В центральной Европе 1 страница

Предварительные замечания. Приступая к изучению истории государств региона, хотелось бы обратить внимание на несовпадение таких понятий, как народ, страна, государство, ибо в обиходе, научно-популярной литературе и публицистике нередко происходит их смешение, что искажает сами исторические представления.

Государство – это, прежде всего, организация по управлению определенной территорией, которая создавалась выделявшимися из родоплеменных структур вождями и окружавшими их соратниками (воинами, «сотрапезниками», помощниками). Создание такой организации диктовалось как стремлением самой правящей верхушки закрепить свой статус и право на господство, так и усложнявшимися задачами защиты земель и управления ими. Именно последним оправдывалась обычно организация сбора регулярных платежей с проживавших на данной территории жителей.

Началом государственности можно считать закрепление военно-административных функций за определенными семействами, то есть формирование обособленного от остального населения правящего слоя, который обычно называют знатью. Естественно, для этого слоя определяющим становилось не родство со своими подданными, а выполнение ими обязанностей по содержанию формировавшегося правящего сословия. Поэтому государственная организация не была связана с этнической территорией, хотя изначально и была призвана ее защищать. Стремление закрепить и расширить свои права и владения приводило к борьбе за господство над соседями, часто представлявшими иные этносы. В итоге государственные границы устанавливались, прежде всего, по факту завоевания и в составе конкретных государств оказывались разные народы, а родственное население расчленялось между отдельными государственными образованиями или странами. Тем не менее, большинство государств возникало на территории какого-либо определенного этноса, который формировал и правящий слой, и давал свое название.

Иными словами, государства лишь в стадии становления могли быть тождественны понятию народ. Государство – политическое и географическое образование, народ – этническое. Государство обладает не только определенной территорией, но соответствующим правовым статусом. Народ – понятие более аморфное, не всегда имеющее четко очерченные рамки. Он может состоять из родственных, но все же обособленных групп, не обязательно совместно проживающих. Единство языка – тоже не определяющий показатель. Известно, что на одном языке могут говорить и те, кто относит себя к разным народам. И вообще, принадлежность тому или иному этносу, народу чаще всего определяется самоощущением человека, его самоидентификацией с определенной культурой и традицией. Поэтому история народа и история государства не тождественны. Под страной же обычно понимают государственную территорию. В учебной литературе преобладает именно страноведческий принцип, что определяется большей географической и юридической определенностью, точностью этого понятия. Но при этом надо постоянно иметь в виду, что какая-то часть истории того или иного народа может выпадать из конкретной темы и, наоборот, история отдельного народа может рассматриваться в разных темах, при изучении разных стран.

С этими общими рассуждениями связаны и многие актуальные проблемы исконности прав того или иного народа на конкретные территории. Так, предваряя нижеследующий раздел о средневековой Польше, хотелось бы обратить внимание на вводный пассаж к данной теме из недавно изданного весьма подробного, добротного учебника по истории южных и западных славян, написанного учеными Московского университета. «История Польши – это не совсем то же самое, что история польского государства. Когда мы говорим об истории Польши, мы имеем в виду историю польских этнических земель: Великой Польши, Малой Польши, Силезии, Восточного и Западного Поморья, Мазовии, Куявии. От польского же государства, с одной стороны, уже в XIII – XIV вв. оказались оторваны Силезия и Западное Поморье, с другой – в XIV – XVI вв. благодаря присоединению ряда украинских земель и унии с Великим княжеством Литовским в его состав вошли огромные новые и этнически непольские территории. Сложилась Речь Посполитая, объединявшая собственно польские, украинские, белорусские, литовские земли и даже часть русских. Этот, так сказать, «дрейф» от запада к востоку оказался чрезвычайно весомым геополитическим фактором польской истории, породил массу сложнейших проблем, которые дают о себе знать вплоть до сегодняшнего дня»[79]. Но как уже отмечалось в предыдущем разделе, поморские славяне первоначально являлись обособленным, самостоятельным образованием и были включены в состав раннепольского государства лишь результате завоевания в ХI в. Подобные детали, если их вырывать из исторического контекста, нередко становятся основой для великодержавных или иных амбиций. Это нельзя забывать читателю, соотнося историю народа с историей государства, носящего имя этого народа.

