Изд. ООО «Амир» 2009 г. 2 страница

КОРОЛЕВСКИЙ ДЕБЮТ

Строго говоря, «Королевская охота / Мпgауа» (1976) не может считаться дебютом Митхуна, речь может идти лишь о первой работе, вызвавшей резонанс у зрителей. До фильма Мринала Сена актёру уже доводилось мелькать на экране в микроскопических ролях, где его толком и не разглядеть. Зачастую эпизод с Митхуном мог быть вырезан при окончательном монтаже. Так произошло, например, с фильмом «Chaitali», на который Мит поначалу возлагал надежды. Но даже если Митхун и оставался в кадре, эффект от этого был невелик. Самым знаменитым из таких мини-появлений является мелодрама Дулала Гуха «Два незнакомца / Do anjane» (1976), где блистали Амитабх и стремительно набирающая обороты Рекха. Слезоточивый фильм снискал в Индии славу хита. После «Мести и закона» зрители готовы были воспринять что угодно, лишь бы там играл трагичный и сумрачный «Джай». На смуглого же бенгальского паренька внимания никто не обратил. Юноша попросту затерялся в череде лиц, занятых в массовке. Между тем, об Амитабхе мы вспомнили здесь не случайно. Первые шаги в киноиндустрии и у Баччана, и у Чакраборти начиналась сходным образом: режиссёр, из тех, кого можно отнести скорее к авторам, чем к ремесленникам, пребывал в поиске не приевшихся публике лиц. В случае Амитабха первооткрывателем его таланта стал Ходжа Ахмад Аббас, снявший вчерашнего студента, скромного служащего маркетинговой компании «Чёрная птица», в своём эпосе «Семь индийцев / Saat Hindustani» (1968). В случае Митхуна, студента даже не вчерашнего, а сегодняшнего, таким первооткрывателем явился Мринал Сен, не просто классик параллельного кино, но один из маститых мастеров социальной драмы. Сен, будущий автор «Деревенской истории» и «Парашурама», знал, что для задуманной им истории о пробуждении классового сознания необходим совершенно новый герой.

Итак, Мринал Сен искал молодого человека с ярко выраженной внешностью уроженца Юга, мускулистого и спортивного, чьё имя к тому же начиналось бы с буквы «М». Почему именно «М»? Этого не знает никто, но подобные милые суеверия распространены среди кинематографистов Индии и сегодня. Не случайно прославленный Ракеш Рошан по-прежнему настаивает чтобы первой буквой в заглавии его картины стояла «К», Ом Пракаш предпочитает ленты, начинающиеся на «А», а болливудский «динозавр» Субхаш Гхаи никогда не начнёт съемок в августе. Список киношных чудачеств можно продолжить, но нас сейчас больше интересует Митхун и его нежданно появившийся шанс на успех. Герой Митхуна - охотник, а профессия эта, как ни крути, требует ловкости; рохля или тюфяк на эту роль не годятся. Здесь режиссёр, мягко говоря, не ошибся в выборе. Сам же фильм выдержан в присущих Мриналу Сену мрачных канонах критического реализма. Идиллическое начало - история Гхенуа, юноши из племени санталов, и его возлюбленной, вскоре сменяется гневным протестом. Жизнь в деревне колониальной эпохи страшна и полна врагов. Понятно и неизбежно, когда этот враг - дикий зверь. Топчущий посевы кабан или же тигр-людоед. Но гораздо опаснее зверь в обличий человека. Здесь таким безжалостным демоном предстаёт ростовщик, нагрянувший в село со своими приспешниками. Персонаж такого рода, корыстный и подлый, является для хинди экрана традиционным, вспомним неувядающую классику «Мать Индия / Mother India» (1957), более поздний фильм Манмохана Десаи «Кусок хлеба / Roti» (1974), ряд других лент. Традиционным, но от этого не менее ненавистным. Гхенуа-Митхун решает восстать против произвола.

