Но, как выяснилось, к сожалению, ни один из регионов в этом году не выбрал литературу в качестве обязательного ЕГЭ.

Марина Лемуткина. Школьникам заведут портфолио // Московский комсомолец. – 2008, 18 апреля

Общественная палата поддержит юные таланты

До начала ЕГЭ осталось меньше месяца. О том, что думают в Общественной палате об организации и подготовке Единого госэкзамена, а также о многом другом рассказала «МК» зампред Комиссии по образованию и науке Общественной палаты, зампредседателя Общественного совета при Минобрнауки Любовь Духанина.

– Любовь Николаевна, как вы оцениваете решение чиновников отменить обязательный экзамен по литературе?

– Как хамство власти по отношению к ученикам, родителям и учителям. Вброс идеи отменить ЕГЭ по литературе за два месяца до экзаменов чреват полной неразберихой. Детям, которые планировали его сдавать, приходится экстренно перестраиваться. Школам – менять график экзаменов, помогать детям и родителям, попавшим в «зону бедствия», готовить детей к другому экзамену. Зачем это нужно? Снизить доступность высшего образования вопреки заявленной идее ЕГЭ? Нельзя подвешивать людей на крючке! Должна быть четкая и понятная система госаттестации выпускников школы и зачисления в вузы. О ее правилах дети и родители должны узнавать не позднее сентября. И с этого времени менять их нельзя! Мы часто говорим, что школа перегружена стрессами для детей. Но в марте-апреле государство ежегодно преподносит одиннадцатиклассникам новые препятствия. И их стрессы возрастают еще на порядок!

– Чиновники любят повторять, что главное – знать предмет. А в какой форме сдавать экзамен – неважно. Так ли это?

– Любой педагог подтвердит, что нет. Если ребенок готовился к экзамену в формате ЕГЭ, он и сдавать должен ЕГЭ. Если к эссе – надо писать эссе.

– Может ли Общественная палата защитить школьников и их родителей от самоуправства властей?

– В ближайший месяц мы планируем открыть «горячую линию» по проблемам ЕГЭ, куда смогут обратиться все желающие. А по итогам работы мы представим предложения по улучшению госполитики в сфере образования. Вообще же пора создавать механизм реального влияния Общественной палаты на власть. Сейчас наши заключения по законопроектам никого ни к чему не обязывают, и, голосуя за законы, депутаты Госдумы могут их вообще не рассматривать – что сплошь и рядом и происходит.

– Вы сказали, что нужно сохранить обязательный ЕГЭ по литературе. Почему?

– Через 5 – 10 лет после отмены выпускного литература выродится в факультатив и погибнет – так, как это вышло с физкультурой. А этого допускать нельзя: литература закладывает основу мировоззрения, морально-нравственных устоев, а потому необходима для всех. Литература должна быть обязательным предметом с итоговым экзаменом!

– Но если технарям придется сдавать литературу, а гуманитариям математику, в 2009 году половина выпускников останется без аттестатов: и по тому, и по другому предмету каждая пятая оценка ЕГЭ – «двойка»!

– Общественная палата обсуждает этот вопрос с Минобрнауки. Не исключено, что будет принято решение выдавать аттестаты о среднем образовании всем, кто получил при сдаче ЕГЭ более 60% положительных оценок (т. е. «троек» и выше). Вкладыш с оценками, скорее всего, сохранится. Но вместо «двоек» туда будут вписывать «Прослушал курс».

– Что еще нового предлагает палата?

– Во-первых, открыть новое направление нацпроекта «Образование» – «Талантливая молодежь». Во-вторых, надо разобраться с переходом на нормативно-подушевое финансирование школы. Сейчас на гимназиста отпускается больше средств, чем на обычного школьника. А это – нарушение равенства прав на образование. Наконец, в обществе сохраняется сильное беспокойство вокруг введения Единого экзамена. Миссия ЕГЭ – создание единой качественной системы оценки уровня среднего образования и обеспечение прозрачности при поступлении в вуз. Но пока мы сделали лишь первый шаг в этом направлении. Да, ЕГЭ освобождает от поездок для сдачи вступительных экзаменов, но, чтобы подать документы в вуз, иногороднему ребенку все равно придется туда поехать. Мы считаем, что пора создать Единый центр выпускников, куда абитуриенты будут засылать результаты ЕГЭ в электронном виде и где по ним будут зачисляться. Но личные собеседования все же нужны.

