– примечает Сергей. – В день независимости в школах всегда найдётся учительница, которая во время представления плачет. Всегда найдётся хотя-бы одна.

Потом наступила небольшая пауза на полсекунды, но любому из двоих она казалась разной по долготе, потому что Альберт и Сергей разный опыт. Альберт был старше своего собеседника на несколько лет. Альберт репатриировался из города Мирный в центре Сибири, в котором население было занято наукой и добычей полезных ископаемых. Однако не местоположение малой родины повлияло на эту разницу, а наличие жизненного опыта.

– Заметь,– завершил паузу Альберт. – «Местные» довольно избалованы, по сравнению с той обстановкой, которая есть. Когда говорят об Израиле по российским телеканалам, можно подумать, что тут все жутко подготовлены.
– Говоря про армию и спецслужбы, да,– продолжает разговор Сергей. – Я не говорю о том, что рассказывают всякие «малолетки», что Израиль жутко «крутой». Я говорю то, что мне люди рассказывали – эти вещи на уровне. Это потому что управляют этим те, кто создавал страну.
– Ключевые функции в стране держат те, с кем мы не живём в одних районах. Есть в этой стране такие города и микрорайоны, где живут совсем другие «изеры»,– говорит Альберт. – Конечно, они не совсем такие и их побольше, чем здесь в Рамат-Гане.
– Я знаю, тут их тоже много,– дополнил Сергей. – Ближе к Гиватаиму и Бар-Илану их больше.
– Ну, ты посмотри, а мы с кем живём, хотя рамат-гановские «коричневые» лучше тех, кто живёт в других городах.
– Да,– подтверждает Сергей. – Если сравнить с Бат-Ямом, то там из марокканцев остались самые бестолковые. Нормальные – переехали, кто в Ришон, кто ещё куда-то. Наши живут там вперемежку с «идиотами», и к тому же они сами такие. Многие это говорят. Бат-Ямовские белые – тоже. Пытался заговорить я там с одной белой – снобка. А русские – там можно увидеть таких «пацанчиков», которые орут на свою мать посередине улицы; молодых «коней» с «лоховскими» комплексами; инфантильные «понты», перенятые от израильтян.
– Да. Насчёт «понтов», я с тобой согласен,– продолжает тему сосед одного из наших героев. – Приедет на тель-авивский пляж компашка незрелых людей с понтами. Если спросят: «Откуда вы?» Им ответят: «Бат-Ям». Но всё же, там есть люди, которые вызывают уважение. …Не знаю, может быть, кто-то скажет, что это не так, но так это выглядит.
– Я заметил, что некоторые люди, которые занимают неплохое положение среди молодёжи в Бат-яме, иногда много на себя берут,– поделился своим мнением о русскоязычной молодёжи того города, и во время разговора, на его лице стала выступать улыбка. – Бывают такие случаи, когда на его пути появляется человек, который «пацан», и тогда появляются проблемы.

