Изд. ООО «Амир» 2009 г. 3 страница

Направление это (элементарное производное от французского discotheque) прежде всего характеризовалось бешеным ритмом с частотой 120 ударов в минуту, что вдвое превышает частоту биения пульса нормального человека. Ритм подчеркивался ударами бас-бочки и непрерывными линиями баса, струнные и духовые также

не оставались без дела. Живые ударники из плоти и крови резво осваивали монотонный бит драм-машины. Не

танцевать под всю эту красоту было решительно невозможно. Сами песни, как правило, состояли из нескольких мелодических блоков, разных по темпу и тональности, что не позволяло композиции надоесть молодым прожигателям жизни. Ведь продолжительность каждой композиции, как правило, была в два-три раза больше, чем стандартной эстрадной песни. Итак, по всему земному шару гремели лабораторным

путем созданные в этом ключе хиты «Бони М» и «Би Джиз», «Сикрет Сервис» и «Вилледж Пипл», космические заклинания Аманды Лир и зажигательные серенады итальянцев, героев Сан-Ремо; чуть позже в топах прочно обосновался Майкл Джексон.

Именно эту музыку уже давно слушал Баппи Лахири, именно она подсказала ему, как следует поступить с очередным сценарием о пути скромного юноши к звёздным подмосткам. Песни из «Защиты» ещё сложно было назвать рафинированным диско, но ориентир всё равно был выбран верно. Баббар Субхаш же, оперативно просмотрев несколько сотен роликов актуальных евродискотек, одним из первых в Индии отметил и ещё одну важную составляющую этой культуры: её невероятную и яркую кинематографичность. Появились на Западе в то время и специальные диско-фильмы, эксплуатирующие танцевальную эпидемию: знаменитая «Лихорадка субботнего вечера» с Джоном Траволтой, итальянский «Бриллиантиновый рок» Мауро Вомбати. Многие зрители помнят, с какими аншлагами шла на наших экранах шведско-австралийская «Абба»... Но чего стоили все эти жалкие опыты в сравнении с грандиозным замыслом Баббара Субхаша и его команды? Дело оставалось за малым: найти актёра, которой полностью соответствовал бы повторно изобретённому стилю. Но и здесь поиск длился недолго. Митхун, прекрасно сработавшийся с Субхашем и его группой во время производства «Защиты», мгновенно уловил, что именно от него требуется. Едва закончились его съемки в грустной драме «Я и мой слон / Мain Аиг Мега Наthi» (1981), как он уже был в их распоряжении. «Господин Баббар, - как гласит легенда, ответил он режиссеру. - Вам нужен Джимми, и я стану им!» Всё остальное - уже достояние истории кино. Без всякой поправки на массовую культуру.

«Первый раз, - вспоминает Баббар Субхаш, - я увидел Митхуна на рекламном плакате «Королевской охоты». Что поразило меня в нём, так это его лицо - чёрное и интригующее. Оно очень отличалось от традициониого лица героя. Митхун - очень смышлёный актёр. Он прекрасно понимает, что от него требуется. У него сеть особое шестое чувство. К тому же, многое в его работе приходит из личного опыта. Он перенёс в жизни так много, что теперь эмоции достаются ему очень легко... Поэтому я сделал «Танцора диско». Роль подходила Митхуну! Митхун - отличный актёр и такой же великолепный танцор. Сила Митхуна - эмоция, так как он сам очень эмоциональный человек. Неудачи действуют на пего очень плохо». Разумеется, нет нужды подробно останавливаться на пересказе сюжета «Танцора диско / Disco dancer» (1982). Этот фильм знаком каждому, даже тем, кто по незнанию или из глупого чванства игнорирует индийское кино. Популярность «Танцора Диско» (при всём различии уровня этих фильмов) сравнима лишь с всенародной славой «Бродяги» Раджа Капура. Только в СССР (в первый год проката и лишь по официальным данным) историю певца Джимми посмотрело свыше 60 миллионов зрителей: сейчас любой голливудский блокбастер с убойными спецэффектами не привлечёт у нас и десятой части этой огромной аудитории. Копии изнашивались за пару месяцев, их не успевали допечатывать. Говорят, что гонцы из республик Средней Азии, где индийское кино всегда было в особом почёте, ночами дежурили на копировальных фабриках, чтобы конкуренты из других регионов не перехватили инициативу. Не забрали себе экземпляры, необходимые южным народам, как воздух. Не меньшей популярностью пользовались и музыкальные шлягеры Баппи Лахири.