ПОЛЬША

Племена, из которых сложилось польское государство, занимали бассейн р.Вислы, входивший, как отмечалось, в территорию прародины славян. Как подчеркивал В.В.Седов, по археологическим данным какого-либо праславянского племени, которое можно было бы назвать прапольским, ставшим основой формирования древнепольской народности, не существовало. В начале средневековья территория, где позднее сложилась эта народность, была заселена носителями пражско-корчакской культуры на юге и родственными полабско-поморскими племенами, именно из будущих польских земель расселившихся на запад.

В конце I тыс. н.э. реки Одер, Лужицкая Ниса и Бобр разделили не только территории, но и исторические судьбы полабских и вислянских славян. На юге отроги Судетских и Карпатских гор отделили от последних формировавшиеся в верховьях Эльбы и в левобережье Дуная чехоморавские и словацкие племена. Густые леса между реками Буг и Вепш разграничили племена пражской культуры и генетически связанные с ней племена корчакской группы, ставшие основой восточного славянства. На северо-востоке возвышенности Прусского Поозерья и северомазовецкие пущи отделили будущие польские территории от земель балтийских племен: пруссов и ятвягов. На севере естественным рубежом начавшейся консолидации славян Повисленья стало 400 км балтийского побережья от устья Одера на западе до устья Вислы на Востоке. Отсутствие иных естественных преград привело к вышеотмеченному подчинению первоначально обособившихся западнопоморских славян польскими князьями.

Возникновение государства. Консолидация населения будущих польских земель первоначально происходила вокруг нескольких центров. Упоминаемые в источниках поляне, куявяне, мазовшане, ленчицане, весляне, поморяне, слензане возникли на основе существовавших ранее племенных союзов, связанных с определенными территориями.

В южнопольских землях (будущая Малопольша), основу славянского населения которых составляли потомки племен пражско-корчакской культуры, историческими источниками засвидетельствовано одно крупное образование племенного характера – висляне, включившее в себя разрозненные группы славянского населения.

Верхнее Повисленье в IX в. было первым очагом зарождения государственности на территории Польши. Южнопольские племена ранее других попали в поле зрения средневековых авторов, что обусловлено их связью с историей Великоморавской державы. Достоверно устанавливается, что в IX в. существовало княжество вислян. Допустимо предположение, что это был племенной союз, включивший в себя все славянские земли Висленского Прикарпатья. Около 875 – 876 гг. великоморавский князь Святополк подчинил себе княжество вислян.

Первые небольшие укрепленные поселения в земле вислян появляются в VIII в. В следующем столетии в этом регионе возникают уже крупные грады, которые рассматриваются исследователями как показатель становления больших племенных княжений. Племенным центром вислян был и Краков – «грод» на Висле. Археологически он пока не изучен, но в пользу этого положения говорят концентрация в округе Кракова поселений раннего средневековья и огромный курган Крака, легендарного основателя этого города[80].

Другим центром объединения племен региона был Гнезно в земле полян, в позднейшей Великопольше. В «Хронике» Галла Анонима, написанной в начале XII в., рассказывается, что после гибели в Крушвице у озера Гопло князя Попеля князем в Гнезно стал Семовит (Земовит), сын крестьянина Пяста. Его сыном был Лестько (Лешек), внуком — Семомысл (Земомысл), а правнуком – Мешко I – первый польский князь, достоверно зафиксированный рядом письменных памятников. Высказывалось мнение о том, что названные Галлом Анонимом предки Мешко являлись легендарными личностями, но в настоящее время большинство историков видит и в них реальных исторических персонажей. Если это действительно так, то Семовит – основатель династии Пястов – княжил примерно в последней трети IX в. и, следовательно, княжество полян восходит к этому столетию и существовало параллельно Висленскому политическому образованию.

