Или.. уже полноценная 1 глава. 51 страница

Москва 10.11.2006 год.

Очередная бессонная ночь, только теперь в самолете, который везет нас обратно домой – в Москву. Ничего не меняется, и спать мне по-прежнему не хочется, я по-прежнему думаю о том: почему все именно так? Так, а не иначе. Волкова тоже не спит: она сидит рядом со мной, но будто меня и нет, она сидит, безразлично смотря какой-то не русский канал, где все равно ничего не поймет. Уж лучше бы она поговорила со мной, но вряд ли она снизойдет до этого. Кажется, я и правда все разрушила, в один день. Возможно ли такое? Разрушить все, перечеркнуть в одну минуту все наши 7 лет, которые мы провели вместе? Неужели она злится на меня? Как можно злиться на человека, который всего лишь любит тебя? Я никогда не пойму этого, поэтому предпочту вычеркнуть этот вариант. Возможна, она обеспокоена этим, впервые и по-настоящему. Ведь кто, как ни она знает, что глупые блондинистые овцы влюбляются только раз в жизни и навсегда. А если им не отвечают взаимностью – они любят еще сильнее, взахлеб, потом притихают, глотая слезы. Притихают, а время идет, и любовь становится привязкой. В любом случае: какой бы итог не ждал нас с Юлькой – она всегда останется для меня самым приятным, невероятным, головокружительным, любимым этапом в моей жизни, она всегда запомнится мне как самый родной, близкий человек. Черт, даже сотни перечитанных книг не могут помочь мне в этих словах, их просто не найти! Едва ли и вы бы нашли эти слова, чтобы передать те эмоции, те мысли, чувства, которые я испытывала. Их нужно только понять и ощутить.

Но Юлька по-прежнему смотрела в телевизор, по-прежнему ничего не понимая, и вряд ли она могла бы понять меня. Или просто тщательно скрывала это. Уж пусть лучше будет второе, чем первое.

- Домен, сколько время? – Волкова, развернувшись, интересуется самым бесполезным вопросом на свете.

- Второй час, - сонно сопит он, - спи уже!

Похоже ей и правда скучно. Но это меньше всего волнует меня – она снова игнорирует мою персону! Будто меня и нет! Нельзя же так? Рубить концы она всегда обожала, но в нашем случае это уж слишком! И сколько это будет продолжаться? Я просто за секунды завелась от зла на нее.

- Почему ты не спросишь у меня? – Едва не взрываюсь я от негодования, сверля девчонку ненавистным взглядом.

- Я думала, что ты спишь. – Небрежно бросает она, снова уставившись в телевизор.

- Ты видела, что я не спала! Прекрати меня игнорировать!

Я резко выключаю TV, схватив ее за плечо, но тут же одергиваю свою руку, понимая, что перестаю контролировать себя.

- Я не игнорирую тебя. – Она все же чуть оборачивается ко мне, хотя я по-прежнему не вижу ее полностью.

Она снизошла до такого! Какая прелесть! Откуда во мне столько ненависти?

- А что, по-твоему, ты делаешь? – Никак не могу угомониться я.

Неужели все так и будет? До чего мы докатились? Едва ли замечаем друг друга, после всей страсти, после всей нашей любви, после всех ее прикосновений, после моих взглядом. Неужели мы заслужили это? Не я – мы! Почему все так??? Почему? Я готова кричать…

- Ничего дурного.

- Тебе не надоело это уже, а?

- Все нормально. – Она просто краткость – сестра таланта, ненавижу ее, ненавижу!

- Ах, по-твоему, все нормально? – Я искренне удивленно спрашиваю у нее, и мой гнев сменяется шоком. Неужели она и вправду думает, что все нормально? Нет, все отвратительно ненормально!!! - Ну отлично, Волкова, живи так нормально и дальше!

- И что ты предлагаешь? – Спрашивает она на секунду столкнувшись со мной глазами.

