Часть вторая. Глава пятая. Техника и рационализация 3 страница

Все они представляют, конечно, известный расход энергии. Но этот расход произведенный один раз, распределяется на большое количество случаев использования подготовительной работы, поэтому ложится малым расходом энергии на каждый отдельный случай. С другой стороны, в каждом таком случае, именно благодаря подготовке, отпадает надобность проделать довольно большую работу. Достигнутая в каждом случае выгода представляет некоторое «брутто». Та доля работы подготовки, которая падает на данный случай, может быть рассматриваема как некоторая «тара»; разница между выгодой-брутто и расходом-тарой составляет выгоду-«нетто»: она-то и оправдывает работу подготовки, повышая коэффициент m.

С этой точки зрения принцип подготовки осуществляется и тогда, когда мы ведем бухгалтерию a jour, разнося по отдельным книгам счетов всякую операцию в самый момент ее совершения. То же приходится сказать о методе непрерывного текущего учета хода работ — в виде ли графиков, или в другой форме. В первом случае такая подготовка даег нам возможность в любой момент выяснить финансовое положение или баланс. Во втором — возможность быстро ориентироваться в положении и сроках любой работы или заказа, выполняемого предприятием.

Значение cоблюдения правила подготовки в таких случаях достаточно обрисовывается тем хаосом, бестолковой возней, затратой массы сил и вносимой в дело дезорганизацией, которые неизбежно получаются тогда, когда правило подготовки не соблюдено. Эти картины дезорганизации и беспомощного, хотя и очень нервного, барахтания достаточно знакомы всякому, кто хоть немного- соприкасался с бухгалтерией предприятия или с выполняемым на нем заказом.

В более широком смысле принцип подготовки можно считать осуществленным в каждом инструменте, в каждой машине, вообще во всяком элементе оборудования. Такой элемент представляет собой воплощение прежней работы или подготовки для многих действий, для многократного использования. Тут то же отношение между использованием в каждом отдельном случае, как выгодной-брутто, и амортизацией элемента в каждом случае, работы, как тарой; тут выгода-нетто также определяется разницей между выгодой-брутто и тарой.

Коэфициент рациональности повышается фактом подготовки благодаря тому, что в формуле

R/E = m

знаменатель E уменьшается вследствие превышения брутто над тарой, и потому коэффициент m увеличивается.

Изобретение Гутенберга — книгопечатание— относится также к осуществлению принципа подготовки, вместе с совмещением точек. Один раз сделанный набор дает возможность изготовления множества оттисков.

Подготовка воплощена и в некоторых изделиях, где в потенции заранее сконцентрирована возможность получения известного большого результата при ничтожном расходе энергии. Такой случай мы имеем, например, в спичке: достаточно ею чиркнуть, чтобы сразу получить огонь, для добывания которого без спички требуется несравненно больший расход энергии. В сложной организации производственных процессов в промышленном предприятии принцип подготовки имеет и должен иметь широчайшее применение, чтобы можно было говорить о рациональной организации производства. И мы еще увидим, как отдельные способы рационализации увеличивают даваемый ими эффект в связи с осуществлением того принципа.

Что же касается случаев несоблюдения правила подготовки и получающихся, благодаря этому, скверных последствий, то таких случаев у нас, к сожалению, слишком много. Уже не говоря о всех тех фактах, которые, в другой связи, приведены нами выше,—достаточно напомнить всем известный факт серьезной неудачи наших совсем недавно вновь сооруженных стекольных заводов, оборудованных новейшими заграничными машинами: машины-то были очень хороши, но не позаботились подготовить рабочих для их обслуживания. Или картину, которую рисует, как типичную для организации наших предприятий, тов. Л. Романов: «Мастера сплошь да рядом не заботятся о том, чтобы станки были снабжены необходимыми принадлежностями, из-за чего рабочему приходится тратить много своего времени для подыскания нужных приспособлений, а также зачастую самому производить ремонт станка».