Около 877 г., после завоевания Великой Моравией княжества вислян, Великая Польша стала центром складывавшегося государства. Как резиденция полянских князей, Гнезно с середины IX в. был уже сильно укрепленным гродом, который мог быть центром большого племенного княжества полян. С Х в. вокруг разрастаются открытые поселки, некоторые из которых имели торговый характер. Все это напоминает раннесредневековый город.

К концу I тыс. славянское население известно и на востоке региона – в Мазовии, где отмечено его смешение с соседними балтами.

Таким образом, до середины Х в. на территории Польши существовало несколько племенных княжений, наиболее мощным из которых оказалось Великопольское. В X в. начался его территориальный рост[81]. Очевидно, это государственное образование настолько окрепло, что смогло присоединить к себе соседние славянские земли. В правление князя Мешко I (960 – 992) в состав Великопольского княжества вошли ряд соседних племенных княжений. Лишь со стороны лютичей попытки Мешко расширить свои владения на запад встретили сопротивление, в преодолении которого погиб и он сам.

В 966 г. Мешко I принимает христианство по латинскому обряду. В относительно быстром распространении новой религии в Великопольше важное значение имело его сближение с Чехией. Еще в 965 г. Мешко I скрепляет союз с Чехией браком с Дубравкой (Дубровкой), дочерью чешского князя-христианина Болеслава I и при великопольском дворе появились чешские священники и миссионеры. Около 968 г. в Великопольшу прибыл и первый епископ Иордан, местом пребывания которого стала Познань.

Принятие христианства сыграло важную роль в укреплении и развитии польской государственности. Христианизация способствовала не только скреплению союза с Чехией, но и политическим контактам с германским королевством. В 967 г. к Древнепольскому государству было присоединено Западное Поморье, а правивший в Гданьске племенной князь признал свою зависимость от Мешко I. Во внешней политике Древнепольского государства важнейшее место занимали взаимоотношения с Германской империей. Принятие христианства упростило эти отношения. Более тесным связям с германским правящим сословием способствовал и состоявшийся около 980 г. новый брак Мешко с Одой, дочерью саксонского маркгара Северной марки. Под влиянием Оды преемником первого польского епископа Иордана в 982 – 983 гг. стал немецкий епископ Унгер из Тюрингии. Но после смерти германского императора Оттона I в 973 г. Мешко стал осторожнее относиться к немецкому влиянию и в качестве противовеса ему установил прямые контакты с Римом. Он даже подарил Ватикану «грод Гнезно» со всеми принадлежавшими ему землями, то есть фактически, все Древнеполькое государство. В итоге правитель Польши стал ленником папы и даже начал выплачивать ему некий «ценз» в знак признания верховной власти Рима[82]. Едва ли Мешко действительно хотел подчинить Польшу далекому Риму. Но поддержка папы была обеспечена, что повышало авторитет князя во взаимоотношениях с соседями и давало моральное право завоевывать язычников. Это и было осуществлено в отношении менее защищенных земель отдельных полабских славянских племен, что отмечалось выше.

Для польско-германских отношений особенно важное значение имело включение в состав владений Мешко I Силезии. Отныне польские владения вплотную подходили к владениям империи, что, учитывая естественную агрессивность складывавшегося феодального сословия, предвещало будущую конфронтацию[83]. Поле для предстоящих кровавых схваток наследника Мешко Болеслава Храброго с германским императором Генрихом II было подготовлено. В таких условиях объявление Польши леном римского престола было вполне уместно[84].

В последних десятилетиях Х в. развернулась борьба между Мешко I и чешским князем Болеславом I, в результате которой Чехия утратила свою власть над землями в верховьях Одера.