Жителям Индии было куда как легче! Студийная система грамзаписи, позаимствованная у англичан, позволяла компаниям заблаговременно издавать музыку из предполагаемых кинохитов на виниле. К моменту выхода в кинотеатр публика, как правило, уже знала песни из фильма наизусть; эта практика существует в Болливуде и по сей день. У нас же единственным, чем могли довольствоваться охваченные «митхуноманией» поклонники и поклонницы (первых привлекало его умение наносить удары, вторых - внешние данные), были гибкие пластинки, вложенные в знаменитый звуковой журнал «Кругозор», мутировавший молодёжный вариант детсадовского «Колобка».

Качество этих дисков было таким, что пятнадцати-двадцати прослушиваний они обычно не выдерживали. На помощь спешили тогда ещё полуподпольные студии звукозаписи, но и они не могли обеспечить всех заказов. Большинство же фанатов попросту брали с собой в кино «Электронику-302», заряженную батарейками, и записывали голос, как они считали, Митхуна (в те годы мало кто знал о закадровых исполнителях) непосредственно в зале, «с воздуха». Автор этой книги помнит, что тем из сидящих неподалёку, кто осмеливался нарушить тишину выкриком или смехом, могло в этот момент сильно не поздоровиться. Так начинался величайший советский «Митхун-бум». Главное его отличие от всех подобных западных «бумов», начиная от «битломании» и заканчивая нынешним ажиотажем вокруг Болливуда в крупных столицах мира, в том, что Митхун Чакраборти с триумфом покорял города нерушимого Союза при полном невнимании прессы. В лучшем случае она безмолвствовала. В худшем - позволяла себе резкие выпады против болливудской продукции как факта искусства. «Дикие страсти конфетно-красивых, ничего не делающих людей», - так писал о подобных «Танцору диско» фильмах «Советский экран». Впрочем, гонениям подвергалось не только индийское кино, но и цикл фильмов об Анжелике - маркизе ангелов, во всех отношениях безобидные французские комедии, да и вообще любая заграничная лента с острым сюжетом. В случае «Танцора» в пример обычно ставились картины «параллелыциков» - Шьяма Бенегала, Говинда Нихалани или того же Мринала Сена, что выглядело более чем странно: в кинотеатрах СССР их было не отыскать днем с огнём. Кино региональных мастеров считалось прогрессивным, но при этом не утруждало себя задачей быть увлекательным. Его не смотрели даже в Индии, где эти картины были привязаны к месту и времени, к тем социальным проблемам, о которых писали газеты. Что уж тут говорить о Советском Союзе... Формально многие «параллельные» ленты («Королевство алмазов», «Парашурам», «Трудная роль») были куплены в качестве нужного и идейно выдержанного кино страны-побратима. На практике же директора кинотеатров бежали подобных фильмов как огня, ибо понимали: с такой тематикой кассы не сделаешь. Уставшим от собственных проблем и окружающей серости людям хотелось отдыха. И «Танцор диско» предоставлял такой отдых по полной программе: лучшего нельзя было и желать. Когда всем стало ясно, что народ если и читает «индийские» публикации «Советского экрана», то исключительно ради «фоток» кумиров и пересказа сюжетов тех боевиков, которые не довелось посмотреть, к «делу о Джимми» подключилась партийная печать. «Комсомольская правда», в основном занимавшаяся в те годы «охотой на ведьм» из числа спекулянтов, тунеядцев и любителей красивой жизни - «хайлафистов», поместили разгромную статью о «Танцоре диско» и индийском кино вообще, где упрекали публику в тупости и невежестве. В ответ по всей стране прошёл возмущённый гул. Чем-то это напоминало уже полузабытую в то время историю с критической заметкой о группе «Машина времени»; тогда едва ли не вся молодёжь страны поднялась на защиту пусть примитивной, но «своей», понятной ей, музыки. В поддержку же «Танцора» пришло столько писем (под общим лозунгом «Руки прочь от Джимми!»), что для их публикации пришлось отвести целый подвал популярной, хотя и маловменяемой газеты.