– Экспертов смущает одноразовость процедуры ЕГЭ…

– Общественная палата поддерживает создание портфолио учащихся, где будут копиться результаты проектной деятельности школьников, их участия в олимпиадах и конкурсах. Да и тестовые испытания надо проводить регулярно – в 9-м, 10-м и 11-м классах, а все результаты также складывать в портфолио. Тогда при поступлении в вуз сложится реальная картина: за взятку портфолио не создашь. Ребенок научится технологии карьерного роста, да и работодателей личные портфолио наверняка заинтересуют.

– Вы говорили об инициативах Общественной палаты по поддержке талантливой молодежи. В чем их суть?

– Мы предлагаем расширить доступ к школьным олимпиадам, переместив их в Интернет, снабдить всех талантливых детей бесплатными компьютерами и доступом к Сети, причем сделать это по заявительному принципу – скажем, обеспечить возможность работы в Интернете любому желающему на два месяца. А затем продлить контракт с теми, кто представит результаты своего творчества – например, какой-нибудь проект. Стоит это недорого – особенно если государство договорится с провайдерами об оплате их услуг по себестоимости. Мы уже ведем об этом переговоры с Минобрнауки, и пока они идут успешно.

Сочинение – это явление культуры, а не просто форма экзамена. Открытое письмо в Государственную думу РФ // Литературная газета. – 2008. – № 5, 2 июня

Наболело.

Начиная со следующего учебного года итоговая аттестация школьников будет проводиться только в форме ЕГЭ. Эксперимент завершается. Успешно, как уверяют чиновники. Единственный предмет, который так и не удалось «втиснуть» в тесты, – литература.

Казалось бы, и слава Богу. Однако интрига в том, что в этом случае литература может вообще выпасть из списка предметов, аттестация по которым обязательна. Понимая это, участники прошедшего в ноябре Форума словесников предложили довольно сложную схему, по которой выпускники всё же будут сдавать литературу. В формате ЕГЭ (то есть с независимой экспертной оценкой и засчитыванием результатов при поступлении в вуз), но без тестовых заданий, предполагающих однозначные ответы. Реакции из министерства пока не последовало, законодатели тоже молчат.

На днях к школьным учителям присоединились преподаватели МГУ имени М. В. Ломоносова. В отличие от участников форума, старательно избегавших слова «сочинение», педагоги старейшего университета предложили вернуться именно к этому традиционному экзаменационному жанру. Сегодня мы публикуем письмо, направленное ими в Государственную Думу.

Мы, профессора и преподаватели МГУ имени М. В. Ломоносова, весьма обеспокоены наметившимися в последнее время негативными тенденциями в сфере русского языка и литературы. Особенно остро встал вопрос о таком экзаменационном жанре, как сочинение. Сохранится ли оно как базовый экзамен для выпускников средней школы и как основное испытание при поступлении в ведущие вузы России?

Выражаем твёрдое убеждение в том, что осуществляемая в последние годы поэтапная отмена сочинения как экзаменационного жанра по своим разрушительным последствиям сопоставима с геополитической катастрофой 1991 года.

Всем известно, что существуют некоторые социокультурные реалии, объединяющие большинство жителей нашей страны и являющиеся краеугольным камнем российской государственности.

Это общий исторический путь.

Это русский язык, который представители многих народов называют вторым родным языком.

Наконец, это русская классическая литература, вершинные произведения которой и духовные ценности, утверждаемые в них, признаются не только в нашей стране, но и во всём мире.

