Опыт реформ и контрреформ в России 3 страница

Поражение революций в Германии и Венгрии, отсутствие массовой поддержки у «тесняков» в Болгарии и возникновение национальных государств на западных границах РСФСР коренным образом изменили стратегию большевизма. Перспектива мировой революции отодвигалась в далекое будущее, а экономический бойкот Советского государства требовал возрождения хозяйственной российской системы для восстановления промышленности и аграрного производства. Ленин «сверху» вводит новую экономическую политику, допуская частную инициативу, денежное обращение на основе золотого червонца, рыночное регулирование спроса и предложения. Ленин безошибочно определил НЭП как особую «формацию» - государственный капитализм, который предшествует коммунизму.

Плановое народное хозяйство под эгидой ВСНХ и Госплана сохранялось только в государственном секторе промышленности. Впрочем, и тут разрешался хозяйственный расчет с ориентацией на рынок, от чего сфера большевистского контроля и учета уменьшалась подобно шагреневой коже. НЭП был необходимой мерой, и означал, по сути, отказ от копирования германской военной экономики и возвращение к российской модели развития на рубеже XIX-XX столетий. Однако если в сельском хозяйстве восстановление шло относительно быстро, то в тяжелой государственной промышленности без ввоза новой технологии и зарубежных инвестиций этот процесс грозил затянуться на долгие десятилетия. Рапалльский договор с Германией 1922 года изменил положение: два государства-изгоя объединились в интересах обоюдного возрождения во враждебном окружении. Брестский мир и Рапалло - звенья одной цепи во внешней политике Советской России, когда советско-германские отношения стали определяющими для обеих стран, а впоследствии – для всей Европы.

Тезис Н.И. Бухарина о построении социализма в одной отдельно взятой стране возник как реакция ЦК ВКП (б) на экономический кризис в капиталистическом мире и не имел с ортодоксальной марксистской теорией ничего общего. Это отчетливо понимали в кругах высшей партийной номенклатуры - не случайно видный большевик Карл Радек шутил: «Если можно построить социализм в одной стране, то я хотел бы жить в другой». Просто И.В. Сталину и Бухарину требовалось подвести под неожиданную идею изоляционизма партийную фразеологию и подкрепить ее авторитетом покойного Ленина. Появились настораживающие нотки в официальной печати – «стихия НЭПа», «разгул кулаков и нэпманов», «угроза растущей безработицы и деклассирования рабочего класса» и тому подобное. Когда Германия вступила в тяжелейший кризис, и резко упал ее товарообмен с СССР, советское руководство взяло курс на форсированную индустриализацию, которая была осуществима только за счет закрепощения населения в городе и деревне. Борьба против партийной и военной номенклатуры отождествлялась в массовом сознании с многовековой борьбой царя против боярства.

Рост недовольства жестоко подавлялся репрессивными органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД, а непокорная Украина пострадала больше других советских республик от сверхплановых поставок зерна государству и была этим ввергнута в полосу массового голода. Сталин вынужденно восстановил монархические принципы власти не столько потому, что стремился к личной диктатуре, сколько осознав, что для России такая власть является естественной и не противоречит народным утопическим социально-психологическим стереотипам. Марксистская пропаганда стала играть роль религиозного примирения масс с государственной надстройкой. Постепенно, особенно в годы Великой Отечественной войны, возвращается внешняя российская воинская атрибутика – офицерские «золотые погоны», суды офицерской чести, генеральские лампасы, гвардия, казачьи подразделения и военная униформа для всех остальных военнослужащих. Подобно последним Романовым Сталин с 1943 года начинает постоянно носить маршальскую форму без многочисленных орденских планок, за исключением Золотой звезды Героя социалистического труда. В мундир генералиссимуса он был облачен только после смерти.

Даже размер денежных купюр после реформы 1947 года стал соответствовать дореволюционным!

