Или.. уже полноценная 1 глава. 44 страница

Да и я совсем перестала понимать это.

- А как же она?

Она – то есть я. Свен молодец, нашел подходящий момент, чтобы заставить ее притормозить, хотя даже этого она не сделала, и без всяких зазрений совести, продолжила медленные, но уверенные движения в его штанах. Кажется, его вопрос ничуть не смутил ее, а может она и вовсе пропустила его мимо ушей. Ведь такое тоже могло быть? Забыть обо мне – самый лучший выход, особенно тогда, когда тебе хочется ощутить внутри себя что-то мужского происхождения, а не скудные музыкальные пальцы, которые научились играть множество произведений на фортепиано, готовить нехитрые обеды, перелистывать замусоленные страницы книг и считать, сколько лет мы вместе. Формально вместе.

- Кто – она? – Девчонка все-таки сделала вид, что не поняла, о ком идет речь, но ненадолго. – Лена что ли?

- Лена. – Кивает он, рассеяно целуя мою девочку в голое плечо. – Она знает, что ты делаешь?

- Какая разница? – Заливается смехом черноволосая, ускоряя темп своей руки. – Какая разница, honey? Это уже не ее дело… Сейчас есть только ты. И я. Причем тут Лена?

- Ты никогда не думала о том, что она может любить тебя?

- Любить? Свен, ты знал нас в 2003? – Она резко стянула с его штаны и легла поудобней. – Мы всегда любили парней, и никогда не любили друг друга. Пора бы перестать верить в эту сказку.

- Но ты ведь сама… ты ведь и сама…

- Что? – Она захохотала, надев маску издевки над ним, надо мной.

Но его она хотя бы ублажала.

- Ты совсем не похожа на себя на сцене… не такая, как сейчас. Другая. Любишь ее – это видно, что у вас?

- Свен, да давай закроем эту тему? – Она аккуратно отодвинула свои трусики в сторону, и насела на парня, обхватывая ногами его спину. – Давай просто сделаем это? Ты уже так завелся…

…Чувствую, как затылок со всей силы бьется об деревянную спинку кровати.

Все тоже самое: стерильные, накрахмаленные простыни, белые одноразовые тапочки. Гостиница, паршивый вид из окна на какой-то из городов, приятный парфюм Юльки, неровный свет за окном. Беспокойство…

- Тебя продолжают мучить кошмары. – Сочувственно кивнула головой мне Волкова. – Иногда мне кажется, что ты все-таки расквасишь свой затылок. Может, нам просить номера с мягкой спинкой от кровати? Объясним ситуацию…

- Очень смешно! – Небрежно бросаю я, потирая голову. - Обхохочешься!

- Я не смеюсь. – Серьезно говорит она, обернувшись ко мне. – А вообще, ты вовремя, я только хотела тебя будить.

- Охрененное пробуждение. – Сердито бормочу я, даже не думая вставать. – Офигеть просто, день начался, как обычно – хреново! Что за неделя такая выдалась?

- О чем твои сны?

- Ни о чем. – Я просто не хочу это обсуждать, не буду я ведь рассказывать ей о том, как в моих снах она ублажает Свена?

Моя девочка моего клавишника. Вот хрень, только идиоткам, которые брезгают накрахмаленными покрывалами, могут присниться такие сны.

- Ладно, вставай, у нас утром два интервью, скоро за нами заедут. – Похоже, она не настроена спорить и ругаться со мной.

Оно и к лучшему.

Вот хрень, только такие идиотки, которые брезгают накрахмаленными покрывалами, восхищаются фолиантами и до смерти боятся пропахшими тайнами кулонов, только такие могут забивать свою голову ерундой, мысли о которой у адекватных и нормальных людей испаряются через несколько секунд. Странно, но мой кулон, пугающим способом пропавший с шеи, так и не вернулся на свое место, и Юлька его не видела. Странно, но мой сон, связанный с Ваней так и не нашел свое отражение в реальности. А может, я просто накручиваю себя? И все это чушь? Может, я просто одна из этих идиоток – так и есть. И еще… меня до сих пор преследует фанатская фраза: «Никогда нельзя быть уверенным, что тебя не предадут».