Меня уже и от этого одергивает от нее. Меня уже от этого бьет дрожь. Я всего лишь не хочу таких отношений с ней, мы не должны так общаться. Ведь Та всегда любила, уважала, ценила, оберегала Ту. Это было и в жизни и на сцене. Но почему все именно ТАК? Так, а не иначе? Похоже даже моя строптивая девочка не знает ответ на этот вопрос.

- Прекратить цирк с твоей стороны. – Вполне серьезно разъясняюсь я. – Вечно ты со своими выкрутасами, никуда без них просто!

- Катина, послушай, это не цирк. – Так же серьезно говорит она, и сейчас моя девочка серьезней, чем всегда, она даже пугает меня.

- А что это, Волкова? – Не сбавляю обороты я, пожирая ее глазами.

- Прекрати орать на меня! – Возмущенно пыхтит она, сложив руки на груди, как маленький ребенок.

- Что это? – Спокойней переспрашиваю я, желая добиться ответа, а не как обычно уйти от темы.

- Чего ты добиваешься от меня? – Капризно, уставши, притихши и как-то не по-своему…

- Да хотя бы чтобы ты не вела со мной так себя!

- А как я должна себя вести? – Совсем притихает моя строптивая и упертая овечка, и теперь ее голос звучит так безнадежно, что я могу прочитать все, что у нее на душе. И это еще сильнее пугает меня. Такой она практически никогда не была, за редким исключением. - Как я должна реагировать, Лен? Столько всего произошло, ты считаешь, что должно все быть так же? Так не бывает…

- Я так не думаю, но… - мы перебиваем друг друга, ведь действительно есть, что сказать.

- Ты просто загоняешь меня в угол. – Она отворачивается, потому что понимает, что она предала себя.

Продала мне свою душу с потрохами, продала свои страхи, отдала свою нежность, теперь только я знаю об этом.

- Ты сама загоняешь себя, Юлек. – Тихо шепчу я, чтобы никто не услышал, и невесомо касаюсь пальцами ее руки.

Пугливо, робко, но касаюсь. Кажется, дискомфорта ей это не доставляет. Она сейчас озабочена только одним – она отдала мне все, чем ни с кем и никогда не делилась.

- Просто…

- Да знаю я. – Тут же прерываю ее я, я знаю, что она не хочет казаться слабой. Это ее самый главный страх. Она сделает все что угодно, но никогда и не при каких обстоятельствах не покажет вам свою слабость. - Ладно, я спать буду.

- Извини меня, спокойной ночи. – Отвечает она, рассеянно целуя мою руку.

Просыпаюсь я на чем-то мягком. Сонно открыв глаза, я понимаю, что это Юлька. Неужели я заснула на ней? Мало того на нас покоится теплое одеяло, оно довольно большое, поэтому мы лежим под ним вдвоем. Это так мило с ее стороны. Неужели сердце снежной королевы оттаивает? Я была бы безмерно счастлива этому. А пока она безмятежно спит, в знак благодарности я целую ее в щеку, и, не желая вставать с места, просто откидываюсь на нее, снова начав думать о всякой ерунде. Осталось всего ничего до нашего прилета в Москву, все музыканты уже проснулись, Ренский где-то разговаривал с Женей, а Эля, в привычном ей темпе жизни, бегала по салону, то к Боре, то к ребятам. Наверное, ей оно и надо. Мне совсем не хотелось прощаться с мирно сопящей Волковой, но другого выхода у меня не было, самолет уже пошел на посадку. Я мягко коснулась рукой ее плеча.

- Юлёк, пора вставать, мы уже садимся. – Тихо говорю я ей, склонившись над ее лицом.

- Хорошо-хорошо! – Пробормотала она в ответ, так и не открывая глаз. – Сколько уже время?

- Почти пять утра. Мы сейчас сразу в отель поедем и спать ляжем. – Я оглядываюсь в поисках Ренского, но его нигде не видно.

Вечно так, когда он нужен – его нет. Тогда я прошу ребят разыскать его и попросить заказать такси, чтобы, не ожидая его, отправиться сразу спать.

Юлька наконец-таки открывает свои голубые глазки, которые тут же приковываются к моим глазам. Она такая сонная, такая милая, что я еле сдерживаю себя от прилива нежности к ней. Теперь она как никогда остро воспринимает это.