– После этой фразы, оба помолчали – наступила пауза в беседе. Оба взглянули на мгновение наверх, на окна семьи Хавив.
– Почему же в израильском обществе, которое всё время воевало, «такая» обстановка? – Пытается узнать Альберт, этим перейдя на другую плоскость разговора.
– Это да. Действительно. Когда приезжаешь в Израиль, наблюдаешь, особенно в районах, где наши обычно снимают и покупают квартиры, всяких странных людей. Разве такие люди могут сделать то, что нам потом на уроках истории и ульпана рассказывают о конфликтах и войнах Израиля.
– Это ты прав,– коротко прозвучал голос Альберта. – Кто мог взорвать несколько объектов англичанам в одну ночь?
– Это всё белые. Не все конечно, но такого происхождения как Пэрэс.
– Он из Беларуси,– приметил Альберт. – Те, кто создавал эту страну, они, в большинстве, из: Беларуси, Литвы, западной Украины, Словакии, Венгрии и Австрии. Потом, после обретения независимости, приехали польские, а за ними и все остальные. Спецслужбы и «Моссад» – это тоже белые, причём, преимущественно непольские.
– А ты представляешь, что бы было, если бы в Моссад отправили йеменитов? – подцепил Сергей.
– Служба действительно серьёзная,– рассуждает Альберт, задумываясь, и повернувшись, искал опору, чтобы опереться рукой. – Не… среди них есть много умных и хороших людей, но им просто не суждено туда проникнуть. Кто-кто, но они нет. На «коричневых», на которых можно положиться – это персы и турецкие из больших городов, но не деревенские.
– Поэтому-то в этом обществе о персах ходят всякие «мерзкие» анекдоты. Слышал их?
– Шутки про «парсим»,– разъясняет свою точку зрения Альберт. – Я не знаю, как над ними можно смеяться. Это специально кто-то из сефардов придумал, потому что они бережливее и находчивее, чем остальные сефарды.
– Сначала, когда я слышал, я подумал: это, «так» – подцепка, но потом я понял, что это серьёзнее – объясняет свою точку зрения Сергей. – Судя по таким шуткам, они совсем «ненормальные». Даже персидские, иногда, не говорят, откуда они. Это же обалдеть можно!
– О нас – сколько клеветы и попыток клеветы было в начале 90-х,– примечает Альберт. – Среди «изеров» тогда распространили слухи о том, что мы не умеем пользоваться унитазами, не знакомы с машинами и многие этому поверили.
– Мне рассказывали,– говорит Сергей.
– Мы их били за это. Ух, мы их били за это. – После слов соседа, наступила небольшая пауза, которую прервал Сергей, повернувшись обратно, после того, как оглянулся на фонари по улице.
– Израильских туристов за границей не любят.
– Я слышал. Их стороной обходят,– добавил Альберт.
– Мне рассказывали, в Германии, панки поймали израильтян и за их поведение побили ремнями. Мол – отшлёпали. Ремнями только – чтобы не обвиняли их в том, что может быть нацистский след.
– Хорошо,– сказал Альберт. – Сегодня они немного другие. Но всё же, если услышишь крики в многолюдном месте, людей, которые сидят на полу в общественных местах – это израильские туристы.
– От них иностранцы пытаются держаться подальше или хотя-бы подозрительно смотрят,– дополнил мысль собеседника Сергей, опытом из своих наблюдений, после немного призадумался.
– Среди «наших» тоже дебилов много, особенно те, кто не умеет жить здесь. Эти умственные недостатки похожи на умственные недостатки тех, рядом с кем мы живём – «местными»,– Альберт развивает тему. – Люди рассказывают: Ехала колонна машин и одной спустило колесо. Остановились, чтобы поставить запаску. Водитель машины – один «нашый», который служил тут в армии на джипах, ставил колесо с дрожащими руками. «По ходу дела» – это же самое простое дело в машине.
– Таких в «Моссад» не берут,– дополнил реплику Альберта Сергей.

Оба собеседника взглянули на окна квартиры, где жили Хавив. Нахлынувшая сероватость, развившейся темы разговора стала причиной её смены. Тема, сама напросилась, так как они глядели в сторону квартиры Янива, и они возобновили разговоры о нём.
– Нормальная семья,– прозвучал голос Альберта в городской темноте, освещаемой фонарями – солнце уже село совсем. – Это нормальная, смешанная, сефардская семья. Для израильтян, для их менталитета, это нормальная семья. Сам Янив нормальный «пацан». Ладно, их, там, младшие сын и дочь, малые эти – малолетки ещё. Подлость какая, лучше бы погиб какой-нибудь, как они говорят «дефект» в момент ковыряния в носу. Хотя, лучше было бы, если не погиб никто.
– В жизни, к сожалению, так бывает, что хорошие люди часто терпят, а не плохие,– вспоминает кем-то, когда-то сказанное заключение Сергей.
– Что поделаешь, правды не хватило,– выскочила крылатая фраза у Альберта. Спустя некоторое мгновение, Сергей взглянул в глаза собеседнику и сказал:
– Что ты думаешь, чтобы пойти в магазин?
– Ты предлагаешь что-нибудь взять? – выясняет Альберт, повернувшись в сторону магазина.
– Да. Выпьем за упокой.
– А сколько у тебя есть?

Оба соседа обсудили тематику следующих действий и цель похода в магазин.

Глава 8.

Сергей проснулся приблизительно в одиннадцать часов у себя в постели.