Все это попахивает дешевым (хотя в этом я сомневаюсь) психоделическим романом-детективом, таким, что в стиле Платовой. С тайнами, знаками, со своими тараканами в голове – такими же, как и у меня самой. Но это и вправду беспокоило меня. Сидя на интервью, я снова терзала себя мыслями о наболевшем. Может, мне снятся вещие сны? Хотя мало чего у меня сбывалось. Тем более что Волкова заигрывала со Свеном, и такое можно было бы предположить. Смело, дерзко предположить, но мне этого не хотелось, а спросить напрямую об этом у девчонки не было возможным. Это не мое дело.

- Это не твое дело. – Так она мне и ответила.

Ответила бы. Если бы я спросила, но пока у меня есть голова на плечах, да и на интервью торчим.

Как всегда одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Никогда и ничего не меняется, и вряд ли уже изменится, потому что это мы – и вопросы для нас стандартные, и ответы на них такие же стандартные, затертые, отбеленные до белизны, как и покрывала во всех гостиничных номерах. Где-то чуть преувеличенные, пафосные, где-то – напротив, приуменьшенные, скромные, но это уже не имеет никакого значения.

- У вас начался тур по России и Украине, какого вам выступать дома? Есть ли разница с Европой?

- Ну, мы всегда называли себя русскими девочками, и Россия для нас прежде всего – дом, когда мы заграницей мы скучаем по Москве, а в Москве – наоборот! И так всегда…

- А фанаты где лучше?

- Да везде разные фанаты, для нас нет тех, кто лучше и тех, кто хуже! – Улыбается Волкова.

- Мы любим всех! – Киваю я.

- Ваш второй альбом имеет не такой огромный успех, как первый, вы не боитесь идти дальше?

- Нет! Не боимся!

- Почему возникла такая ситуация?

- Возможно, люди не вникают в смысл песен и не понимают о чем они. Хотя акцент альбома сделан как раз не на музыке, а на словах, на текстах. Это ситуация в большинстве своем касается России.

- К сожалению, действительно так, на нас уже не раз жаловались за песню «Люди инвалиды».

- В чем смысл этой песни? И почему возникают скандалы?

- В песне затрагивается проблема моральных инвалидов, людей, не умеющих любить, заботиться и переживать. Именно об этом мы хотели сказать всем. Но у нас в России ситуация такая: люди слушают попсу и не задумываются над смыслом песни.

- Согласна с Леной, не люблю все эти поющие трусы, где смысл предельно прост – он пришел, она ушла, она его любила, а он ее нет. Мы говорим о проблемах в наше время, которые не должны оставаться в стороне.

- Девчонки, и последний вопрос, вы такие разные, совершенно не похожие друг на друга. Лена такая спокойная, тихая, Юля – наоборот постоянно на позитиве, энергичная. Так что же вас держит вместе?

- Любовь! – Вместе отвечаем мы и начинаем смеяться.

Что еще может держать «невинных любовников» вместе? Знал бы этот паренек про Юлькино определение, и это бы стало причиной для споров, рассуждений и новых статей. Что кроме любви нас может держать вместе? Наши руки, - несмело бы могла предположить я, забыв о грани между любовью и дружбой. Наши руки – единственное, что еще хоть как-то сближает нас. Хотя, нет, это не единственное средство, еще – слова песен, музыка. Но об этом чуть позже. Если раньше я считала, что ее губы созданы для моих губ (но и сейчас я не могу это отрицать), то сейчас я абсолютно поняла, что ее руки могут принадлежать только моим рукам. Это не касается Юльки полностью, это касается исключительно ее рук, которые я давно уже присвоила себе – своим рукам. Ведь ее пальцы, ее ладони – отражение моих. Они такие же истерзанные классическими мелодиями на фортепиано, опробовавшие, что значит любить, ее пальцы касались всего моего тела, ее пальцы смелые, дерзкие, длинные, музыкальные, которые я иногда готова целовать охотней, чем ее губы. Временами, ее губы казались мне запретными, закрытыми на замок, пыльными, как надгробья, и целовать мне их совсем не хотелось. Как раз в те моменты, когда они ублажали кого-нибудь другого. Я не знаю, и вряд ли когда-нибудь догадаюсь, почему я так ревновала ее ко всем, почему так старательно пыталась приручить ее, заставить привыкнуть к себе, да и вообще хотеть, чтобы она принадлежала только мне. Ведь я никогда не была собственницей.