Если мы откажемся от этого наследства – от собственной истории, языка, литературы, культуры, то Россия перестанет существовать как единое государство, а российская цивилизация исчезнет с лица Земли. Для сбережения национальных ценностных ориентиров очень важно сохранить и те формы экспертной оценки знаний выпускников школ, которые имеют общекультурное значение. И в первую очередь – сочинение на литературную тему. Письменный экзамен в форме сочинения не только проверяет знания учащихся в области отечественной классики и навыки практического владения русским языком, но и выявляет степень приобщения молодого гражданина к национальной культуре, к российской цивилизации.

Совершенно очевидно, что выпускники наших школ и университетов, любящие родной язык, хорошо знающие историю своего народа, его литературу и культуру, будут трудиться в России, на благо родной страны, и, даже работая по необходимости за границей, они будут стремиться вернуться на родину, дать своим детям образование на русском языке, привить им любовь к родной земле.

Если же мы будем обучать в наших университетах иванов, не помнящих своего родства, не знающих толком ни русского языка, ни русской литературы и культуры, то не получится ли, что на деньги российских налогоплательщиков мы станем готовить кадры преимущественно для зарубежных фирм и транснациональных корпораций, совершенно не заинтересованных в экономическом и духовном возрождении России?

Теперь собственно о жанре сочинения, уникальном жанре, складывавшемся в педагогической практике нашей страны в течение столетий.

Так, во-первых, сочинение даёт возможность оценить практическое, неформальное и, главное, творческое владение русским языком, умение строить самостоятельные суждения. Никакой формальный тест, предлагаемый в рамках ЕГЭ по русскому языку, и даже диктант или изложение, предполагающие воспроизведение чужого текста, чужих мыслей, этого проверить не могут.

Во-вторых, сочинение позволяет выявить реальное знание выдающихся произведений русской классической литературы, формирующих национальное самосознание гражданина России, определяющих его принадлежность к российской цивилизации.
В-третьих, жанр сочинения позволяет выпускнику школы продемонстрировать индивидуальное, глубоко личное отношение к духовным ценностям, запечатлённым в произведениях великих русских писателей, определить свою нравственную позицию.

Понятно, что никакое «эссе», написанное на основе отрывков из современных публицистических или художественных текстов (нередко сомнительного содержания, как это предлагалось на ЕГЭ по русскому языку в 2007 году), подобных задач выполнить не может. В этой связи особенно важным представляется сохранить сочинение именно как универсальное, всеобъемлющее испытание и по русскому языку, и по русской классической литературе, не подменяя его двумя изолированными экзаменами (ЕГЭ по русскому языку и ЕГЭ по литературе).

Противники сочинения нередко утверждают, что при его написании имеют место нарушения порядка проведения экзамена и другие недостатки (например, использование шпаргалок, в том числе в электронной форме, субъективность оценок и т. д.). Да, к сожалению, подобные факты встречаются. Но, вероятно, всем нам нужно бороться именно с этими негативными явлениями, а не с сочинением как таковым. Сочинение-то здесь при чём?

Думается, что сочинение на литературную тему, будучи уникальным явлением русской национальной культуры и ведущим экзаменационным жанром отечественной педагогики, должно сохранить своё достойное место в средней и в высшей школе России XXI века.

С глубоким уважением,

профессора и преподаватели МГУ имени М. В. Ломоносова:

Б. Есин, ветеран Великой Отечественной войны, профессор, зав. кафедрой истории русской литературы и журналистики факультета журналистики; А. Варламов, писатель, профессор филологического факультета; И. Волгин, писатель, литературный критик, профессор факультета журналистики; В. Воропаев, литературный критик, профессор филологического факультета; Д. Ивинский, профессор филологического факультета; А. Изотов, доктор филологических наук, доцент филологического факультета; В. Красовский, доктор филологических наук, доцент факультета журналистики; А. Леденев, доктор филологических наук, доцент филологического факультета; В. Линков, профессор факультета журналистики; В. Недзвецкий, профессор филологического факультета; А. Песков, профессор филологического факультета; А. Ранчин, профессор филологического факультета и др. (всего 30 подписей).

