Психотерапевтическая работа с личностью пациента, смягчающая предрасположенность пациента к ипохондрическим расстройствам.

Такого рода психотерапия ипохондриков в ее религиозно-идеалистическом преломлении, без клинического анализа структуры личности, была, видимо, впервые предпринята германским психотерапевтом Ярославом Марциновским (1868-1935) [J. Marcinowski, 1913 а, б]. Симптоматическая психотерапия ипохондрии здесь выразительно перерастает в «психотерапию миросозерцанием». Марциновский полагает, что небредовой ипохондрик «ощущает не сильнее здорового, но его представления рассматривают ощущения сквозь увеличительное стекло» (с. 110). Автор предлагает помогать таким пациентам «врачебно-воспитательной терапией», заменяющей «самонаблюдение больного» «лейтмотивом»: «стой выше всего этого» [Марциновский Я., 1913 а, с. 88], «достойной задачей жизни» (с. 95). Необходимо прийти, в конце концов, в «гармоническое согласие с мировой судьбой» (с. 121). Это происходит поначалу с помощью «обучения и просвещения» (с. 100). Потом – упражнения воли. Я. Марциновский (1913 б) говорит пациенту, что ему, пациенту, «должно признавать за сущность нервности неправильную переработку в головном мозгу впечатлений». Поэтому следует искать «начальный пункт лечения» «в жизни представлений». Например, «нервный характер желудочных расстройств» сказывается в том, что «вчера вы переварили в приятном обществе целую гору майонеза из омаров без всякого вреда, а сегодня вас убил детский суп» (с. 40). И нет смысла чего-то бояться, потому что все происходит в «силу необходимости». Даже дурное есть «частица той силы, которая может творить только хорошее», все, что происходит, «приведет нас к свету» (с. 79).

Таким образом, психотерапия ипохондрии Марциновского, охватывающая, в сущности, тревожные корни ипохондрических расстройств (тревожная «растерянность» ипохондрика) является, с нашей точки зрения, самой разработанной одухотворенно-идеалистической психотерапией небредовой ипохондрии первой трети прошлого века.

Известно, что клиническая психиатрическая классическая психотерапия (психотерапия Э. Кречмера и С.И. Консторума, индивидуально отправляющаяся в своих воздействиях от особенностей клинической картины) не развивалась на Западе, захлестнутая волнами психодинамической, экзистенциальной, когнитивно-поведенческой психотерапией, а у нас, в советское время, клиническая психотерапия была единственным психотерапевтическим направлением, которое могло развиваться, опираясь на свою философскую основу – традиционное естественно-научное мироощущение, официально уточненное советской властью как диалектико-материалистическое [Бурно М.Е., 2009]. Поэтому западные, близкие к неразвитому клиницизму, психоаналитические (вообще не психологически-ориентированные) исследования последних десятилетий о психотерапии небредовой ипохондрии обычно сводятся к известным уже в первой половине прошлого века скупым советам без специального учета клинических особенностей: смягчать разубеждением «ипохондрические опасения в повседневной жизни», снимать напряженность аутогенной тренировкой Телле Р. [Tolle R., 2002, с. 100], формулировать адекватную самооценку», применять гипнотическую и поведенческую психотерапию [Kaplan H.I., Sadock B.J., 2008].

В нашей стране так называемая «хрущевская оттепель» (в это время, кстати, вышло, наконец, в свет посмертно два издания книги Консторума [Консторум С.И., 1959, 1962] произвела оживление и в клинической естественно-научной психотерапии – особенно в углубленном, в процессе личностной психотерапии, изучении личности пациентов и в работе с личностью. Все чаще отечественные психиатры, как и западные, пишут в своих работах о расстройствах личности (психопатиях), об ипохондрических переживаниях этих пациентов. Это видно и из литературного обзора Б.А. Волель (2009).