Так или иначе, нас сближали не только наши руки, но и музыка. Те песни, которые мы пели, понятное дело, касались нас и наших отношений. Именно поэтому, исполняя их на сцене, мы пропускали каждое слово через свое сердце, душу. Поэтому, это не выглядит наигранным или нечестным, поэтому время второго альбома – золотое время. Вряд ли мы могли исполнять песни первого альбома, открывая рот под фонограмму «мальчика гея» или наигранно, пошло и развратно двигаясь под «простые движения», вряд ли мы могли любить друг друга. Ни о какой искренности речь вообще не шла. И вряд ли мы могли бы петь так же искренне третий альбом, который был выжат, как последние спасительный капли из апельсина. Выжат – значит не первой свежести, на уровне «так себе», со скудными песнями, лишь одну-две из которых я могла бы назвать достойными. Вряд ли мы могли бы стоять на сцене искренне цепляясь за руки друг друга, искренне обожая друг друга, искренне говоря об этих песнях, когда мы уже думали о совсем другом. Юля – думала о том насколько наскучил ей Борис, я – о том, что думает Юля, а Борис тем временем сидел в кабинете и подсчитывал скудные деньги за скудные песни. Каждому свое, Борь, - иронически бросила бы я ему однажды, если бы не зависела от него, как кошка от хозяина. Хотя это не совсем точное сравнение, кошки – слишком свободные, кошки никогда не будут спать с тем, кого не любят. Поэтому, скорее я зависела от него всего лишь формально. Но черт бы это все побрал!

Иногда и не понимала, почему именно в это время я так дорожу ей? Дорожу, как никем другим, боюсь потерять ее, боюсь оставить ее одну, боюсь быть прошенной и преданной. Кажется, за все это время, я так привыкла к ней, что уже никогда не смогу отвязаться. И это ужасно пугает меня. Я боюсь, что никогда не увижу ее черных, как смоль, волос, ее строптивый затылок, я боюсь не увидеть ее самоуверенный, дрожащий от интереса ко всему подбородок, ее острых, ярко выраженных скул, я боюсь не увидеть ее синих холодных глаз, ее стремящейся всегда вперед походки, ее торопливых пальцев, ее аккуратной маленькой груди, ее концептуальных возбужденных сосков, ее теплых губ цвета запекшейся на солнце вишни, боюсь не увидеть ее шею, которая так вздрагивает от моих поцелуев, боюсь не увидеть ее лопаток, к которым я прижимаюсь по ночам, боюсь не почувствовать запах ее тела, ее ровного, притихшего дыхания по утрам.

Господи, как же я боюсь потерять ее.

Больше всего на свете, проснувшись, я боюсь не увидеть ее снова.

За все то время, которое мы провели вместе, я могла сказать только о нескольких вещах полностью и уверенно, но обо всем по порядку и не сразу.

