История одной жизни 2 страница

Этот малый подвиг никому не заметен. Сестра Тереза не ввязывается в "истории", время от времени потрясающие общину, не оправдывается, если ее несправедливо обвиняют, улыбается самым нелюбезным сестрам. Без пререканий она ест все, что дают, и сестра Марта частенько кладет ей то, от чего другие уже отказались. Среди прочего Терезе потом вспомнится "развалившийся омлет, такая гадость". Сестра Сен-Рафаэль, соседка по столу в трапезной, не замечая, выпивает почти весь графин сидра.

Так она и живет изо дня в день без "чопорности и натянутости", оставаясь кроткой, естественной, улыбчивой... Правда, временами ей приходится весьма решительно бороться с собой, чтобы обуздать поднимающийся гнев: ей еще присуща вспыльчивость.

Вскоре после восемнадцатилетия у нее меняется послушание. Ее назначают помощницей ризничей, сестры Сен-Станислас, доброй старушки, прозвавшей свою заместительницу "сестричкой Да-будет-так". Поскольку теперь она не работает в трапезной, то не видит и сестру Агнессу. В июле 1891 года у сестры Марии от Святого Сердца подходит к концу период новициата. Терезе же вместе с сестрой Мартой предстоит готовиться к этому еще три года. Она заметила, что у сестры Марты чрезмерная привязанность к матери-настоятельнице. В тишине и молитве она размышляет над тем, что когда-нибудь ей придется поговорить об этом со своей подругой. Ибо такая привязанность, "подобная на привязанность собаки к хозяину", не представляется ей правильной. Но еще не настал тот час, когда можно вмешаться.

Ее одиночество только усиливается, но она сама стремилась к нему, чтобы ради одного Господа спасать человеческие души, и особенно души священников. Как раз об одном из них все только и говорят во Франции.

Кармелит-отступник

Отец Гиацинт Луазон, блестящий проповедник Собора Парижской Богоматери, прошедший последовательно путь сульпицианца, послушника-доминиканца, а затем кармелита и ставший в своем ордене провинциалом (он возглавлял монастыри в своем округе), в 1869 году ушел из Католической Церкви. Через три года он женился на молодой вдове, американской протестантке, от которой у него родился сын. В 1879 году он основал "Католическую галликанскую церковь", отвергающую догмат о непогрешимости Папы (провозглашенный на Ватиканском соборе в 1870 году), выступающую за избрание епископов клиром и мирянами, за возможность брака для священников и богослужение на родном языке... После того как его отлучили от Церкви, он объехал всю Францию со своими докладами и проповедями. В 1891 году он оказался в Нормандии в Кутансе, затем в Кане. Его присутствие наделало много шума в местной прессе. Сестра Тереза получила немало статей из "La Croix du Calvados", вырезанных Селиной. В то время, когда церковные газеты называют отца Луазона "монахом-отступником", а Леон Блуа злобно высмеивает его, сестра Тереза от Младенца Иисуса пишет Селине, что она молится за своего "брата". Разве не может Бог повторить для взбунтовавшегося священника то, что сделал когда-то для убийцы Пранцини? "Будем молиться без устали, доверие творит чудеса". Отныне она будет до самой смерти непрестанно молиться за него. Последнее ее причастие 19 августа 1897 года будет посвящено отцу Гиацинту, чье имя никто теперь не осмеливается даже произнести в Кармеле. "Всю жизнь ее занимало обращение этого человека", - скажет потом сестра Агнесса.

Она заботится также и о семейном очаге своей двоюродной сестры со стороны Геренов, Маргариты-Марии Моделонд, которая вышла замуж за атеиста Рене Тостена, члена городской мэрии. Под влиянием мужа молодая женщина начинает сомневаться в вере. Тереза просит Селину дать ей прочитать книгу отца Арменжона, которая так помогла сестрам четыре года назад. Ее все время заботит одно и то же: "Селина, не будем забывать о душах человеческих, но забудем самих себя ради них..."