Елена Маранцман, доктор педагогических наук, доцент РГПУ им. А. И. Герцена, руководитель научного коллектива УМК «Академический школьный учебник». Кому он нужен, этот Пушкин? // Литература. – 2008. – № 9

Случилось то, чего с замиранием сердца и надеждой («не посмеют!») ожидало всё педагогическое сообщество России.

Литературы как обязательного предмета, по которому все выпускники средней школы сдают экзамен, нет!

Она низведена до уровня «элитно­го» предмета для тех, кто ещё умеет и хочет серьёзно читать, а следова­тельно, задумываться над сущностью бытия, и тех, про которых теперь пре­небрежительно говорят: «Пипл хава­ет». Незаметно, под демократическим лозунгом: «Этого хочет простой на­род – ученики/учителя и родите­ли» – нынешние чиновники исправи­ли ошибку большевиков, которые не убрали из программы воспитания строителей коммунизма классиче­скую русскую литературу.

Наоборот: до постперестроёчных времён, до посткоммунизма, торжест­вующего сегодня, литература была од­ним из основных предметов и по ча­сам, отводящимся на её изучение, и – даже! – по характеру отчётности. В выпускном классе все ученики сда­вали устный экзамен и писали сочи­нение. Тогда и аттестат назывался аттестатом зрелости. Зрелости, которая предполагает наличие не толь­ко знаний, но и собственного мнения по наиболее важным мировоззренче­ским вопросам. Классическая русская литература вся об этом, её не волнуют сиюминутности, она и подвигала уче­ников к размышлению над жизнью, к осознанию себя в мире.

Разъяснением того, что литерату­ра – это наше всё, и занимались по­следние пять лет те, кто понимал опасность решения, ныне воплотив­шегося в директиву Минобрнауки. Не помогло.

Не услышали. Да и было ли жела­ние услышать?!

Но до 2009 года ещё есть время, а министерство не Господь Бог.

Обратимся к проблеме уже в ситуа­ции крайней опасности, без иллюзий.

Рассмотрим аргументы за то, что­бы не сдавать «литературу» в качестве обязательного предмета.

Трудно обеспечить объективную оценку работы ученика. Литературу невозможно однозначно «сосчитать».

Лишняя нагрузка на ученика (чи­тай – на родителей) при общем ос­лаблении здоровья школьников.

Дополнительные хлопоты учите­лю-словеснику: он должен подготовить всех учащихся к двум экзаменам – по русскому языку и по литературе.

Нетрудно понять, что большинство (а именно оно правит бал в любом об­ществе) согласится с этими доводами.

Но послушаем голоса и тех учите­лей, родителей, учёных-методистов, которые осознают последствия сегод­няшнего решения, хотя они – лишь тихий писк в рёве толпы.

Литература в России, и как искусст­во, и как школьный предмет, стояла всегда в особом ряду. Она – мерило и учебник для души. Именно учитель-словесник в русской и советской шко­ле ощущал себя не просто носителем и транслятором культуры, но и ответст­венным за помыслы учеников. Об­суждая литературные произведения, ученики у такого учителя делали свой нравственный выбор. Они задумыва­лись над теми вопросами, которых на уровне бытового сознания у человека вообще не возникает. Литература за­ставляла школьника думать о высо­ком, вела его к вершинам мысли и духа, формировала определённые цен­ности.

Противники говорят, что экзамен по литературе в последние годы выродился в переписывание школьниками «золотых» сочинений, в заучивание литературоведческих сентенций. Но плохое исполнение симфонии не означает бездарности композитора. Вместо того чтобы сделать вывод о необходимости особой подготовки учителя-словесника, об организации не только бытовых, но душевных и интеллектуальных его возможностей, система педагогического образования стремится снять с себя эту ношу вообще. Ориентируясь на европейскую систему развития кадров высшей квалификации, в которой исторически мало места отводится собственно методической подготовке студентов, переделывая педагогические вузы в «классические» университеты, мы идём к утрате наших завоеваний. К слову сказать, в Эстонии, члене Евросоюза, молящейся на пресловутую Болонскую систему, обязательным выпускным экзаменом оставлено сочинение. Можно лишь порадоваться, что годы, проведённые в составе проклинаемого прибалтами СССР, не пропали для эстонцев даром. Хоть на этом кусочке постсоветского пространства здравый смысл торжествует.