Первая вещь была проста и банальна, как ни одна другая мысль – я встретила ее совсем не случайно. Не происходят случайно встречи на середине пути. Я как сейчас помню тот момент, когда она вошла внутрь купе, улыбаясь мне своими белыми, ровными зубами. И я, в тот самый момент, даже не могла себе представить, что эти зубы будут когда-нибудь кусать мои губы, а потом зализывать их языком. Ее язык я тоже помню – болтливый, как ничей другой. Помню тайну ее глаз, которые я тогда не знала. Голубые, холодные, которые никому не принадлежат. Я помню ее заливистый искренний смех, которым она заражала меня за секунды. Помню ее самоуверенную, и как мне казалось, наивную фразу: «Когда-нибудь я стану знаменитой, когда-нибудь обо мне заговорят», и в тот самый, мать его, момент я даже не могла себе представить, что она станет знаменитой, что ее будут засыпать цветами и мягкими игрушками, что ей будут дарить то, что не дарят простым смертным, что на концертах будут держать наши плакаты и орать: «Юля-я-я, Лена-а-а, я вас люблю-ю-ю!!!», я даже не думала, что из-за такие самоуверенных и наглых, как она, кто-то будет реветь, убиваться и говорить: «Они не ответили на мое письмо, где это чертово лезвие»? Господи, я ведь и правда тогда не думала об этом… Черт. Невозможно было так заиграться. Я не думала о том, что когда-нибудь смогу полюбить такую, как она, сидя в этом гребаном поезде, раздражаясь от ее колких фраз, молча ненавидя ее, я ведь не думала, что смогу полюбить такую – строптивую черную овцу. Да и вообще девушку! Тогда, в тот самый момент, я ждала, что ко мне подсядет парень, который бы потом вообще мог стать моим мужем, но я никак не ожидала ее – ту, которая не оставила мне выбора и влюбила меня в себя. Просто взяла и влюбила, черт бы ее побрал! Я встретила ее не случайно, и это самая очевидная вещь из всех. Она научила меня всему. Всему, чему могла. Она научила меня любить.

И эта вторая вещь, о которой я могла с уверенностью сказать. И это странно, и даже абсурдно. Разве может научить любви тот человек, который сам не умеет любить? Хотя, говоря о том, что она не умеет любить – я поступаю некорректно. Она умела, просто по-своему, и мне никогда не понять тайны ее заботы и привязанности, ее любви к человеку. Слово «Люблю» слетало у нее пять раз за день, и как в это можно было верить? Так или иначе, она научила любить меня, за что я ей благодарна. Любить взахлеб, рыдая, стоя на коленях, цепляясь за человека руками и ногами, не давая ему возможности уйти. Это убивало меня изнутри. Я отчетливо понимала, что уже не смогу жить без нее, и это не так уже легко было признать, но мне пришлось. Я всегда ненавидела себе врать, делая вид, что все хорошо. Я смогла полюбить ее не сразу, прошло много лет, и тогда, будучи взрослым человеком, я поняла – назад пути нет. Сначала – не было ничего, похожего на любовь. Это – юношеский максимализм, неподдельный интерес, да и просто тупое слово «хочется», а когда хочется – всегда можно, но это никак нельзя было назвать любовью. С тех пор, как она родила, прошло еще какое-то время, и тогда я уже, будучи взрослым человек, отчетливо понимала свою зависимость от ее. Рабскую зависимость.

Пожалуй, одной из главных вещей, позаимствованных у нее была фраза: «Нужно относиться ко всему проще». Я услышала эту фразу от нее после того, как Ваня заглумил наши головы своим тезисом: «Прошлого – нет, будущего – тоже нет. Времени нет и не будет». Вот хрень, она напропалую пользовалась его фразами, и жила по его законам, увлекая меня за ней, увлекая за ним, и она совсем не спрашивала мое разрешение на то. Во всяком случае, жить проще не представлялось возможным, из года в год становилось только сложнее, особенно во время работы с Ренским. Стали возникать споры, непонимания друг друга, я не говорю о том, что с Ваней было проще, было лучше, просто с ним было по-другому. Так вот я не люблю сравнения, нельзя сравнивать несравнимое. Говоря об этом, она сама же не придерживалась своей позиции, и никогда не уступала (и не могла уступить по определению) Борису, не давала засунуть полный шлак в альбом, который, по его мнению, мог принести большие деньги. Шлаком – назывались песни без малейшего смысла, где были слабые аранжировки, прослушав которые, даже Галоян плевался. А Галояну мы доверяли. Именно он записал большую часть музыки для второго альбома. Известные композиторы – это, конечно, хорошо, но еще лучше, когда эти люди проверены. Тем более что Сережа уже успел пропиариться за наш счет за время альбома «200 по встречной». Жить проще – это значит не думать ни о чем, во время того, как мы исполняем «я сошла с ума», не думать о самой глубокой философской песне «что не хватает тебе», плеваться от глупых, на первый взгляд, слов «обезьянки ноль», не умиляться умиляющимся фанатам при исполнении «gomenasai», не думать ни о чем, совсем-совсем ни о чем, старательно пряча слезы, во время того, как мы поем «ничью». Разве такое представлялось возможным?