Будущее Селины

Селина... "ее половинка". Селина вызывает у младшей сестры немало хлопот. Вокруг миловидной двадцатидвухлетней девушки все время ведутся разговоры о замужестве: четыре предложения за пять лет. Анри Моделонд, адвокат в Кане, от нее без ума и демонстрирует это на каждом великосветском приеме у Геренов в замке де ля Мюсс, где Селина отдыхает летом вместе с двоюродными сестрами. 8 декабря 1889 года она дала личный обет целомудрия и заявила о желании стать монахиней. Но она переживает сильнейшие искушения, отчего даже пошатнулось ее здоровье. Она непрестанно молится перед статуей улыбающейся Богородицы. Тереза волнуется, но пребывает в глубокой уверенности, что сестра присоединится к ней в Кармеле; она сделает все, чтобы это произошло. Именно сюда Господь зовет Селину.

Сестра Тереза сражается также и за сестру Марту, свою подругу по новициату. Желая сделать ей приятное и одновременно помочь, она переносит сроки своих ежегодных реколлекций, чтобы провести вместе время уединения и молитв. Это большая жертва для юной монахини, потому что редкие свободные минуты, занятые - с разрешения игуменьи - братскими беседами с сестрой Мартой, пройдут напрасно.

Можно было бы еще больше забыть о себе, уехав в Индокитай, в кармелитский монастырь в Сайгоне, основанный Кармелем Лизье. Тереза мечтает об этом. Там, словно в изгнании, забытая всеми, она бы по-настоящему скрылась.

"По волнам доверия и любви"
(7-15 октября 1891 года)

Реколлекции по-прежнему остаются источником беспокойства для юной монахини. Проповедники того времени не упускали случая припугнуть души, склонные к духовной скрупулезности, они говорили о грехе, о муках чистилища, а следовательно, и ада. Одна фраза, услышанная на проповеди, заставила сестру Терезу пролить немало слез: "Никто не знает, достоин ли он любви или ненависти". В это время она начинает переживать "большие внутренние искушения разного рода, вплоть до того, что иногда задавала себе вопрос: существует ли Небо?". Как же достигнуть святости, если со всех сторон угрожает грех?

Монастырский священник аббат Иуф тоже сильно подвержен скрупулезности. Однажды сестра Тереза Сент-Августин, строгая и очень исполнительная монахиня, совершенно заплаканная вышла из исповедальни и постучалась к матери настоятельнице: "Матушка, отец Иуф только что сказал мне, что я уже одной ногой стою в аду. И если я буду продолжать вести себя так же, то вскоре там окажется и вторая!" "Не волнуйтесь, я там уже обеими ногами!" - ответила мать Мария де Гонзаг.

Как пройдут реколлекции 1891 года для сестры Терезы? Опять в беспокойстве и волнении? "Каждый раз во время этих духовных упражнений я видела ее бледной и осунувшейся, - скажет сестра Агнесса от Иисуса, - она не могла ни есть, ни спать, если бы они были попродолжительней, она бы точно заболела".

В этом году от реколлекций трудно было ждать чего-то хорошего. В качестве проповедника настоятельницей был привлечен провинциал францисканцев, отец Бенинь из Жанвилля. Но в последнюю минуту его что-то задержало, и он прислал вместо себя отца Алексиса Пру, францисканца из Сен-Назера. Этот популярный проповедник сорока семи лет был встречен в Лизье весьма сдержанно. Имея опыт общения с большим количеством людей (проповеди на заводах), он, казалось, вовсе не создан для помощи кармелиткам. И лишь одна из них обретет в нем немалую поддержку - сестра Тереза от Младенца Иисуса.

Пылкая проповедь отца Пру о самоотречении и милосердии наполнила ее сердце радостью. Но его наставления оказались еще лучше: после нескольких слов Тереза, несмотря на трудности, которые обычно испытывала, когда говорила о своей внутренней жизни, почувствовала, что "чудесным образом понята, а скорее угадана... и моя душа стала подобна книге, в которой отец читал лучше меня самой. На всех парусах он пустил мой кораблик по волнам доверия и любви, которые так влекли меня, но сама я не осмеливалась двигаться вперед... Он сказал, что мои недостатки не огорчают Господа Бога и, что замещая Его, он говорит от Его имени, что Господь очень доволен мною...".

