Когда покидаем мы горы

Конец августа. И хотя яркое солнце све­тит еще по-летнему, утренняя роса уже подолгу держится на траве, все чаще дуют холодные ветры, ниже и ни­же опускаются туманы, изредка даже срывается снег. На верхних склонах гор красным пламенем подер­нулись альпийские луга, совсем пожелтели листья, по­блекли эдельвейсы. Ожиревшие за лето сурки в пред­чувствии скорой спячки беспокоятся, оглашая окрест­ность своими воплями. По всему видно, что закончи­лось лето и наступает хмурая осень.

Пора бы и нам, альпинистам, подумать о спуске в долину, а мы за своими хлопотами и путешествиями забыли все на свете. Так иногда, увлекшись любимым делом, человек ничего больше не замечает и тянет до последнего, пока вдруг не спохватится... Вот и теперь нашей постоянной суете и сборам на вершины гор как-то разом наступил конец.

«Скоро, скоро домой», — поговариваем вы неве­село, и от сознания того, что нужно собираться вниз, в город, в сутолоку жизни, на душе становится еще тоскливее. Но идти нужно, и вы тоже идете, как все, беспрестанно оглядываясь назад и каждый раз с тру­дом отрывая глаза, будто навсегда расстаетесь с близким и дорогим вам существом.

Тот, кто много путешествовал, долгое время про­вел в горах, десятки раз бывал на вершинах, знает, что это за удивительное чувство. Мне не раз приходи­лось испытать его, этот зов, настойчивый, ни с чем не сравнимый по своей притягательной силе.

Но и гиганты бывают бессильны, все-таки прихо­дится покинуть горы и спуститься вниз, в город. Сра­зу окунаешься в гущу суеты, в массу мелких забот, от которых за лето успел основательно отвыкнуть. Это привычный горожанину водоворот — мир большого го­рода, в котором нет ни начала, ни конца шуму, дви­жению и толкотне. Мир, так непохожий на простой и вместе с тем строгий мир гор.

Ваш бедный заплечный мешок, такой удобный в горах, здесь мешает всем и даже вам, потому что на­бит до отказа всякой всячиной. Огромный, он плохо вписывается в габариты автобусов, трамваев и даже вокзальных помещений, застревает вместе с вами в дверях и вызывает шумное недовольство, отчего вы сами становитесь предметом общего внимания и злословия. Это утомляет и еще больше бесит вас. А ва­ши медлительность и неторопливость — неотъемлемые привилегии альпиниста — здесь обращаются против вас же и возмущают вечно бегущих, куда-то торопя­щихся горожан. Скоро, совсем скоро вам и самому предстоит стать таким же, как эти, в сущности ни в чем не повинные перед вами, раздражающие вас люди. А пока вы, пришелец с гор, только что «вывалились» прямо на городской асфальт, и вам предстоит устроить свои дела. Конечно, вас тут не ждали, вы зна­ете это, но уверены, что здесь, в могучем цивилизо­ванном мире, быстро управитесь со всем необходи­мым. Но первая же попытка сдать рюкзак в камеру хранения не приносит успеха — нет мест! Не удается попасть и в ресторан. Попытка устроиться в гостини­цу-небоскреб тоже оказывается безуспешной. Впро­чем, вас это нисколько не пугает, ведь вы почти со­рок дней спали в мешке на склонах гор, на ледниках, в снежных пещерах, и проблема гостиницы поэтому не страшна.

И все-таки есть над чем подумать, потому что боль­шой город весь состоит из ограничений, он закован в асфальт, расчерчен газонами — ничего лишнего и сво­бодного.