Совсем нет.

В августе 2006 мы разорвали контракт с Universal, вот тебе и крупнейший лейбл. Которого больше нет. Руководство Universal рассчитывало выпустить альбом, проданный не менее 3 миллионов экземпляров, но он разошелся всего лишь около 700 тысяч копий. На прощание с нами решено было выпустить прощальный диск с лучшими песнями «t.A.T.u. the best». Вот тебе и Тату кам бэк. Самый сильный альбом и таким тиражом. Трудно было себе представить, что будет с нашим третьим альбом, да и будет ли он вообще.

Но не смотря на эту черную сторону работы группы, наш тур продолжался с завидным количеством концертов и выступлений. И почти все оставалось таким же, как прежде. Шли мучительные недели из города в город, концерты, куча людей, орущие фанаты, и никаких юбок-блузок-чулок, разве что поцелуи могли остаться. Если бы хотели – то непременно бы остались, хотя в пресс релизе всем обещали, что ничего особенно не будет: «Поцелуев не ждите, ждите намного большего».

Не так давно прошел наш крупнейший концерт в Санкт-Петербурге, и это можно было считать стартом для турне. К этому выступлению мы готовилась так долго и упорно, что иногда мне просто хотелось забить на все выступления, и вообще на все это – и жить самой по себе. Сколько же сил было вложено в это шоу, а сколько было интриги, сколько журналов и газет писали об этом, сколько сплетничали на форуме, и как же быстро выкупали все эти чертовы газеты. Первое, крупное, с живой музыкой шоу в России – это тебе не шутки. Свен, как главный мозг группы, всех настраивал на работу. На активные, многочасовые репетиции. Шоу получилось и правда замечательным, ярким, романтичным, полным энергии и драйва, таким, когда бегают мурашки по коже от крика толпы, от их рук, от их радости. Это было очень круто… Так же было решено выпустить DVD по такому поводу с нехитрым, но искреннем названием «TRUTH», что в переводе означает – настоящее. Это было почти настоящее, не такое, как хотелось, но выбора у нас как такового не было…

А жаль.

Но так или иначе, этот тур смог перевернуть все внутри у каждого из присутствующих, а у нас с Юлькой – подавно. Такие трюки мое сердце не выполняло никогда, еще никогда моя душа не была так встревожена и радостна и грустна. Еще никогда, а все потому, что пришло время этого тура.

Best tour ever 2006.

Сочи 4.08.2006 год.

