Вступительное слово к читателю

Вопросов о Боге и о человеческой душе я уже немного касался ранее в своем "Изыскании о Методе верного управления разумом и поисков истины в науках" (изданном на французском языке в 1637 го­ду), не для того однако, чтобы разобрать их там с достаточной тщательностью, но скорее чтобы слегка отведать, попробовать их на вкус и уже затем из суж­дений читателя усвоить, каким способом впослед­ствии можно было бы к ним подойти. Такое огром­ное значение, как представлялось, имеют эти проб­лемы, что будет только полезно, если я потом еще раз напишу о них. Я, думалось мне, следую в их объяснении столь непроторенным и отстоящим от общепринятого путем, что не следует более простран­но учить о них в сочинении, написанном по-фран­цузски и доступном всем. Возникли опасения, что ступить на этот путь сочтут для себя необходимым умы пустые, а это принесет немалый вред.

А в результате того, что я в этом труде попросил всех непременно поставить меня в известность о тех вещах, в которых меня можно упрекнуть, не возник­ло никаких достойных упоминания поправок к моим построениям за исключением двух упреков. Их и коснусь здесь, прежде чем приступить к тщательному разбору.

Первое: из того, что обращенный к себе самому человеческий разум не ощущает себя ничем кроме вещи познающей, не следует, что его природа или "сущность" лишь в том, что он - вещь познающая, причем это "лишь" исключает все относящееся к природе души. На это возражение отвечаю, что я вовсе не исключал там этого по отношению к самой истинности вещей (об этом тогда и не шла речь), но только постольку, поскольку это относится к моему собственному восприятию, а именно: что я не пред­ставляю в своей сущности ничего другого, как только вещь мыслящую или имеющую в себе способность мышления. В нижеследующем я укажу, каким обра-

Вступительное слово к читателю

зом выходит так, что раз я не признаю ничего дру­гого относящимся к моей сущности, к ней и в самом деле ничего другого не относится.

Второе: из того, что я имею в себе представление о вещи более совершенной, чем я сам, не следует еще, что это представление и впрямь более совершен­но, и уж совсем не очевидно, что существует то, о чем я имею это представление. Но отвечу, что здесь в слове "представление" (идея) заключен двойной смысл: это может быть понято материально, как дея­тельность разума, и в таком смысле о нем нельзя говорить, как о чем-то более совершенном; а мо­жет - и объективно, как воплощение этой деятельнос­ти, и тогда представление это по своей сущности может быть еще совершеннее меня, даже если не считать его существующим вне моего интеллекта. Каким же таким образом получается, что из одного того, что во мне заключается представление о вещи, выводится ее действительное существование, будет подробно изложено в нижеследующем.

Кроме этого я заметил два сочинения достаточ­но пространных, но стремящихся опровергнуть не столько мои доказательства, сколько мои выводы. Свои аргументы они заимствуют из общих мест Ате­истов. Такого рода построения не могут иметь ника­кой силы для тех, кто поймет мои основания. Сужде­ния же многих людей столь превратны и беспомощ­ны, что их всегда убеждают принятые сначала, при­чем сколь угодно ложные аргументы, и они бессиль­ны отвергнуть их, согласившись с более верными и сильными доводами, которые услышат потом. И я не буду отвечать на подобные возражения, чтобы мне не пришлось сперва излагать их. Скажу только вообще, что все упреки, невежественно бросаемые Атеистами и стремящиеся опровергнуть бытие Бога, сводятся к тому, что они или Богу приписывают чело­веческие аффекты, или нашему уму - такую силу и мудрость, что он будто бы может отважиться опреде­лить и постигнуть все вещи, которые Бог может и должен сделать. Но стоит вспомнить о том, что наши

Вступительное слово к читателю

умы следует представлять себе как конечные, Бога же - как непостижимого и бесконечного, и всякие "трудности", предуготовлявшиеся нам, исчезают.