Уже E. Kahn (1928), как отмечено выше, писал об ипохондрии как о проявлении психопатии, как «об ипохондрической психопатии», (имелась в виду сверхценная ипохондрия), а P. Tyrer и его соавторы во многих работах отмечали у пациентов с «ипохондрическим РЛ» склонность к «стойкой фиксации на медицинских процедурах с педантичным соблюдением врачебных предписаний (соответствует «ригидной ипохондрии» А.Б. Смулевича (1987). Им свойственны охваченность идеей здоровья, паника по поводу «любых телесных ощущений или минимального недомогания», «многократные обращения за медицинской помощью». Б.А. Волель (2009) отмечает в своем обзоре и то, что в структуру «ипохондрической психопатии» психиатры стали включать фобии [H. Weitbreht, 1966; G. Ladee, 1966] и другие психопатологические образования [А.Б. Смулевич, 2005]. Следует здесь отметить, что К. Ясперс (1959, 1997) среди своих «рефлексивных характеров» выделял «ипохондриков» – «страдальцев» с тревожно-напряженным наблюдением за собственным телом (с. 540).

До середины прошлого века достаточно внятных, содержательных, клинико-психотерапевтических работ о психотерапии пациентов со СРЛ с преобладанием ипохондрии найти не удается. Вот характерный пример. Д.С. Озерецковский (1950), известный последователь П.Б. Ганнушкина, в своей книге «Навязчивые состояния» неоднократно говорит об ипохондрических состояниях (навязчивости, болезненные сомнения ипохондрического порядка) у психастеников («психастеники мнительны и ипохондричны» (с. 13)), пишет об этом в достаточно подробных историях болезни («прислушивается к своим ощущениям, ждет смерти от разрыва сердца», считает свои головные боли «предвестником надвигающего душевного расстройства, во время которого она может совершить какое-нибудь ужасное преступление, например, зарезать детей» (с. 39)). В то же время помогающие психастеникам в этой клинике беседы с врачом никак не раскрываются.