При нем Советская Россия воплотила мечту последних императоров - включила в свой состав европейские страны и Восточную Германию. Советский экспансионизм способствовал созданию социалистического блока стран народной демократии, которые исходя из российской традиции, получили национальную государственность, а, по сути - автономию. Механизм подавления национального недовольства также не претерпел существенных изменений: вооруженная интервенция и репрессии в отношении инакомыслящих. События в Чехословакии 1948 и 1968, в Польше 1945-1948, в Венгрии 1956, в ГДР 1960 годов убедительно продемонстрировали устойчивость исторических подходов. По мере дряхления «империи социализма» распад системы становился необратимым. Европейские «члены социалистического лагеря» оказались неспособными надолго интегрироваться в советскую конфедерацию, азиатские же достаточно легко в нее вписывались в силу неразвитости национального самосознания и политической культуры.

Внутренней дезинтегрирующей силой, приведшей к развалу СССР, был и остается национальный вопрос. Желая выглядеть привлекательными в глазах интеллектуалов из национальных меньшинств царской России, Ленин и его верный последователь Сталин создали концепцию самоопределения наций в федеративном государстве по классовому признаку: буржуазия якобы стремится к созданию национального государства, пролетариат тяготеет к унитарному сообществу собратьев по классу. Интеллигенция, а отнюдь не буржуазия, в России была носителем либеральных и освободительных идей и идентифицировала себя, как правило, с угнетенными слоями, и поэтому являлась адресатом большевистской пропаганды. Не избалованная в свое время вниманием царской администрации, она искренне поверила РКП (б) и возглавила инородцев пресловутой «тюрьмы народов» на пути к национальному возрождению, сознательно не замечая всех очевидных теоретических изъянов и исторических нелепостей коммунистической концепции национально-государственного строительства, не имевшей ничего общего с марксизмом. И сами того не желая, большевики создали новые искусственные социалистические нации, помещая их в выдуманные границы и давая им новые наименования. Результатом стало раздробление компактных этносов на различные нации или их субъективное, административное соединение в неестественные территориальные конгломераты. Господство в них исподволь захватывали местные национальные кланы. Хрущев, создавая совнархозы и передавая местным выборным советским учреждениям колоссальные финансовые средства, предоставил им и экономическую власть. Классовые критерии, столь логичные в теоретическом исполнении, в советской практике имели исключительно агитационную ценность. Новорожденные социалистические нации действительно появились, но исключительно за тем, что заявить о своем праве на самостоятельность в составе СССР. Это закономерное явление. На волне политических страстей подобные националистические и религиозные декларации получают поддержку оглушенных непривычной демократической пропагандой неудовлетворенных народных масс. Табу, наложенное ее проводниками на доступ к действительной истории России и философии, - Это зеркальное отражение запрета большевиками преподавания этих предметов в советских школах и высших учебных заведениях до издания «Краткого курса истории ВКП (б)». Пока россиянам предлагается модифицированная интерпретация книги М.Н. Покровского «Очерк истории России в самом сжатом виде», где позитивные оценки марксизма просто заменены негативными, развенчивающими ленинизм и сталинизм. С такой скудной теоретической базой обустроить новую Россию невозможно!

В результате возникло аморфное Содружество Национальных Государств на развалинах бывшего Советского Союза, задуманное как конфедерация, которое пока существует как растущий ком бумажных соглашений и официальных и неформальных встреч. И именно в СНГ развиваются межнациональные и религиозные конфликты, так как оно функционирует без элементарной нормативной базы, а на основе Беловежской Декларации.

Российская Федерация по существу является не просто правопреемницей СССР в международных отношениях. Все государственные начиная сменявшихся как в калейдоскопе правительств, как ни парадоксально звучит этот тезис, представляют собой ранний ленинский вариант модернизации страны на основе невежественно осмысленных принципов марксистской политической экономии XIX столетия и не поднимаются даже до опыта сталинской государственно-капиталистической социальной и экономической практики, хотя и называются «либеральными» и «рыночными» реформами.