Так жители СССР не дали в обиду Митхуна Чакраборти! Знают ли об этом в Индии? Митхун - да!

Не только в не слишком избалованном яркими зрелищами Советском Союзе, но и по всему миру, особенно в Азии, люди с восторгом присматривались к новому герою, подкупающему «лица необщим выраженьем». «Танцора диско» купили и прокатывали даже в консервативном социалистическом Китае. Неплохо прошёл фильм и в Европе. Об этом свидетельствует ещё один фрагмент из воспоминаний Баббара Субхаша:

«Случай, который оставил след в моей памяти, произошёл в Лондоне, где мы были на показе «Танцора диско». В зале присутствовало 14.000 зрителей. Я был за кулисами и внезапно услышал, что в микрофон произнесли моё имя. «Сейчас я представлю вам человека, который сделал меня», - сказал Митхун. Едва я вышел на сцену, раздался оглушительный шквал оваций. И тут, прямо перед этой толпой людей, Митхун припал к моим ногам. Мои глаза были полны слёз. Я крепко обнял его и поцеловал. После этого, куда бы я ни шёл, люди указывали на меня и говорили: «Это Баббар Субхаш, он сделал из Митхуна человека!»

Когда до Индии докатились первые видеоклипы Майкла Джексона, мулата с телодвижениями андроида, жителям страны уже было с чем их сравнить. За Митхуном тут же был закреплён титул «Джексона Индии». Сейчас этот стиль воспринимается как чистейшей воды ретро. Но в те времена пластика Мита служила выражением всего нового, современного, дерзкого, и воспринималась как откровенный сигнал, которым мода властно зовёт следовать за собой. К новым горизонтам. «Я никогда не учился танцу, - откровенно объясняет Митхун. - Я был кем-то вроде уличного танцора, танцевал во время молитвы в храмах, наблюдал за танцующими, старался повторить их движения. Во времена моей юности были очень популярны Шамми Капур и Джитендра, но я предпочитал подражать чувственному Элвису Пресли. Все откровенно потешались надо мной, говорили, что я выгляжу глупо, но ведь они не знали, что я изображаю самого «Короля рок-н-ролла»! Потом появился и Майкл Джексон, и я сделал своего рода коктейль из разных стилей. И создал свой собственный; душа была моей, и зрителю не казалось, что я кого-то копирую».

Впоследствии, всё это и назвали «стилем Митхуна Чакраборти». Впрочем, прозвище «индийский Джексон» уже закрепилось за Митом, позже он даже записал одноименную пластинку, где - назло всем злопыхателям -пел сам. Титул «хинди Джексона» Мит воспринимает чуть иронично, с полуулыбкой усталого победителя. Уж

он то знает, кто чего стоит в балансе на этой острой грани между бизнесом и искусством.

Уже пo прошествии времени Чакраборти вспоминал, «Я не имитировал никого из них. Я начал танцевать ногами, а не так, как это делали до меня - просто размахивая руками в воздухе. И после «Танцора диско» мои стиль танцев стал так популярен, что меня и вправду стали величать бенгальским Джексоном», Майклом Джексоном из Азии и бог знает как ещё. Что же касается драк, го они настолько отличались от обычного мордобоя в индийском кино, что скоро все стали подражать им. Так что меня нельзя назвать чьим-то клоном, я сам внес в обиход несколько современных мод». Митхун прав. На краткое время диско-фильмы настолько прижились в Индии, что киноведы и поныне считают: это жанр, который титаны Болливуда изобрели сами. Наряду с музыкальными мелодрамами, разворачивающимися на фоне лесов и гор («Любовь в Симле) и боевиками о конных головорезах-дакойтах («Гита из Ситапура»). Классика на все времена.