Искусству резкого монолога, перевоплощения забитого «маленького человека» в борца, Митхун по настоятельной просьбе Мринала Сена учился у своих предшественников: от Дилипа Кумара до Амитабха с его - ещё столь недавними! - образами бунтарей. Сильное впечатление остаётся от речи, произнесённой Гхенуа на суде. Прикончив супостата, герой (именно герой!) не только не раскаивается, но и смело бросает в лицо судьям: «Я убил своего классового врага!» Почему доносчик, виновный в смерти хорошего человека, получает денежную награду, а Гхенуа, прикончивший ненавистного всем мерзавца, заслуживает смерти? Этот вопрос задан не только персонажем Митхуна, но и самим режиссером. Финал картины трагичен - Гхенуа гибнет, его казнят. Охотник умирает с возгласом «Восстаньте!» на устах. И в финальных кадрах алый свет зари над полями символизирует пробуждение в людях любви к свободе. Итог - революция. Время само расставит всё по местам. Мы уже знаем, что в юности Митхун всерьёз интересовался теорией о насильственном переустройстве мира. Возможно, поэтому его охотник Гхенуа был сыгран с неподдельным чувством, пафосом, страстью. Мринал Сен вспоминает о том, как нашел Митхуна: «Когда я увидел этого начинающего исполнителя, то сразу понял - Индия заметит мой фильм!» Историческая встреча мастера и будущего кумира миллионов состоялась и киношколе, на одном из экзаменационных прослушиваний. «Мринал Сен долго сидел, присматриваясь к нам, и вдруг воскликнул, указав на меня пальцем: «Этот парень - то, что мне нужно!» А ведь до нашей встречи и даже не подозревал, что такой режиссёр вообще есть. Но начались съемки, я втянулся и смог показать себя», -рассказывает Митхун об этих трудных, но бесконечно счастливых днях.Следует отметить, что сам Чакраборти не только не растерялся под взглядом технически талантливых глаз мистера Сена, но и сумел произвести на режиссёра впечатление человека упорного, требовательного к себе. В образ сантальского охотника Митхун окунался по всем правилам метода Станиславского: некоторое время прожил среди племени, изучая его нехитрую жизнь, и даже участвовал в охоте на крупного зверя, наряду с теми, для кого это экзотическое для европейца занятие - часть повседневного быта. «Мринал учил меня неистовству в работе», - впоследствии скажет Мит. Результат подобного тщательного подхода не заставил себя ждать, и первая заметная роль Митхуна навсегда вошла в золотой фонд его работ.

Сам же фильм был не только признан в Индии лучшей картиной 1976 года и удостоен престижного «Золотого лотоса», но и вскоре попал в конкурс Московского Международного Кинофестиваля, где взял Специальный приз. Члены жюри отечественных киносмотров и прежде, и после этого всегда благосклонно относились к творчеству Мринала Сена; режиссер был частым гостем Москвы, а также Ташкента, где ежегодно проходил парад кино стран Азии. Успех «Королевской охоты» автоматически распространился и на симпатичного молодого артиста, тем более, что он (наряду с Сеном и актрисой Чаудхари) в 1977 году также посетил столицу, где беседовал с прессой: «Уклад и обычаи санталов и теперь такие же, как много лет назад. Положение племени ужасно, надо всем знать об этом, надо помочь санталам - этому, на мой взгляд, и отдавал силы режиссёр». И даже раздавал автографы всем, кто близко к сердцу принял фильм о классовой борьбе жителей далёкой индийской земли.