Впрочем, и в доступной нам зарубежной литературе прошлого века не удается найти достаточно подробных клинико-психотерапевтических, основанных на естественно-научном изучении личности, характеров, работ об ипохондрии у пациентов со СРЛ. Так, германский клиницист Герд Губер [Huber G., 1974] описывает специальную группу «астено-ипохондрических психопатий». Это «личности, у которых вследствие аномальной склонности обращать внимание на работу своего организма («ипохондрическая установка») возникают соматические функциональные нарушения», они ходят к врачам с разнообразными соматическими жалобами, боясь серьёзно заболеть (s. 236). Однако о терапии таких пациентов Губер не пишет. Приводит лишь общие соображения о помощи психопатам. Это – «длительная компенсация» вследствие «адекватного окружения», «зажечь какой-то интерес, поставить определённую цель, те или иные качества, такие как честолюбие, потребность в признании или вязкость и чрезмерная добросовестность». Показано «психотерапевтическое руководство и опора на длительное время», «воспитательные меры или психагогика», поведенческая психотерапия (s. 227). О психотерапии, достаточно подробно исходящей своими особенностями из особенностей клиники, к сожалению, более знать в доступных нам работах Губера и других западных психотерапевтов не удаётся. Как не удаётся и узнать о живой практической психотерапевтической работе с психопатами. К. Леонгард [K. Leonhard, 1981], другой германский клиницист, в своей книге «Акцентуированные личности» (2-е немецкое издание, 1976) выразительно-клинически описывает ипохондрии и у акцентуантов, и у психопатов. Леонгард рассказывает, что помогает им поправиться с «помощью психотерапевтического лечения» (с. 73), избавиться от страхов (с. 133), но как он это делает – не сообщает. Работы о том, как именно психотерапевт это делает, появились все же только у нас – и, прежде всего, это врачебные, психотерапевтически-психиатрические, сколько можем судить, описания С.И. Консторума (1959, 1962). Говоря о психастенической (уже звучание личности!) ипохондричности, «питающейся» «вегетативно-вазомоторными нарушениями» (метеоризм, потливость и пр.), Консторум убежден в том, что все это требует «единственно и только психотерапии – «разъяснения и активирования» (разрядка наша – А.И.) этих сенситивных пациентов. Разъяснения – в широком понимании: «от элементарного ознакомления с физиологическими процессами до широкой психологической работы, направленной на перевоспитание личности» с «развенчиванием субъективной значимости тяжелых переживаний объективным пониманием присущих им закономерностей». Мы не можем далее не привести важнейшее для клинической психотерапии небредовой ипохондрии еще более подробное консторумское высказывание о психастенических ипохондриках. «Эти больные, прежде всего, одиноки. Они одиноки, не имея возможности ни с кем поделиться, ибо переживаемая ими ситуация в их сознании глубоко унизительна. Они неизбежно эгоцентричны именно потому, что переживаемая ситуация представляется их сознанию исключительной уникальной. Как удачно выразился пациент <…>: «Я совершаю каждый день 80 000 верст вокруг самого себя!». Легко понять, что эгоцентризм, являясь следствием мучительного переживания астении, принципиально отличен от той эгоцентрической астении, которая порождает истерическую симптоматику». Консторум понимает здесь «астению» как «субъективное переживание бессилия» (с. 124). Мы видим: это уже новая, поистине личностно углубленная, дифференцированная клиническая психотерапия небредовой ипохондрии. И она осуществляется к середине прошлого века (книга-руководство Консторума была закончена в 1949) именно в нашей стране психиатрического (в том числе, пограничного) клиницизма. В доступной нам западной литературе ничего подобного (практически-психотерапевтического с ощутимой целебной сердечностью к пациентам) обнаружить не удается. «Этим людям, – пишет Консторум, – в большинстве своем этически скрупулезным, нет нужды напоминать о требованиях долга. Важнее побуждать их к тому, чтобы они искали и находили стимулы в своей жизнедеятельности, чтобы они как можно интенсивнее взаимодействовали с окружающей жизнью. Это есть то требование, которое остается ведущим в отношении психастеников, как таковых, безотносительно к фазе «выхода в жизнь» (с. 128-129). Консторум говорит психастенику следующее: «…Вы прислушиваетесь ко всем своим ощущениям; прислушиваясь к своему сердцу, вы нарушаете его деятельность и испытываете сердцебиение. Прислушиваясь к дыханию, вы испытываете стеснение в груди. Вы озабочены своим желудком и, бессознательно глотая воздух, начинаете страдать отрыжкой и, т.д. <…>. Но при этом вы совершенно здоровы…» (с. 127). Рассказывая об «ипохондрической реакции» на «подростковый онанизм» (известно, что это также свойственно многим психастеникам), Консторум советует здесь психотерапевтически помогать «в самой короткой, лаконичной и категоричной форме» («все обывательские разговоры о тяжелых последствиях онанизма преувеличены») – и больше к этой теме возвращаться не будем. И доброжелательно зная, «чем он живет и дышит», указать юноше «на его полноценность, на широкие возможности, которые перед ним откроются со временем в жизни» (с. 206). Так и в отношении к пациентам с небредовой ипохондрией сказались две основные цели книги Консторума: 1) «насколько возможно сблизить психотерапию с клиникой», с дифференциальной диагностикой пограничных состояний; 2) «проторить дорогу, прежде всего «большой психотерапии», активирующей психагогии» (с. 222).

С.З. Пащенков (1974) довольно в общем виде отмечает «особенно благоприятные результаты» при лечении «ипохондрического развития» гипнозом с внушением, содержание которого зависит от болезненных переживаний пациента» (с. 159-160), С.З. Пащенков дает также обзор лекарственного лечения «ипохондрического развития», включая свой опыт (с. 150-161).

Всё-таки, думается, именно исследования С.И. Консторума являются клинико-психотерапевтической основой дальнейшей отечественной клинической личностной психотерапии небредовой ипохондрии. Эта сегодняшняя дифференцированная клиническая психотерапия ипохондрии у пациентов со СРЛ зависит своими особенностями от особенностей структуры ипохондрии в каждой группе СРЛ, а эти особенности обусловлены определенной психопатической структурой в каждом случае.