СЛОНЫ И ДРУГИЕ ДРУЗЬЯ

«Танцор Диско» оказался сильным прорывом в будущее. Но не следует думать, что к моменту его создания у Чакраборти не было заметных ролей. Многие из фильмов, снятых до знаменитой истории о диско-идоле Джимми (или одновременно с ней), не только не уступают ей, но и зачастую превосходят «Танцора» драматизмом и стройностью фабулы. В 1979 году Индию облетела важная весть. Сам Ходжа Ахмад Аббас, прозаик, сценарист и режиссёр, признанный классик, открывший, как мы помним, самого Амитабха Баччана, решил по горячим следам недавних событий снять фильм о наксалитах. Митхун, в ту пору бедствовавший, окончательно потерял покой. Он был уверен: лучше него об этом движении не расскажет миру никто. И он отправился говорить с Аббасом. Вспоминает Ходжа Аббас: «Однажды вечером ко мне домой пришёл высокий и стройный юноша. «Вы, должно быть, слышали обо мне, - сказал он, краснея от смущения. - Меня звать Митхун Чакраборти. Я снимался у Мринала Сена в «Королевской охоте». Прошу вас, дайте мне какую-нибудь роль в вашей будущей картине. Видите ли, эта картина обо мне, о моей юности, о ребятах, многих из которых сейчас уже нет в живых». И Чакраборти принялся рассказывать режиссёру о том кошмаре, который он пережил в Калькутте десять лет назад. Затянувшаяся глубоко за полночь исповедь произвела впечатление. Вскоре Митхун был утверждён на роль Амара Каля, беспризорного парня, живущего в кладбищенском склепе на окраине города. Герой фильма моложе самого Митхуна, ему лишь немногим больше двадцати лет. Чуткий к чужой беде, он заступается на улице за девушку и попадает в полицейский участок. Неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но тут на помощь. парню приходит журналист Басу. Вместе они отрявляются в кино, где смотрят старый фильм «Дети земли» (и здесь Ходжа Аббас с видимым удовольствием цитирует самого себя).

Просмотр социального фильма производит на Амара очень, сильное впечатление, что он тут же отправляется в родные места, где принимает участие в вооружённой борьбе крестьян. Фильм, наполненный красными флагами на рисовых полях, портретами Мао и Че Гевары, сценами революционного суда, а затем и расправы над помещиками, стал некоей завершающей точкой. Прощанием Митхуна с боевым прошлым. «Наксалиты /

Nixalites» Аббаса появились на экранах Индии в 1980 году, И хотя картина не стала безусловным хитом (она на это и не претендовала), само её актуальное содержание позволило Митхуну с гордостью заявить: «Мы работали честно и сказали всё, что хотели. Я не желаю предавать свою юность!» Митхун, формально не состоящий ни в одной из политических организаций, и по сей день не скрывает своих симпатий к Компартии Индии. Точнее - к её марксистской фракции, во многом схожей с наксалитами, но отличающейся от них взглядами на вопросы тактики революционных боёв. Джоти Басу, один из её видных руководителей, долгие годы возглавлял кабинет министров Западной Бенгалии, и симпатизирующий ему Митхун неоднократно оказывал ему помощь: и деньгами, и дельным советом. Комплексная аграрная реформа, улучшившая положение бенгальских бедняков - результат их совместных действий. Впрочем, сочувствие тому или иному политику - давняя традиция актёров индийского кино, многие из которых до сих пор на свой лад пытаются восстановить попранную справедливость не только в мире грёз, но и в реальности.