Удивительно, неправдоподобно, но вышло так, что у нас Митхуна Чакраборти заметили раньше, чем во всех остальных частях света, за исключением, понятное дело, самой Индии. «Высокий, гибкий, смуглый юноша с большими выразительными глазами очень старательно даёт своё первое интервью. Он словно боится, что переводчик не так поймёт его, и каждое своё слово не подкрепляет даже, а дублирует жестами, мимикой, красноречивыми взглядами... Актёр-дебютант волновался, ожидая итогов. Оттого он, наверное, и говорил с некоторой экзальтацией». Так выглядело первое описание Митхуна в отечественной печати (газета «Спутник кинофестиваля»), сразу после московской премьеры. И позднее, когда «Танцор диско» и «Танцуй, танцуй» делали у нас баснословные сборы и, что называется, «взрывали кассу», продвинутые зрители с хорошей памятью узнавали в полюбившемся супергерое «того парня из «Королевской охоты». Впрочем, хотя «Королевская охота» и стала решительным рывком Митхуна к успеху, тогда, в «ревущих семидесятых», звездная участь актёра ещё не была окончательно решена. Как и его коллега Амитабх, на первых ступенях своей карьеры, Митхун не был уверен в собственных силах. Дебютировать в картине, мгновенно ставшей сенсацией, более того - мировой классикой, редкая, несомненная удача. Но Чакраборти понимал, что один-единственный фильм, пусть и столь сильный, не сможет послужить вечным пропуском в мир экранных небожителей. «Поскольку я весь фильм ходил с обнажённым торсом (ибо играл охотника из племени санталов), вряд ли я мог рассчитывать на роли в коммерческом кино, - сетует сегодняшний Митхун. - Я думал, ну, пусть не героем, так хоть злодеем «Вцепиться». Представляете себе танцующего злодея? Нот это был бы номер! Зрителям не показалось бы мало!» «Я до сих пор храню в своём сердце всех, кто поддерживал меня в то нелёгкое время», - признаётся актёр. - Винод Кханна, Ранджит, Джайя Бхадури, Сунил Датт, Сценарист Салим Кхан... Каждый делал всё от него зависящее, чтобы продвинуть меня в кино, но судьба была против». Новые предложения от киноиндустрии заставляли себя ждать. А между тем на горизонте чёрной тенью маячила злая ухмылка бедности. Многомиллионную ирмию нищих Бомбея могло ждать новое пополнение. Митхун был не из таких, рождён не для этого. Но ему приходилось несладко.

Гонорара, полученного за фильм Сена, едва хватило на то, чтобы раздать долги. На частые теперь беседы с корреспондентами Митхун являлся, почти теряя сознание от голода. Журналист Джохар, первый из тех, кто распознал в Митхуне Чакроборти будущего идола и разбивателя женских сердец, однажды рассказал всему миру о том, как молодой артист, лауреат Национальной Премии и лучший дебютант 1976 года, согласился дать ему интервью в обмен на тарелку риса, так как уже два дня голодал. Сегодня читать об этом смешно и несколько дико. Но вспомним ту убедительность, с которой Митхун впоследствии воплощал на экранах Болливуда образ благородного, чистого душой и помыслами бедняка. Ситуация жизненных лишений всегда отыгрывалась Митхуном со знанием дела. Нищета была ему знакома не понаслышке. Путь к звёздам лежал через терновник. Тот самый, куда Братец Кролик так умолял братца Лиса его не бросать! Смекалка и воля к жизни - вот качества, которые объединяли Митхуна и симпатичного ушастого персонажа сказок дядюшки Римуса.