- Чего ты это.. так на меня смотришь? – Спрашивает она спустя минуту непрерывного контакта глаза в глаза.

- Да просто, а что? – Улыбаюсь я.

- Ничего, ты просто, как кошка на сало смотришь. – Пожимает плечами та, и ее фраза безумно смущает меня.

- Да ладно тебе, - тут же отмахиваюсь я от нее, - я смотрю как умиляющаяся мама на сонного своего ребенка!

- Ну, какой же я тебе ребенок? – Надувает свои губки моя девочка, сложив руки.

Точно, как маленький ребенок. Я легонько хватаю ее за щечку, играясь с ней, она пытается отпихнуть меня, но не может сдержать улыбки.

- Ты такая смешная, когда сердишься. – Улыбаюсь ей я, когда она недовольно сипит. – А этот взгляд, ух! Смотри не убей! – Я притворно отшатнулась, чем вызвала еще большую бурю негодований.

Она принялась щекотать меня, как ненормальная, упорно доказывая мне то, что она взрослая. Такая смешная, еще не совсем проснувшаяся, лохматая, взбалмошная, моя девочка. Я скрутила ей руки и заломила за спину, она ойкнула, но я лишь на чуть-чуть ослабила свою хватку. Приблизившись к ней максимально близко, я позволила себе поцеловать ее в оголенную шею. Под самую завистливую копну черных волос, поцеловать ее сладко пахнущую кожу и окончательно сойти с ума. От неожиданности она вздрогнула, и мои руки, будто специально отпустили ее, неловко соскользнув с ее запястий. Она тут же обернулась и непонимающе уставилась на меня. Я отвернулась в сторону. Проще ничего не стало, и вряд ли станет. Признавшись ей, я не знала, что делать дальше. Глупые овцы не просчитывают такое. Какая же я наивная.

- И-извини, я.. это.. случайно вышло. – Как провинившийся первоклассник, отчитывалась я, когда поняла, что молчание затянулось.

- Ничего.. ничего. – Ее тяжелое прерывистое дыхание насторожило и напугало меня, я думала она вот-вот накинется на меня и убьет к чертям, но этого не произошло. – Я скоро вернусь, только умоюсь…

Она буквально подорвалась с кресла, рванув в сторону туалета. Что это с ней?

Самолет приземлился. Мы вышли из салона и, к великому счастью, такси уже ждало нас. Все, не тратя время зря, двинулись к гостинице. Получив ключи от номера, мы с Волковой, уставшие и голодные, поплелись в свой номер. Как назло я даже не могла нормально попасть ключом в замочную скважину. «Ну, что ты, как алкашка?», - подсмеивалась Юлька, стоя сзади. Наконец, справившись с дверью, мы ввалились внутрь, кинув чемоданы на пол.

- Теперь спать? – Спрашиваю я у нее, даже не в силах включить свет.

- Жрать! – Смеется девчонка. – И спать!

- А жрать-то че? – Озадачено чешу голову я. – В холодильнике, наверное, ничего.

- Давай посмотрим! Может с Борисом вопрос решим, они еще че-то внизу толпятся, а там прям так сразу все сделали, даже странно. – Волкова быстро подлетела к холодильнику и, открыв его, скорчила такую гримасу, что я тут же рванула к ней.

- Опа! И что это такое?

- Эм.. как это понимать-то? – Похоже, она удивлена не меньше, чем я.

- Слушай, может, нам ключи не от того номера дали? – Я вытащила мобильный из джинс и набрала номер Ренского.

- Кому ты звонишь? – Спрашивает Юля.

- Боре, сейчас все узнаю. Ало! Привет, слушай, а нам точно те ключи дали? 517 номер? Ты уверен? Слушай, может, ошиблись? Странный номер какой-то. Да ничего, просто в холодильнике тут шампанское, фрукты. Чего??? Ты что, с дубу рухнул? Да нет, ничего. Ничего! Ладно, поняла! Давай, доброй ночи!

- Ну что там? – Тут же подскочила моя девочка ко мне, так и не закрыв холодильник.