Не успел встать со своей кровати, как он задумался о том, как держится один телеведущий передачи новостей иврит-язычного канала. В поведении того, Сергей видел инфантильность, но одновременно тот рассказывал о серьёзных темах в обществе.
– Тот телеведущий не достоин говорить о вещах столь важных для общества, как обеспечение безопасности отрядом спец-войск в одной из операций, о которой он комментировал на прошлой неделе,– подумал Сергей о телевизионном сюжете, увиденном недавно. – Есть и нормальные телеведущие. Однако, по неизвестным мне правилам, женщин среди них больше. – Далее, Сергей ещё вспомнил, как, с виду серьёзный, но в глубине души инфантильный комментатор, рассказывал об акции стражей порядка, направленной на поимку коррупционных чиновников относившихся к определённому министерству. – Какой серьёзный взгляд был у комментатора, когда он перешёл на эту тему! – подумал Серёга. – Хочешь посмотреть новости в глобальном смысле, менее тенденциозные на мировую политику и другого мнения, включаешь российский канал,– продолжает думать юноша, взглянув вглубь комнаты. – Израильский канал «9», нечего включать, потому что там полно «жмеринковских» – они говорят только то, что им скажут свыше всегда. На российских телеканалах, особенно РТР, а о НТВ вообще нечего говорить – это «офисный планктон», кроме нескольких женщин. «Мужики» копируют какой-то стиль, женщины – меньше, и у всех заметен какой-то туман в глазах. Где классическая культура СМИ? Раньше такого не было,– заключает в своих мыслях Сергей.

– Ладно, мне шестнадцать лет, но в мире взрослых всё более последовательно,– минуту позднее подумал один из наших героев, собираясь вставать.

– Доброе утро,– он поздоровался с Ольгой, которая уже давно встала.
– Доброе утро Серёжа,– в ответ поздоровалась сестра. Затем она вышла из детской, и он встал и оделся.

По дороге на кухню, он разминулся с Олей, она спросила:
– Ты как себя чувствуешь, после вчерашнего?
– Прекрасно. Плохого самочувствия нет. В компании с толстяком Альбертом, время летит незаметно.
– Вы с ним были? Он же намного старше тебя.
– У меня с ним нашлась общая тема для разговора,– сказав, Сергей пошёл дальше по квартире.

На кухне, за столом перед завтраком, он поздоровался с остальными членами семьи. За столом вместе с Сергеем сидели: отец, мать и сёстры.
– Серёжка, твоего папу направили на повышение квалификации, после чего, твоему папе дадут повышение,– говорит отец. – Так что учись хорошо, скоро пойдёшь в армию – служи хорошо.
– Ты идёшь на курсы? – переспросил сын.
– Да. На несколько месяцев. Мы подружились с Барухом. Он очень нормальный человек. Сейчас добавились к нему ещё два гаража. Он набирает работников. Ему нужны помощники в администрации,– едва закончив речь, Михаил опомнился и, прервав разговор, обратился к жене. – Мм, Ира, моё пальто высохло?
– Да. Я сняла, уже с утра. Она в шкафу Кешенька.
– Вчера к нам в школу пришли представители той художественной школы, которую, как тогда рассказывали по телевизору, открыли две женщины – одна из «Союза», другая – местная художница из Тель-Авива, помните? – Начала рассказывать Оля об успехах в учёбе, после чего родители обернулись к ней и стали наблюдать, как наблюдают опытные родители на своего ребёнка, пытаясь разглядеть в глазах то, чего ребёнок не расскажет. И она продолжала: – В конце каждого восьмого класса, из техникумов присылают представителей рассказывать о своей, там, школе. После всего, я подошла и записалась к ним на подготовительный кружок. К тому же учителя меня им хорошо советовали. Я единственная в классе, которая подходит по оценкам и способностям. Специализацию ещё не выбрала.
– Ты точно выбрала то, что тебе надо? – Спросил отец.
– Да. Я даже не думала, что они пришлют представителей к нам. Две женщины пришли в класс, ну, такие… приятные.
– А что за техникум? – Спросил дочь мама.
– Ну, тот помнишь, по телевизору, ещё в газете о нём писали,– пояснил жене Михаил.
– Я поинтересуюсь,– говорит Ирина.
– Да. Съезди, посмотри,– сказал отец. – Можем вместе съездить, если у меня время будет. – Через некоторое мгновение отец перевёл глаза на дочь и, подождав немного, спросил свою старшую дочь: – А платить за кружок надо?
– Раньше платили,– отвечает Ольга. – Теперь, мэрия стала спонсировать. Я спрашивала у этих женщин. Они мне сказали, что ещё не ясно, если да, то сколько. Когда будет ясно, то в школу сообщат. Классная руководительница,– далее поясняет Оля. – Стояла с нами, когда я подошла и сказала, что, когда они сообщат – мне скажут.
– Раньше в Израиле ничего не было,– говорит папа. – Только футбол, баскетбол, немного гандбол. Театр в Израиле есть, кинематограф – слабый, но был, а всё остальное – на самодеятельности. Сатирика была – Топаз тащил за собой.