В настоящее время в стране начинают восстанавливаться исторические и религиозные традиции, которые, хочется надеяться, вернут величие России как центру евразийской мудрости, гуманизма и подлинной демократии, не знавшей ксенофобии в любых ее формах. Впрочем, эпоха господства идей утопического марксизма-ленинизма и сталинского великодержавного шовинизма и национализма еще долго останутся рудиментами пережитого прошлого в сознании «великого русского народа» - всегда и во всем бывшем впереди других народов: от первенства в научных открытиях до создания нового общества всеобщего равенства. Однако эти пережитки являются явлениями переходного периода, и чем откровеннее они выражаются, тем скорее себя исчерпают, как показала эпоха президентства Владимира Владимировича Путина.

Патриарх всея Руси Никон (Минов)

«Никон родился в селе Вальдеманово Нижегородской губернии, сельский священник, подвижник Анзерского скита, архимандрит Новоспасский. С 1648 года он был митрополитом Новгородским, а с 1652 года – патриарх Всероссийский. В 1658 году по неудовольствиям боярства и из-за ссоры с царем Алексеевичем оставил патриарший престол и удалился в Воскресенский монастырь. В 1666-1667 годах Никон был осужден церковным собором за самовольное оставление кафедры и сослан в Кирилло-Ферапонтов монастырь. Перед смертью он был переведен в основанный им Воскресенский монастырь, но, не доехав до него, скончался на Волге близ Ярославля 75 лет от роду в 1681 году. Он погребен в монастыре по патриаршему чину. Твердостью характера, строгостью церковного чина, неутомимостью в служении и проповедования Священного Писания, роскошью в церковной и домашней обстановке, исправления церковной дисциплины, строгими обличениями к клиру и боярам, наконец – печальным исходом жизни, Никон представляет интереснейшее явление Руси; обширная ученость, настойчивость, не чуждая вспыльчивости, неумеренная резкость к правам патриарха, делает Никона личностью то глубоко поучительной, то осуждаемой», - сообщает дореволюционный церковно-исторический словарь.

Реформаторская деятельность патриарха Никона имеет давнюю предысторию, хотя он попросту завершил создание структуры оригинальной русской православной церкви.

Насильственно крестив население многонациональной Руси, Великий киевский князь Владимир Святославович не только искоренял языческие верования в государстве, но и ставился Божьим слугой. Православный государь являлся и справедливым судьей во внутренней политике, доблестным защитником Киевской державы и главой церкви в ее границах. В Х столетии Константинополь был не только центром православия, но и духовной столицей всей христианской ойкумены. Рим в это время был его периферией, хотя итальянские «отцы церкви», опираясь на прежних «варварских королей» пытались претендовать на центральное положение в мире истинной «кафолической веры». Древнерусское государство заимствовало из Византии не только религиозные, культурные и военные знания, но и отголоски еретических учений, которые существовали в империи.

До XIII века в крупных русских княжеских городах существовало более 80 монастырей, которые входили в состав Киевской митрополии. Бесспорно, самые красивые и богатые соборы строились в самой «матери городов русских», хотя во время политической раздробленности в центральных городах независимых княжеств строились не менее монументальные храмы, будь то Владимир, Чернигов, Великий Новгород, Ростов или Юрьев-Польский.

Арабские завоевания южных провинций Византийской империи, экспансия турок - сельджуков, славянизация народов Балканского полуострова и разорительные многочисленные кровопролитные крестовые походы в значительной мере подорвали могущество Византии, Четвертый крестовый поход привел к захвату католическими рыцарями самого Константинополя, и римские папы, наконец, обрели статус духовных наставников императоров и королей Западной и Центральной Европы. Русским князьям пришлось практически в одиночку сражаться с многотысячными полчищами монголов, пришедшим из глубин Азии, в результате чего в русских княжествах установилось иго Золотой Орды. С запада продолжался непрекращающийся натиск католических войск и военно-монашеских орденов. Только благодаря веротерпимости и жадности потомков Чингисхана и Батыя в русских землях сохранилось и упрочилось православие, во многом способствовавшее сохранению будущей России. Разумеется, при этом нельзя не учитывать героизма русских ратей на полях сражений и утонченной дипломатии удельных князей Северо-Восточной Руси в отношении татарских верховных ханов и ильханов.