Далеко не все картины с участием Чакраборти (скажем сразу, таких в его обширной фильмографии меньшинство) могут быть восприняты как прямое политическое заявление. Но практически в каждой содержится протест против угнетения, насилия и произвола. Ведь в своём роде ленты Болливуда не менее социальны, чем региональное «параллельное» кино. Взять хотя бы уже упоминавшийся «Мы впятером», посвященную памяти Гиты Бали постановку, важную и для самого Митхуна, и для его земляка и друга, режиссёра-южанина, скрывшего своё имя под псевдонимом Бапу. Для Бапу, пришедшего в большое кино из мира мультипликации, а позже прославившегося душещипательной мелодрамой «Те семь дней /Who 7 Din» (1985), фильм явился удачным поводом впервые попробовать себя в рамках кинопроизводства Бомбея. В качестве своего дебюта в новых, незнакомых ему прежде, условиях, он выбрал региональный хит Путтанна Кангала, который стал чемпионом проката во многих южных штатах. Художник-аниматор, Бапу привык рассказывать свои истории графически, а не с помощью реплик. Отсюда и его самобытный лаконический стиль. Фильм «Мы впятером» был снят на натуре, никаких павильонов. И это прибавляло всей истории достоверности: растрескавшаяся от солнца земля, плохо возделанные поля, убогие хижины-халупы. Сюжет же, как следует уже из названия, повествует о пятёрке смельчаков, выступивших против диктата тхакура Вира Пратапа Сингха (Амриш Пури) и его банды, терроризирующей село. Эмблемой картины служил (и красовался на всех афишах) кулак, сжатый в ярости: там где один не может ничего, пятеро будут непобедимы! Об этом же говорит и боевая музыка Лаксмиканта и Пьярелала, также ставшая одной из сильных сторон фильма Бапу. Периодически кто-то из режиссёров публично заявляет о своём желании создать римейк «Мы впятером», однако дело ограничивается разговорами. И это радует, ведь лучше всё равно не получится. Своими впечатлениями о работе Митхуна над фильмом делится Винай Шукла, сценарист «Мы впятером»: «У этого молодого актёра оказалась грандиозная физическая энергия и ритм. Больше всего меня поразили его выразительные глаза, необычайно красивые черты лица. Его неопытность в сочетании с наивностью - это, возможно, уникальное явление. Когда и начинал снимать фильм «Sameera», я пригласил его на главную роль. Это мог бы быть первый из больших бомбейских фильмов Митхуна. По некоторым причинам лента, к сожалению, не была выпущена на экраны. Следующей встречей с Митхуном стал фильм «Мы впятером». В фильме были задействованы великолепные актеры, и, несмотря на это, роль Митхуна оказалась ключевой. Он - единственный герой в фильме, чей характер показан в развитии».

В качестве курьёза обычно приводят тот факт, что обязанность будить Митхуна и следить за тем, чтобы он не опоздал к началу съёмок, была возложена на совсем «юного Анила Капура, служившего в команде Бапу чем-то вроде «ассистента ассистентов», а говоря проще - мальчиком на побегушках. Но шутки в сторону! Бапу и нправду удалось собрать прекрасный актёрский ансамбль. Для Митхуна ценным творческим опытом стала возможность общения с артистами, игравшими остальных храбрецов. В первую очередь - с Сандживом Кумаром, которого к тому времени смело можно было назвать классиком экрана. Немало ценных уроков дал Митхуну и Насируддин Шах, тонкий и образованный мастер, знаток методов Станиславского и Страсберга. Радж Баббар, Гульшан Гровер, изысканная Шабана Азми - все они приняли Митхуна, как родного, хотя прежде такой актер был им неведом. Лишённые и тени предвзятости, они заставили Митхуна забыть о том снобизме, с которым отнёсся к новичку на съёмках «Двух незнакомцев» господин Амитабх Баччан. Тогда, в уже далёком 1975-ом, юный Мит прорвался сквозь кордоны обслуги, чтобы спросить у «Большого Би» совета по поводу какого-то из нюансов своей игры. Однако высокомерная звезда не удостоила его даже взглядом.