К этому следует прибавить и то новое, что появилось в последние десятилетия о клинике ипохондрии в структуре РЛ в работах отечественных психиатров-психотерапевтов. М.Е. Бурно (1974, 1998, 2006) подробно описывает кратко намеченный A. Pick’ом (1902) и П.Б. Ганнушкиным (1907) психопатологический симптом «патологическое тревожное сомнение», являющийся центральным во многих дефензивных расстройствах в рамках РЛ. Патологическое тревожное сомнение (ПТС) отличается от навязчивости (в том числе от навязчивого сомнения) тем, что «в случае навязчивости пациент обычно убежден, что сомневается зря». «ПТС вырастает на «родной» ему тревожно-аналитической личностной почве (у психастеников, дефензивных «мыслительных» циклоидов, шизоидов и т.д.)» – тогда как навязчивое сомнение по своему содержанию инородно личностной почве пациента. «От сверхценных идей, возникающих обычно на инертно-аффективной личностной почве с известной авторитарностью, ПТС отличается именно отсутствием убежденности в существовании того, чего нет». Это отличие, даже уже при симптоматической помощи ипохондрическому пациенту, обуславливает иную психотерапевтическую тактику, нежели при навязчивостях (навязчивом сомнении). Если навязчивости смягчаются, например, парадоксальной интенцией Франкла, то пациенту с мучительными, например, тоже ипохондрическими сомнениями с медицинской информацией разъясняется происходящее – «после того, как содержание сомнения опровергнуто медицинским доказательством» [Бурно М.Е., 2006, с. 348-349]. Сверхценность же, возникающая на авторитарно-напряженной, прямолинейной, личностной почве, требует не разъяснения, а особого «авторитарно-наукообразного внушения». И т.д. Такого рода происхождения психопатологической картины ипохондрии, исходя из особенностей СРЛ и для дифференцированной психотерапевтической практики, описаны М.Е. Бурно и при других вариантах СРЛ [Бурно М.Е., 1989, 2008]. По сути дела, это продолжение, развитие отечественной традиции клинического подробного описания личностных особенностей (в том числе ипохондрических переживаний) у патологических личностей [Суханов С.А., 1912; Ганнушкин П.Б., 1907, 1908, 1933; Юдин Т.И., 1926].

Однако в последние десятилетия эти клинические подробные личностные описания уже становятся все более психотерапевтически направленными, начинают служить практической психотерапии, поскольку обычно исходят из насущной клинико-психотерапевтической работы.

Далее мы уже можем говорить о некоторых работах, в которых рассказывается об особенностях психотерапевтической помощи при определенных РЛ с преобладанием ипохондрии (при конкретных психопатических вариантах). Думается, все это есть новое, актуальное в развитии отечественной психиатрии, психотерапии.

А) О психотерапии параноидного специфического расстройства личности (СРЛ) (эпилептоидная психопатия) с преобладанием ипохондрии.

Л.М. Мочкина (1974) считает основным в психотерапии ипохондрии у этих пациентов «внушение, построенное в форме рациональной психотерапии, направленное <…> на замену сверхценной ипохондрической идеи на твердую убежденность в своем здоровье». Поскольку мышление эпилептоидов вязкое, прямолинейное, приходится использовать схемы, диаграммы. Таким пациентам помогают малопонятные (для них) научные термины, которыми врач объясняет ЭКГ, ЭЭГ, рентгеновские снимки: все эти данные «укладываются в норму здорового человека». Этим самолюбивым, обидчивым пациентам надо дать возможность самим объяснить в чем заключается их болезнь, и постепенно поправлять это объяснение, чтобы он вскоре воспринял его как свое собственное доказательство отсутствия у него тяжелого заболевания (с. 93-94).