В чрезвычайно сильной степени несоблюдение принципа подготовки, уже в грубом смысле слова, почувствовалось на ходе работ многих наших предприятий, переведенных на 7-часовой рабочий день.

Словом, точек приложения энергии нашей для применения правила подготовки—хоть отбавляй.

Часть третья. Глава седьмая. Общие методы рационализации

Разделение труда

Весьма серьезным методом повышения рациональности трудовых процессов и, в то же время, предпосылкой применения ряда других методов рационализации производства является разделение труда. Мы имеем в виду, конечно, то разделение труда работающего человека, которое можно, а потому и должно ввести в производственные процессы современных предприятий. Всякое разделение труда означает выполнение каждым отдельным человеком в течение рабочего периода не многих разновидных операций над малым количеством предметов, а одной и той же операции над большим количеством предметов. Это означает большую или меньшую непрерывную повторность рабочих движений. При таких условиях, прежде всего, получается значительное накопление упраж нения, о котором говорилось в начале настоящей книги.

Физиологическое содержание накопления упражнения сводится, как мы уже знаем, к выключению ненужных мускульных групп, к автоматизации и ртимизации движений. Всеми этими путями достигается весьма значительная экономия в расходуемой энергии—мускульной и нервной.

Та же повторность рабочих движений, устраняя частые переходы от одних операций к другим, избавляет, как мы уже видели, работающего от очень значительных непроизводительных потерь, вызываемых необходимостью, при каждом таком переходе, ломать сложившуюся в его организмо психофизическую установку, вырабатывать новую с тем, чтобы через некоторое время опять ломать и эту установку и опять вырабатывать новую.

Наконец, помимо этих моментов, подробнее изложенных нами выше, разделение труда устраняет еще одну отрицательную сторону—необходимость частых переходов от одной операции к другой. Дело в том, что самый переход такого рода всегда требует каких-то подсобных, вспомогательных, т. е. по существу дела бесполезных, операций. Раз приходптся бросить одну работу и перейти к другой, то надо менять материал, менять инструменты, что-нибудь изменить в машине или станке.

Это значит: надо что-то отложить в сторону, что-то достать, какой-то механизм остановить, какой-то пустить в ход и т. д. Bсe это, очевидно, бесполезный расход энергии и времени, который целиком и устраняется при разделении труда.

Все это, вместе взятое, не оставляет сомнения насчет того, что введение разделения труда дает возможность каждому работающему тратить несравненно меньше энергии на; каждую единицу полезной работы.

В формуле:

R/Е = m

достигается, благодаря этому, весьма значительное увеличение коэффициента рациональности m, который в данном случае является и коэффициентом производительности труда.

Сюда присоединяется еще и большая выгода, извлекаемая из применения правила подготовки. В самом деле, раз трудовой процесс сводится к повторному совершению одних и тех же операций над одним и тем же материалом, с помощью одних и тех же инструментов, то подготовка работы, очевидно, может быть совершена один раз для очень большого количества операций. Вместе с тем эта тара, распределяясь на большое число рабочих актов, ложится на каждый из них меньшей величиной непроизводительных затрат.

В частности при разделении труда легче раз навсегда (на рабочий период) произвести и ту подготовку, к которой сводится рациональное расположение инструментов, измерительных приспособлений и т. п. Роль такого расположения мы имели уже случай видеть на факте, приведенном проф. Мэссио.

В пределах указанных факторов приходится признать большое значение за разделением труда даже только во врем ени, т. е. в работе одного человека, совершающего сначала одну операцию над всеми объектами своего труда, затем другую над ними же всеми и т. д.

Так, например, одиночный дровосек правильнее организует свою работу, если он сначала распилит весь свой лесной материал, затем его расколет, потом уложит и пр. Менее рационально будет организована его работа, если он каждое отдельное бревно распилит, расколет и уложит и только после этот перейдет к другому бревну для выполнения тех же разнообразных операций. Но если требование рациональной организации подсказывает разделение труда во времени, т. е. даже в работе одного человека, то несравненно больше рационализации получается от разделения труда в пространстве, т. е. когда вся сложная работа делится на ряд отдельных операций, совершаемых одновременно отдельными рабочими.