«Тогда я решил, что все знаменитые артисты - не очень хорошие люди», - с улыбкой вспоминает Митхун. - Каким я был в те годы глупым ребёнком!» Если чуть отвлечься от темы, следует признать: к Баччану у Чакраборти и до сих пор непростое отношение. Прозвище «Амитабх бедняков», которое поспешили приклеить к нему не слишком компетентные в вопросах кино журналисты, в середине 80-х вызывало у Митхуна то саркастическую улыбку, то гнев. Одного из писак, особенно любившего муссировать эту формулу, Мит однажды без колебаний спустил с лестницы своего дома. Друг с другом звёзды практически не общались. Лишь в конце «великого десятилетия», встретившись на двух знаковых для истории Болливуда фильмах, актёры смогли изменить отношение друг к другу. Пока же об этом оставалось только мечтать.

Успех картины «Мы впятером» показал, что в своей игре Чакраборти вполне способен сочетать две линии, две манеры рассказывать о своём персонаже. В дальнейшем это лишь подтвердилось. Условно можно назвать эти линии «социальной» и «развлекательной». Конечно, они не идут параллельно друг другу, порой переплетаясь не хуже клубка ядовитых змей. И всё же... «Мы впятером», хотя формально лента и относилась к Болливуду, развивала традиции, заложенные «Королевской охотой». Линию, которую можно обозначить как «линия «Защиты» до триумфа Митхуна в «Танцоре диско» продолжил целый ряд картин разной степени внятности, разных смет вложенного в них бюджета. Среди них - уже упоминавшийся на этих страницах «Дым» Гулала Духа. Продюсером «Дыма» стал наш старый знакомый, Гаутам Гух, закадычный друг Митхуна, решивший (по совету отца) попробовать себя в кинобизнесе. «Дым» - совсем не то, что «Мы впятером». Не претендующий даже на минимум правдоподобия фильм относится к той разновидности приключенческого жанра, которая получила в Среде индийских критиков ироническую дефиницию «кошмарные увлекательные приключения». Впервые это определение появилось в связи с картиной о буднях контрразведки «Скромница / Sharmeelee», снятой Самиром Гиигули ещё в 1971-ом, и с тех пор прочно вошло в обиход. Ничего особо кошмарного, впрочем, в приключениях героев «Дыма» не было. В увлекательности же им и и правду нельзя отказать.Сюжет «Дыма» сродни авантюрному детективу. Княгиня Гаятри (Ракхи Гульзар) одиноко живёт в своём имении, больше напоминающем роскошный дворец. Её муж, комиссар полиции, погиб на Филиппинах, защищай интересы государства, а сын Ашок скончался, потерпев аварию в автогонках. Интрига закручена вокруг баснословного состояния княгини, которое, понятное дело, не даёт злоумышленникам покоя. С целью его добычи в семью Гаятри внедряется персонаж Митхуна, ныдающий себя за Ашока. Казалось бы, «засланный казачок» - отъявленный жулик, но отчего-то все его поступки доказывают наиблагороднейший характер. И заставляют нас понять, что здесь не всё так просто.

Дальнейшие события развиваются в стремительном темпе. В фильме много действия, немало и комических сцен, демонстрирующих непроходимую глупость полицейских и слуг. Одним из лучших эпизодов является первый осмотр новоявленным деверем огромного дворца княгини. Имение наполнено чучелами зверей, антилоп и львов, и Митхун непринуждённо общается с ними, должно быть, вспоминая при этом часы и дни, проведённые в Зоологическом саду Калькутты. Партнёршей Чакраборти в «Дыме» стала Ранджита (не путать с исполнителем «злодейских» ролей Ранджитом, кстати, тоже добрым приятелем Митхуна), сыгравшая Шилу, невесту погибшего Ашока.