Да здравствуют свет и радость! Никогда раньше она не слышала, чтобы недостатки могли не огорчать Господа Бога. Что ж до доверия и любви, то они так сильно влекли ее к себе! Но в обстановке, которая ее окружала, она никак не могла решиться последовать за ними. После первой духовной беседы, которая принесла ей освобождение, она горит лишь одним желанием: снова поговорить с отцом Пру. Почему же мать Мария де Гонзаг, превышая свои полномочия, запретила ей встречаться с этим проповедником, ниспосланным провидением? Для помощницы ризничей настоящая пытка слышать, как отец Пру, читая молитвенник, в сотый раз проходит с другой стороны башни, и ей - если бы только было дозволено! - достаточно лишь знака, чтобы показать ему, что она хочет поговорить. Но послушание важнее духовной беседы. Теперь уже никто не отнимет у нее ни мира, ни надежды, данных ей заезжим священником, которого она никогда больше не увидит.

"Канадский" духовник не оказывает ей никакой помощи. Только раз в год он, совершенно загруженный напряженным служением, отвечает на двенадцать ее ежемесячных писем. В конце концов ее "духовником" становится Господь.

Смерть святой
(5 декабря 1891 года)

Суровой зимой 1891-1892 года в Кармель пришла смерть. Первой стала мать Женевьева от святой Терезы, скончавшаяся в возрасте восьмидесяти семи лет в субботу 5 декабря 1891 года после тяжелой агонии. Основательница кармелитского монастыря в Лизье, почитаемая всеми сестрами за святую, она только что отметила шестидесятилетие монашеской жизни. Уже с 1884 года ее начали терзать сильные физические и духовные страдания.

Когда Тереза поступила в монастырь, ее сразу же привлекла к себе эта восьмидесятитрехлетняя монахиня, чей жизненный опыт, рассудительность и кротость будут освещать путь юной кармелитки. Эта старица многому научила ее. "Какая это бесценная милость: Господу Богу, Который уже столько всего ниспослал мне, было угодно, чтобы я жила рядом с доступной для подражания святой, обладавшей скрытыми, простыми добродетелями... Я увидела, как явно пребывает в ней Господь, побуждая ее действовать и говорить. Да, вот такая святость мне кажется самой настоящей, самой святой, и именно к ней я стремлюсь, потому что в ней нет никакого заблуждения".

Как-то раз мать Женевьева поддержала Терезу, находившуюся в крайне удрученном состоянии, напомнив ей, что "наш Бог - Бог мира". Юная монахиня старательно записывала некоторые ее откровения.

Эта первая смерть, с которой Тереза встретилась в Кармеле, совсем не напугала ее, но показалась "восхитительной". Она украдкой вытерла лоскутиком последнюю слезу своего друга. Через некоторое время мать Женевьева приснилась ей и трижды сказала: "А вам я оставляю мое сердце!"

"Смерть царила повсюду"
(зима 1891-1892 года)

Едва успели похоронить мать Женевьеву, как на монашескую общину Кармеля обрушилась эпидемия гриппа, свирепствовавшего во Франции. Одна за другой умирают: в день девятнадцатилетия Терезы (2 января) - восьмидесятидвухлетняя сестра, старшая по ризнице, потом мать-помощница настоятельницы (4 января) и одна послушница (7 января), которую Тереза находит мертвой в келье.

Слегли все, кроме трех молоденьких сестер: Марии от Святого Сердца, Марты и Терезы от Младенца Иисуса. Порядок монастырской жизни совершенно нарушен: тишина, никаких богослужений, никаких общих трапез...

Сестра Тереза, которую считали медлительной и ставили на послушаниях всегда второй, являет присутствие духа и здравого смысла. Сейчас она самостоятельно принимает решения, показывая, на что способна. Атмосфера паники совершенно не повергает ее в отчаяние, но, наоборот, придает ей новые силы. Она действует спокойно и быстро, испытывая при этом внутреннюю радость. Ей надо быть готовой ко всему: хоронить умерших, ухаживать за больными (Тереза хотела стать больничной сестрой, но так и не получила этого послушания), готовить похороны. "Смерть царила повсюду", все привычное отступает, но силы не оставляют ее. В то время как больные лишены причастия, здоровая ризничая, к немалой свой радости, может причащаться "каждый день". Наконец-то осуществилось одно из самых больших ее желаний!

Настоятель, господин Делатройетт, который на протяжении четырех лет очень сдержанно относился к юной кармелитке, наконец сдается. Благодаря испытанию, выявились незаурядные качества этой девятнадцатилетней сестры. Отныне он будет говорить: "Она - большая надежда для монастыря". Какое мучение пришлось пережить, чтобы "маленькая Да-будет-так" смогла показать истинный характер сильной женщины!