Мы сели по-турецки около открытой дверки. Теперь я четко видела ее силуэт. Ведь свет мы по-прежнему не включили.

- Он сказал, что это нам.

- За что? – Удивляется она еще большею.

- За хороший концерт. – Кисло улыбаюсь я.

- Прикалывается что ли? – Так же кисло смеется она. – Ой, да пошел он со своими намеками. Мне короче срать, я жрать хочу. Ты будешь?

- Ну буду! А шампанское? Раз пошла такая пьянка…

- Она еще не пошла. – Хохочет Юля, будто не хочет выпить. – Лан, доставай!

Мы быстро раскалываемся прямо перед мини-холодильником, быстро поедая всю клубнику, бананы и виноград, запивая шампанским прямо из горла. Ужас, докатились, называется! А еще от него так быстро начинает кружится голова! Волкова сидит уже веселая, жалуясь на то, что у нее затекли ноги. Мы смеемся из-за какой-то дурной шутки, доедая последние виноградинки. Затем решаем идти спать. Волкову уже ничем не остановить, по пути она скидывает с себя одежду, и ныряет в кровать, оставшись в одних трусах.

- Блин! – Досадно протягиваю я.

- Что случилось? – Подает она голос.

- Это не мой чемодан, а Свена! Твою мать!

- И что?

- У меня пижамы нет! – Капризно протягиваю я, превращая все в мировую трагедию.

- О господи, Катина! – Недовольно сипит та. – Ложись ты спать и не выдумывай ничего! Все свои! А то прям, как ребенок!

- Да не ребенок я, просто я без пижамы не могу! Мне холодно!

- Я тебе одеяло отдам все, согрею тебя, ложись спать, а то мы как обычно! У нас еще сегодня концерт, ты помнишь?

- Да помню я! – Бормочу я, неохотно раздеваясь.

Оставшись в одних трусах, как и моя девочка, я юркаю под одеяло, повернувшись к Волковой лицом.

- Ну, проблема решена? – Улыбается она.

- Ага! Спокойной ночи.

- Спокойной ночи. – Вторит она, прикрыв глаза.

Ее рука мягко огибает мое тело, а ее голова покоится под моим подбородком. Ноги переплетаются между собой.

И мне все кажется нереальным, таким же, как раньше. Было бы всегда все так хорошо. Я хочу всегда засыпать так с ней, хочу всегда просыпаться, хочу чувствовать ее маленькую, взволнованную до предела грудь, которая упирается прямо в мою – такую же напряженную грудь, чувствовать, как стучит ее сердце, чувствовать, как пахнут ее волосы, как пахнет она. Моя девочка. Я никогда и ни за что не променяла бы ее ни на что другое. Пока у меня есть она – у меня есть все, о чем я только могла мечтать. И даже то, о чем я не мечтала.