Умирая, Мешко разделил, по тогдашней традиции, свое княжество между сыновьями. Причем Ода, при поддержке Рима, стремилась закрепить основные права за своими сыновьями. Но знать поддержала старшего сына (от чешской княжны) – Болеслава Храброго (992 – 1025), первые годы правления которого прошли в борьбе за восстановление государственного единства. Около 995 г. борьба эта жестоко, но успешно для честолюбивого Болеслава была доведена до конца. Младшие братья вместе с мачехой Болеслава, Одой, бежали из страны. Поморье признало свою зависимость от центрального польского князя. В конце Х в. Болеслав присоединил к Великопольскому княжеству и богатые земли вислян, в том числе Краков. До 999 г. Краковская земля входила в состав Чешского княжества. Таким образом, около 1000 г. создалось единое Древнепольское государство, поглотившее прежние племенные княжения.

Объединение племенных земель в единую государственную территорию стало одним из факторов, способствовавшим этнической консолидации славянского населения Польши. Княжество Болеслава I было уже сложившимся государством с выделившимся правящим сословием: в ряде наиболее крупных центров (Гнезно, Познань, Влоцлавек, Гдеч) были сосредоточены многочисленные дружинные отряды (в общей сложности больше 10 тыс. воинов). Такое войско могло существовать только благодаря системе централизованной государственной эксплуатации зависимого населения, которая состояла в регулярном сборе дани-налога. Вся подчиненная князю территория рассматривалась соответственно как его собственное владение, управляемое представителями княжеской администрации и поделенное на ряд административных округов (Великая Польша, Силезия, Краковская, Сандомирская, Мазовецкая, Ленчицко-Серадзская, Куявская и Поморская земли). При великокняжеском дворе сложилась система государственных должностей (канцлер, воевода, казначей, чашники, стольники, конюшие и пр.), которая в основных своих элементах воспроизводилась и на уровне локальной администрации в крупнейших гродах. Глава округа, будущий каштелян, при помощи своих подчиненных собирал подати, организовывал дружину, вершил суд от имени князя[85]. Как и все раннесредневековые правители, польский монарх проводит едва ли не всю жизнь в седле, перемещаясь со своей дружиной из одной земли в другую и утверждая тем самым свою власть и авторитет на местах. После принятия христианства Польшей в 966 г. рядом со светской администрацией стала складываться и церковная.

Характерная особенность такой системы государственной организации состоит в том, что именно государство в лице князя и его дружинников выступает феодальной корпорацией, централизованно эксплуатирующей подвластную князю страну. Лишь постепенно, по мере наделения представителей князя на местах иммуни-тетными привилегиями дружинник из представителя государства превращается в феодала, получающего в частное условное владение, за которое он должен служить князю, те или иные заселенные территории. Государственная организация, таким образом, предшествует феодальной, а вся общественная система может быть определена и как система государственного феодализма[86]. В рамках этого государства началась интеграция разноплеменного славянского населения в единую народность.

Консолидирующую роль играло и христианство. В 1000 г. на встрече в Гнезно с Болеславом молодой экстравагантный германский император Оттон III согласился на создание в Польше независимого Гнезненского архиепископства, которое и было учреждено папой Сильвестром II. Решение Оттона вызвало резкое недовольство восточногерманских феодалов. Но императора мало интересовали конкретные политические проблемы. Историки XIX в. вообще считали Оттона III далеким от жизни мечтателем, потерявшим контакт с действительностью. Но его нельзя оценивать с точки зрения реальной политики. Им двигали универсалистские проекты, стремление возвыситься над мирской суетой ради римской идеи. Ведь он с малолетства воспитывался в убеждении, что является законным наследником славы древнего Рима. Но эти идеи не увлекали ни немцев, ни итальянцев, ни римлян. Он, однако, желал включить в универсалистскую христианскую Империю соседние народы, не покоряя их и не лишая их политической автономии, что в то время было, естественно, нереально. Был Оттон III религиозен и образован. Мать – византийская принцесса Феофано – выучила его латыни, греческому, приучала к византийским порядкам. Он общался с учеными богословами, совершал паломничества. Так он попал и в польские земли, ибо его интересовал не поход на восток, против славян, а поклонение в Гнезно могиле мученика Адальберта[87]. Поддержка римской церкви польским правителем способствовала и весьма лояльным отношениям к нему Оттона III. Сводный брат и соратник Адальберта Гауденций (Радим) был назначен первым Гнезненским архиепископом[88]. Так обстоятельства оказались на руку Болеславу, использовавшему их сполна, чего, заметим, в других условиях не удалось чешским князьям.