Сократившаяся до двадцати двух сестер монашеская община начинает потихоньку приходить в себя от пережитых потрясений. Второго февраля должны были состояться выборы игуменьи. Принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства, начальство решает продлить на один год полномочия матери Марии де Гонзаг и ее совета.

Возвращение отца
(май 1892 года)

Еще одно великое испытание подходит к концу. 10 мая дяде Исидору предстоит забрать из приюта Милосердного Спасителя в Кане своего родственника, который провел там тридцать девять месяцев. 12 мая господин Мартен видит в переговорной Кармеля своих дочерей. В первый раз за четыре года... и в последний. Они находят его очень изменившимся, сильно похудевшим. В тот день его рассудок совершенно ясен, но он молчит. При расставании он заплакал и, устремив указательный палец кверху, наконец произнес: "На Небеса!" Последний, раздирающий душу образ униженного отца.

Старика размещают сначала у Геренов, потом, в июле, вместе с Леони и Селиной перевозят на расположенную поблизости улицу Лаббей. Теперь сестрам необходима помощь и слуги, и няни: у больного отказали ноги. Его надо перевозить с места на место, кормить и ни на минуту не оставлять одного. Трем кармелиткам известно, что отныне он находится вне стен Милосердного Спасителя, этого наводящего ужас места, и теперь постоянно окружен нежными заботами семьи. Селина полностью посвящает себя служению отцу. Она все так же подумывает о Кармеле, но выпавшая на ее долю миссия временно удерживает ее. Тереза как настоящая мать, не переставая, поддерживает ее в переписке и на свиданиях в переговорной. Однажды она в слезах запретила сестре танцевать на свадьбе Анри Моделонда. Адвокату наскучило ждать Селину. Последняя же находит свою монастырскую сестру довольно суровой и "требовательной". Но получилось так, что на балу Селина сперва упрямо "подпирала стену", а потом совершенно не могла танцевать вальс с каким-то молодым человеком, который вскоре ушел, красный от смущения. Тереза в полном восторге от происшедшего; Селина не должна отдавать свое сердце смертному: ее ждет Господь.

Но Селине известно, что настоятель категорически против поступления в Кармель четвертой сестры Мартен, к тому же и у отца Пишона есть на нее особые виды. Энергичная по природе, она отлично подошла бы, с его точки зрения, в качестве организатора при становлении нового кармелитского монастыря в Канаде. Он предписывает своей подопечной ничего не говорить об этом, даже ближайшей ее наперснице, Терезе, которой она пишет путаные письма из поместья де ля Мюсс, где отдыхает. На сердце у нее сплошной мрак.

Из Кармеля она получает ясные и четкие ответы. Все больше и больше Тереза находит духовную пищу в Священном Писании. И что может быть естественней для кармелитки, если в Уставе монастыря написано: "День и ночь молитвенно размышлять над Словом Божиим"? Тем не менее современное ей благочестие больше опирается на толкования и комментарии, чем на само Божественное Откровение. Не имея Библии в собственном распоряжении, Тереза просит Селину переплести Евангелия и Послания апостола Павла в небольшой томик, который она будет носить у сердца. Кто-то из сестер будет удивляться этому, но многие последуют ее примеру. "Но более всего во время молитвы меня поддерживает Евангелие, там я черпаю все, что нужно моей нищей маленькой душе. Я всегда открываю в нем новый свет, скрытый и таинственный смысл..." Она признается, что другие книги оставляют ее безразличной.

"Мне кажется, что слово Иисуса Христа - это Он Сам... Он, Господь Иисус, Слово, Слово Божие!" Она читает и перечитывает это Слово, молитвенно размышляет над ним. "Твое Слово - это светильник, освещающий мой путь", который она ищет в Писаниях. Разница в переводах удручает ее. "Если бы я была священником, то досконально выучила бы еврейский и греческий, чтобы познавать божественную мысль такой, какой соблаговолил ее выразить Господь Бог на нашем человеческом языке". Все больше она осознает отличие своего пути от того, которым восходят к святости "великие души". Октябрьские реколлекции 1892 года показывают, что ее путь, скорее, нисходящий. "Вслушаемся в слова, которые говорит нам Господь (как Закхею в Евангелии): "Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме" (Лк 19,5)... Он, Царь царствующих, был настолько кроток и смирен, что Лик Его был скрыт, и никто не узнавал Его. И я тоже хочу скрыть свое лицо так, чтобы только мой Возлюбленный мог его видеть".

