Глава 15. Громкая, клубная музыка повсюду Она пульсирует в ушах

Громкая, клубная музыка повсюду… Она пульсирует в ушах, и это приносит мне небывалый кайф. Я не чувствую никакой головной боли или напряжения, только полную расслабленность. По телу пробегают электрические разряды, кода начинает звучать моя любимая песня Maroon 5 — this summer`s gonna hurt like a mother fucker. Понятия не имею, сколько уже я торчу в этом клубе, ведь сейчас поздний вечер. Помню только, что мы очень долго болтали с этим молодым барменом о каких-то там пустяках, неверное, весь день, потом пришли какие-то парни — алкоголь взял надо мной верх, и я начала с ними во всю флиртовать. Вот и сейчас они трутся около меня на танцполе, один — спереди, другой — сзади. Наши потные тела соприкасаются друг с другом, мы громко хохочем, кажется, дело доходит даже до поцелуев, но я всё равно ничего не соображаю, да и мне, если честно, сейчас на всё наплевать.

И вот какого-то чёрта мы всей шумной компанией выбегаем на улицу. Всего нас шестеро — две девушки (включая меня) и четверо парней, один из них, кстати говоря, почему-то бармен. Кто-то предлагает мне уже зажжённую сигарету — и я смело забираю это у него, запустив её к себе в рот. Музыка слышна даже здесь, на улице, и мы с парнишкой-барменом, пританцовывая и взявшись за руки, какого-то хрена направляемся в сторону супермаркета. Остальные следуют за нами сзади.

— Сделаем это, чёрт подери! — воплю я, и мы все вшестером забегаем в супермаркет, по-прежнему не соображая, что творим, и сметая всё на своём пути, даже посетителей, которые с округлёнными глазами на нас таращатся. За нами тут же бежит вдогонку один единственный охранник, но кто-то из парней с помощью удара бутылкой прямо по голове быстро его вырубает, поэтому препятствовать нам уже никто не в силах, разве что кассирши, которые, хватаясь за свои тупые головёнки, истошно вопят: «Молодые люди, что вы творите?!». Не удержавшись, я показываю этим идиоткам средний палец и хватаю с прилавок дорогое вино, шоколад и… презервативы? — У меня есть идея, — шепчу на ухо бармену, которого, насколько я помню, зовут Максим. Юноша лучезарно мне улыбается, когда я сажусь в одну из тележек, предназначенную для продуктов, и начинаю громко смеяться.

— Сударыня, а вы случаем не перебрали с алкоголем? — делает мне замечание кто-то их покупателей, но мне нечем ему ответить, потому что Максим уже начинает катить эту самую тележку со мной прямо на улицу. Я поворачиваю голову назад, заметив, что другие из нашей компании сделали то же самое. Меня снова бросает в смех. Ветер ударяет в лицо, и я тяжело выдыхаю, свесив ноги вниз и свободно развалившись в этой тележке. Тело сильно трясёт, потому что всё это происходит на твёрдом асфальте, но мне на это совершенно пофиг… Я поднимаю голову, любуясь красотой ночного, звёздного неба. Макс кричит что-то нечленораздельное, и я широко улыбаюсь, хотя до сих пор не могу разобрать его слов. Это развлечение продолжается ещё несколько минут до тех пор, пока где-то со стороны не слышится противный, пиликающий звук, и тележка останавливается.

— Сваливаем отсюда! — помогая мне выбраться из неё, кричит шатен. Я, покачиваясь, повисаю у него на шее, но нам удаётся сделать пару шагов перед тем, как перед нами предстаёт мужчина в полицейской форме со стволом в одной руке.

— Руки вверх! — жёстко командует он. Не могу разглядеть лица, но его голос мне точно не знаком. Оно и к лучшему. Ещё и не хватало того, о ком я думаю, привлекать сюда.

— А если я этого не сделаю? — язвлю я, и мы с Максом переглядываемся. Странно, что лицо парня уже почему-то посерьёзнело, и он напряжённо качает головой. — Ты что, не со мной? — обиженно поджимаю губы. Чёртовы копы… Всё веселье испортили, скоты. Почему-то именно тогда, когда я наконец-то могу сполна насладиться свободой, кто-то обязательно должен её ограничить. Что за жизнь-то у меня такая дебильная?! — Ладно, дядя, твоя взяла, — приходится всё-таки повиноваться полицейскому и поднять руки, которые в следующее мгновение уже оказываются в плену наручников. — Ай, больно же! — возмущаюсь я, когда коп небрежно забрасывает всех шестерых в большую, полицейскую машину, которая потом очень резко срывается с места. — Ублюдок! — озлобленно шиплю я и из-за сильной качки случайно наваливаюсь на кого-то прямо всем телом. Этот кто-то тяжело дышит мне прямо в шею, но я по-быстрому слезаю с него, лишь позже разглядев в нём Макса. Да, тут темно, почти ничего не видно, но по знакомому силуэту это точно он.