После долгих поисков с тяжелым рюкзаком за пле­чами вам наконец удается примоститься в аэропорту, в палисадничке, под окнами уже знакомого привок­зального ресторана. Последний раз стелите вы верный спутник — свой спальный мешок, готовясь отключиться на несколько часов от всего, что вас окружает. Уже лежа, сквозь листву деревьев вы видите прямо над собой луну, подмигиваете ей как соучастнице и совсем успокаиваетесь. Вдруг в десятке метров от вас раздается раздирающий уши рев реактивного самоле­та, готового к взлету. Вы настойчиво убеждаете себя: «Ты слышишь не более чем привычный тебе грохот лавины, ледовый обвал или рокот камнепада. Успо­койся!» Но это плохо удается вам — сон не приходит. Потом все стихает, но ненадолго. Из окна ресто­рана доносятся лихие звуки джаза, вслед за ними вы ощущаете соблазнительные запахи, они преследуют ва­ше голодное воображение и пустой желудок. Вы терпеливо, стоически пытаетесь перебороть все это — альпинисты, они все терпеливые и умеют мужественно ждать. Для следующего дня нужно основательно нако­пить силы (кто знает, что вас ждет еще...), и вы упор­но силитесь заснуть. И только изредка, уже засыпая, по привычке вскидываете свинцовые веки, чтобы пе­ред сном еще разок поймать озорную улыбку свиде­тельницы ваших бед. В эти мгновения кажется, что листья сказочного дерева над вами, сквозь которые пробивается луна, не листья, а стальные слитки на стальных же ветках из нержавеющей стали. Уставший от обилия впечатлений мозг, по-видимому, отяжелел, и мысли оттого в нем тоже тяжеловесны.

Бывает, в подобной ситуации где-нибудь на рассве­те, после короткого забытья, вы вдруг явственно ви­дите стоящего над вами милиционера. «Этого еще не хватало», — с тревогой думаете вы. А он, приложив к козырьку руку, предлагает куда-то следовать за ним. Сначала вы впадаете в состояние какого-то оце­пенения, должно быть, от страха, что, наверное, что-то натворили. Потом делаете невероятное усилие над собой — шире приоткрываете глаза, но видение, к ужасу вашему, не исчезает. Более того, даже проясняются не­которые детали: погоны сержанта, усатое лицо с чер­ными, как уголь, глазами. Говорит оно с вами довольно вежливо, хотя и сухо. Оказывается, видение выясняет, не пьяны ли вы и зачем лежите в недозволенном месте. Теперь-то нетрудно сообразить и младенцу, что вы уже не в горах и что все постепенно становится на свои места. Придя в себя, вы как можно вежливее отвечае­те, что не пьяны и что в палисадничке довольно удоб­но отдыхать... И для убедительности, усиленно жести­кулируя, добавляете:

— Понимаете, альпинист я, летом по горам путе­шествовал, а это мой спальный мешок...

И уж совсем ни к чему начинаете входить в роль какого-то растерянного кретина:

— Видите, пуховый он у меня, очень теплый, а это «молния» открывается изнутри, вот, посмотрите. И тут неожиданно для себя распарываете его от горловины до самого низа. И совсем уж непонятно, почему приплетаете сюда случай, как однажды на лед­нике эта же «молния» отказала, и вы всю ночь ужасно мерзли...

Сержант таращит глаза, потом понимающе кивает головой и, как вам показалось, ехидно улыбается в усы. Какая догадка осенила его в этот момент! Он метнул в вас белками глаз и... растаивает в предрас­светной мгле.

С облегчением догадываетесь, что пронесло, ка­жется, отделались, и довольно легко! От удовольствия на душе становится светло, вы да­же забываете про милую луну, про неудачи и голод. «Как немного нужно человеку для радости! — думаете вы. — А для счастья!..». Но дальше, не философству­ете, потому что до него еще далеко.

В это время над самым ухом раздается неистовый вой турбин. Теперь никакие самоубеждения уже не имеют смысла: конечно же, лавины в горах так не воют, это самый настоящий стоместный четырехмо­торный красавец «ИЛ». Вы окончательно пробуждае­тесь и приходите к заключению, что пора сматывать спальный мешок. Хватит с вас, вы уже почти дома...

Прощай, ушедшее лето, прощайте, скалистые горы! Вас нельзя забыть. Лучше гор могут быть только горы.

Дата добавления: 2015-08-20