Битва за истину

После нескольких месяцев, проведенных в молитве и терпеливом ожидании, сестра Тереза решается наконец на поступок, который может дорого ей обойтись. Это свидетельствует о ее любви к истине и о силе ее характера. "Боже мой, сделай так, чтобы я видела все, как оно есть". Настало время предупредить сестру Марту о чрезмерной ее привязанности к матери Марии де Гонзаг. Следуя евангельскому совету: "Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним" (Мф 18,15), Тереза отваживается на рискованное предприятие, о котором говорит сестре Агнессе:

- Молитесь за меня. Святая Дева вдохновила меня просветить сестру Марту. Мне предстоит сказать ей то, что я о ней думаю.

- Но вы рискуете, что вас предадут. Тогда наша матушка больше не сможет терпеть вас, и вы отправитесь в другой монастырь.

- Мне это прекрасно известно, но сейчас я уверена в том, что поговорить с сестрой Мартой - мой долг, и я не должна думать о последствиях.

Тем же вечером она очень ласково объясняет сестре Марте ("я умею говорить только от всего сердца"), в чем заключается истинная любовь: не в привязанности, а в жертвовании собой ради блага другого. Любовь становится только сильней и бескорыстней, когда не ищет своего. Сестра Тереза делится собственным опытом. Ее братская поддержка немедленно приносит плоды. Теперь сестра Марта видит ясно и никогда не забудет день своего внутреннего освобождения. Пять лет спустя Тереза сама не преминет рассказать об этом событии матери Марии де Гонзаг, умоляя Господа просветить свою "пасущую", вокруг которой слышится лишь лесть да ложь. Нет ничего разрушительней для монашеской общины, чем "яд похвал"!

Второго января 1893 года сестре Терезе от Младенца Иисуса и Святого Лика исполнилось двадцать лет. За ее плечами пять лет кармелитской жизни, пять лет добровольно взятых на себя страданий. Постепенно она просыпается от долгой зимней спячки и выходит из пустыни, куда ушла ради Того, Кого любит ее сердце. Благодаря одному важному событию, в ее жизни наступит весна.

К ЗРЕЛОСТИ.

ИГУМЕНСТВО МАТЕРИ АГНЕССЫ

(20 февраля 1893-го - март 1896 года)

"С того благословенного дня, когда вас избрали,
я лечу по путям любви".

"Моя сестра... моя Мать"
(20 февраля 1893 года)

С опозданием на год в Кармеле проходят выборы игуменьи. Истекли полномочия матери Марии де Гонзаг, и сейчас она не может быть избранной. Тереза не участвует в голосовании. Со сдержанной радостью узнает она о результатах: настоятельницей избрана ее сестра Агнесса. Но тайна голосования никогда не бывает абсолютной, и вскоре становится известно, что голоса подавались отнюдь не единодушно. Полина сильно взволнована и, принимая в переговорной поздравления семьи, только плачет.

Итак, мать, выбранная Терезой в Алансоне и потерянная в Бюиссоне, снова становится "матушкой" в более глубоком смысле этого слова; ей теперь почти тридцать два года. Младшая сестра не думает о личной выгоде, обладая незаурядной интуицией, она сразу же понимает, что после этого избрания положение сестер Мартен в монастыре становится еще деликатней. Тем же вечером она пишет новой настоятельнице: "Дорогая матушка, как приятно назвать вас этим именем!.. Сегодня Господь Бог призвал вас на служение... теперь вы действительно моя Мать и навеки останетесь ею... О, каким же прекрасным был этот день для вашей дочери!"

И она прозорливо добавляет: "Отныне вам предстоит проникать в святая святых человеческих душ, и вы будете осыпать их сокровищами благодатных милостей, которыми исполнил вас Господь. Несомненно, вы будете страдать..."

Очень скоро мать Агнесса сможет убедиться в точности этого предсказания. Ей, молодой и неопытной, совсем непросто утверждать свой авторитет при постоянном присутствии экс-настоятельницы. Ей приходится проявлять чудеса гибкости и дипломатии, что, впрочем, не вызывает у нее больших затруднений. Но столкновения между двумя "главами" монашеской общины все-таки неизбежны. И мать Агнесса будет часто плакать после сцен, устроенных ей матерью Марией де Гонзаг.