Закончился обед. Сергей пошёл на улицу. Зашёл в парк, в котором недавно читал учебник и готовился к экзаменам, и позвонил своему другу – Саше. Они договорились о встрече. Пока один из наших героев ждал друга, вглядываясь в окно, за которым он с Сашей, смеха ради, иногда наблюдали. Он вспомнил, как они наблюдали за одной одинокой девушкой, которая была старше их на десять лет. Эта девушка иногда у себя в квартире ходила в белье. Два года назад, его это привлекало, но теперь ему это стало скорее безразлично. Он больше думал об одинокости человека. – А может у неё кто-то есть? – под конец размышлений подумал он. – Хотя, по походке по квартире было видно, что она одинока, а может быть, я не умею смотреть?

Наконец появился Саша, на входе в парк. Друзья поздоровались и присели на скамейку в этом парке:
– Привет,– и пожали друг другу руки.
– Ну как дела?
– Нормально,– …затем, спустя мгновение, прозвучало: – Что расскажешь?
– Ну что тебе рассказать, всё по-старому.
Оба немного помолчали, и Сергей заговорил:
– Помнишь ту девушку, в том окне?
– А эту.
– У неё «по ходу дела» нет никого. Она, как и раньше – нет никого. Это даже отсюда видно. – После этой фразы Сергея, оба взглянули на её окно. Саша понимал весь смысл, что ему говорил друг и спустя несколько мгновений, он говорит:
– В смысле что – о….
– Я имею в виду, что, судя по её походке,– дополняет Сергей. – Если она появится в окне, ты всё увидишь. У неё давно никого не было.
– У девушек это не сразу увидишь,– поясняет Александр.
– Нет. По ней видно,– развивает свою мысль Сергей. – С того времени, как мы за ней наблюдаем, у неё, может быть, короткие связи были. Но девка классная, надо будет аккуратно подкатить.
– Я часто видел местных белых студенток, которые одиноки,– говорит Саша. – Вообще, сейчас девушек больше чем парней.
– Надо будет сходить к ней, помочь,– подытожил Сергей.
– Ты с ней знаком? – спросил Саша.
– Нет. Я только знаю, что её зовут Дорит.
– А-а точно. Слышал,– вспомнил друг Сергея.
– Она с подругами общается. Я часто её видел с подругой, толстая такая.
– Я тоже видел.
– Вот они общались,– Саша с Сергеем пытались что-то ещё расщупать о ней в своей памяти. Далее наступила пауза, после которой Сергей добавил:
– Надо узнать, когда она выходит на улицу.