С ликвидацией экономической и политической зависимости от владык Сарая и началом централизации русских земель вокруг Москвы при князьях Василии II Васильевиче Тёмном и Иване III Васильевиче Великом, в ней сосредоточились все государственные учреждения. В Кремле теперь находился великокняжеский дворец и митрополичья кафедра. Москва превратилась в духовный православный центр собираемых Великими московскими князьями русских мелких княжеств.

Митрополиты на Руси, начиная с Великого киевского князя Владимира Святославовича Равноапостольного, назначались или утверждались, за исключением первосвященников Иллариона и Алексия, константинопольским патриархом преимущественно из греков. В 1299 году митрополита Максима постоянные набеги татар, которые, впрочем, храмов не грабили, и литовцев, которые в целях наживы увозили не только церковную утварь, но и срывали позолоченные листы с куполов соборов и церквей, вынудили переехать из Киева во Владимир. И уже в 1303 году шесть епископств Галицко-Волынского княжества объявили о своей независимости от митрополита всея Руси и добровольно вошли в состав Великого княжества Литовского, Венгерского и Польского королевств.

Митрополит Петр по причине обнищания после монгольского нашествия когда-то огромного и процветающего Владимира перевел кафедру в Москву в 1325 году в правление князя Ивана Даниловича Калиты, хотя по-прежнему и считался киевским митрополитом. Его преемник Феогност также старался поддерживать московские амбиции на первенство в русских владениях. Однако следующий митрополит Алексий, усмотрев в дружеских взаимоотношениях Великого князя Симеона Ивановича Гордого с преподобным Сергием Радонежским покушение на свои исключительные права предстоятеля русской церкви, отъехал в Киев. Там он провел три года в заточении у местного воеводы безо всякой пользы для поднятия авторитета православия, так как киевское боярство ориентировалось на католическую Литву и склоняло его самого принять католичество. Только после возвращения в Москву Алексий покончил с прежними колебаниями и сомнениями и решительно поддержал объединительную политику русских земель под знаменем православия, проводимую малолетним князем Дмитрием Ивановичем Донским. Положение с главами русской православной церкви резко изменилось в 1448 году, когда митрополиты Московские и всея Руси стали избираться на соборе русских епископов по рекомендации Великого князя.

В первой половине XV века московский князь Василий II Васильевич Тёмный, решив не нарушать старинных традиций, направил к константинопольскому патриарху в Стамбул на формальное утверждение митрополита рязанского архиепископа Иону. Но патриарх и император Иоанн VIII Палеолог под нажимом римского папы неожиданно назначили московским митрополитом грека Исидора, игумена монастыря Святого Дмитрия Солунского. Он был сторонником унии, то есть подчинения восточной православной церкви католическому Риму.

В Москве Исидор стал деятельно готовиться к поездке на собирающийся во Флоренции Вселенский священный собор. Великий князь Василий Тёмный напутствовал его в дорогу словами: «смотри же, принеси нам древнее благочестие, какое мы приняли от прародителя нашего князя Владимира, а нового чужого нам не приноси; если же принесешь что-нибудь новое и чужое, то мы его не примем!» Князь понял, что в Стамбуле не случайно отказали Ионе: римский папа и византийский император, осознав, что организовать очередной крестовый поход против османской агрессии им не удастся, решили столкнуть Москву с турками один на один. Дискуссии во Флоренции были унизительными для Византии – зная о наступлении османов на Константинополь и большом количестве в турецких войсках военных наемников из Италии, римские кардиналы фактически вели речь об управлении одряхлевшей империей представителями римского папы – имелся в виду капитул ордена тамплиеров. Тут вмешался московский митрополит Исидор: «отказавшись от унии, мы должны будем покинуть Италию. Нет ничего легче, чем уехать. Но куда?!»

Флорентийская уния была подписана 6 июля 1439 года. Император распадающейся Византийской империи, в конце концов, признал себя вассалом римского папы.

В Москву возвратился уже католик Исидор – римский легат в Литве, Ливонии, Польше, кардинал собора святых Петра и Марцеллина в Риме и одновременно... митрополит всея православной Руси!