На гнезненском съезде в 1000 г. Оттон III передал Болеславу и его преемникам «все права, которые принадлежат Империи» относительно церковных должностей, «в Польше или других завоеванных им варварских странах, а также в тех, которые еще предстояло завоевать». Это решение затем подтвердил и папа Сильвестр II. Таким образом, Болеслав Храбрый не только приобрел право инвеституры (назначения) епископов в собственном государстве, но и получил, по существу, неограниченные полномочия для создания церковной организации на тех варварских землях, население которых он смог бы, благодаря деятельности миссионеров или силой оружия, побудить принять новую религию[89].

Образованная в результате создания архиепископства сеть епархий, включившая епископии городов Кракова, Вроцлава и Колобжега не совпадала с прежними племенными территориями, как и вновь складывавшаяся административная структура. Этноним поляне, прежде означавший население сравнительно небольшого племенного региона, стал постепенно распространяться на всех жителей Польского государства.

Процесс формирования польской народности продолжался несколько столетий. В XI – XII вв. этот этногенетический процесс полностью охватил население Великопольши, Силезии и Малопольши, затем и жителей Польского Поморья, а еще позднее, мазовшан. Если в XI – XII вв. термин поляне-поляки в большей степени означал жителей Польского государства, то во второй половине XIII-XIV в. на первый план выступает языковый критерий: поляки – население, говорившее на польском языке. Распространена точка зрения, что этим временем и следует определять завершение формирования польской народности со своим самосознанием.

Но после смерти в 1002 г. императора Оттона III и вступления на престол Генриха II польско-германские отношения, естественно, обострились. Болеслав Храбрый воспользовался начавшимися в Германии усобицами и перешел в наступление. После многолетней войны, длившейся с перерывами и переменным успехом около 14 лет (с 1003 по 1018 г.), был заключен Будишинский мир, по которому к Польше отошли Лужицы и Мильско.

Затем взор Болеслава обратился на юго-восток, на восточнославянские земли. Восточная экспансия этого князя, как и другие его внешнеполитические акции, определялась, прежде всего, уже отмеченной жаждой военной добычи как лучшего средства удовлетворения и сохранения дисциплины в его многочисленной дружине. Возможно, не последнюю роль в походе на Киев в 1018 г. сыграло и стремление захватить контроль над транзитными торговыми путями на Днепре. Киев был важным пунктом пути из Кракова и Праги на Восток.

Были и политические причины, толкавшие Болеслава I на вмешательство в дела восточнославянских княжеств. Не исключено, что он рассчитывал на установление контроля над киевским престолом, используя в качестве повода для вмешательства восстановление в Киеве свергнутого Ярославом Святополка, чья жена приходилась родственницей польского князя.

Начало Киевского похода было необычайно успешным для Болеслава Храброго. Разбив Ярослава в битве на реке Буг, польский князь, быстро продвигаясь, 14 августа 1018 г. занял Киев, в котором пробыл один-два месяца. В его войске были немецкие рыцари, венгры и печенеги. Киевлян впечатлило неведомое им зрелище – турнир, устроенный рыцарями Болеслава. Однако вскоре Ярослав Мудрый вновь изгнал Святополка из Киева.

Но конфликты с Чехией и Венгрией для Древнепольского государства сложились неудачно. В 1021 г. Чехии удалось возвратить захваченную Болеславом Храбрым Моравию.