Не успеваю я даже опомниться, как машина резко останавливается, и снова происходит слишком жёсткое и в то же время интимное столкновение тел. Теперь уже несколько полицейских грубо вытаскивают нас из машины, помогая в основном мне (потому что я, похоже, больше всех остальных напилась) добраться до прежде знакомого участка. Все полицейские, мимо которых мы проходим, с осуждением на нас косятся, я просто не могу не издать тяжёлый вздох. Сердце останавливается и готово разорваться на части, когда нас заводят в кабинет прежде очень близкого мне человека, который на данный момент спокойно посиживает за своим столом и попивает чаёк. Как только он поднимает глаза, я отворачиваю голову в сторону. Не хочу больше его видеть… И почему он работает именно сегодня? Что, больше других следователей нет? И почему нас привели именно к нему? Я не понимаю…

— Ну и в чём дело? — равнодушно интересуется Сергей у тех копов, которые нас сюда привели. — Что они натворили? — сердце уходит в пятки, когда я слышу его голос, который по-прежнему кажется для меня самым приятным и самым родным на свете…

— Эти молодые люди припёрлись в магазин в состоянии алкогольного опьянения, ограбили его, — да мы взяли-то всего ничего! Ну ладно, признаю, вино, кажется, дорогое, а вот всё остальное — чистая дешёвка. — В общем, полный беспредел. Думаю, судиться с ними ни к чему, за ограбленные продуктов они потом могут расплатиться, или их родственники. Посидят пару дней в обезьяннике, и отпустим их, — предлагает докладчик. И как раз-таки я стою возле него, точнее, прямо перед ним. — А вот эта леди, — кажется, он говорит про меня. — Похоже, их предводитель. Кричала больше всех остальных, — правда что ли? А я даже как-то и не заметила…

— Остальных отведите в камеру, а с ней я ещё побеседую, — отвечает блондин. Вот же чёрт… Чувствую, моей заднице сегодня конкретно достанется…

Полицейские с моими сообщниками молча покидают кабинет, в котором в следующее мгновение повисает гробовая тишина. Да, я много выпила (больше, чем просто много), но сейчас, находясь рядом с Сергеем, чувствую себя абсолютно трезвой. Вам это может показаться невозможным, но это действительно так.

— Ну и зачем тебе всё это? — спокойно, но всё же с какими-то нервными нотками в голосе спрашивает он, а я так и не решаюсь на него посмотреть. Во-первых, потому что мне стыдно, а, во-вторых, он сегодня меня бросил… Предал точно также, как и все остальные люди, которые когда-то меня окружали, которым я доверяла, которых любила… Он назвал меня шлюхой, хотя я такой не являюсь. Как ему теперь в глаза-то можно смотреть? Этому человеку… Этому… даже и не знаю, как его ещё назвать-то.

— А ты как думаешь?! — вопросом на вопрос в слишком грубой форме отвечаю я. — Сегодня меня мало того бросил, так ещё и несправедливо оскорбил единственный человек, которого я действительно любила. Что мне ещё оставалось делать?

— Но не катиться же до такого! — вскрикивает он, из-за чего я боязливо вздрагиваю. — Ты… — его голос отчётливо подрагивает. — Ты даже не представляешь, что я почувствовал, когда увидел тебя в таком растрёпанном виде, да ещё и в сопровождении полицейских, и каких-то левых… м-м-м… людей… У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло! — да неужели?! Что-то я в этом сильно сомневаюсь… — Сколько ты выпила? — он с помощью маленьких ключиков высвобождает мои руки от наручников и уже трясёт меня за плечи, хотя я понятия не понимаю, как мужчина оказался напротив меня за столь короткий промежуток времени.

— Не знаю, мне было как-то не до этого, когда я весь вечер протанцевала в окружении каких-то левых парней, — с усмешкой говорю я и поднимаю на него глаза, заметив, насколько сильно напряжены его и без того чётко выраженные скулы. Честно говоря, прекрасное зрелище. Я и раньше замечала, что мне нравится злить людей, но сейчас просто уверена в том, что я тот ещё мучитель! — И между-прочим, очень даже симпатичных. А бармен так вообще душка! — блаженно вздыхаю, хитро улыбаясь. — Но даже несмотря на всё это и на звание грязной шлюхи, я всё равно ни с одним из них не собиралась трахаться. Какая ирония… — закатываю глаза и делаю шаг вперёд, вперив в блондина испытывающий взгляд.