Я просыпаюсь под французскую музыку, кажется, это Джо Досен – L’ete indien, приятная мелодия разливается из соседней комнаты. Со вкусом у наших соседей все в порядке. А я давно себя не баловала французскими песнями, ведь Испания так вскружила мне голову. Хотя и из этого я могла бы найти что-то отменное, например Kudai - Dejame Gritar или же песни El Sueno de morfeo не так плохи, когда-то они вдохновляли меня, в то время, как я сидела у Игоря дома. Тогда мы слушали что-то животрепещущее, веселое, если не изменяет мне память, эта песня называлась Ojos de cielo или Nunca volvera, но одна из двух этих песен точно звучала. Ну и на худой конец в одно время меня нереально радовала песня самой известной аргентинки Natalia Oreiro - Vengo Del Mar, вот ее я готова была слушать часами, проматывая на повторе. У меня ведь совсем не плохой вкус, как и у соседей, у которых уже переключилась песня, опять же на французскую. В окно пробивался мягкий теплый свет, который игриво танцевал на наших обнаженных телах. Ничего милее и не придумаешь, ведь такие сцены только для самых романтически-нежный, для самых трогательных, глубоких романов. Если какой-нибудь сумасшедший захотел написать о нас, то непременно он бы внес такие меланхолично-трогательные сцены, внеся в них как можно больше пикантных моментов, добавив нюансы, ну и главной фишкой стала бы музыка, под которую происходила утренняя, умилительная сцена. Схема проста. Я лениво открываю глаза и понимаю, что жизнь прекрасна! Нет ничего лучше, чем просыпаться под Джо Досена, кутаясь в теплых лучах осеннего солнца, сплетя руки и ноги с ее телом. Ведь теперь мы едины. Ее смуглые маленькие ручки плотно обвивают мое тело, не давая попыток убежать мне, ее голова по-прежнему по меня под подбородком, который так и норовит уткнуться в ее собственный подбородок, улыбнувшись ему. Мои руки покоятся на ее талии, ощущая человеческое тепло. Моя грудь упирается в ее грудь, мои ноги вокруг ее ног. И все так просто и умилительно, что я просто схожу с ума. Мои мысли прерывает чуть отстранившаяся от меня Юлька. Оказывается, все это время она не спала, она просто дала мне возможность выспаться. И чтобы не нарушить эту гармонию тел, она просто не хотела вылезать из моих объятий, а я не хотела вылезать из ее. На секунду я сталкиваюсь с ее взглядом, который переполняет щемящая нежность и искренность, и почти тут же чувствую ее теплую ладушку у себя на животе.

- Доброе утро. – Сладко шепчет мне моя девочка, приближаясь ко мне.

Кажется, там, под ее рукой, что покоится у меня на животе, летают бабочки, что-то переполняет меня внутри, подкатывает к горлу, в приступах эйфории. Кажется, это счастья. Но она не дает мне додумать о том – что же это? И именно в тот момент ее губы сталкиваются с моими. Такими же теплыми, как и ее. Спелая вишня сталкивается с абрикосовыми губами, внутри которых есть косточка, которая просто обязана отравить мою девочку. Но только не сейчас, потом. Ее поцелуй совсем невесомый, но нужный, которого я так хотела. Она отпечатывается у меня на губах ровно секунды три, которые затянулись для меня в минуты, часы… И я так и не смогла расстаться с ними. После ее мягкого поцелуя, она вновь прижимается ко мне своим обнаженным телом, которое так и просит не отпускать его не при каких условиях. И я не отпускаю ее…

Мы снова в столице, и готовящийся концерт, обещал быть интересным. Ведь так давно мы не были на своей родине. Борис, перед тем, как пустить нас на площадку репетировать, строго и ясно выразился о том, что кислые лица на сцене ему не нужны, да и фанатам тоже, поэтому велел нам делать что угодно, но только чтобы концерт прошел на ура. Выслушав его, мы выехали на репетицию. Концерт обещал быть интересным, даже не смотря на слова Бори. Ведь сегодня все хорошо, да и музыканты в настроении. А это самое главное! Клуб Б1, в котором мы выступаем, не очень-то и большой, но довольно-таки милый, даже домашний какой-то. Хотя ничего удивительно в этом я не вижу, наши фанаты давно перестали быть для нас просто фанатами, поклонниками. Возможно, они и были когда-то чем-то отдаленным, людишками, которые сходили с ума, которые рвали на себе волосы и кричали: «Юляя, Ленааа, я вас люблюююю!!!», но сейчас все изменилось. Сейчас – это наша одна большая семья. Многие выросли вместе, и теперь мы для них не главный музыкальный приоритет, а просто два человека, которые когда-то перевернули их мир с ног на голову. И это удивительно круто видеть на концертах одних и тех же знакомых лиц, улыбаться им и думать: черт, а жизнь-то прекрасна!