Исидор 19 марта 1441 года в римской мантии явился на богослужение в Благовещенский собор в Кремле. Перед ним несли католический крест и три булавы – знаки кардинальской власти. Он начал речь с панегирика римскому папе. Москвичи были в ужасе. Затея «флорентийской католизации» Руси провалилась буквально через несколько минут. Князь Василий закричал: «Остановись, ересный переметник! Ты не пастырь, а хищный волк! В темницу его! Под замок! На цепь!» Новоиспеченного кардинала заперли в подвале Чудова монастыря, но князь способствовал бегству Исидора из темницы. Он не хотел обострять отношений ни с Римом, ни с Константинополем, и сам утвердил митрополитом Иону.

Турецкие воины султана Мехмеда II Фатиха 29 апреля 1453 года с помощью опытных сераскиров (итальянцев, принявших ислам) захватили столицу Византийской империи. Католические монархи прислали на помощь императору всего 700 рыцарей. Разграбленный турками великолепный Константинополь был переименован в Стамбул.

Мудрый султан не хотел войны с далекой Россией, зная по преданиям о неудачном походе на север великого Тамерлана. В знак миролюбия с Московским государем он сам приказал казнить Исидора и принести себе голову незадачливого митрополита.

Потерпев неудачу в авантюре с Исидором, римский папа потребовал от нашедшего временное убежище в Италии патриарха Константинопольского назначить московским митрополитом Григория, единомышленника покойного Исидора. Подписав в 1449 году мирный договор с Польшей и Литвой, князь Василий Тёмный написал польскому королю Казимиру IV: «Старина же наша, которая ведется со времени прародителя нашего Владимира, крестившего Русскую землю, состоит в том, что выбор митрополита принадлежал всегда нашим прародителям, Великим князьям русским, и теперь принадлежат нам, а не Великим князьям литовским. Кто будет нам люб, тот и будет у нас на всей Руси, а от Рима митрополиту у нас не бывать, такой мне не надобен. И ты, брат, ни под каким видом не принимай. Если же примешь, то ты церковь Божию разделишь, а не мы». Казимир, тем не менее, принял Григория в качестве митрополита подданных Польши и Литвы. Православная церковь была расколота на две епархии: ортодоксальную Московскую и Киевскую, которая в конце XVI подписала Брестскую унию, и тогда сложилась греко-католическая (униатская) церковь. А русская церковь стала автокефальной, или независимой. Этот процесс окончательно завершился 28 января 1581 года при Борисе Годунове, когда в России с благословления константинопольского владыки Иеремии утверждается патриаршество.

В преддверии неизбежного столкновения с Сараем (столицей Большой Орды) из-за отказа платить ежегодный «ордынский выход» Великий московский князь Иван III учитывал, что военные действия с верховным ханом Ахматом не исключают вооруженного конфликта с огромной мусульманской Оттоманской империей. Поэтому он подписывает договор о дружбе и сотрудничестве с крымским ханом Менгли-Гиреем II, независимость которого ослабленная междоусобицами Орда не признавала, хотя Крым объявил о своем суверенитете еще в 1425 году. Ахмат не останавливался ни перед чем, чтобы вновь подчинить себе богатый полуостров, не гнушаясь набегами на Крым. Москва, в свою очередь, увеличивала объемы торговли с Крымским ханством и расположенными там генуэзскими колониями, для чего основала там постоянные торговые фактории в Суроже (Судаке) и Каффе (Феодосии), и никогда не оказывала реальной помощи польско-литовскими войскам при их попытках разгромить крымских татар. В конечном итоге, крымский хан объявил себя вассалом Турции. В этих условиях в Стамбуле рассматривали Менгли-Гирея как союзника Москвы в борьбе с суверенной от империи Большой Ордой, тем более что русские не подчинялись католическому Риму. «Великое стояние на реке Угре» (10 октября – 11 ноября 1480 года) никак не повлияло на русско-турецкие отношения, ибо основная тяжесть войны легла на плечи с Ордой и их союзниками-поляками легла на плечи крымского хана, которому даже удалось нанести поражение польско-литовской армии и разорить Сарай.