При Болеславе Храбром оформилась система государственного управления раннефеодальной Польши. Местное управление опиралось, на разветвленную систему городов, во главе которых стояли назначаемые центральной властью правители – комесы, позднее получившие название каштелянов. В их функции входило командование местным ополчением, суд, сбор налогов и дани с населения и т. п. Наряду с этим в некоторых областях сохранилась, по-видимому, власть мелких князей. Польский князь командовал войском, творил суд и ведал внешнеполитическими делами. При князе существовал совет знати. Военные силы Польши состояли из княжеской дружины и ополчения, включавшего в себя тяжеловооруженную конницу из рыцарей, или панцирных воинов, и пехоту – щитников и свободных крестьян-общинников.

Сам Болеслав в год смерти короновался польскими епископами в Гнезно и обрел титул короля. Стремление к получению королевской короны прослеживается там, где правители сталкивались с могущественными соседями, при необходимости определить свое положение по отношению к ним. Возможно, идея коронации исходила еще от Оттона III, считавшего, что «помазание» должно сделать правителя молодого христианского государства более способным к осуществлению той высокой миссии, которую хотел возложить на него император. Но в 1025 г. эта коронация явилась уже самостоятельным шагом, не согласованным с императором, и была воспринята в правящих кругах Империи как «узурпация», присвоение правителем не подобающего ему достоинства. Именно поэтому такая коронация не смогла обеспечить польскому монарху признания и поддержки христианского мира Запада, а наследника Болеслава, Мешко II и вообще сочли «тираном», правителем, пользующимся королевским достоинством, которое по праву ему не принадлежит[90].

Укрепление феодального сословия и ослабление центральной власти. Смерть Болеслава Храброго положила начало кризису, первому в череде многих в истории польской государственности. В эпоху правления сына Болеслава Мешко II (1025 – 1034) Германская империя напала на Польшу. Против нее выступили также Чехия и Русь, стремившиеся вернуть себе захваченные польскими феодалами земли. Польша потерпела крупные поражения и потеряла все земли, подчиненные ею при Болеславе Храбром. Коронация Мешко II не предотвратила борьбу с ним собственного брата Бесприма и утрату трона. Во время разгоревшихся смут, сопровождавшихся вторжением в Польшу германских войск, особые знаки королевской власти были переданы императору Конраду II, что означало отказ польского правителя от притязаний на королевское достоинство. А сам Мешко бежал из страны.

Положение еще больше ухудшилось при следующем князе – сыне Мешко II Казимире I Восстановителе (1034 – 1058). Он родился в 1016 г. и тогда, в условиях успехов Болеслава Храброго, его внука при крещении назвали Карлом, в честь Карла Великого, знаменитого во всей Европе франкского императора. В этом можно видеть амбиции польской великокняжеской семьи. Но на княжеском троне Казимиру достались иные, более прозаические задачи. В 1037 г. вспыхнуло восстание, длившееся около двух лет и охватившее большую часть территории Польши. Представители власти держались лишь в таких крупных городах, как Краков, Познань, Гнезно. Гнев восставших обрушился на знать, рыцарей, духовенство и королевских чиновников. Восставшие громили усадьбы феодалов, монастыри, брали приступом города, расправлялись с феодалами. Крестьянство с ожесточением выступало против церкви, отказываясь от христианства и возвращаясь к старой, «языческой» религии, с которой оно связывало представление о своей прежней свободе.

Основная причина восстания – развернувшаяся феодализация: происходила массовая раздача земель и иммунитетов. Попутно досталось и церкви, с внедрением которой широкие массы крестьян связывали ухудшение своего положения, а также городам как торговым и административным центрам. В польской историографии это восстание иногда называется социально-языческой революцией. Последствия этого социального взрыва были катастрофическими: сложившаяся государственно-административная и церковная системы оказались почти разрушены, чем воспользовался чешский князь Бржетислав, предприняв в 1038 г. опустошительный поход против Польши. Светская и духовная знать объединилась для подавления восстания. Так как собственных сил у них для этого не хватало, она обратилась за помощью к германским феодалам. Восстание было подавлено. Казимиру удалось отстоять независимость польского княжества, успокоить страну и восстановить поколебленный социальный, государственный и церковный порядок, чем он и заслужил свое прозвище. Однако воссозданное в 1039 г. единое польское государство было вначале настолько слабым, что на время стало вассалом Германской империи.