Казалось бы, учитель русского языка и литературы неделим. Это ис­торическая «связка» предметов. Но сегодня всё более отчётливо слы­шатся голоса о разделении подготов­ки словесников. В условиях двух­уровневой системы подготовки специалиста в области филологии в не­которых вузах – уже самые причуд­ливые сочетания предметов. Поэтому в реальную школу современный вы­пускник (пока ещё педагогического) вуза вступает менее уверенно, чем его коллега пятнадцать-двадцать лет назад.

Учителю состояться всегда было трудно, а при такой ситуации и вооб­ще почти невозможно. Вот и остаются в школе те, кто и без наших усилий ос­тались бы в школе. Первые – по при­званию, по зову непредсказуемого сердца, вторые – по вполне прагма­тичным причинам: большой отпуск, дети растут рядом, свободное время после уроков. И этих вторых неизме­римо больше.

Наверное, призвание и прагматику можно совместить. Но уверенности в профессии это не прибавляет. Тем бо­лее что филологическое образова­ние, даже не очень фундаментальное, теперь ценится в разных сферах: от модных – рекламы, связей с обще­ственностью и маркетинга – до впол­не обычных – торговли, обществен­ного питания и других услуг.

Казалось бы, какая прямая связь между организацией высшего педаго­гического образования в области фи­лологии и вопросом обязательности экзамена по литературе?

Самая прямая. Учитель, подготов­ленный не прицельно, без жёсткого профессионального отбора уже на стадии обучения (ведь ошибки педа­гога – это искалеченные дети), учи­тель, у которого есть степень бака­лавра, не предполагающая наличие специальных умений, не может сразу идти в школу. Это просто опасно.

Можно возразить, что в стране есть разветвлённая система институтов по­вышения квалификации. Но это пост­дипломное образование. Бакалавры пойдут в школу, и пройдёт много вре­мени, прежде чем они станут учителя­ми. Да и разумно ли посылать на пере­подготовку учителя, который только что окончил вуз? А диплом у них никто не отнимет. Именно для таких будущих «полуфабрикатов», неспособных ка­чественно учить, и снижается планка российского образования.

Алексей Варламов. Вложиться в ученика // Российская газета. – 2008. –Центральный выпуск № 4740, 1 сентября

Много лет назад меня поразила одна фраза из нового учебника английского языка. В переводе на русский язык она звучала так: «Школа для меня была миром и утешением».

Я никогда не мог сказать такого про свою школу. Моя школа ни миром, ни утешением мне не была. Я не любил ее. Мне было там плохо, тягостно, унизительно. Я томился и скучал, конфликтовал с учителями, отстаивая, как мне казалось, свои права, и, поступив в университет, почувствовал себя, наконец, свободным и счастливым человеком, который сам решает, как и чему ему учиться. Но много лет спустя, когда у меня уже были свои дети, когда они тоже пошли в школу, я вдруг поймал себя на мысли, как правильно или почти правильно было все, что делалось в моей родной школе № 15 Пролетарского района города Москвы.

У каждого человека свой опыт и свои воспоминания. Но в определенном возрасте мы обречены пройти через мнимую или действительную несвободу, чтобы обрести потом свободу подлинную. Во всяком случае, именно так видится мне соотношение двух важнейших периодов человеческой жизни – отрочество и юность. Это присказка. А сказка вот о чем.

Я не отношу себя к числу людей, которые страдают от «ностальгии по советскому периоду». Никакие доводы о социальной справедливости и защищенности тогда, незащищенности теперь меня не убеждают. И дело не в абстрактных идеях и даже не в принципах, а в том, что во мне слишком живо вкусовое ощущение того времени. Но в одном я убежден: в советское время и в школах, и в вузах учили лучше, чем сейчас, и то, что наша школа даже тогда, когда многое переменилось в жизни, продолжала в целом существовать на прежних основаниях, было благотворным.