БОРОТЬСЯ И ИСКАТЬ

«Если я не актёр, то кто я тогда?» Мысль, сформулированная в более позднем интервью 1983 года, уже в те дни не давала нашему герою покоя. Поиск себя, собственного пути, а также, что было не менее важным, средств к существованию, заставляет Митхуна учиться в автошколе трудному для артистической натуры ремеслу водителя. Параллельно он ради нескольких рупий танцует на улицах Мумбаи, собирая вокруг себя толпы людей. Практика уличного танцора сильно пригодится Митхуну впоследствии и найдёт отражение в целом ряде фильмов. Апофеозом этой темы станет мелодрама 1987 года «Семья / Раrivааг». Здесь жизнь бедняка, ради пропитания ежедневно показывающего своё пластическое искусство праздным зевакам, показана с точностью документа. Отличие в одном - в отличие от Биджли, героя «Семьи», у Митхуна не было даже таких эфемерных помощников, как умный пёс и дрессированная обезьянка. Бенгали-бабу мог рассчитывать исключительно на себя. Освоив автомобиль, молодой Чакраборти нанимается шофёром в танцевальную труппу знаменитой Хелен. Танцовщица и актриса (мы видели её и в «Любимом радже», и в «Главаре мафии», и в «Абдулле», впрочем, в советском прокате её имя обычно даже не указывали в титрах) была, пожалуй самой известной из «плохих девушек», роковых красавиц Болливуда. Её танцы, совершенно невинные по нынешним временам, в тогдашней Индии считались символом порока. Бывало, что в кинозалах матери закрывали своим детям глаза ладонью, чтобы те не стали свидетелями наигранного кокетства распущенной грешницы. Короче говоря, устроиться в коллектив, возглавляемый Хелен, было большой удачей. Но просиживать за рулём в ожидании окончания бесконечных выступлений и подготовки к ним - дело не слишком весёлое. Митхун, которого все тотчас же полюбили за лёгкий характер и прямоту, оказывается невольным зрителем репетиций труппы Хелен. Он обнаруживает, что многие из элементов, те, что являются для него пройденным этапом, вызывают у мастеров танца затруднения. Человек, не привыкший скрывать то, что накопилось в душе, Митхун прямо с места принимается критиковать движения артистов, их косолапость и неуклюжую технику. Неизвестно, чем бы всё это могло кончиться. В лучшем случае, над молодым человеком просто бы посмеялись. В худшем - уволили, с позором выставили бы за дверь. Навечно и навсегда. Но вдруг Хелен, у которой в тот день отчего-то было сумасшедше-весёлое настроение, заинтересовалась мнением «дилетанта», в то время всем своим обликом напоминавшего страдающего нищего поэта. И предложила Митхуну самому показать, как должны выглядеть те или иные моменты хореографии. Своими плясками Митхун тут же произвёл фурор. Вскоре из простого водителя Митхун превратился в ассистента постановщиков шоу Хелен и полноправного участника труппы. Помимо «живых» выступлений, предполагались и съемки музыкальных номеров в кино. Дело оставалось за эффектным псевдонимом. Студенческая боевая кличка «Тайгер» здесь не особо подходила, а «Бенгальским Тигром» пресса станет называть Мита чуть позже. К тому же среди обслуживающего персонала в труппе Хелен уже имелись «Мастер Тайгер», «Крейзи Тайгер» и даже «Тайгер-Тарзан». Тогда Митхун ныбрал себе звучное сценическое имя - Рана Рез. Это была столь же неожиданная, сколь и головокружительная для молодого парня карьера! И она прибавила Митхуну недостающей ему прежде уверенности в себе. Получив работу, артист стал всё чаще подумывать о создании семейного очага.

С женщинами Митхуну приходилось общаться и раньше, но в любви ему не слишком везло. Позднее, уже в самом разгаре своего романа со Шридеви, актёр признается: «У меня не бывает мимолетных связей. Все они очень серьёзны, и за каждой стоит подлинное чувство. Беда лишь в том, что я очень влюбчив». Митхун был, как говорят в его родной Бенгалии, мурхур - застенчивый, нерешительный человек: «Я могу некоторое время общаться с девушкой после того, как она обнажается передо мной, но я никогда не смогу полюбить такую. Мой идеал женщины - это сочетание абсолютной женственности и недоступности».