То же разделение труда дает возможность более полного использования правила совмещения многих «точек» (во времени и в пространстве). В переплетной мастерской, например, работающей на началах разделения труда, рабочий имеет возможность сразу смазывать клеем много книг, сразу обрезывать ножом или машиной много экземпляров и т. д.

Разделение труда приводит к значительному сокращению времени и стоимости обучения рабочих, так как создает возможность использовавания менее квалифицированного труда. Вместе с тем создается более легкая возможность замены выбывающих рабочих новыми. Наконец, разделение труда обеспечивает более легкую возможность рационально подобрать рабочих, по своим индивидуальным свойствам вполне подходящих к данной функции, та,к как для ее выполнения могут быть предъявлены менее широкие требования.

Если учесть все сказанное о рационализирующей роли разделения труда, то станет очевидным, что его примениние на: наших заводах и фабриках требует к себе гораздо больше внимания, чем это имеет место до сих пор. Было бы величайшим заблуждением думать, что наши предприятия уже работают в полной мере на началах разделения труда. На деле нам предстоит еще длинный путь внедрения этого принципа в организацию нашей промышленности.

Как находит себе приложение глубокое разделение труда в наших предприятиях,—это можно иллюстрировать несколькими фактами из действительности за последнее время.

В большой мере осуществление этого принципа можно констатировать на фабриках треста «Москвошвей» в Москве. Здесь блузу прежде изготовляла одна работница, теперь эта работа разделена на 30 операций, совершаемых 30 работницами. Изготовление пальто разбито на 42 отдельных операции. Выработка фуражки разделена на 27 операций. Что от этого получился очень большой выигрыш,—должно быть вполне понятным после того, что выше сказано: люди тратят гораздо меньше энергии непустому, их силы и время уходят не на переход от одной операции к другой—новой, а уходят непосредственно на выработку продуктов производства.

Вот один гораздо более скормный на первый взгляд, но тем более поучительный в принципиально-деловом смысле.

«В мешочно-швальном отделении фабрики Тульма (Ярославской губ.) пошивку каждого мешка производила одна работница. Складывание и перекладывание мешков, частые остановки машин, навивка шпуль, отстригивание мешка, отнимали много времени, заставляли делать много ишних утомительных движений. Ячейкой НОТ работа по пошивке мешка распределена между тремя работницами. Уничтожены операции складывания и перекладывания мешка, миновала надобность останавливать машину для отстрижки мешка и навивки шпуль. Пошивка идет от одной работницы к другой непрерывной лентой. Результаты опыта получились неожиданные для инициаторов его: производительность мешочно-швальной сразу же поднялась на 35%». Тут все характерно: и эта донельзя простая работа пошивки мешка, которая, однако, еще дает возможность разделения труда по этой пошивке; и оказавшееся возможным уничтожение бесполезных операций складывания и перекладывания мешка; и непрерывный поток рабочих операций, который благодаря этому получился; и неожиданное для самих инициаторов повышение производительности труда на 35%.

А вот факты из других отраслей промышленности. На заводе «Красный Аксай» (Ростов н/Д), изготовляющем сельскохозяйственные маш ины, ввели максимальное разделение труда,—результат получился тот, что вместо 7—8 плугов успевают собрать 17—18 штук, а вместо 4 запашников—до 20 штук, т. е. увеличение продукции до 400%.

На 2-м госкожзаводе в Одессе шорное отделение было переведено на новую систему работы, основанную на разделении труда. За; месяц работы по новой системе производительность поднялась на 80%.

Если подольский завод Госшвеймашина может выпускать до 1000 машин в день, то это благодаря глубокому разделению труда, при котором изготовление челнока разделено на 178 операций, а всей машины—на 15 тысяч операций.

Крупнейший в Северо-западной области псковский завод сельскохозяйственного машиностроения «Металлист» достиг рекордной цифры заготовления плугов—20 штук в час. И здесь это достижение стоит в связи с разделением процесса изготовления плуга на 170 отдельных операций.