Имел возможность убедиться в этом на собственном опыте, когда мои дети некоторое время учились в школах Америки и Европы, где они обгоняли своих сверстников по фундаментальным дисциплинам, хотя у себя дома они по ним не блистали.

Я и сам с удивлением обнаруживал, преподавая в тамошних университетах, как слабо подготовлены по сравнению с нашими американские и европейские студенты. Не берусь говорить за все сферы, но в том, что касается изучения литературы и иностранных языков, это, несомненно, так. Попробовали бы мы, студенты филологического факультета МГУ, так плохо знать свой предмет, как знали свой иностранные студенты. Милые, чудесные ребята, счастливые, беззаботные, я с удовольствием вспоминаю время, проведенное там, в этих кампусах, где очень многое продумано, обустроено, организовано, как нам и не снилось. Но где в самой своей сердцевине система образования не предполагает такого настойчивого овладевания наукой и серьезного отношения к делу, как у нас. Как жестко спрашивали у нас и как мягко там.

Достаточно сказать, что у нас в группах на занятиях по иностранному языку сидело максимум по 12 человек, там же по 30. И как тут учиться. Это была какая-то видимость учебы, профанация, необязательность. «У вас же богатая страна, почему жалеете денег на преподавателей?» – спрашивал я у бельгийцев, и в ответ они только пожимали плечами, мол, кому надо, тот поедет в Россию и там, если захочет, то научится. Вот это «поедет в Россию и там научится» было очень точной формулировкой. За наукой, за учебой, за знанием и умением надо было ехать к нам.

Уже общим местом стали рассуждения о том, что мы первыми полетели в космос, потому что обогнали Америку за школьной партой. Что это выпускники наших университетов преподают теперь по всему миру. Здесь была наша победа, наша гордость, и школа наша, какой бы жесткой, требовательной, порой несправедливой она ни была, заключала в своей сущности правильное начало. Там действительно учили. Социальный срыв происходил не в школе, не в университете, а после них. Если мы чего-то добились, то не вопреки, а благодаря своей системе образования.

Но я очень боюсь, что так было верно только до последнего времени. А то, что проделывают с нашим образованием сегодня, я имею в виду прежде всего введение ЕГЭ, есть попытка перевернуть эту пирамиду, добровольно и безрассудно отказаться от того разумного наследства, которым мы располагали, может быть, даже не с советских, а с дореволюционных времен.

Проработав свыше 20 лет в вузе, я вообще не понимаю, чем безликое тестирование лучше традиционных форм экзаменационных испытаний, через которые мы проходили. Контрольные и лабораторные работы, опросы, собеседования, изложения, сочинения. Последние, на мой взгляд, особенно важны, ибо учат мыслить и излагать свои мысли, чувствуя ее рождение, воспитывая ее. И что еще очень важно, окормляя душу. Это нужно не только филологам, не только гуманитариям, а каждому человеку.

Тесты такому не научат, от них ни уму, ни сердцу, они выхолащивают творческое начало. А может быть, они в чем-то удобнее, в чем-то объективнее и при правильной организации, что у нас в стране, к сожалению, практически недостижимо, помогут избежать предвзятости и преподавательского произвола. Но все эти плюсы не искупляют минусов. Если мы хотим иметь людей мыслящих, независимых, внутренне свободных и ответственных, людей разных, способных развить свои природные таланты, то не стоить с детства превращать их в приложение к компьютерным программам. А все, к сожалению, именно к этому и идет. К четыреста шестьдесят второму градусу по Фаренгейту. Зачем так делается, я не понимаю.

В условиях, когда общество само по себе дегуманизируется, сокращать число уроков литературы, устраивать по ней тесты, а потом переводить это испытание в число необязательных и тем самым фактически исключать литературу из отроческого сознания значит еще больше подталкивать общество в сторону одичания. Мы выжили в советское время, потому что у нас были Пушкин, Гоголь, Достоевский, Чехов, Толстой. Глупо надеяться, что проживем без них сегодня, когда брошенный России вызов не менее велик.