Знаете, бывает такое, когда просыпаешься и на твое лице блаженная улыбка. Да-да, именно блаженная улыбка, не как последствие бурной ночи или ощущения Дня своего Рождения, совсем нет, а просто чувствуешь, что вот-вот начнется что-то захватывающее, что заставляет внутри вскипать кровь, что заставляет улыбаться. В тот день я проснулась именно с такой блаженной улыбкой на лице, ясно осознавая то, что сегодня – начинается наш famous tour! И это действительно здорово. Юля где-то суетилась в глубине номера, кажется, она принимала душ или умывалась, я же в это время уже начала собираться на репетицию, которая должна была начаться через пару часов. Быстро позавтракав, мы сели в машину и двинулись к площадке. Там уже было несколько фанатов, которые терпеливо дожидались начала шоу, которые ждали нас. Мы быстро расписались на каких-то наших фотках и обещали вернуться чуть позже, чтобы была возможность пообщаться с ними. На репетицию ушло чуть больше времени, чем ожидалось, пока настраивали инструменты, мы с Юлькой обсуждали, как и что будем петь, где и как и что начинать. Ну, и кончать, соответственно. Когда всю аппаратуру настроили, мы приступили к репетиции, расхаживая по площадке взад-вперед, в то время, как несколько тех самых фанатов, стояли внизу и улыбались нам. Оказывается, я могла так соскучится. Оказывается, я так соскучилась, что не смогу сдержать себя и посылаю им воздушный поцелуй. Здорово, как же здорово! Настроение отличное! После репетиции мы зашли в гримерку, чтобы выпить немного холодной воды, в сочи действительно очень жарко. Я всегда помнила этот город, как солнечное и теплое место, где можно мечтать и поддаваться провокациям. Напомнив Волковой о том, что снаружи нас ждут ребята, мы вышли пообщаться с ними. Странно, я даже не думала, что могла так соскучиться по российским фанатам. Слышать их русскую речь – самое приятное, что может быть. Они рассказывали о многом, о том, как мы повлияли на их жизнь, о том, что они стали верить в любовь, что многих из них связали именно мы – своей музыкой, и теперь все они живут, как дружная, большая семья. И, знаете, это чертовски здорово. Через час должно было начаться выступление, и нас позвали снова в гримерку, на прощание мы сфоткались с ребятами и пожелали им удачи, в благодарность за все они вручили нам свои подарки и двинулись в зал.

- Давайте, скорее, скорее, - подгоняет кто-то из организаторов нас, - девочки, через десять минут выход.

- Понятно. – Брякает Юлька, подкрашивая губы. – Ленок, передай мне румяна.

Я одной рукой подкрашиваю глаза, второй нащупываю румяна и протягиваю ей.

- Хорошие ребята эти, - задумчиво протягиваю я, пребывая в вечном мечтании, - вон, подарки подарили, такие общительные, искренние.

- Чего? – Тормозит Волкова. – А! Те фанаты? Да, прикольные! Давай, пошли уже…

- Почти иду, подожди.

- Где, блять, мои туфли? – Теперь девчонка суетливо бегает по гримерке, ища свои туфли. – Ты видела их?

- Не. Одень другие…

- Какие – другие? Блять! Как обычно! Че за срач?

- Посмотрим под диваном. – Подсказываю я.

- Пиздец! – Провывает она. – Ты их туда засунула? Че они там делают?

- Не знаю, одевайся, пошли! – Я стремительно вылетаю из гримерки, на ходу поправляя прическу. – Шапку не забудь!

…Интро. Громкое, трешевое, сексуальное. Ведь не только тела, голоса могут быть сексуальными, но и интро. Этого все и ждут. Этого все и дождались. Когда музыка замолкает, по нашей программе, по нашей задумки, мы выходим, и не успев ничего произнести, зал взрывается криками и визгами, еще громче, чем на самом сексуальном интро. «Чужого не бери, свое не отдавай, зажмурься и умри, люби и умирай», - уверенно начинаю петь я и у меня самой же бегут мурашки, famous tour начался. С самого теплого, с самого романтичного города – Сочи. А дальше… громкие, уверенные в себе барабаны, гитара…