Уважая традицию чередования, мать Агнесса назначает бывшую игуменью наставницей послушниц, но проявляет при этом совершенно неожиданную инициативу: поручает сестре Терезе от Младенца Иисуса помогать матери Марии де Гонзаг нести данное послушание. О подобном сотрудничестве Тереза не могла быть извещена заранее. Но "Охотничья собачка" превосходно осознает деликатность своего положения. Ей приходится действовать с необычайным тактом, чтобы никоим образом не задеть бывшую настоятельницу, весьма переменчивую и обидчивую. К тому же мать Мария де Гонзаг, которая вначале отнеслась довольно благосклонно к избранию матери Агнессы (рассчитывая направлять ее действия), быстро замечает независимый характер новой игуменьи. Таким образом сестра Тереза оказывается между молотом и наковальней.

Не облегчают задачу и те две послушницы, с которыми ей теперь предстоит заниматься. Если б только одна, хорошо известная ей сестра Марта! Но новенькая, появившаяся в монастыре 22 июля, очень замкнутая сестра Мария Магдалина от Святых Даров, долгое время будет обходить стороной "старшую по новициату".

Вместо работы в ризнице, сестра Тереза получает послушание художницы, что не вызывает у нее отвращения, напротив, она всегда любила рисовать. Она будет наносить изображение на ткань, изготавливать открытки и попробует даже писать фрески. В то лето она расписала стену за дарохранительницей в больничной часовне, расположенной по соседству с монастырской церковью. Среди двенадцати ангелочков, изображенных над дарохранительницей, дремлет одно дитя: Тереза нарисовала себя спящей рядом с Господом во время молитвы!

Все эти перемены совершенно не сказываются на ритме ее ежедневной жизни. Тем не менее сестра Тереза начинает потихоньку выходить из затянувшейся мрачной ночи. Ей предстоит теперь все больше раскрываться внутри монастырской общины - и не только в живописи, но и в поэзии. Первая ее попытка в этой области датируется 2-м февраля 1893 года. По просьбе сестры Терезы от Святого Августина она довольно неумело сочиняет гимн, который положит начало ее плодотворной "карьере". Поглощенная своими новыми обязанностями, мать Агнесса отказывается от сочинения поэм, гимнов и рекреационных пьес для общины, чем занималась раньше.

Под покровом религиозной поэзии, зачастую состоящей из благочестивых банальностей, Тереза сможет теперь раскрыть свое сердце. У нее скудные средства, но мало-помалу, в полном послушании, она начинает выражать то, что сжигает ее изнутри.

Вот как описывает ее в этот период жизни сестра Мария от Ангелов в письме в Манс, в монастырь Навещания: "Высокая и крепкая, с внешностью ребенка, звучным голосом и неизменным выражением лица, за которым скрывается мудрость, совершенство и проницательность пятидесятилетней. Душа ее всегда спокойна, она абсолютно владеет собой со всеми и во всем. Практически маленькая святая... которую можно было бы причащать без исповеди, но весьма острая на слово и шутку в любой адрес. Мистическое и комическое - все ей к лицу... она может заставить вас плакать от благоговения и, с тем же успехом, помирать со смеху во время рекреаций".

Откровенность с Селиной летом 1893 года

Этим летом в семье Мартен снова перемены: больного отца перевозят в замок де ля Мюсс. Красота природы и тишина подходят ему лучше, чем городская жизнь. Однако Леони не жаждет присоединиться к нему. В конце июня она прошла интенсивную духовную подготовку (реколлекции) в монастыре Навещания в Кане с твердым намерением еще раз попробовать встать на путь монашества. Мать Агнесса и сестра Тереза всячески поддерживают ее, Селина же весьма болезненно переживает предстоящую разлуку. "Никого не осталось на этой земле, вокруг меня пустота, с щемящей тоской я на миг увидела себя последним осколком нашей семьи... Жизнь показалась мне такой грустной, такой печальной!" В довершение всего ее двоюродная сестра Мария Герен начинает хлопотать о поступлении в Кармель Лизье.