Удар по средней школе, несомненно, отзовется ударом по высшему образованию. Мы начнем терять там, где традиционно было наше сильное место. Но дело не только в снижении качества подготовки специалистов, не в том, что нам совершенно необязательно копировать двухступенчатую западную модель и необдуманно, без учета своей специфики, подключаться к Болонскому процессу или же ликвидировать систему присуждения двух, а не одной, как на Западе, ученых степеней – кандидатской и докторской. Все это наше ноу-хау, проверенное временем и принесшее свои результаты.

Но это очень важно, но не критично. А критично, необратимо вот что. В России с ее жесткой жизнью, ее социальной напряженностью, усиливающимся неравенством между богатыми и бедными, этническими и групповыми противоречиями ослабление духовного, милосердного, гуманитарного начала несет угрозу всеобщего ожесточения и социального взрыва. Надежда остается на совестливых учителей, но им нужна поддержка. Дай бог, чтобы мы опамятовались, прежде чем будет потеряно целое поколение телевизионно-компьютерных детей.

Э. Горюхина. Если не стоит задача превратить население в послушную обслугу, нам не нужны ЕГЭ и образовательный стандарт. Нужен – нестандарт // Новая газета. – 2008. – № 64, 1 сентября

... Физико-математический бум 50 – 60-х годов был интересен тем, что ученые обратили свой взор на школу. Научно-техническая революция требовала нового типа обучения. Наш класс в Новосибирске возник неслучайно. Выдающийся ученый-математик Сергей Львович Соболев на одном из совещаний директоров школ рассказал о потребностях прикладной математики и вычислительной техники. В это время Академгородок со всеми своими институтами располагался в одном жилом здании. В сосновом бору стоял дом, на дверях отдельных квартир были таблички: «Институт генетики и цитологии», «Институт математики», «Институт геологии» и т. д. Параллельно рождению городка осуществлялось вторжение ученых в школу.

Директор школы № 10 Владимир Никитович Михайлин, подполковник в отставке, прошедший Отечественную войну с первого дня до последнего, сказал, что готов взять на себя ответственность за создание классов программистов.

Учебные планы и программы составлялись учеными Академгородка. Программирование моим ученикам преподавал Андрей Петрович Ершов, выдающийся ученый. Учителями становились ученые, аспиранты. А школьные учителя… Какое счастье испытывали школьные учителя, когда имели возможность отойти от школьного стандарта! Какая новая кровь вливалась в учительские вены!

Недавно господин Шувалов назвал ЕГЭ социальным лифтом. Неправда ваша! Если и есть в истории советской школы пример социального лифта – так это организованные учеными экспедиции по поиску способных детей. Способности не распределяются по географическому принципу и меньше всего зависят от кошелька родителей – это звучало как кредо. А потом эти дети имели возможность стать учениками школы-интерната, и государство взваливало на себя основное бремя материальных затрат. На собеседование в наш первый математический класс приходили ученики из Нахаловки, района социально небезопасного. Были такие, кто выдерживал собеседование. Но даже те, кто не попадал в класс, надолго запоминали роскошь общения с людьми, которые проявляли интерес к судьбе ребенка и давали пример беседы на уровне духовного равенства.

Академик Лаврентьев, один из создателей Академгородка, однажды сказал в беседе с учеными: «А не кажется ли вам, что идею траты личного времени на детей надо в обществе пропагандировать?». Эту идею они провели в жизнь, создав классы, где сами работали учителями. Все время ловлю себя на мысли, что возродить мало что возможно, но поразмышлять над уроками прихода ученых в школу имеет смысл.

К этому побуждает книга, вышедшая под скромным названием «Записки о второй школе», – о знаменитой московской математической школе. Принципиальная для педагогики книга – ее написали ученики.

Как ни странно это звучит, воспоминания о событиях сорокалетней давности оказались остро актуальны. Об этом и пойдет речь.

Сквозь все воспоминания так или иначе проходит мысль, что феномен школы № 2 – в попытках выйти за стандарт образования. Этот выход определяется типом учителя, который пришел в школу.

Дата добавления: 2015-08-02