М.Е. Бурно (1989, 2006, 2008) называет описанные выше беседы с пациентом «авторитарно-наукообразным внушением» и отмечает, что порою эпилептоиду с ипохондрией приходится, по его просьбе, также по причине его формально-прямолинейного мышления, выдавать письменное врачебное «свидетельство» на обычной бумаге о том, что у него со здоровьем все благополучно (с. 309-310). К «авторитарно-наукообразному внушению» автор относит и помогающий, как он считает, ипохондрическим эпилептоидам прием Д.В. Панкова (1985). Существо приема состоит в обучении пациента элементам формальной логики (классические законы формальной логики, фигуры силлогизмов), доказывающим «отсутствие тяжелой болезни». Пациент верует в эту «сложнейшую науку», преклоняясь перед нею, притом, что часто недоверяет «простым» объяснениям врача. Во всех случаях СРЛ с дефензивностью (переживанием своей неполноценности с обычной здесь склонностью к ипохондрии) М.Е. Бурно, на своем опыте, советует терапию творческим самовыражением (ТТСБ), сообразуя ее с личностными особенностями пациента. Это есть основательная работа с личностью, смягчающая предрасположенность, в том числе к ипохондриям.

Б) О психотерапии тревожного СРЛ (психастеническая психопатия) с преобладанием ипохондрии.

Это – прежде всего рассказанные выше описания психотерапии психастеников, сделанные С.И. Консторумом и работы М.Е. Бурно (1989; 2006 а, б; 2008). Центром психастенической клинической картины являются по М.Е. Бурно, не навязчивости, а болезненные сомнения (в том числе ипохондрические: «сомневающаяся ипохондрия»). Здесь с благодарностью принимаются терпеливые разъяснения-доказательства врача об отсутствии у пациента «страшного заболевания».

В) О психотерапии зависимого СРЛ (астеническая психопатия) с преобладанием ипохондрии.

Характерологическая почва в данном случае располагает пациентов к тревожно-мнительной ипохондрии, обычно уступающей теплому ободрению, внушению [Бурно М.Е., 1989; 2006 а, б; 2008].

Подобная симптоматическая помощь с учетом особенностей личности уже с давних пор продолжается в помощь патогенетическую, смягчающую, компенсирующую психопатию и предупреждающую ипохондрию – специальными приемами терапии творческим самовыражением [Бурно М.Е., 1989].

Однако работ такого рода – о симптоматической клинической психотерапии пациентов со СРЛ и преобладанием ипохондрии, о дифференцированной психотерапии, исходящей из особенностей личности, определяющих клиническую структуру ипохондрии, как и вообще работ о клинической психотерапии СРЛ, еще довольно мало, тогда как подобных пациентов довольно много, особенно у врачей-соматологов и психотерапевтов.

А.Б. Смулевич в своей монографии о расстройствах личности [Смулевич А.Б., 2007] отмечает, что психофармакологическая коррекция характерологических девиаций – «спорная и мало исследованная проблема», поскольку здесь трудно проводить «психофармакологические (контролируемые) исследования». В то же время в «многочисленных исследованиях указывается на эффективность психотерапии РЛ, а также социально-средовых и педагогических воздействий, гармонизирующих поведение и способствующих достижению стабильной адаптации». Так, согласно представлениям ряда авторов Linehan M.M. et al (1993; 1994); Dolan B. (1994); Bachar E. (1998); Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. (2006), психотерапия (диалектико-бихевиоральная, когнитивно-аналитическая, психодинамическая, сфокусированная на «перенос» и др.) является основным (а по данным некоторых исследований [Макарова В.В. (2001); Jacubik K.A. (2002)] – единственным патогенетическим методом и соответственно приоритетным направлением при лечении РЛ. Эффективность психотерапии при таком подходе оценивается достаточно высоко – в пределах 40-60% (с. 150-151). Это – о психотерапии вообще. Б.А. Волель (2009) в докторской диссертации отмечает следующее. Психотерапия при небредовой ипохондрии «в рамках фазовой динамики РЛ» «ориентирована, прежде всего, на предотвращение рецидивов социально-неприемлимых аддикций и редуцирования медицинской аддикции. Эффективны позитивные и когнитивно-бихевиоральные техники, позволяющие (с учетом заложенной в структуре личности тенденции к смене зависимостей) сформировать у пациента стабильную установку на профессиональную деятельность. Результативна также и семейная психотерапия, направленная на коррекцию дезадаптивных моделей поведения и гармонизацию семейных отношений». «Ключевые мишени психотерапии небредовой ипохондрии: повышение комплаентности (рациональная, поведенческая терапия), редукция анксиозно-фобических расстройств (когнитивная терапия, гештальт-терапия)». Отсутствие в этих сегодняшних психотерапевтических работах отечественной традиционной клинической психотерапии, думается, особенно побуждает развивать нашу одухотворенную клиническую психотерапию и в этой психиатрической области. В.В. Макаров (2001) считает клиническую психотерапию нашим национальным достоянием», на основе клинической психотерапии «строятся другие российские школы психотерапии» (с. 60).