Еще в 16 лет Митхун без памяти влюбился в школьную подружку, юную леди, с которой сидел за одной партой. Но эта любовь не продлилась долго. Старшие братья девушки узнали обо всём и, угрожая переломать будущему экранному драчуну все кости, заставили его отступиться. В колледже Митхуну нравилась одна из однокурсниц, богатая и гордая недотрога. Стеснительный Митхун, не имея смелости подойти и прямо сказать «Я тебя люблю!», избрал иной путь и написал любовное послание, однако всё перепутал и вместо записки вручил своей избраннице счёт из продуктового магазина. Этот курьёзный случай Митхун вспоминает и по сей день. Впрочем, всё закончилось грустно. Неизвестно, как бы развивались их отношения дальше, но внезапно девушка умерла. Митхун впервые столкнулся с тем, что даже близкие люди смертны, и этот случай, по его собственным словам, наложил отпечаток на всё, что происходило с ним дальше. «Я несколько месяцев не мог прийти в себя. Потребовалось много времени, прежде, чем я смог посмотреть на другую женщину», - рассказывает в своём интервью Чакраборти. Было и несколько других романов: разворачивавшихся по одному сценарию: не знающая преград страсть, быстрый крах её, и затем - месяцы депрессии и отчаяния. Одну из таких девушек звали Сарика; её имя Митхун незабудет никогда. К моменту поступления в труппу Хелен, Митхун и Сарика, окончательно измотав друг другу нерпы, были вынуждены расстаться. «Я почувствовал, будто вокруг меня пустота, будто сама земля уходит у меня из-под ног», - комментирует наш герой. Но время, как принято считать, лечит любые раны. Вскоре Митхун обращает своё внимание на известную мумбайскую фотомодель Хелену Льок. Знакомство с экзотической мисс Льок, тёзкой именитой работодательпнцы Мита, работавшей в том же шоу, послужило началом долгой и страстной эпопеи, в которой было всё: поцелуи и слёзы, оскорбления, внезапные примирения, и:»аимные упрёки и целые горы разбитой посуды. Но поначалу всё казалось безоблачным. Смущала лишь разница в социальном статусе; доходы фотомодели и скромного помощника хореографа отличались друг от друга, как Тадж-Махал от убогой хижины. Лишь это останавливало Митхуна, мешало ему предложить возлюбленной руку и сердце и скрепить свои отношения с мисс Льюк священными узами брака. Митхун надеялся, что на подмогу придёт сияющий Болливуд. Но, как назло, сколько-нибудь интересных, или хотя бы денежных, предложений по-прежнему не поступало. Время текло сквозь пальцы. Периодически Митхуну удавалось мелькнуть на экране, но лишь в эпизодах; да и фильмы те не имели особого резонанса. Роль сыщика в «Шерханском экспрессе / Sherhaan Train» (1979), хинди варианте романа Агаты Кристи, буквально ушла у Митхуна из-под носа. Продюсеры посчитали, что актёр слишком молод, и роль бенгальского Эркюля Пуаро, расследующего цепь злодеяний на фоне залитого солнцем товарного состава, несущегося в никуда, перекочевала к Прану. Митхун злился и несколько раз негативно выразился о фильме в печати: «Поездов, запряжённых тиграми, не бывает! В целом это - пример дурного вкуса, повенчанного с нищетой мысли».

Заслуживает упоминания, пожалуй, лишь музыкальный номер в «Taqdeer ka Badshah» (1978), первая встреча Мита с продюсером Баббаром Субхашем, тогда ещё лишь начинавшим свой путь к сердцам зрителей: дальнейший результат их сотрудничества известен всем. «Митхун выходил на экран только для одной песни, но его танец был таким зажигательным!» - рассказывает будущий автор «Танцора диско». Начинающий актёр явно импонировал ему. Два года спустя Субхаш попробует задействовать Чакраборти в своём проекте «Тахi Спог», однако весь замысел буквально развалился на части на глазах у съёмочной группы. Мит был удручён и погрузился в затяжной запой. «Я сказал ему, - вспоминает Субхаш, - чтобы он не горевал, что я создам фильм специально для него». Как мы знаем, впоследствии Баббар Субхаш сдержал своё обещание. Пока же похвастаться было особо нечем. И вдруг неожиданная удача! Режиссёр Равикант Нагайч изъявляет желание видеть Чакраборти на кастинге своего боевика «Защита / Suraksha» (1979). Митхун, читавший свой текст как человек, изголодавшийся по настоящему делу, с триумфом проходит кинопробы и получает главную роль. Поскольку «Защиту» можно официально считать первым хитом с участием Чакраборти, есть смысл остановиться на ней подробнее. По всем параметрам «Защита» представляет собой самое классическое B-movie: крохотный бюджет плюс сенсационная приманка-тема. Фильмы о похождениях правительственных супер-агентов по-прежнему были тогда для Индии изрядной диковинкой. Именно такого «Джеймса Бонда» с поправкой на местный колорит и играет Митхун, воспарявший духом, почувствовавший силу. Ему безумно хотелось играть. В подкорке мозга пульсировал детектор совершенно новых, несбыточных ощущений. Разудалый Гопи, он же шпион под кодовым именем «Gun-Master G-9», хитёр и очень опасен, но обладает одной слабостью - не может устоять перед красивой девушкой. Понятно, откуда мог взяться подобный образ. Понятно и то, что сам фильм представлял собой умопомрачительный коктейль из вертолётов, мотоциклов, автомобильных погонь, алмазных приисков, пластической хирургии, танцев и карате. Плюс диалоги за гранью поэзии и смысла: «От Калькутты до Мадраса славят бога Xанумана». Митхун делал в этом фильме всё, что положено супермену: падал, стрелял, дрался; сочиненная Баппи Ляхири тема «Ган Мастер» также удачно подчёркивала содержание роли агента Джи-9. (Не будущая ли массо-пан истерия вокруг диско-идола Джимми скрыта в этом инициале?) Результатом стал нежданный успех, на который ни режиссёр, ни его продюсер Баббар Субхаш особо и не рассчитывали. Тем не менее, новый герой понравился индийцам настолько, что у кинотеатров выстраивались очереди, а многие спекулянты билетами смогли поправить свои финансовые дела. Для Митхуна же полученные проценты от проката стали возможностью сыграть долгожданную свадьбу с Хеленой.