Правление Болеслава II Смелого, или Щедрого (1058 – 1081), запомнилось участием Польши в конфликте папы Григория VII и германского императора Генриха IV, принесшем Болеславу королевскую корону в 1076 г. Однако в 1079 г. он столкнулся с феодальным заговором, возглавленным его братом Владиславом и, возможно, краковским епископом Станиславом. Хотя Болеслав решился даже на казнь Станислава, его влияния оказалось недостаточно, чтобы удержать власть в стране, и он вынужден был бежать в том же 1079 г. в Венгрию.

Власть перешла к брату Болеслава – Владиславу I Герману (1081 – 1102), ставленнику феодальной оппозиции, что означало ее победу над центральной властью. Фактически от имени Владислава страной правил воевода Сецех – наступила пора новых политических интриг.

Следующий князь – Болеслав III Кривоустый (1102 – 1138) сумел укрепить свою власть и в ходе борьбы с Сецехом, и с собственным братом Збигневом. Авторитет князя сильно вырос в результате успешных войн за присоединение и христианизацию Поморья. В своем завещании в 1138 г. Болеслав пытался предотвратить распад страны на отдельные княжества и уделы, введя в правило о наследовании великокняжеского престола его передачу старшему из своих четырех сыновей (правило принципата). Великий князь владел уделом, вбиравшим ядро Польши, со старой столицей Гнезно, оставшейся резиденцией архиепископа, и новой столицей в Кракове, где с середины XI в. разместился королевский двор. Однако этот государственный акт уже не мог остановить неизбежных процессов децентрализации, и после смерти Болеслава Польша окончательно вступает в период феодально-политической раздробленности.

Эпоха политической раздробленности. Время между смертью Болеслава Кривоустого (1138) и началом XIV в. прошло под знаком феодальной раздробленности и сопровождавшей ее ожесточенной политической борьбы между удельными княжествами. Начался так называемый «период можновладства»[91]. В ХIII в. он закрепился превращением придворных должностей в земские, при котором положение можного при дворе определялось его владениями, то есть бенефиции, дававшиеся на время несения службы преобразовывались в феоды, передаваемые по наследству.

Можновладство ускорило и дифференциацию в самом правящем сословии. Крупные феодалы образуют панство, мелкие – шляхту (рыцарство)[92]. В таких условиях ускоренными темпами пошло и обращение свободных крестьян в лично зависимых, что было наиболее характерно для ХIII в., когда установилась ответственность за укрывательство беглых.

Старший сын Болеслава Кривоустого Владислав Изгнанник (1138 – 1146) потерпел поражение в военно-политическом столкновении с младшими братьями, непризнавшими принципы завещания своего отца, и был вынужден бежать из Польши. Следует заметить, что, по-своему, они были правы, ибо выступали с позиций защиты традиций того общества, в котором жили. Но с точки зрения развития польского государства прав был именно их отец, ибо мудрость правителя в том и состояла, чтобы видеть перспективы для своего народа и не потакать обычному консерватизму большинства. После изгнания Владислава на великокняжеском престоле утвердился Болеслав Кудрявый (1146 – 1173), при котором борьба между наследниками Болеслава Кривоустого продолжалась. Затем формальным верховным правителем Польши стал Мешко III Старый (1173 – 1177). Но его сверг Казимир II Справедливый (1177 – 1194). Ленчицкий съезд польской знати санкционировал захват власти Казимиром Справедливым вопреки принципу старшинства (майората). Это означало, что феодалы не были заинтересованы в восстановлении власти единой и сильной династии. После смерти Казимира Справедливого (ходили слухи о его отравлении) знать из Малой Польши еще раз подтвердила отказ от идеи майората, поддержав не законного претендента Мешко Старого, а его противников.

Дата добавления: 2015-08-20