На репетицию все прибыли в повышенном настроении, и все стало на свои места, все было так, как должно было быть. Ребята настраивали инструменты, Коля настраивал свет и всеми любимый интимный свет уже готов был осветить два наших силуэта. Работа она кипела в привычном ритме. Я повторяла тексты песен, в то время как Юлька стояла у зеркала и красилась. Когда все основные проблемы были решены, мы быстренько прогнали концертную программу, и все разошлись по гримеркам. И у меня как будто дежавю, которое повторяется из концерта в концерт: бегающие администраторы, бегающая Эля, звонящий каждую минуту Борис, шутки музыкантов, проблемы Волковой. Все как обычно…

… Как обычно играет интро, после которого мы выходим на сцену, держась за руки. Этот концерт – полная противоположность прошлому, сейчас все проще, хотя проблемы, волнующие меня еще тогда, все еще не решились. Но пока это волновало меня меньше всего. Ведь сейчас началась снова другая жизнь. Та, в которой я была всегда с Юлей рядом, держа ее за руку, чувствуя ее объятия. Снова началась та жизнь, в которой наши песни были всего лишь отражением реальности. И все так просто… Волкова держит меня за руку, а по залу разливаются первые слова песни «Люди инвалиды», и внизу, под сценой, стоят наши ребята, которые взрывают весь клуб в овациях, которые кричат нам, машут руками. И я вижу в этих глазах только искренность, радость, эйфорию, легкое предвозбуждение перед самым интересным и захватывающим в их жизни концертом. Я вижу их трясущиеся руки, которые они тянут к нам, я слышу их выкрики о безумной любви, я слышу «спасибо», и я не могу не улыбаться. Сложно быть сумасшедшим, если до этого ты был абсолютно нормален, но если ты стоишь на девственной сцене, которая еще никогда не сминала под собой группу «Тату», а внизу стоит твоя вторая семья, то трудно отказаться от этого диагноза. Я сумасшедшая.

- Привет, Москва!!! – Радостно орет Волкова в микрофон, носясь по сцене. – Мы так по вас соскучились! Как ваше настроение?

Зал упоительно орет, всеми возможными силами показывая, как решительно они настроение. Мы настроены не менее решительно, тем более, что такая энергетика не может пройти стороной, настроение поднимается в тысячу раз. На песне «All about us» зал громко поет вместе с нами, выучив слова наизусть. Выучив наши выпады микрофона в зал. Выучив нас, они знают, чего ждать. Вся программа идет, как и запланирована. Все так круто, что несколько раз я не могу удержаться от соблазна и приобнимаю Юльку, то, будто невзначай, касаюсь ее руки ледяными пальцами. В ответ она дарит мне свою улыбку. И все настолько знают нас, что упоительно кричат, ловя эти взгляды. Когда пришло время представить музыкантов, зал зашумел не с меньшей силой, также любя наших парней, как и нас. Ведь они у нас такие талантливые!

- Они у нас самые-самые-самые любимые, мы их никому не отдадим никогда! – Говорит моя девочка, будто кто-то покушается на ее любимых мальчиков.

- Да, это точно! – Вторю ей я, завороженная ее близостью.

- Ну что, я думаю, на самом деле, - как всегда начинает объясняться Волкова, - я думаю сейчас пришло время, что вы, наши любимые поклонники, должны показать свою любовь.

Ее взгляд прикован ко мне, будто и обращение было именно ко мне, анне к залу. И она по-прежнему близко от меня. И я по-прежнему заворожено ловлю ее фразы непослушными губами.

- Сделайте это как хотите, но как-нибудь красиво…

Начинается музыка, я вижу только красный свет, бьющий в лицо. Мы с Волковой зажигаем под проигрыш, а как только начинаются первые слова и я начинаю петь, я она уходит на другой конец сцены, проведя рукой, будто случайно, по моему бедру.

«Show me love, show me love till me open the door», - поем мы и она снова огибает мою талию рукой. «Show me love till I screaming for more», - поем мы и зал поет в унисон нам, завороченные шоу. И на этом, одном из лучшей проигрышей, мы стоим напротив друг друга. Она игриво, даже хитро улыбается мне, крутя в руках микрофон. И я улыбаюсь ей в ответ, не зная, что у нее на душе. Улыбаясь, все еще помня о том, что она так и не ответила мне. Моя хитра девочка, мой лисёнок. А потом снова выкрутасы с ее стороны, хотя двигается она отлично. «Girls and girls but you the one», «Fucking lunatics». И снова, едва начинается припев, она проходит мимо, за моей спиной, более откровенно, более метро ведя рукой по моим ягодицам. Она делает этот так быстро, что я едва ли могу заметить это, но в то же время это происходит будто в замедленной съемке, и я успеваю насладиться моментом. И тогда первая неловкая, смущенная волна возбуждения накатывает на меня. Она ведь так и не дала ответ…

«Show me love, show me love give me all that I want», - стоим мы посредине сцены, и наши голоса как никогда дополняют друг друга.