К вопросу о классической клинической психотерапии небредовой ипохондрии, учитывающей особенности личностной почвы, обуславливающей личностную структуру ипохондрии – в современной психиатрии, психотерапии за рубежом.

В известных базах данных в Интернете – PubMed, EBSCOhost [CINANL, MEDLINE, PsychINFO and PsycARTICLES] – работ отдельно о СРЛ и об ипохондрии, отдельно и вместе со СРЛ множество.

Немало работ последнего десятилетия и о методах психотерапии для пациентов с ипохондрией. 440 участников дали свои работы на эту тему в интернетовский обзор 2007 г. [Thomson A, Page L., 2007]. Однако все эти работы, методы стоят в стороне от нашей темы. Это: когнитивная терапия, поведенческая терапия, когнитивно-поведенческая терапия, бихевиорально-стрессовое управление симптомами и психообразование. Работ о психотерапии ипохондрии в клиническом классическом понимании и, главное, о способах предупреждения ипохондрических расстройств, обострений (так же сообразуя психотерапевтические, психопрофилактические воздействия с клиникой) в доступной нам литературе найти не удалось. Отмеченные выше когнитивно-поведенческие (в широком понимании) приемы, как указано, в большинстве случаев способствовали лишь непосредственному ослаблению симптомов ипохондрии. При этом большинство исследований, как отмечено в обзорах, проведено на небольших выборках пациентов, большинство полученных результатов названы «неконтролируемыми». Главное же – эти работы, как и другие методы психотерапии ипохондрии, о которых скажем ниже, в отличие от нашей работы, не учитывали личностную почву, влияние на структуру ипохондрии различных СРЛ, из которых вырастали ипохондрические расстройства, тесно связанные особенностями своей структуры с особенностями своей личностной почвы. Пациенты просили выяснить, насколько разумны, соответствуют действительности их тревожные опасения, страхи, а когнитивно-поведенческие приемы, как оказалось, сравнительно плохо справлялись с даже небредовыми ипохондрическими мыслями, с тревогой, которая эти мысли питает. В то же время тревога обостряется, если уходит врачебная поддержка [Barsky A.J., Wyshak G., 1992; Husein O.F. and al., 2008]. Обычную резистентность ипохондрических безбредовых расстройств отмечает и известный Американский синопсис по психиатрии Каплана и Сэдока [Sadock B.J., Sadock V.A., 2007].