Несколько часов позже. В парке, в котором Сергей и его друзья часто проводили время, разговаривали и ставили планы на вечер брат Саши – Игорь с друзьями. Это тот самый парк, который находился недалеко от дома одного из наших главных героев. Это была компания в пять человек, они расположились на одной из скамеек. Друзья Игоря были одного и того же мировоззрения, что и он, и половина из них предпочитали одеваться, похоже как он. Игорь и ещё один парень решили не присаживаться на скамейку, а стояли напротив товарищей и общались в компании. Игорь рассказывал армейскую историю, и в один момент, взглянув на одного из своих товарищей, он говорит:
– Когда Израиль держал армию в южном Ливане, пацаны рассказывали,– говорит Игорь. – Была такая история, когда попали в своих. В общем, отправили пацанов делать засаду в южном Ливане. Перемещались только по ночам, днём – прятались, ну и в туалет ходили в бутылочку. И вот, в одну из ночей, вышла группа солдат и увидела два силуэта в темноте, чуть дальше. Один из солдат – кто-то из командиров, до того как их распознали, начал стрелять, не смотря на то, что у них были приборы ночного видения. Когда оба силуэта упали, командир, который стрелял, приказал подойти туда, куда стреляли. Когда подошли, то оказалось, что это свои. В сумке одного из них нашли повязку «Спартак чемпион», когда это разлетелось по всей группе, все кинулись к телам, посмотреть…. Это оказался сослуживец из прикрывавшей «по ходу дела» группы. Они были без сознания, их вылечили потом правда, через несколько недель,– рассказывает Игорь, сделав небольшую паузу. – Этого командира там же на месте чуть не застрелили. Он потом приезжал разговаривать один-два дня.

Один из тех, кто сидел на скамейке и внимательно слушавший говорит:
– Там наверно, когда шли в поход сильно матерились, когда бутылки с мочой и водой путали. – Затем взглянул на, рядом сидевшего на скамейке, товарища.
– Да бывали «приколы»,– сказал в ответ третий из компании, который прошёл службу в армии ЦаХаЛ.
– Что насчёт арабского населения,– продолжил держать тему разговора Игорь. – «Пацаны» рассказывали: Послали бойцов на КПП в районе Калкилии. Ехал как-то со стороны Израиля на «территории» сын какого-то начальника или «авторитета» на шестисотом Мерседесе. «Понты кидал», объехал очередь из машин, стал перед въездом. «Пацаны» отогнали машину в сторону и попросили снять все «примочки» с машины для обыска. «Сынуля» снял тюнинговый свой бампер, крутые сиденья и всё остальное. Всё под жарой и длиной в час. Когда он уезжал, водители, стоявшие в очереди на пропуск, кинули удовлетворённый презрительный взгляд на него.
– А вот, слушай,– придержал паузу, и задал вопрос, стоявший рядом с Игорем парень. – Когда держали войска в южном Ливане, была такая армия – «цадальники». Они были союзниками Израиля. Куда они делись, и что с ними стало, после того, как ушли из «полосы»?
– Их солдаты с семьями ушли в Израиль. Те, кто был на КПП в Галилее, рассказывают, как они их принимали. Когда солдаты южно-ливанской армии с семьями собирались пройти через КПП, их преследовали Хизбала. Хизбала забрала, брошенную «цадальниками» технику, танки. Бывало, эти недостойные соперники стреляли в людей, по женщинам, детям и старикам из семей солдат ЦаДаЛ, которые собрались у перехода. Тогда израильтяне, зная, что такое будет, подняли вертолёты и всё остальное и убивали этих глупых людей. В конце концов, их удалось переправить в Израиль,– рассказывает Игорь и сделав остановку на секунду. – А с другой стороны перехода, кроме солдат, машин скорой помощи, автобусов. Приехали люди из израильской организации, которая борется с присутствием израильских солдат на территориях, дураки эти. – В образовавшееся паузе, добавил своё слово один из друзей Игоря с улыбкой на лице:
– «Шалом ахшав».
– Да. – Подтверждая продолжил Игорь. – Привалили туда эти из «Шалом ахшав» и начали размахивать флагами, плакатами и праздновать вывод израильских войск из южного Ливана. Солдаты их оцепили, берегли от них автобусы для семей «цадальников», «амбулансы», и самых «цадальников» с семьями. – Когда брат Саши заканчивал рассказывать, взгляд у его товарищей становился всё серьёзнее и серьёзнее. Когда он закончил, то один из слушавших сказал:
– Если бы кто-то из пацифистов объяснил женщинам «цадальников», почему они торжествуют…,– после этой реплики, молодые люди переглянулись и поняли мысли друг с друга по взгляду.