На заводе «Изолятор» было применено полное разделение всех работ на отдельные операции. В результате, по сравнению с предыдущим годом, «выпуск продукции на одного рабочего увеличился с 44,8 до 99,2 прейскурантских рублей. Достигнуто снижение себестоимости на 38,5% при росте зарплаты рабочих».

i туфельном отделении фабрики «Скороход» (Ленинград), где проведено было полное разделение труда, одна работница стала загибать день 120 пар «лодочек», вместо прежних 40,—повышение производительности в 3 раза. На фабрике «Новая Заря» (треста Жиркость) разделение труда при упаковке пудры повысило производительность на 40%. В литейном цехе харьковского завода «Серп и молот» также осуществлено разделение труда: одна группа рабочих формует, другая заливает, третья выбивает литье.

Приведенные факты, умышленно взятые из различных отраслей промышленности, показывают, что разделение труда можно с пользой применять всюду. И стоит нам только внимательнее осмотреться кругом, чтобы открыть еще великое множество таких рабочих процессов, где путем разделения труда можно достигнуть огромных результатов. Если на заводе «Красный Аксай» можно было достигнуть увеличения продукции на 400%, то пусть в других случаях повышение производительности будет выражаться меньшим количеством процентов. Но нам ли пренебрегать этой возможностью?

Само собою разумеется, что все современные методы рационализации, как метод непрерывного потока и др., так же имеют в своей основе глубокое разделение труда.

По поводу далеко идущего разделения труда легко могут возникнуть сомнения, основанные на учете того факта, что весьма дробная специализация суживает круг деятельности человека и способствует его обезличению. И в этом соображении есть большая доля истины. Нельзя отрицать того факта, что в тех капиталистических странах, где специализация труда доведена до крайних степеней и против ее притупляющего влияния не принято никаких мер, это ведет к отрицательным последствиям по отношению к физическому здоровью и умственному развитию рабочих. Когда видишь, как рабочий у Мак-Кормика (в Англии) 34 тысячи раз в день опускает шпиндель своей машины, пробивающей дыры в металлических полосах, когда видишь, как на заводе Форда какой-нибудь рабочий всю свою рабочую жизнь на заводе проводит в том, что он ключом № 17 завинчивает бесконечное количество одних и тех же гаек,—то начинаешь понимать английского писателя Рэскина, который в своих «The stones of Venice» замечает, что зря говорят о разделении труда, ибо тут налицо «разделение человека»,—это его-то такая работа «делит на отдельные отрезки, на частички или крохи человека».

Все это верно.

Но из этого не вытекает, что мы должны отказаться от разделения труда,—точно так же, как мы не станем отказываться от машинной техники: она ведь тоже влечет за собою известные отрицательные последствия.

Не надо, прежде всего, забывать, что даже само техническое развитие создает некоторое противоядие против вредного действия однообразия узко специализированной работы: наряду с специализацией, техническая эволюция все больше выдвигает противоположную тенденцию—деспециализацию.

Она связана с машинизмом, с развитием машин-автоматов. На них переносится вся сумма; ручных операций человека, которому не приходится делать даже узко-специальных движений, которому остается лишь следить за действием сложного машинного комплекса. В поле зрения и внимания работающего человека стоит тогда не однообразное и простое движение его рук, а сложное действие разнообразных частей, из которых состоит машина-автомат. При таких условиях человек является собственно даже не рабочим: работает не он, а машина. На его долю выпадает роль контролера работы машины. Развитие машин-автоматов превращает рабочего в инженера, техника, регулирующего работу автоматически действующих машин, состоящих из огромного количества специальных частей - инструментов. Специализация переносится с человека на эти работающие части машин.