— Думаю, — тяжело выдохнув, наверное, потому, что мы так близко друг к другу стоим, полушёпотом проговаривает он. — Сначала тебе нужно хорошенько выспаться, а потом, когда ты наконец-то протрезвишься — мы с тобой продолжим разговор, — ну да, и в этом разговоре он снова назовёт меня шлюхой.

— Да, конечно… — шепчу я, и на глаза случайно попадается небольшой шрам на его щеке. Возникает вопрос… — Откуда он? — спрашиваю, не отрывая взора от его прекрасного лица. Брови мужчины в недопонимании сходятся к переносице. — Шрам, — не понимая, зачем, протягиваю руку вперёд, приложив ладонь к его левой щеке. Хм… Странно… Разум твердит мне: «Отойди от него немедленно, хренова алкоголичка!», а тело так и вопит: «Да, да, это твой единственный шанс! Трахни его поскорее, трахни!». Мужчина прикрывает глаза, тяжело сглотнув. Я ещё поражаюсь, как это он до сих пор не оттолкнул меня от себя.

— Один из преступников оказался слишком буйным… Он напал на меня с ножом и нанёс несколько порезов на моё тело… — тихо объясняет полицейский, по-прежнему не открывая глаза. Мне становится слишком жарко, так как мы стоим друг к другу очень близко… Чёрт, а во всём виноват ещё грёбаный алкоголь.

— Этот не единственный? — он кивает. — А где остальные? — проводит почему-то дрожащей рукой по торсу. — Неужели их так много? — снова кивает. — Тебе тогда, наверное, было очень больно… — теперь моя рука путешествует по его телу, а пальцы расстёгивают пуговицы голубой рубашки, проникая под неё и нежно касаясь оголённых участков кожи. Второй же рукой я обнимаю Сергея за талию, прижавшись к нему всем телом. — Хоть ты меня и обидел, но я до сих пор продолжаю думать о тебе... — признаюсь ему, нервно кусая губы.

— Прости меня за эту глупость, пожалуйста, я… тогда я сорвался… Все эмоции внезапно вышли из-под контроля, — виновато произносит он, и после этого на душе становится… легче, что ли… — Мне было сложно принять то, что ты когда-то с этим Громовым… — но договорить всё-таки не решается. — Слишком много близких людей предало меня, из-за чего я практически никому не доверяю…

— Я тоже, — соглашаюсь с ним, когда по щекам уже бегут слёзы. — Но ты другой. Ты не такой, как они… Мне было очень больно, когда ты меня бросил. Я не могла найти другого выхода, кроме как в стельку напиться и забыться… Хотя бы на несколько дней… Мне это было просто необходимо… — приятный запах одеколона, исходящий от него, одурманивает. Я, совершенно не контролируя свои желания и возбуждение, обхватываю мужчину за шею и резко притягиваю его к себе, впившись в столь манящие губы жёстким и очень требовательным поцелуем. Сергей с тяжёлым вздохом отвечает мне и спустя несколько мгновений, кажется, хочет уже отстраниться, но я не позволяю ему этого сделать, грубо подтолкнув его к стене и прижавшись к нему всем своим телом, которое просто требует от меня разрядки. Сопротивляться бесполезно, даже тогда, когда из-за перебора алколем голова порой кружится. Или вовсе не по этой причине... Или из-за того, что мы с Сергеем сейчас чересчур близки. Я думала, что больше никогда в своей жизни его не встречу, что всё уже давным-давным кончено, но нет... Судьба действительно предоставила нам шанс вновь увидеться друг с другом, снова приобрести столь желанное и долгожданное счастье, насладиться обществом друг друга...

Бросаюсь к мужчине на шею, по-прежнему не отрываясь от его губ, а он, в свою очередь, обхватывает и поднимает меня сильными руками за ягодицы, при этом ещё и успевая каким-то чудесным образом массировать их пальцами. По телу проносится сильная дрожь, когда он кусает мою нижнюю губу, опускаясь ниже к шее и ключице. Я прикрываю глаза и запрокидываю голову назад, оказавшись полностью в его власти и позволив ему делать с собой всё, что угодно, всё, что ему только взбредёт в голову.