Спустя минуту напряжённость с мыслей в компании сняла фраза парня по имени Вова:
– И причём в таких организациях и выступлениях участвуют девушки, такие-вот «страшноватенькие» и с отвратительными фигурами, причём каждая из них студентка. В этой теме,– продолжает Вова. – Ситуация: «Спасение утопающих – дело самих утопающих». Там, где я сейчас служу, ситуация такая: граница с Ливаном; десятикилометровая территория разграничения ООН. Каким-то образом туда проникают снайперы Хизбалы и обстреливают израильских солдат оттуда. Вообще, то есть,– поясняет Вова. – По международным законам в такой зоне не должен находиться никто, кроме солдат контингента ООН. Это значит, что с территории, на которой нельзя находиться никому, кто-то ведёт обстрел. Израиль засылает туда батальон «Алия». Этот батальон – высокопрофессиональный. Он состоит из репатриантов-участников разных войн, в которых участвовали российские солдаты. Они начали зачищать эту зону от террористов Хизбалы и ещё бы несколько недель, и тогда бы зачистили его полностью. Но тогда батальон «Гдуд Алия» расформировывают, потому что, как говорят: «Один час работы танка стоит тысячу долларов». Генералы посчитали, что им будут начислять больше денег.

У входа в парк появился Сергей со своим другом Сашей. Компания Игоря их увидела, шедших к входу, они о чём-то говорили. Входя в парк, они увидели компанию брата Саши и направились к ним. Направлявшиеся к компании юноши разговаривали на тему того, как помогает негласное в израильском обществе стремление представителей каждой диаспоры сохранять характерный своей культуре менталитет.
– Когда общаешься с местными…,– рассказывает что-то Сергей.
– Я не люблю общаться с местными,– перебивает его Саша.
– Я говорю о нормальных,– корректирует течение мысли Сергей. – Когда мы общаемся с ними,– в этот момент он поднимает ладонь. – Я имею в виду тех, кто достаточно развит и пользуется «респектом» остальных «изеров» по молодёжи. Когда ты на своём «приколе», тебе легче выражать мысли собеседнику и так же он легче понимает тебя.
– То есть, в том числе зная «чердак» диаспоры того с кем общаешься.
– Да, – подтвердил Сергей. – Вот если ты с кем-нибудь разговариваешь. Вы вдвоём лучше будете, друг друга понимать, потому что, держа опыт своего первого впечатления, ты мыслишь взрослее и тебе легче понять его.
– Я понимаю, зная периметры его менталитета, ты и разговариваешь с ним.
– Да. И то же самое у него. У них это отображено, потому что им приходиться с этим сталкивается постоянно. Вернее, чем взрослее, созревшее человек, тем больше есть у него, вернее, такой опыт, опыт мышления.

Заканчивалась фраза Сергея и оба друга уже подошли к компании, которая расположилась в районе скамейки.
– Привет «братаны»,– поприветствовал двух друзей двоюродный брат одного из них.
– Привет,– поприветствовал Саша брата и его друзей.
– Привет Игорь,– поздоровался Сергей немного позже, потому что он подошёл после, шёл за спиной Саши.
– Ну как жизнь молодая? – спросил в ответ Игорь, улыбнувшись. Далее, когда он с Сашей подошли совсем, пошли рукопожатия.

Пришедшие, немного, внесли что-то своё в разговоры компании. Сашу спросили что-то друзья Игоря. Между Сергеем и Игорем пошёл разговор:
– Я ездил туда, куда тогда говорил,– рассказывает Сергей.
– Ну и что ты про это скажешь?
– Я расскажу, что уже на подходе к этому месту, я понял, что продолжать дальше не надо.
– Значит, моё представление было правильным,– подводит заключение Игорь. И тут разговоры прервал один из друзей Игоря, задав вопрос Сергею с Сашей:
– Вот вы в армию пойдёте?
– Пойдём,– ответил один из них, кто был внимательнее.
– Саша с Серёгой, ну, пойдёте в армию? – спрашивает Игорь.
– Пойдём,– отвечает Сергей. – Я ездил уже в военкомат.
– Куда служить пойдёте? Куда служить пойдёшь Сергей? – Спросил Вова.
– В «голани»,– ответил прошедший медосмотр юноша.
– А ты куда пойдёшь? – Вова задал этот вопрос Саше, сразу после того, как услышал ответ его друга.
– В «голани» конечно,– ответил Александр, и в его голосе слышалось небольшое вдохновение.
– «Голани» – это круто,– ответил Вова Саше.

Дата добавления: 2015-08-17