Образцом предприятия, воплощающего в себе тенденцию деспециализации труда человека, может служить современная мельница. На хорошо организованной паровой (или электрической) мельнице рабочим, как таковым, собственно говоря, делать нечего. Все процессы совершаются сочетанием хорошо между собой согласованных машин, действующих автоматически. Рабочим остается лишь контролировать и регулировать работу этих машин. То же относится к современной силовой установке,—скажем, к электрической станции на заводе. Тут главное поле деятельности работающего—распределительная доска.

С развитием двигателей внутреннего сгорания (дизелей) все больше складывается тип «рабочего», обслуживающего различные машины в самых различных условиях. Такой рабочий сегодня служит шофером на автомобиле, завтра он может быть машинистом на пароходе, затем работать на заводской электрической станции, обслуживать аэроплан и т. д. Какова же его специальность? Его работа деспециализирована: он—не рабочий, а машинист, техник по двигателям внутреннего сгорания.

Но это относится не только к двигателям. Мы уже упоминали о необходимости подготовки рабочих для обслуживания современных машин на стекольных заводах. Характер этой работы правильно очерчен следующими словами специалиста: «Здесь надо твердо уяснить, что работа на стекольных машинах по своей квалификации является работой не стекольщика, а механика. На основании наших наблюдений и практики иностранных специалистов кадры работников на самих машинах необходимо комплектовать лиц, привыкших вообще к обращению с механизмами 2 и прошедших достаточную техническую подготовку».

Автору приходилось на крупнейшем химическом заводе Германии (Leunawerke вблизи Галле) видеть тип деспециализированного рабочего, который все время расхаживает со сложенными позади руками.Его функция состоит в регулировании действия множества аппаратов, расположенных длинным рядом и отделенных стеклянной стенкой от рабочего. В аппаратах все процессы совершаются автоматически—вплоть до химических анализов. Расхаживая вдоль ряда термометров, манометров и пр., расположенных в стеклянной стенке рабочий следит за всем и лишь от поры до времени повернет какой-либо выключатель, передвинет рычажок и т. д.

Во всех этих случаях об обезличении работающего человека, о слишком узком проявлении его личности в работе, о чрезмерном однообразии этой работы говорить не приходится.

Но' и помимо этой тенденции развития, стремящейся ослабить опасность обезличения рабочего при разделении труда, уже и в настоящее время даже там, где нет элемента деепециализации,—монотонная, однообразная работа при глубоко проведенном разделении труда далеко не. всегда и не обязательно является тягостной, угнетающей психику человека. Тут центральную роль играет вопрос о ритмичности трудовых движений.

Разделение труда, создавая необходимость в однообразных повторных движениях, легко превращает трудовые акты в ритмичные. Ритм труда, прежде всего, приводит к автоматичности движений, к разгрузке центров сознания, стало быть, дает экономию в расходе нервной энергии при работе и создает возможность того, что во время специальной работы мысль рабочего занята различными явлениями, лежащими вне сферы его работы.

Во, кроме того, тут важен и те мп ритмизованных движений. Для того, чтобы сказалось экономизирующее энергию психофизическое действие ритма, требуется определенный темп или скорость ритмически следующих друг за другом актов. Эта скорость должна быть не меньше определенного низшего и не больше определенного высшего предела. Эта опт им, альная полоса скорости близка, например, к одной секунде интервала между двумя звуковыми актами, если идет речь об акустическом (слуховом) ритме. Если скорость больше этой оптимальной, то звуки, почти сливаясь, в своем физиологическом действии, не влияют, как ритмические. Если, наоборот, скорость менее оптимальной, то отдельные звуки остаются изолированными в своем, действии, не сочетаясь вовсе в ритмические группы.

Но для каждого вида работы имеется свой оптимальны и темп, обусловливающий благоприятное действие ритма. Это зависит прежде всего от длины работающих мускулов. Тут сказывается действие закона маятника, в качаниях которого скорость обратно-пропорциональна длине маятника. При работе, например, малым молотком, когда действует только предплечье руки, оптимальный темп ритмичной работы быстрее, чем при работе тяжелым молотом, в которую вовлеченными оказываются не только вся рука, по и верхняя часть туловища.