На Ватиканском холме, не могли расстаться с идеей превращения Московии в католическое государство. В 1469 году в Москву к овдовевшему Великому князю Ивану Васильевичу прибыл посланник кардинала легат Виссарион с предложением взять в жены византийскую принцессу Зою Палеолог, племянницу императора, который погиб в 1453 году при штурме турками Константинополя. Разумеется, Иван III Великий понимал, что не станет защищать католическую Европу от натиска турок, но сближение с Римом через женитьбу на Зое может поставить султана в трудное политическое положение. Тогда бы туркам пришлось воевать на два фронта, если Великий московский князь поддержит народы европейских стран. Он неожиданно для католической курии ответил согласием, поскольку папа Сикст IV в своих посланиях убеждал его, что Зоя осталась будто бы православной верующей. Великий Московский князь отчетливо осознал истинную сущность папской интриги, так как принцесса, принятая после бегства с острова Родос в Риме, могла быть исключительно греко-католического вероисповедания согласно Флорентийской унии, и разработал свой сценарий бракосочетания, выгодный и Московскому государству, и Оттоманской империи

В Рим были направлены послы-итальянцы, служившие Великому князю Московскому, с богатыми дарами (папе привезли дорогую мантию и семьдесят шкурок соболей) и доброжелательными письмами. При сватовстве, по свидетельству римского папы, присутствовали послы неаполитанского короля, послы Венеции, Милана, Флоренции и герцога Феррарского. Папа Сикст IV в их присутствии «хвалил его [Ивана Васильевича] за то, что тот признал Флорентийскую унию, и никогда не ходатайствовал о назначении архиепископа у константинопольского патриарха». О митрополите не было сказано ни слова!

Зоя Палеолог не была красавицей. Придворный поэт Лоренцо Медичи Великолепного оставил следующее описание невесты: «Я тебе кратко расскажу об этом куполе, или вернее, об этой горе сала, которую мы посетили. Право, я думаю, что такой больше не сыщешь ни в Германии, ни в Сардинии. Мы вошли в комнату, где сидела эта женщина. Ей есть, на чем посидеть. Представь себе на груди две большие литавры, ужасный подбородок, огромное лицо, пару свиных щек и шею, погруженную в груди. Два ее глаза стоят четырех. Они защищены такими бровями и таким количеством сала, что плотины рек уступят этой защите. Я не думаю, что ноги ее были похожи на ноги Джулио Тощего. Я никогда не видел ничего настолько жирного, мягкого, болезненного, наконец, такого смешного, как эта необычайная benfanica. После нашего визита я всю ночь бредил горами масла, жира и сала, булок и другими отвратительными вещами». Не удивительно, что голодный итальянский поэт бредил деликатесами, потому что отобедать принцесса Зоя ему не предложила.

Между Зоей и Иваном III Васильевичем вначале завязалась оживленная переписка. В некоторых письмах присутствуют любезные иносказания политического толка, хотя средневековый эпистолярный жанр допускал такие фривольные выражения, который часто имели иной подтекст, понятный только респондентам Посольского приказа. Многие изложенные мысли во время обмена мнениями в письмах между женихом и невестой, вероятно, так и останется непонятным современным исследователям.

В Москву невесту сопровождал папский легат Антонио Бонумбре с приданым – библиотекой древних греческих церковных книг и нанятыми римским папой безденежными итальянскими мастерами – художниками и архитекторами. Митрополит Филипп заранее заявил Ивану III, что «если епископ войдет со своим крыжем (католическим крестом – А.Г.) в одни ворота, я, отец твой, выйду в другие». Великий князь вовсе не собирался присоединяться к Флорентийской унии, как решил за него римский папа. Он таким путем на время остудил наступательный пыл поляков и литовцев в отношении западных русских земель и усилил особую позицию Москвы в глазах халифов и султанов Оттоманской империи.

12 ноября 1472 года Зоя торжественно въехала в столицу и в тот же день была обвенчана с Иваном III. После этого она крестилась по православному обряду и получила имя Софьи. Церковь тогда же представила ей полное идеологическое обоснование преемственности власти от римских и византийских императоров в виде аморфной концепции «Москва – третий Рим». Принцесса отличалась глубоким аналитическим умом, выдержкой и скрытностью. Софья так умела убедительно доказывать свои реформаторские идеи любому боярину, что вскоре стала любимицей Боярской Думы в Москве.