У всех такие разные лица, я теряюсь в них, я улыбаюсь им, я просто не могу быть не счастливой. Не могу! Я так рада всему, что происходит. И я всматриваюсь в эти лица, ловлю их взгляды, их ресницы, их умиляющиеся слезы и умиляюсь им еще больше. Одни лица – растерянные, потерянные в свое мире, почти, как мое, в моменты медитации. Другие – сияющие от счастья, возбужденные, которые вот-вот сорвутся, пошлют все к черту и будут кричать на весь мир. Третьи – сердитые, недовольные охранниками, которые загораживают весь вид, которые сверлят всей своим холодным, безразличным взглядом, но все же большинства фанатов это нисколечко не волнует. И правильно! К середине концерта все уже разогрелись, все уже разделись. Волкова, совсем раскрепостившись, что присуще ей, во время песни «Нас не догонят» слезла со сцены и начала бегать в зале, протягивая всем руки, а охранник, спокойный, как дуб, маячил за ней. Весело! Прежде чем она собралась залезть на сцену обратно, она несколько секунд задержалась около того самого охранника и протанцевала перед ним, в следствие чего бедняжка покрылся багровой краской. Главное, чтобы штаны не порвались!

На песне «Полчаса» история практически повторилась, охранник снова маячил за ней, хотя она несколько раз махнула ему, мол, отвали, все путем. Затем, заметив свободное место в зале, пошла и попросила присесть рядом:

- Можно сесть? – Ей кивнули с дурацкой, блаженной и удивленной улыбкой. – Спасибо!

Расположившись поудобнее в кресле, она кинула взгляд на сцену, на меня.

- Ленок, Ленок, я на тебя смотрю! – И помахала мне рукой, как преданная фанатка.

- Давай для тебя буду петь? – Я подошла ближе к краю сцены и вцепилась взглядом в ее взгляд. – Сорвалась и как все, как во сне, я не я, не моя карусель и мечта не моя…

Она, резко вскочила, и хотела было подойти ко мне.

- Сиди! – Я не дала ей выбора, просто я хотела, чтобы она сидела напротив и так же смотрела на меня.

- Хорошо. – Она согласилась и села обратно, улыбаясь мне.

Просидев еще немного, она все же встала и подошла ко мне.

- А можно мне сесть с тобой?

- Нет, ты что! – Серьезно сказала я, смеясь в душе.

И она осталась стоять рядом, положив свою руку на мою коленку. Я накрываю ее руку своей рукой и чувствую себя самым счастливым человеком на свете…

-…Постойте! – Кто-то хватает меня за плечо, и я вздрагиваю.

Это происходит на полпути от сцены до гримерки. Кто-то хватает меня. Наверное, очередной фанат хочет очередной автограф. Но он хватает совсем не грубо, не резко, и даже как-то не по-фанатски, как-то по-другому, странно, я не могу объяснить какого это. И еще, мне кажется, что где-то это я уже чувствовала, где-то слышала этот голос. Почти такой, похожий. А может… повзрослевший. И мне совсем не хочется оборачиваться, чтобы разочароваться или же наоборот – обрадоваться, я хочу жить в мечтаниях, рассуждениях, думая об этой руке на плече, думая об этом голосе. Ведь я могла бы предположить, кто это мог быть, но, к сожалению, или даже счастью, догадок у меня не было. И во время того, как я думала эти секунды – я не удосужилась остановиться, так же упорно идя вперед, боясь потерять черный затылок Юльки, который стремительно терялся в силуэтах людей. А потерять ее – самое страшное, поэтому я бежала за ней…

- Стойте же! Лен, остановись! – Рука, на миг потерявшаяся с моего плеча, вновь обхватила меня.

Только теперь их было две. Сквозь шум людей, я понимала – это мужской голос. Я понимала, что руки обхватывают мои плечи, прося их остановиться и обратить на того человека внимание. Черт бы побрал Юлькин затылок, пошел он к черту, раз совсем не собирается ждать меня. И я останавливаюсь.

- Да что такое? – Я крайне раздражительна, и это вовсе не из-за нежный рук, а из-за потерявшейся в толпе Юльки.

Я небрежно оборачиваюсь и замираю. Глаза расширились до неузнаваемости, и чтобы не закричать, я заткнула себе рот рукой. Тут же, не пойми откуда, подлетел мой охранник и отпихнул парня.

- Стой, остановись, не трогай его. Пошли, - я взяла его за руку и повела с собой в гримерку.