И вот, изучив разные мнения других людей, я снова возвращаюсь к тем же вопросам о Боге и чело­веческом уме. При этом я не жду одобрения толпы и большого количества читателей. Пусть прочтут это те, которые могут и хотят всерьез поразмышлять со мной, освободив ум свой от чувств и - равным обра­зом - от всяческих предвзятых суждений. Их, я знаю, найдется немного. Что же до тех, кто, не давая себе труда проследить за последовательностью и проник­нуть в связь моих мыслей, станет оспаривать отдель­ные положения, как это в обычае у многих, такие люди не много получат от прочтения этой книги. И хотя часто будут находить они повод для скептичес­ких словопрений, вряд ли однако смогут возразить там, где возражение будет необходимым, а упрек -достойным ответа.

Но поскольку я и остальным не могу обещать, что во всем окажусь достаточным для понимания, и, не приписывая себе способности предвидеть все, что может показаться кому-либо трудным, для начала изложу в этих Размышлениях те соображения, кото­рые, как мне кажется, приводят к верному и очевид­ному постижению истины, - чтобы испытать, будут ли и другие убеждены теми доводами, которые убеж­дают меня. После этого я отвечу на возможные возра­жения тех выдающихся по своему уму и учености людей, которым это было послано для проверки пе­ред тем, как быть напечатанным. Столь многое и разное было оспорено ими, что, как я осмелюсь наде­яться, почти невозможно, чтобы что-нибудь вообще или, по крайней мере, что-нибудь важное из неза­тронутого ими пришло бы кому-нибудь в голову. По­этому я еще и еще раз прошу Читателей, чтобы они не прежде вынесли суждение о Размышлениях, чем удостоят вниманием эти возражения и их разреше­ние.

21 Обозрение шести нижеследующих Размышлений

В первом излагаются причины, по которым мы можем сомневаться во всех, в особенности - в матери­альных, вещах; а именно потому, что мы не имеем более тех научных оснований, которыми пользова­лись до настоящего момента. Если даже в таком со­мнении и не заключается на первый взгляд большой ценности, тем не менее огромная польза от него в том, что оно освобождает нас от всех заранее при­нятых решений и прокладывает самый легкий путь к отвлечению ума от чувств. Наконец, этим достига­ется то, что мы не легко сможем сомневаться в ве­щах, о которых достоверно узнаем впоследствии.

Во втором разум, который, пользуясь своей сво­бодой, предполагает, что все вещи, относительно су­ществования которых может возникнуть даже малей­шее сомнение, не существуют, замечает, что не мо­жет быть такого, чтобы не существовал он сам. От этого следует величайшая польза, так как теперь ра­зум может легко разграничивать относящееся к себе, то есть к умозрительной, познающей природе, и име­ющее отношение к телу. А тем, которые, возможно, станут в этом месте ждать от меня доводов в пользу бессмертия души, следует напомнить здесь, что, по моему убеждению, я не пытаюсь писать ничего тако­го, что тщательнейшим образом не докажу. Вот поче­му я не мог следовать никакому иному порядку, чем принято у занимающихся Геометрией, а именно: из­лагать все предпосылки, прежде чем что бы то ни было заключить о предмете. Главное же и перво­очередное, что требуется для познания бессмертия души, - формирование насколько возможно ясного обозначения ее, которое было бы совершенно отделе­но от обозначения тела. Это там и достигается. Поми­мо этого требуется, чтобы мы знали: все вещи, кото­рые мы мыслим себе ясно и определенно, именно тем самым образом, которым мы их так мыслим, являются истинными. Это не может быть доказано ранее четвертого Размышления. Кроме того, необхо-