Теперь он был не просто «какой-то тип с улицы», когда-то засветившийся в талантливой, но сложной для восприятия массами «Королевской охоте», но преуспевающий актер, вослед «Защите» подписавший несколько контрактов; все будущие фильмы были подобного же рода - приключенческие боевики. Но это были уже не жалкие эпизоды, но большие, центральные характеры. Тосковал ли Митхун по дням своей «Королевской охоты», по совместной работе с таким большим художником, каким был Мринал Сен? Известно одно: до начала 90-х Мит ни разу не согласился ни на один из проектов «параллелыциков», хотя такие предложения были. Чакраборти считал, что все эти фильмы находятся рангом ниже его дебютной роли и - во многом справедливо упрекал независимое бенгальское кино в кризисе: «Что делают наши режиссёры? Я не знаю, что они делают. Они этого и сами не знают!»

Однажды, когда Митхун находился уже в зените славы, он снова получил приглашение на съёмки от господина Сена. Речь шла о картине «Игра на барабане / Dhaki>. Увы, система кабальных контрактов, царившая на многих студиях, не позволила Митхуну резко всё бросить и сорваться с места. Так в фильме Мринала Сена, наставника учителя Митхуна, появился другой актёр. А возвращение Мита в авторское кино произошло лишь с фильмом о борце за свободу «Tahader Katha» (1993).

Полный маленьких сюрпризов медовый месяц Митхуна и Хелены прошёл идеально, хотя все друзья актёра с самого начала предостерегали его от скоропалительного союза с ветреной женщиной. В итоге они не ошиблись. Этот брак был обречён изначально. Патологически жадная, охочая до денег и развлечений, Хелена превратила развесёлую богемную жизнь начинающего светского льва в изнурительный каторжный труд. Молодая жена требовала непрерывных съёмок ради заработков. Только в 1980 году Митхун участвовал в 12 фильмах: вдвое больше, чем это было нужно индийским зрителям, и втрое больше, чем хотелось ему самому. Впрочем, одна из этой дюжины лент - «Мы впятером / Hum paanch (1980) - и по сей день почитается актёром как любимейшая; о ней речь ещё впереди. Бенгали-бабу стал по-настоящему востребованным артистом. Публика желала видеть его снова и снова. Но на что малютка Хелена, состоятельная женщина, которой скромные гонорары артиста были нужны, как Рокфеллеру лишний миллион, тратила деньги Чакраборти? Загадка, не раскрытая по сей день. Долго выносить подобное издевательство не смог даже терпеливый Мит. Уже в 1981 году супруги разошлись и принялись жить отдельно. Семейная пастораль расползлась по швам, не прошло и полугода. А свою будущую жену, известную и Индии актрису Йогиту Бали, Митхун до сих пор знал лишь понаслышке. Впоследствии она скажет: «Понимаете, Митхун был неуверенным, как в детстве. Возможно, он нашёл какую-то защиту в Хелене - на короткое время. Я расцениваю его первый брак лишь как импульс. Сейчас он любит и будет любить меня, а раньше у него таких чувств не было». Вероисповедание католической семьи Льок не позволило официально оформить развод. Формально Митхун по-прежнему оставался связан семейными узами: теперь они лишь тяготили его. Жить Митхуну опять стало негде, но тут ему повезло. На некоторое время нашего герои приютил Дулал Гух, тот самый кинематографист, «по вине» которого Митхун впервые явил себя миру в «Диух незнакомцах». С Гаутамом, сыном режиссёра, Мит сильно сдружился ещё в Киношколе. Более обеспеченный Гаутам всегда помогал Миту, при случае снабжая его монетой. Но жить в доме чужих людей? Гордость нашего героя была уязвлена. Митхун чувствовал себя крайне неловко. К счастью, Дулал-джи, отец Гаутама, хорошо помнил Мита ещё с 1976 года. И тут же пристроил его в свой новый проект «Дым / Dhuan» (1981). Это был поступок, свидетельствовавший об альтруизме опытного режиссёра. Теперь Митхун мог чувствовать себя не нахлебником, но полноправным участником новой авторской задумки. И все же на душе у Мита было неспокойно. «Не мог же и испытывать терпение этих гостеприимных людей до бесконечности?» - резонно замечает Митхун, вспоминая те непростые дни. Круг замкнулся? Но это было сигналом к тому, что его следует немедленно разомкнуть. Вспомним крылатую фразу из «Танцуй, танцуй»: «Не тот мудрец, кто ждёт удачи, а тот, кто ловит её на крючок».