Встречаются в интернетовских базах данных и современные психоаналитические, психодинамические работы о помощи при небредовой ипохондрии с попыткой помочь пациентам лечебно осознать связь ипохондрических переживаний с «раскопками прошлого» [Ladee G., 1966; Valenstein, 1973; Vaillant, 1977; Kernberg, 1980; Barsky et al.,1992; Noyes et al., 1994; Thomson A., Page L., 2007]. Об успешной терапии такого рода сообщают лишь единичные сообщения о конкретных психотерапевтических случаях [Valenstein, 1973]. S. Stuart, R. Noyes (2003) предлагают симптоматический «эффективный метод ослабления ипохондрического поведения» в рамках интерперсональной психотерапии. Симптоматический метод ослабления или устранения ипохондрических переживаний (страх смерти от якобы тяжелого заболевания) разработали и специалисты из Чешской республики [Praško J., Diveky T., Grambal A., Kamarádová D., Látalová K., 2010]. Существо этого метода (метод «воображения болезни и смерти») состоит в том, что пациенту с ипохондрическим страхом «смертельного» заболевания помогают в терапевтическом сократическом диалоге все ярче детально продумывать, воображать углубление своей болезни и свое горькое будущее, о том, что произойдет после его похорон, о переживаниях близких и т.п. Нам приходилось наблюдать, как циклоидные пациенты с ипохондрическими небредовыми переживаниями и ярким воображением сами с успехом помогали себе таким образом (ипохондрия отступала на время). Однако, думается, что у некоторых других больных этот прием может серьезно усугублять страдание. Видимо, и здесь увереннее, без осложнений, возможно было бы действовать клинически (сообразуясь с клинической картиной, личностной почвой). Проблематична в этом отношении и помощь не известным врачу пациентам ипохондрией (а может, там, что-то более серьезное?), – помощь через Интернет. Эта услуга все расширяется на Западе в последние годы [Arnold I.A., Speckens A.E., van Hemert A.M., 2004; Barsky A.J., Ahern D.K., 2004; Thomson A., Page L., 2007; http//www.health.am/psy/more/hypochondriasis/ ArmMedia 11, 2009].

127. Паническая атака, внезапные приступы тревоги или страха, возникающие у человека, в последние годы стали одним из лидирующих поводов при обращении клиентов на терапию. Причины панических атак разнообразны. Это вытесненные (неосознаваемые) незавершённые психологические конфликты: накопленные стрессы, трудные жизненные ситуации. Чаще всего симптомы панических атак возникают у людей с особым складом психической конституции: так называемый тревожно-мнительный тип личности. У представителей этой группы, как правило, повышен уровень «гормонов тревоги» в крови (катехоламинов). Часто к паническим атакам приводит употребление психоактивных веществ. Психотерапию страхов лучше начинать как можно раньше иначе прогрессирование панического расстройства в классических вариантах приводит к тому, что единичные приступы могут перерасти в более частые приступы с появлением новых симптомов панических атак. И тогда появляется постоянный страх за здоровье и формируется избегание некомфортных ситуаций: люди перестают выходить на улицу, ездить в транспорте, резко снижается работоспособность, нуждаются в постоянной поддержке близких. Дополнительно присоединяется депрессивная симптоматика: потеря аппетита, нарушения сна и стабильно сниженное настроение.

Паническое расстройство часто маскируется под другие болезни, но опытный врач их различает. Человек, недавно заболевший ПА, не знает об этом, поэтому часто вызывает скорую медицинскую помощь и обращаются к разным врачам.

Панические атаки характеризуется одновременным наличием четырёх или более симптомов:

·

o

§

§ Страх смерти

§ Удушье или затруднённое дыхание

§ Сердцебиение, учащённый пульс

§ Озноб, тремор, ощущение внутренней дрожи

§ Ощущение нехватки воздуха, одышка

§ Потливость

§ Боль или дискомфорт в левой половине грудной клетки

§ Тошнота или абдоминальный дискомфорт

§ Ощущение головокружения, неустойчивость, лёгкость в голове или предобморочное состояние

§ Ощущение дереализации, деперсонализации

§ Страх сойти с ума или совершить неконтролируемый поступок

§ Онемение или покалывания в конечностях

§ Бессонница

§ Спутанность мыслей (снижение произвольности мышления)

Дополнительные симптомы: ощущение кома в горле, нарушение зрения или слуха, боли в животе, судороги в руках или ногах, расстройство стула, учащённое мочеиспускание, нарушение походки, расстройство двигательных функций.

Дата добавления: 2015-08-17