Первый проповедник этой идеи игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей писал князю Василию II Тёмному: «Церковь старого Рима пала неверием аполлинариевой ереси, второго же Рима – константинопольскую церковь иссекли секирами агаряне. Сия же ныне третьего Рима – державного твоего царствования – Святая Соборная Апостольская церковь во всей поднебесной паче солнца светится. И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твое единое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь.… Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть; твое христианское царство уже иным не достанется». Эту мысль позже развили мыслители Максим Грек и Исаак Собака, написавшие генеалогию Ивана IV Васильевича Грозного начиная с императора Октавиана Августа.

Римский легат с подарками, почестями и благодарностями из Москвы был отослан обратно в Рим, а Софья превратилась в преданную поклонницу теории «третьего Рима». Она по праву наследницы императора вручила мужу государственную печать Византии с изображением двуглавого орла на аверсе и Георгия Победоносца на реверсе, боевое красное знамя императорской кавалерии и ввела в Кремле византийский придворный церемониал. Позже эта печать превратилась в герб Российской державы. В дипломатической переписке к многочисленным титулам Ивана III добавлялось русифицированное латинизированное понятие «царь» (caesar – император). Впрочем, «царями» русские называли и ханов Золотой Орды, как в свое время владык Хазарского каганата.

С появлением Софьи при великокняжеском дворе начинаются социально-экономические реформы, за образец которых были взяты византийские законы, правила, нравы и дворцовый церемониал. Официальным военным знаменем русской армии стало красное знамя Восточной Римской империи с православным крестом в верхнем правом углу полотнища, которое в свое время утвердил император Константин Великий.

Естественно, в России начинают невольно воспроизводиться и византийские церковные порядки.

Политика иконоборчества в своеобразной форме проявилась в полемике «осифлян» и «нестяжателей» о праве монастырей владеть плодородной пахотной землей и зависимыми крестьянами. Поскольку ее в России было мало, а службу бояр и дворян обычно «оплачивали» земельными пожалованиями, то Иван III поддерживал идеолога «нестяжателей» Нила Сорского – сторонника отказа от церковных земельных богатств. Однако его мнение не стало решающим, и спор оппонентов продолжался до Стоглавого собора 1551 года, когда царь Иван IV Грозный встал на сторону «осифлян», идейным наставником которых был игумен богатейшего Волоколамского мужского монастыря Иосифа Волоцкого. Этому, как в Византии в период иконоборчества, не предшествовала конфискация монастырской движимой и недвижимой собственности в пользу казны России.

Церковь начинает стремительно обогащаться за счет обезземеливания поместного дворянства. Свою посильную лепту в разложение строгих православных церковных нравов внес и сам царь. По его приказу был посажен на цепь в келье тверского мужского Отрочь-монастыря, а потом жестоко убит опричником Малютой Скуратовым-Бельским митрополит всея Руси Филипп (Колычев). Подобная участь впоследствии постигла и сосланного Грозным в Соловецкий монастырь члена «Избранной Рады», настоятеля Благовещенского собора в Кремле протопопа Сильвестра (Медведева). В Москве, Твери, Старице и Великом Новгороде с 1569 по 1570 годы происходили массовые пытки и изощренные казни монахов, которые поддерживали идеи казненного без суда первосвященника русской церкви.

Во время опричнины Иван Грозный объявил себя «игуменом всей России», и создал свой «двор» в Александровской Слободе. Царь окружил себя светскими и духовными служащими. В его состав входили: казначей, дьяк, два подьячих, шесть стряпчих, повытчик, домоправитель, мытарь, ключник, хранитель даров, столяр, духовник с диаконом, хранитель писцовой палаты (канцелярии), протопоп с клиром, сторожа и звонари. Женщины-монахини являлись поварами, птичницами и уборщицами в мужских монастырях, и выполняли другие не вполне проясненные с религиозной точки зрения функции.

Дата добавления: 2015-08-02