Единственным светлым воспоминанием о совместной жизни с Хелен остались её собаки, числом семь, которые и составляли приданное бессердечной красавицы. Мы помним, что в детстве Митхун слыл заядлым голубятником; позже всем тварям земным предпочитал аквариумных рыбок. Когда-то, глядя на бессловесных барбусов, скалярий и меченосцев, «Бенгали-бабу» замечал в них сходство с собой. С существом, навсегда заключенным в стеклянный шар неудач. Теперь же он навсегда привязался к четвероногим друзьям. И, в отличие от затрат на наряды и драгоценности Хелены, денег на подарки домашним любимцам никогда не жалел. Уже позднее, клеймя бранью многочисленных экранных злодеев, Митхун наотрез отказывался называть их словом «собака». «Мерзавец, подонок, негодяй» - да, всё правильно, но при чём же здесь псы? И зачем оскорблять животных? Собак Митхун до сих пор считает существами более благородными и чуткими, нежели люди. И не устаёт напоминать об этом в своих интервью: «В следующем рождении я буду пантерой и создам свой собственный заповедник. Я хочу купить огромную гору, обнесу её со всех сторон изгородью и заполню различной живностью. И я уверен, что сделал бы это и как актёр. Однажды я так и сделаю».Впоследствии в среде обитания Митхуна-пантеры окажется много живности: там будут и ньюфаундленды, и охотничьи поисковые псы, и королевские гончие из Кашмира, и миниатюрные шпицы. И даже три прекрасные английские коровы, которым могли бы позавидовать их индийские соплеменницы.. Но тогда, в 1981, Чакраборти на время пришлось расстаться даже с полюбившимися собаками Хелены. И с теми планами на будущее, которые он так долго лелеял в пламенном сердце. А тем временем в Индии наступила эпоха диско.

ДЖИММИ, ДЖИММИ, ДЖИММИ!

В дни своей работы над «Защитой» режиссёр и продюсер Баббар Субхаш не пользовался уважением титанов и китов Болливуда. Его обижали и всячески третировали, считали халтурщиком, погнавшимся за «длинной рупией». Бездарным неудачником, лузером, не владеющим мастерством кинематографиста. Кинопресса неоднократно советовала Субхашу сменить профессию или начать торговать батарейками для карманных фонариков, Элита тогдашнего Болливуда - Яш Чопра, Пракаш Мехра, Рави Тандон и династия Сиппи - иронически величали своего менее удачливого коллегу не иначе, как «Маму-джи» (Господин Глупец).