Мы почти бежали, не слушая никого, не смотря ни на кого. Черт, как же он изменился, я боялась заплакать от нахлынувших воспоминаний. Его руки практически такие, какими и были, только стали больше, мускулистей, мужественней. И мы бежали все быстрее и быстрее, так, словно, ворвавшись в гримерку, непременно накинулись бы друг на друга. Черт, как он изменился. Стал совсем обаятельным, и парфюм другой теперь. Черт, откуда он здесь? Что он тут делает? Зачем пришел? Мое сердце вновь и вновь повторяло такие трюки, что внутри всю сжималось. А он преданно бежал за мной, хватаясь за мою руку и я боялась, что спустя столько времени, мы могли накинуться друг на друга. Просто так. Просто если захотелось бы…

Черт, как же он изменился…

Или совсем не изменился… Боже мой…

-61-

Он совсем не изменился, только волосы стали темнее, теперь он темно-русый, а не прежний натуральный светловолосый парень, с родинкой под губой, от которой веет корицей. Но теперь от него не пахнет даже корицей, хотя родинка до сих пор на своем законном месте. Его аромат намного более взрослый, не тот, который кричит о юношеском максимализме, не тот, который кричит о романтике, а самоуверенный, едва заметный аромат взрослого, состоявшегося мужчины. Вот хрень, я не видела его столько лет. Сколько уже не сосчитать. И пока мы бежим в гримерку, я на ходу обдумываю, что скажу ему, едва мы закроем за собой дверь. Все это время он терпеливо молчал, ожидая момент, когда мы остановимся и спокойно поговорим. И он дождался.

Войдя в гримерную, я закрыла за нами дверь. Странно, но Юли здесь не было. Во всяком случае, Юля волновала меня в данный момент меньше всего. Больше всего меня волновал – он. Тот, с которым связаны все самые лучшие мои воспоминания.

- Славка… - Я тихо, совсем ностальгирующее, выдохнула и накинулась на его шею, прижавшись к мужскому телу покрепче.

Его руки бесцеремонно, но немного поколебавшись, обняли меня за талию. Своей шеей, я почувствовала, как он так же, как я выдохнул. Спустя минуту, я взяла себя в руки и отлипла от него.

- Что ты здесь делаешь? – Кроме этого у меня был миллион вопросов в голове, но я задала именно этот.

- Живу. – Он расплылся в самой добродушной улыбке. – Ты помнишь? У меня здесь дом…

- Черт подери! – Я засмеялась и легонько пихнула его в плечо. – Я помню, тот самый дом недалеко от моря! Я помню, конечно же я помню… вот хрень, как ты здесь оказался?

- Как и все остальные. – Он присел на кресло и подозвал меня к себе, я присела рядом. – Услышал рекламу по радио, пошел и купил билет на ваш концерт.

- Откуда ты знал, что это – мы? – Я задаю самые глупые вопросы на свете.

- А кто не знает в наше время про Тату? – Он засмеялся и коснулся моих волос. – Ты ничуть не изменилась, Ленка…

- Ты тоже. – Вторю я, завороженная его повзрослевшим лицом. – Как ты?

- Да обычно, в серой массе людей я ничем не выделяюсь. Такой же, как и все, работаю здесь, живу один. Скучно так, но на лучшее надеяться не приходится…

- А на личном как? Неужели у тебя нет девушки, семьи? – Я была искренне удивлена тому, что он один.

- Я думаю, что пока не готов к этому. – Честно признается он. – У тебя-то как дела?

- Да тоже ничего, на личную жизнь практически не остается времени, вокруг такая суета, года летят, как сумасшедшие…

- Это точно. Но ты ничуть не изменилась…

- Ты тоже… - Я осторожно касаюсь его гладковыбритого подбородка, и едва задеваю пальчиками его родинку, которая улыбается мне.

Неожиданно, с громким, заливистым смехом, внутрь врывается Юлька.

Дата добавления: 2015-08-17