«Show me love, show me love till I screaming for more», - допеваем мы и расходимся в разные стороны, но ненадолго.

Она, стоя у края сцены, оборачивается и, не теряя не минуты, подходит ко мне. Ее руки тут же обвивают мою шею, приближая меня к себе максимально близко. Моя рука робко падает на ее талию. Я утыкаюсь лицом в ее руку, прикрыв глаза от блаженства. И все могут видеть черный затылок и рыжую макушку. Не хочу, чтобы это заканчивалось. Хочу, чтобы она так и обнимала меня, но припев не заставляет себя долго ждать, поэтому, с сияющей улыбкой на лице, она отстраняется от меня и продолжает петь. И снова ее невидимые прикосновения к моей руке, ее взгляды. Зачем она это делает?

Под песню «How soon is now» мы с Юлькой уходим в полный отрыв, зал нещадно подпевает нам, разрывая свои глотки. У меня уже нет сил прыгать и скакать по сцене, но эта песня такая энергичная и бодрая, что грех не оторваться по полной. Иногда мы с Волковой стоим рядом друг с другом, и снова она со своими выкрутасами: раскачивает сексуально бедрами, хитро улыбаясь мне. Моя девочка. Ее короткая и без того юбка, которую и юбкой-то назвать нельзя, подпрыгивает вместе с ней, а ее чулки так и просят прикоснуться к ним, но я стараюсь не обращать на это внимание. Зато обращает внимание она – на меня: робкую, которая и рта раскрыть не может, а все из-за той ночи. Тогда она подбегает ко мне сзади, бесцеремонно просунув руки между моих ног, хватаясь за самое интимное. Кажется, я вспыхиваю от смущения и негодования, кажется, мне сносит крышу от волны, бурно прокатившейся внизу живота. А затем, убегая, она смеется. Как только песня подошла к концу, моя девочка-нимфоманка подскочила к Трою, облокотившись на него, а затем сама же направила гриф его гитары между своих развратных ног. Я, обернувшись, наблюдая за этим.

- Волковой не хватает этого. – Иронично замечаю я, пожирая взглядом девчонку, но ее это ничуть не смущает.

Едва начинается «Полчаса» весь драйв испаряется куда-то. Юля отходит вглубь сцены и сидится на возвышение, где стоят барабаны, я сажусь у края сцены, свесив ноги в зал. Во время песни, моя девочка умудрилась забрать у кого-то розы, и подарить одну мне, которую я вставила себе в голову, заколов заколкой.

На этом лирика стремительно закончилась, но я не жалею. Этот концерт не романтичный, а энергичный. Нам хочется просто зажигать и ни о чем не думать. Зал кричит всеми известные слова песни «Нас не догонят», поем и мы. И тогда на меня находит приятная ностальгия о старых временах. «Мы убежим встречная 200», как был первоначальный текст нашей песни. «Мы убежим, все будет просто, ночь упадет, небо урони и пустота на перекрестках, и пустота нас не догонит. Не говори, им непонятно, только без них, только не мимо, лучше никак, но не обратно. Только не с ними, только не с ними!!!» - зал просто сходит с ума, мы просто сошли с ума!

- Вы знаете какая будет следующая песня? – Спрашиваю я у зала, пока Юлька после отрыва ищет воду.

- Подожди, подожди… - Прерывает она меня, идя с бутылкой воды ко мне.

- Воды… ВОДЫ!!!! – орут фанаты и я обливаю их.