Актриса вспоминает Митхуна до сих пор: «Мы связаны платоническими, почти братскими отношениями. Было бы грехом говорить, что между нами существовала любовная связь, хотя я оказалась втянута во все скандалы, когда Митхун разошёлся со своей первой женой Хелен. Митхун, так или иначе, никогда не был парнем в моём вкусе, так же как и я никогда не была идеалом его девушки. Он ждал типичную домашнюю хозяйку, девушку, облачённую в сари, а это совсем не я. Мы больше походили на друзей, чем на любовников. Я такая же сумасшедшая, как все актёры, со своими заскоками. А Митхун... опасный, чувственный, эмоциональный. Но где-то в наших отношениях Митхун обогнал меня, оставив далеко позади».

Через год Мит вновь встретится с Ранджитой на съемках куда более значимого фильма - классического детектива «Кто и как? / Kaun? Kayse?», а впоследствии назовёт актрису той, с кем ему работалось наиболее легко и интересно. И эта лёгкость чувствуется в «Дыме», который, тем не менее, сложно назвать шедевром. Роль, с которой с лёту бы справились Амитабх Баччан или Шаши Капур, не слишком подходила для Чакраборти. Здесь сказывалась малая расторопность сценаристов, которые оказались не слишком готовы к появлению ещё одной новой звезды. Сюжетные конструкции, в которых Митхун сможет раскрыть свой дар со всей полнотой, появятся, но несколько позже. И всё же зрители не обделили вниманием (а также рупиями из своих кошельков) и сам «Дым», и его героя, удалого парня в джинсах и цветастой рубахе. По этому поводу отец и сын Гуха, своего рода крохотный киноклан, закатили небывалую вечеринку.

Комедийный талант Чакраборти ярко раскрылся в следующей из его картин. Фильм «Беспокойство / Ashanti» (1981) поставил Умеш Мехра, один из авторов бессмертного советско-индийского «Али-Бабы». Мехра был из тех (надо сказать, немногих) мастеров, кто считал Митхуна идеяльным исполнителем и продолжал работать с ним, даже после того, как большинство продюсеров от него отвернулось. В трудные для Митхуна времена Умеш поставил с ним фильмы «Гуру / Guru» (1988) и «Приговоренный» / «Mujrim» (1989), вариант голливудского «Лица со шрамом» с Аль Пачино. Оба фильма демонстрировались и у нас с неизменным успехом. И кроме того мистер Мехра, большой друг нашей страны, вывез Чакраборти и в СССР на съёмки картины «По закону джунглей"; о них речь пойдёт в следующей главе. Что же касается «Беспокойства», то здесь роль Митхуна способна поднять на настроение даже неисправимому меланхолику.

Мир «Беспокойства» представляет собой государство сильных женщин и слабых мужчин. Лишь красавицы Зинат Аман, Парвин Баби и Шабана Азми способны противостоять жестокому тирану-змеелюбу в филигранном исполнении великого и ужасного Амриша Пури. Лишь они... и невероятно забавный Митхун. Впрочем, в отличие от девушек, которым для боевых действий не нужно добавочных допингов, их энергия и так бьёт через край, Герой Митхуна для храбрости часто прикладывается к бутылке. А приложившись, творит такое, что заставляет вас вспоминать «пьяные» роли Амитабха Баччана, Манеру игры которого Мит здесь откровенно пародирует. Герой Мита, вечно пьяный братец Шанкар, легко решает возникшие проблемы одной лишь фразой: «Ты когда-нибудь слышал звук раскалывающегося черепа?», однако теряет всю прыть, оказавшись лицом к лицу с дамой своего сердца. Лишь выпив залпом большую бутыль спиртного, он оказывается способен на серенаду, исполняемую на фоне троящихся в глазах свечей и зеркал. Но и серенада посвящена не девушке, а себе, гордому и любимому: «Main Hoon Sharaabi» (Я - выпивоха!).

Подобными же эпизодами была насыщена и следующая заявка, взятая в оборот плодовитым Мехрой, и представлявшая собой гремучую смесь смеха и горя.