И вот тут-то и важно, совпадает ли темп работы с естественным темпом, свойственным данной группе мускулов. При полном таком совпадении ритм работы вызывает в организме «стеническую» реакцию: расширяются кровеносные сосуды, усиливается процесс кровообращения п обмен веществ. Это охватывает самочувствие всего организма-и дает психическое ощущение удовольствия или «радости труда». Такое ощущение, если оно не парализуется другими факторами (сильное утомление и т. п.), выражается в том, что работа воспринимается организмом не как навязанная извне подневольная, а как естественное проявление самодеятельности живого, здорового человеческого организма.

Вот, напр., как описывает свою работу один немецкий инженер, работавший одно время простым рабочим-практикантом на заводе Форда в Детройте: «В одном пункте рабочей цепи я умышленно оставался в течение 16 дней, притом как раз в такой функции, которая являлась особенно «притупляющей». Я должен был в течение дня закрепить 6 000 винтов и наставить 1400 гаек. Но началу эта работа была тяжела, пока я не овладел приемами настолько, что мог поспевать в темпе за другими. Но постепенно работа эта стала меня забавлять. Быть может, это было чувство спортивного удовольствия, которое появляется вначале, но потом ослабевает. Но по мере того, как я начал работать ритмически и именно моим индивидуальным ритмом, а не предписанным или искусственно навязанным мне,—перед моим мысленным взором стали проходить разные картины, мысли сочетались, как звенья цепи, и я психоологически все больше отделялся от выполняемой мною работы. В конце концов, я дошел до того, что я с утра заранее ставил себе определенные вопросы, которые я и продумывал систематически во время рабочего дня».

Мы видим таким образом, что именно основанная на глубоком разделении труда, автоматизированная и ритмизированная работа может быть источником не угнетенности человеческой личности, а противоположного ощущения. И в этом пункте мы, стало быть, имеем перекрещивающееся действие не только подавления личности, но противоположного влияния односторонности работы при разделении труда этой сложностью влияний мы еще встретимся, когда ниже речь будет о работе у конвейера при системе непрерывного потока, где в игру различных факторов, вступит еще один—коллективный характер труда.

Но и помимо всех только что рассмотренных сторон, человечество имеет в своем распоряжении не мало средств сознательного общественного противодействия притупляющему влиянию разделения труда.

Социалистическое или коммунистическое общество будет иметь множество способов планомерного противодействия вредным влияниям узкой специализации: и крайне далеко идущее сокращение продолжительности рабочего дня, и участие каждого члена общества в разных видах общественной деятельности (культурной, политической, хозяйственной и пр.), и сильно развитую систему физкультуры, и художественное творчество, и т. д.

Все это будет совершенно обессиливать то вредное влияние, которое могла бы оказать большая степень разделения труда. Что касается нашей советской промышленности в настоящее время, то бояться сейчас слишком вредного действия разделения труда нам нет никакого основания. Во-первых, как бы мы теперь ни применяли ррин-цип разделения труда, мы еще долгое время будем далеки от крайних степеней этого разделения, которые грозили бы нам серьезной опасностью. Во-вторых, в наших советских условиях есть возможность парализовать то вредное действие, которое отчасти будет получаться от более широкого проведения специализации, упомянутыми уже способами: участием работающих в различных сторонах общественной жизни, системой физкультуры и т. д.

Итак, мы можем, а потому и должны проводить везде, где возможно, разделение труда в гораздо большей мере, чем это осуществлено в нашей промышленности до сих пор.

Отделение вспомогательных операций

К общему принципу разделения труда примыкает, в частности, его применение в виде отделения вспомогательных операций от основной работы. И в этом отношении совершается и предстоит еще огромная работа рационализации. Сплошь и рядом мы видим, что один и тот же квалифицированный рабочий делает свое основное дело, и он же выполняет ряд вспомогательных операций: он достает материал для своей работы, относит готовое изделие и т. д.