Начинается песня «Не верь не бойся не проси», и снова мы прыгаем, бегаем, почти немощные, но внутри откуда-то берутся новые силы. Во время проигрыша мы уходим вглубь сцены. Волкова обнимает меня сзади, не давая возможности убежать от нее. Она заводит мои руки за спину, а она так близко… Настолько близко, что у меня едет крыша. Так душно, так жарко вокруг, у меня кружится голова. Я завожу руки за спину себе, покорно подчиняясь ей, но на этом все не прерывается. Под своими пальцами я чувствую ее короткую юбку. Почему бы не сделать так, как сделала она? И я легонько прикасаюсь е самому интимному место, затем пугливо отдергиваю руку, совсем забыв, что мы здесь не одни. Обернувшись к ней, она широко и удовлетворенно улыбается мне, а я улыбаюсь ей. Она так близко, что почти касается своим носом моего, мне кажется, что она вот-вот поцелует меня. Но она не целует. И мы возвращаемся к фанатам.

- Ну что… я думаю, что эту песню мы объявлять не будем, мы ее итак все знаете.

Снова входим вглубь, как это было раньше – на старых концертах в начале 2000-х, и от этого мне уже грустно. Перед тем, как начинается вступление, мы пересматриваемся с ней, и я нахожу в ее голубых глазах отражение своей грусти. И я не знаю: радоваться мне или плакать? Как только начинаются первый аккорды, мы, развернувшись, цепляемся на руки друг друга и идем к краю сцены. Как в старые добрые времена. Наши взгляды прикованы друг к другу, она несмело улыбается мне, а я ей. И все так просто. Все ждут именно эту песню, именно эти аккорды, именно эти взгляды, эти сцепившиеся в замок руки, и, наверное, что-то еще… Она идет ко мне уверенным шагом, не замечая никого вокруг, и остановившись критически близко от меня, начинает петь, глядя мне в глаза: «Меня полностью нет абсолютно всерьез…», я стою рядом, не в силах пошевелиться. А как только начинаю петь я, она вновь хитро улыбается, переводя свой взгляд с моих глаз на самое интимное, и так повторяется несколько раз. «Я сошла с ума, мне нужна она», - указывает она пальцем на меня. Мы стоим друг на против друга, и меня уже начинает потряхивать, будто то, что неизбежно должно случиться. И как только начинается проигрыш, она подходит ко мне. Как будто так надо. Она обвивает мою талию руками, как будто так надо. Я обвиваю ее шею руками в ту же секунду, будто так надо. И почти тут же, с улыбкой, она притягивает меня к себе, осторожно целуя в губы. Мое сердце бьется в тысячу раз быстрей. И я отстраняюсь, но она снова выкатывает свои губы, сложенные в трубочку, и я быстро целую ее в ответ. Она еще несколько раз упирается в мои губы, затем начинает расцеловывать уголки губ, едва задевая щеки. Но затем ее губы снова натыкаются на мои, и не открывая рта мы несколько раз целуем друг друга. Внутри все снова взбунтовалась, и снова все заныло от желания. Ее горячее прерывистое дыхание обдало меня. Нужно держать себя в руках… «Я сошла с ума мне нужна она-а-а!», - мы обе показываем пальцами друг на друга, чтобы все знали, как мы любим друг друга. В конце песни она подходит ко мне, открывая свои руки для самого продолжительно объятия. И я с удовольствием кидаюсь в них, зарывая свое лицо в ее волосы, а она в мои. И никто не видит нас…. Музыка давно закончилась, но мы по-прежнему стоим обнявшись, я чувствую, как она дрожит. С чего бы?

Едва мы перешагнули порог нашего номера, обе замерли в какой-то нерешимости. Было так тихо, что я слышала ее прерывистое тяжелое дыхание, слышала, как стучит ее сердце. Наверняка это слышала и она. Я смотрела куда-то вперед, не желая сталкиваться с ней взглядом. Не желая ни о чем думать. Но, так или иначе – это произошло. Слегла повернув голову в ее сторону, полная нерешимости, страха, робости и смущения, я тут же наткнулась на ее глаза, которые настойчиво смотрели прямо в мои. И тогда я поняла – все пропало!

Дата добавления: 2015-08-17