В планируемом фильме «Свадебный пропойца / Shaadi Sharaabi» сцены пьянства были прописаны тщательно, убедительно, со знанием всех аспектов этого дела. Сюжет рассказывал о молодом человеке, чьим единственным занятием стало посещать свадьбы своих друзей, таких же повес и мотов. Там он пил до беспамятства. Но однажды, оказавшись на свадебной церемонии девушки, которую он безнадёжно любил всем сердцем, герой разбивает бутылку о стену враждебного дома своего богатого и более удачливого соперника (на эту роль Мехра предполагал взять Винода Кханна). Отныне бывший кутила, как вскоре и Винод, выбирает трезвую и очень спокойную жизнь монаха-аскета. Нечто отдалённо напоминающее такую концовку мы можем увидеть в более позднем фильме другого Мехры. «Пьяница / Sharaabi», выпущенный Пракашем Мехрой в 1985 году с Амитабхом Баччаном в главной роли, конечно, известен всем и по праву входит в золотой фонд Болливуда. Украл ли один Мехра у другого идею? Этого не знает никто. Однако фильм Умеша, обещавший быть столь же ударным хитом, как и «Беспокойство», не заладился с самого начала. Подрядчики обманули съёмочную группу, построив никуда не годные декорации, а Рати Агнихотри, и прежде проявлявшая слабый интерес к этой постановке, услышав сценарий, определила его как «торжественные похороны голодного шакала». В итоге многообещающий проект погиб ещё на стадии кастинга. Постоянные трудности возникали и при съёмках картины «Я и мой слон» снятой мадрасской студией «Девар Филмз», специализирующейся на фильмах с участием животных. Даже эмблемой этой почтенной фирмы служит элефант, грозно трубящий в свой хобот: своего рода вызов рычащему льву Лео, символу «Метро-Голдвин-Майер». Говоря попросту, кино про зверей снимали именно в Мадрасе. Фильмы компании «Девар» были наинной, но зачастую верной реакцией на коммерческую просчитанность Болливуда. Эти ленты всё время проваливались в прокате, но мадрасцы не унывали. И любовно называли свою студию «Молливуд», отделяя себя от метрополии, обозначая культурную значимость независимой периферии. Время взяло своё: с появлением DVD чаша весов наконец-то склонилась в их пользу.

Критики привыкли пренебрежительно обзывать «Девар» «зверофермой», однако не стоит забывать, что на её счету, и частности, крупнейший хит «Мама/Маа» (1976) (в советском прокате был известен как «Король джунглей») с Хемой Малини и Дхармендрой, не говоря уже о легендарной и программной ленте «Слоны - мои друзья / Haathi Mere saathi (1971). Сценарий последней из названных картин пробой пера сценаристов Салима Кхана и Джаведа Ахтара, известных всему миру как Салим-Джавед. Именно они по большому счёту открыли в хинди кино тему разумных зверей, добровольных помощников человека.), за что им честь и хвала. Чего стоит сцена, где слоны приходят в храм и молятся за тяжко заболевшего героя Раджсша Кханна... Однако фильм продюсера Дхандаютдхапани своей трагичностью перекрывает даже эту классическую работу. Издавна, начиная с «Маленького погонщика слонов» Александра Корды, отношение человека к слону служило мерилом его великодушия, порядочности, доброты. Можно вспомнить и советско-индийскую постановку •Чёрная гора / Kala Parvat» (1971); в наши же дни этих добрых и мудрых животных защищает экранный герой Тони Джа, таиландский боец в стиле муай-тай. Но мир жесток, человек не всегда успевает на помощь. Поэтому в фильме «Я и мой слон» речь, конечно же, уже не шла о комедии, хотя в первой половине картины содержится немало сцен, заставляющих зрителя улыбнуться. Но финал, реминисценция, в последовательном рапиде производящая детские игры над бездной, картины незамутнённого счастья, дружбы мальчика и слона, тех, кто когда-то был жив (подобный приём практически не встречается в хинди картинах, зато на нём строится вся французская киноклассика 60-х), и по сей день остаётся одной из самых безысходных сцен, явленных нам в фильмах. Жестокими были и вынужденные обстоятельства, сопутствующие производству фильма.

Дата добавления: 2015-08-17