— Мы... должны... закрыть... дверь... — в перерывах между поцелуями шепчет он, уходя куда-то в сторону и захватив меня за собой. Слышится громкий щелчок, значит, Сергей достиг своей цели. Мне не доставляет труда повалить его на пол и нависнуть над ним сверху, наконец-то снимая с него эту чёртову полицейскую рубашку. Моему взору открывается прекрасный, в меру накачанный торс с бледной кожей (хотя раньше у Сергея она была загорелой), а некоторых местах из-за шрамов — идеально-белой. Так хочется всего его зацеловать, и я прислоняюсь губами к обнажённой коже, оставляя на ней свежие, тёмно-розовые, многочисленные засосы. Странно, что именно сейчас я в какой-то степени даже благодарна Громову за то, что он помог приобрести мне весьма неплохой сексуальный опыт. Не приходится стесняться перед Сергеем, когда как на мне, так и на нём, уже нет одежды. — У меня нет... — неуверенно начинает блондин, когда я уже готова принять его в себя.

— Плевать, — небрежно бросаю я, медленно насаживаясь на его возбуждённый член, при этом опираясь дрожащими ногами на пол. Меня всю трясёт... Сил почти уже не осталось, но я не намерена останавливаться. Я так хочу его... Так сильно, что это приятное чувство даже не описать словами. Сильная тягучесть внизу живота вынуждает меня прикусить нижнюю губу в предвкушении небывалого наслаждения. Я прикрываю глаза и приглушённо постанываю, когда он медленно и так мучительно в меня входит, или я в него... Неважно... Мне так приятно ощущать его внутри себя. Голова сильно кружится, особенно тогда, когда он поворачивает меня под себя. Темп увеличивается, наши бёдра двигаются в такт друг другу, а я прикрываю рот рукой, чтобы не издать громкий стон, ведь сдержать себя очень сложно. Ведь нас может кто-нибудь заметить... Мне, конечно, абсолютно всё равно на это, но вот Сергею за такую шалость может конкретно попасть.

Электрические импульсы проходят по всему телу, когда его губы нежно целуют мои соски, бережно, хотя порой даже с силой и невероятной похотью поочерёдно сминая каждую грудь. Так жарко и одновременно приятно… Всё тело трясёт… Я запускаю пальцы в его прекрасные, светлые волосы, когда мы каким-то образом уже оказываемся в сидячем положении, обнимая друг друга за талию и тяжело дыша. Не знаю, сколько мы уже занимаемся… любовью, да, именно любовью, потому что по-другому назвать это язык просто не поворачивается, но мне до сих пор его мало. Я смотрю на Сергея с мокрыми и наверняка красными от слёз глазами, когда он, небрежно развалившись на твёрдом полу, обильно кончает мне прямо на впалый живот.

Сил уже ни на что не осталось… Я осторожно на четвереньках подползаю к Сергею и кладу голову ему на грудь, прикрыв глаза и мгновенно отправившись в царство Морфея, при этом до сих пор ощущая, как его рука практически невесомо путешествует по моему обнажённому телу…

Я открываю глаза с ужасным чувством на душе. Почему же так... гадко и противно? Понятия не имею. Я вчера конкретно перебрала с алкоголем, но это ещё не всё... Что-то ещё произошло в тот сумасшедший вечер, вот только что именно — не помню, хоть убейте! Оглядываюсь по сторонам и... о мой бог — вижу рядом лежащего Сергея, и он... голый? Конечно, кое-какая часть его тела скрыта под одеялом, но всё же... И, чёрт подери, где мы вообще находимся? Почему мы вместе? Почему я тоже… голая?! Господи, неужели вчера мы... Чёрт, не хочу даже об этом думать. Как я... Как я до такого докатилась-то вообще?! Не понимаю... Совершенно ничего не понимаю...

Слёзы сами по себе уже бегут по щекам, и, периодически тяжело сглатывая, я зарываюсь пальцами в волосы, мотая головой в разные стороны, пытаясь ещё и прогнать сильную боль, пульсирующую в висках. Так, кажется, это квартира Сергея, та самая кровать, на которой я один раз ночевала… Под ягодицами чувствуется что-то мокрое и одновременно липкое. Я откидываю покрывало в сторону, обнаружив на простыни… кровь, много крови! Причём больше всего её именно на моей стороне кровати, а не на стороне Сергея. Это значит, что… Чёрт, у меня же до сих пор месячные! Неужели мы с ним… переспали? Но… как?! Оно и ясно, потому что весь живот, включая его нижнюю часть, поглощает невыносимая, режущая боль. М-да, видимо, мы с Сергеем настолько сильно трахались, что даже моё широкое влагалище с трудом всё это вынесло. Господи… что же мы наделали?! А главный вопрос: зачем?

Дата добавления: 2015-08-17