В их пренебрежении была своя снобистская логика. Конечно, наскоро сляпанная и кое-как смонтированная «Защита» не могла конкурировать, к примеру, со снятым в то же время блокбастером Рамеша Сиппи «Красивая жизнь / Shaan» (1980), где пресловутая «бондовская» тема раскрылась с великолепием, затмившим продукцию самих Зальцмана и Брокколи. Да ещё и с участием признанных звёзд - от Сунила Датта до Шатругхана Синха, Ни говоря уже о Парвин Баби и Амитабхе Баччане, «бриллианте Индии». Баббар Субхаш злился, неоднократно заявлял, что в знак протеста уйдёт из кино, однако сложить оружие не намеревался. И действительно, именно ему вскоре предстояло вывести на орбиту звезду, на время оставившую позади всех прежних кумиров. В рукаве у господина Субхаша был до поры до времени припрятан козырь, который он не спешил открывать потешавшемуся над ним киномиру. У козыря было человеческое имя, и имя это сейчас известно каждому, кто хоть как-то знаком с индийским кино. Произнесите «Баппи Лахири» - и в ваших ушах тут же запульсирует ритмичная и запоминающаяся музыка, а перед глазами всплывут неоновые огни: «Джимми, Джимми, Джимми!»

Этого композитора можно по праву назвать соавтором основных кинохитов Чакраборти. Как и Митхун, уроженец Калькутты, Баппи Лахири (ныне автор саундтреков к пятистам фильмам, помножьте это число на семь или восемь музыкальных номеров в каждом из них - впечатляет) с малых лет проявил себя вундеркиндом. И так же, как наш герой, в жизни своей руководствовался популярной городской присказкой: «Сегодня нас слышат в Калькутте, завтра - по всему миру!» Уже в 16 лет Лахири писал полноценные звуковые дорожки к фильмам. Пусть не болливудским, региональным, но это оказалось хорошей школой.

Родившись в 1953 году, на рубеже 80-х Баппи находился в самом расцвете своего своеобразного музыкального таланта. Никакие соавторы (как мы знаем, в кино Индии в чести музыкальные тандемы: Шанкар-Джайкишен, Кальянджи-Ананджи, Ананд-Милинд) были ему не нужны; Лахири отлично справлялся с материалом и в одиночку. В этом низеньком толстячке, маленьком щеголе, скрывавшем свои лукавые глаза за стёклами солнцезащитных очков, бушевала энергия, способная сдвинуть с места Джомолунгму. Этот порыв следовало лишь аккумулировать, чем и занялся вскоре после премьеры «Защиты» Баббар Субхаш. На сей раз их команда задумала сотворить нечто из ряда вон выходящее. Быть образованным человеком в Индии означало прежде всего вовремя отслеживать новые тенденции западного искусства. И лишь затем, адаптировав их для понимания «бедных, голодных людей», исподволь переносить на индийскую почву. Это касалось и сценаристов, и режиссёров, и композиторов. Известно, что собственной композиторской школы (если вести речь о киномузыке) в Индии нет. И Лаксмикант с Пьярелалом, и Рахул Дев Бурман, и прочие классики постигали своего ремесла в Соединённых Штатах, а чаще в Лондоне. В музыкальном мире Европы последним писком моды тогда служил стиль диско. Рок-н-ролл давно впал в упадок, его былые адепты постарели, остепенились, и всё чаще сочиняли монументальные опусы, больше пригодные для консерватории. На смену ему в Британии пришло и быстро угасло бунтарское буйство ряженых панков с петушиными гребнями. Их эпатаж был хорош тем, но под этот «сумбур вместо музыки» можно было заниматься только двумя вещами: размышлять над социальными текстами и в пьяном угаре творить вещи, нездоровые с точки зрения обывателя. Тех, кто не хотел и не собирался бунтовать, было подавляющее болынинство. Им тоже нужна была своя музыка. Для них, решивших быть ради самого бытия, и было придумано диско. Этот стиль вызывал эротический транс и решал проблемы взросления с простотой удара тамтама. Эстетика Первого свидания в папином автомобиле.

Дата добавления: 2015-08-17