Уже не говоря о том, что по «коммерческим» соображениям было бы целесообразно возложить эти вспомогательные операции на неквалифицированного, более дешевого рабочего, от чего уже получился бы коммерческий выигрыш,—тут надо считаться еще с неэкономным использованием рабочей силы основного рабочего. Если человек, совершающий основную операцию, вынужден прерывать свою работу, чтобы перейти к вспомогательной работе, то получается разрыв накопления упражнения, значительная его потеря, разрушение установки и пр.— словом, огромные потери расходуемой энергии. Вернувшись от вспомогательной операции к своей основной работе, рабочий будет ее делать менее производительно. Если же вспомогательные операции эти перенести на подсобного рабочего, то будет достигнуто более экономное использование и его сил и—еще более—сил квалифицированного рабочего, выполняющего основную работу.

Помимо выигрыша на обоих рабочих (основном и подсобном), отделение вспомогательных операций от основных дает еще значительное сокращение простоя станков. Среди причин этого зла ведь немалую роль играет именно то, что основной рабочий, переходя к подсобной операции, вынужден каждый раз остановить свой станок, пока не возобновит своей основной операции. Обследование фабрики «Работница» (Ленинградского Пенькотреста) показало, что «машины и станки не используются полностью: рабочие используются на 80—90% в среднем, в отдельных цехах только на 30%. Большая часть простоев и холостого хода станков происходит оттого, что производственные рабочие исполняют вспомогательные работы—подносят уток и относят товар.

Дирекция Вознесенской фабрики, входящей в 1-й Московский хлопчатобумажный трест, проектирует большую загрузку ватерщиц (1600 веретен на 1 ватерщицу, вместо нынешних 600)—«при условии освобождения ее от обязанностей обмашки машин, подметания полов и ставки ровницы, оставляя на обязанности ватерщицы только уход за вытяжным аппаратом и присучку обрывающихся нитей, т. е. только работу, требующую определенной квалификации».

И в Ленинграде на текстильной фабрике имени Ногина раньше работницы ходили за ровницей и пряжей и часами простаивали в очереди. «Теперь введен штат подсобных рабочих для подвозки к банкаброшам ровницы и утка к ткацким станкам. «Это уменьшило простои машин и станков и дало возможность использовать неквалифицированную рабочую силу».

На фабрике «Рабочий» «раньше одна ватерщица, выполняя различные операции, обслуживала 2—3 сторонки. Сейчас работы на ватерах разбиты на 3 операции—в результате присучалыщща обслуживает 4—8 сторонок, ставилыцица в среднем—12 и обмахивальщица—16 сторонок».

То же можно отметить и в ряде других отраслей производства. На Губахинской угольной копи «забойщики на далекое расстояние таскают на себе крепежный лес, они занимаются разными другими, не имеющими отношения к их специальности, работами, в то время как в забое работают новые забойщики, абсолютно не приспособленные к этой работе». И старые забойщики Губахинской копи справедливо говорят: «Если б нас освободили от ношения леса и выполнения других работ, мы за это время дали бы добавочное количество угля, которое бы с лихвой покрыло добычу новых неприспособленных забойщиков».

В Ленинграде «на металлическом заводе, на «Русском Дизеле», на заводе Карла Маркса и других достаточно было разгрузить квалифицированную силу в литейных от подсобных работ,—и эффект работы значительно повысился».

Совершающийся теперь переход к 7-часовому рабочему дню часто сопровождается освобождением основных рабочих от вспомогательных операций,—особенно в текстильной промышленности.

В этом пункте все же иногда еще встречается неправильная постановка вопроса. Нередко раздаются жалобы на присутствие вспомогательных рабочих в предприятии: они рассматриваются вообще как зло. Конечно если эти вспомогательные рабочие никому не помогают, а лишь зря путаются среди основных рабочих, то перед нами зло. Но если они определенное дело делают, разгружая от него основных рабочих, то жалеть тут не о чем: наоборот, надо непременно вводить вспомогательных рабочих там, где их нет и где их функции возложены на основных рабочих.

Дата добавления: 2015-08-02