По совету матери Агнессы Тереза учащает переписку с сестрой, которая продолжает задаваться вопросами о своем будущем. Ей необходима помощь. Длинные письма, приходящие в замок де ля Мюсс, отражают интенсивные молитвенные размышления над Словом Божиим. Под пером кармелитки непроизвольно проступают строки Священного Писания. Поддерживая сестру, Тереза делится с ней самыми сокровенными мыслями: "Мне хочется рассказать тебе о том, что происходит в моей душе". Селина отвечает: "Твое письмо насыщает мою душу". (Игуменья имела право читать письма, написанные и получаемые сестрами. Во время игуменства матери Агнессы Тереза совершенно свободно выражает свои мысли.)

Достаточно одного примера, чтобы показать работу, совершаемую Духом Святым в сердце этой юной сестры: "Селина! Как же просто угодить Господу и пленить Его сердце! Надо просто любить Его, а не разглядывать себя, копаясь в собственных недостатках... Сейчас твоя Тереза совсем не на высоте, но Господь учит ее извлекать выгоду из всего - и хорошего и плохого, что она находит в себе. Он учит ее играть на бирже любви, нет, вернее, Он Сам за нее играет, не объясняя, как действует, ибо это - Его дело, а не Терезы. От нее лишь требуется полное самоотречение, совершенная отдача себя, без остатка и даже без утешения хотя бы знать, сколько же она заработала на этой бирже... Духовные руководители помогают продвигаться вперед по пути совершенства, понуждая делать множество добродетельных поступков - и они абсолютно правы. Но мой духовник - Господь - не учит считать совершенные благие деяния; Он обучает меня делать все по любви, ни в чем Ему не отказывая, и быть довольной, когда Он предоставляет возможность доказать Ему свою любовь. Это происходит в мире и самозабвении, ибо Господь делает все, а я - ничего".

В первый раз она говорит о забвении себя. Но какая же в ней гибкость, какая отрешенность! Как раз в это самое время она заставляет себя вернуться к знакомым с детства "четкам поступков", чтобы поддержать сестру Марту, которой просто необходима подобная практика. Тереза признается, что угодила в "совсем не те сети", но братская любовь к ближнему прежде всего.

Она продолжает откровенничать: "Селина, Господь Бог больше ничего не требует от меня... вначале (во время послушничества) Он требовал от меня очень много. Некоторое время я думала, что, поскольку Господь ничего не требует от меня, - следует потихоньку продвигаться вперед, совершая в мире и любви лишь то, о чем Он меня просит... Но у меня было озарение: святая Тереза (Авильская) сказала, что нужно хранить любовь". Хранить огонь любви - это значит не упустить ни одного случая, когда можно "сделать приятное Господу,.. например, улыбнуться, сказать ласковое слово в то время, когда я предпочла бы ничего не говорить или же принять скучающий вид, и т.д.".

Важно быть самой собой, а не делать вид, проявлять свою сущность, а не напускать видимость. Когда действует Господь, все наносное уходит. "Видя себя в крайней нищете, несчастные малые души пугаются: им кажется, что они ни на что не годны, потому что получают все от других, а отдать ничего не могут".

Ни на что не годна... Она знает, о чем говорит. Вокруг нее неутомимые крестьянки энергично наваливаются на самые тяжелые работы в монастыре, а ее послушание - рисовать, поэтому ей хорошо знакомо состояние унижения, когда другие считают ее неспособной к труду. "Некоторые, не переставая, повторяли, что она ничего не делает, что она пришла в Кармель ради забавы" (мать Агнесса).

Вечная послушница
(8 сентября 1893 года)

Обычно через три года после принесения обетов кармелитка выходит из новициата. 8 сентября 1893 года сестра Тереза подает прошение о том, чтобы навсегда остаться послушницей. Действительно, в капитул уже вошли две ее сестры, поэтому она никогда не сможет ни принимать участие в голосовании, ни быть избранной на какой-либо ответственный пост. Всегда самая младшая, всегда последняя, как в Бюиссоне, как в Алансоне! Мать Агнесса оценит подобную жертву1, которая позволит ее сестре продолжать присматривать за доверенными ей послушницами.

Сестре Марии Магдалине мать Агнесса предписала на протяжении года проводить с Терезой полчаса по воскресеньям. Но зачастую, вместо того чтобы идти на назначенную встречу, послушница исчезала. Когда Тереза встречала ее, происходил диалог:

Дата добавления: 2015-08-17