Обозрение шести нижеследующих Размышлений 23

димо четкое определение телесной природы, которое мы формируем частично во втором, частично в пятом и шестом Размышлениях. И из этого определения следует заключить, что все вещи, которые мы ясно и определенно полагаем субстанциями различными, как, например, разум и тело, и в самом деле отличны друг от друга.Этот вывод делается в шестом Размыш­лении. То же самое мы заключаем там на основа­нии представления о теле, как о чем-то непременно делимом, о духе же - напротив, как о неделимом. Действительно, мы никоим образом не можем пред­ставить себе средней части какого бы то ни было ума, в то время как свободно представляем себе сере­дину даже самого малого тела. Таким образом мы находим природу их не только различной, но даже в какой-то степени противоположной. Далее я не раз­виваю этого в моем сочинении, считая названные положения достаточными для доказательства того, что за разрушением тела не следует гибель духа, и в этом заключается для смертных надежда на другую жизнь; с другой стороны, предпосылки к заключению о бессмертии души явствуют из объяснения всей Фи­зики. Следует, во-первых, знать, что все без исключе­ния субстанции или вещи, обязанные своим сущест­вованием Богу, по своей природе неразрушаемы и не могут прекратить существовать, если только все тот же Бог, отказав им в своей поддержке, не обра­тит их в ничто. Затем необходимо заметить, что тело в целом является субстанцией и, следовательно, как будто также никогда не погибает. Но человеческое тело отличается от всех остальных тел тем, что оно является сплавом из определенно расположенных членов и других подобного рода привходящих форм. А разум человеческий не состоит из каких-то случай­ных смежных частей, но являет собой субстанцию чистую; пусть изменятся все его сопутствующие об­стоятельства, все поле его приложений, так что он, например, будет думать по-другому, хотеть другого, чувствовать как-то иначе, - все равно это будет все тот же и никакой другой разум; тело же человека

Обозрение шести нижеследующих Размышлений 25

делает другим уже одно изменение различных частей его. Из этого следует, что тело как раз очень легко умирает, разум же по природе своей является бес­смертным.

В третьем Размышлении я, на мой взгляд доста­точно подробно, излагаю свой главный довод в поль­зу существования Бога. Здесь однако, поскольку я не хотел пользоваться никакими сравнениями, взяты­ми из вещей телесных, дабы сколь возможно отстра­нить ум Читателя от чувств, могло остаться много темных мест, которые будут, надеюсь, вполне выяв­лены в ответах на возражения. Так, среди прочего, -почему представление об абсолютно совершенном сущем, которое заложено в нас, имеет в себе столько объективной реальности, что может быть порождено только абсолютно совершенной причиной. Это в мо­их ответах будет проиллюстрировано сравнением с некиим весьма совершенным приспособлением, представление о котором заложено в уме некоего мастера; и точно так же, как объективная искусность этого представления должна иметь какую-то причи­ну, а именно знание этого мастера или кого-нибудь другого, у кого он ее перенял, - так и представление о Боге в нас не может иметь причиной никого кроме Бога.

В четвертом Размышлении доказывается, что все те вещи, которые мы ясно и определенно воспри­нимаем, являются истинными, и вместе с тем излага­ется, в чем смысл и основание ложного. Это знать необходимо, как для подкрепления предыдущего, так и для понимания последующего. (Заметим при этом, что речь там никоим образом не идет о погрешности.или ошибке в поисках добра и зла, но только в рас­суждении об истинном и ложном. Не рассматривает­ся там и относящееся к области веры или практичес­кой жизни, но только спекулятивные истины, позна­ваемые силой одного лишь естественного света.)

В пятом не только объясняется телесная приро­да в целом, но также новым способом доказывается существование Бога. Здесь опять встречаются некото-

Обозрение шести нижеследующих Размышлений 27

рые трудности, которые затем будут разрешены в ответах на возражения. Наконец, раскрывается ис­тинность того, что даже верность геометрических построений зависит от познания Бога.

В шестом понимание отделяется от воображе­ния и описываются признаки их деления; доказывает­ся, что разум действительно отделен от тела и в то же время так тесно связан с ним, что вместе они создают некое единство; приводятся все ошибки, обычно происходящие от чувств, и излагаются спосо­бы, которыми можно их избежать, и, наконец, сооб­щаются все доводы, ведущие к заключению о сущест­вовании вещей материального мира. Не то чтобы я считал их такими уж необходимыми в доказательстве того, что они доказывают, а именно что и впрямь существует какой-то мир, люди имеют тела, и прочие подобные вещи, в которых ни один здравомыслящий человек никогда серьезно не сомневался. Я излагаю их потому, что по их разумении становится ясным, что не столь они прочны и не столь наглядны, как те, с помощью которых приходим мы к постижению нашего разума и Бога; так что эти последние могут считаться самыми верными и самыми очевидными из всех, доступных вообще человеческому уму. Целью своей в этих Размышлениях полагаю я доказательство одной лишь этой вещи и поэтому не перечисляю здесь тех различных вопросов, которые там затраги­ваются попутно.

Дата добавления: 2015-08-02