|
Читайте также: |
--------------------------------
<1> См., напр., положения гл. 52 УПК РФ, регулирующей особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц.
Рассмотренный ряд проблем имплементации норм Римского статута, связанных с возможными противоречиями Конституции Российской Федерации, не носит, безусловно, исчерпывающего характера. Более того, обеспечение совместимости положений Устава МУС с нормами уголовного и уголовно-процессуального законодательства России, регулирующими вопросы уголовного преследования за военные преступления, является одной из главнейших задач возможной имплементации. Проблемами такой совместимости, на наш взгляд, могут выступать требующие самостоятельного исследования положения уголовного и уголовно-процессуального законодательства России, характеризующиеся некоторой противоречивостью по отношению к нормам Римского статута, регулирующим правоотношения в аналогичных областях международного уголовного судопроизводства. Это вопросы, касающиеся, например:
- криминализации военных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (ст. 356 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за применение запрещенных средств и методов ведения войны, не является адекватным отражением военных преступлений, закрепленных в ст. 8 Римского статута, однако закрепление в уголовном законодательстве России вышеуказанных норм вовсе не свидетельствует о "признании юрисдикции МУС в отношении преступлений, совершенных на территории России или за ее пределами, но против ее интересов" <1>);
--------------------------------
<1> Ведерникова О.Н. Указ. соч.
- отсутствия в уголовном законе норм, устанавливающих уголовную ответственность воинских командиров (начальников) за военные преступления, совершенные их подчиненными (как это закреплено в ст. 28 Римского статута);
- соответствия уголовно-исполнительной системы Российской Федерации широко признанным международным договорным стандартам обращения с заключенными (ст. 103 Римского статута);
- отсутствия в уголовно-процессуальном законодательстве России положений, регулирующих порядок взаимодействия с международными судебными органами (часть пятая УПК РФ регламентирует в основном процессуальный порядок межгосударственного сотрудничества по оказанию взаимной правовой помощи по уголовным делам и не распространяется на вопросы взаимодействия с международными судебными органами), и т.д.
В связи с вышесказанным, на наш взгляд, в отличие от конституционных норм, возможно внесение изменений в действующее уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России. Такие изменения могли бы предполагать новую структуру разд. XII УК РФ, состоящую, например, из следующего:
- гл. 34 "Преступления против международного мира", включающей: ст. 353 "Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны"; ст. 354 "Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны"; ст. 354.1 "Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой";
- гл. 35 "Преступления против безопасности человечества", включающей: ст. 355 "Разработка, производство, накопление, приобретение, сбыт или применение оружия массового поражения"; ст. 356 "Преступления против человечности"; ст. 356.1 "Апартеид"; ст. 357 "Геноцид"; ст. 358 "Экоцид";
- гл. 36 "Военные преступления", включающей: ст. 358.1 "Посягательство на лиц, пользующихся защитой международного гуманитарного права"; ст. 359 "Применение запрещенных средств и методов ведения войны"; ст. 360 "Бездействие или отдача преступного приказа".
УПК РФ может быть дополнен нормами, регулирующими, например, вопросы исполнения поручений МУС о временном или предварительном аресте или передаче для осуществления уголовного преследования находящихся на территории Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства, возможность и порядок обжалования соответствующих действий при исполнении поручений МУС, порядок применения норм УПК РФ и Римского статута (в этой связи возможны дополнения действующих редакций ст. ст. 396, 457, 459, 462 - 464, 466 - 467 УПК РФ). Кроме того, может потребоваться внесение изменений и дополнений в УИК РФ в части, касающейся, например, порядка исполнения компетентными органами России наказаний по приговору МУС (такие изменения и дополнения могут коснуться, например, действующих редакций ст. ст. 7, 16, 20, 24, 73, 78, 80, 173, 175 УИК РФ).
Разрешение вышеизложенных проблем соответствия законодательства Российской Федерации (как конституционного, так и отраслевого характера) положениям Римского статута обусловливает, по нашему мнению, рассмотрение и альтернативного варианта - возможности принятия специального закона о сотрудничестве с МУС. В таком случае возможная имплементация Устава МУС не потребует изменения конституционных норм и положений действующего законодательства, поскольку будет регулировать специфические вопросы взаимодействия компетентных органов Российской Федерации при осуществлении уголовного преследования МУС.
Глава V. МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В СФЕРЕ ЭКСТРАДИЦИИ
И ПЕРЕДАЧИ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ
§ 1. Институт экстрадиции и международное сотрудничество
в борьбе с военными преступлениями
Вопросы становления и развития института экстрадиции в международном праве ранее были частично нами рассмотрены. В этой связи основное внимание ниже будет уделено исследованию современного состояния данного института и вопросам его отграничения от процедуры передачи лиц, обвиняемых в совершении военных преступлений, международным трибуналам ad hoc и МУС.
Военные преступления и другие серьезные нарушения Женевских конвенций и Дополнительного протокола I не имеют, как уже отмечалось выше, срока давности и наказуемы везде. Оказание взаимной правовой помощи во всех процедурах, связанных с такими преступлениями, базируется на принципе, изложенном в п. 1 ст. 85 Дополнительного протокола I. Однако положения рассматриваемой статьи не уточняют, ни каким образом эта помощь будет оказываться, ни ее масштабы, подчеркивается только, что это должно быть "максимальное содействие". Дополнительный протокол I (п. 2 ст. 88) также устанавливает необходимость международного сотрудничества в вопросах выдачи нарушителей, впрочем, с одним важным ограничением, выраженным во фразе "когда обстоятельство это позволяет". Это объясняется тем, что в 1977 г. государства не хотели брать на себя более жестокие формальные обязательства в отношении этой уже довольно широкой области нарушений Конвенций и Дополнительного протокола I <1>.
--------------------------------
<1> Сандо И. Выполнение международного гуманитарного права // Имплементация международного гуманитарного права. Статьи, документы. М., 1998. С. 240.
Следует напомнить, что действующее внутреннее законодательство иностранных государств институт выдачи лиц, совершивших военные преступления, регулирует по-разному (в европейских странах, Латинской Америке и некоторых бывших европейских колониях, за исключением британских, институт выдачи основывается на принципах, соответствующих общим принципам уголовного права: "двойной криминальности" (в соответствии с которым деяние, являющееся основанием для выдачи, должно считаться преступлением по национальному законодательству как выдающего, так и запрашивающего о выдаче государства) и специализации (согласно которому выдаваемое лицо может быть осуждено только за то преступление, за которое оно было выдано, причем с учетом размера и вида санкций, установленных за его совершение), невыдачи собственных граждан. Для законодательства стран общего права и бывших британских колоний указанные принципы не являются обязательными. Уголовное судопроизводство этих стран <1> характеризуется стремлением "обеспечить неотвратимость наказания даже путем снижения роли вышеуказанных общих принципов". Кроме того, для стран общего права характерно считать наличие международного договора необходимым условием выдачи (Великобритания, Канада, США и др.). В некоторых странах приняты специальные законы о выдаче (например, в ЮАР - в 1962 г., в Швеции - в 1967 г., в Австрии - в 1979 г.), но в большинстве стран соответствующие нормы содержатся, как отмечают И.И. Лукашук и А.В. Наумов, в конституционном, уголовном и уголовно-процессуальном праве <2>.
--------------------------------
<1> См., напр.: Закон Великобритании о выдаче 1989 г.; Закон Канады о выдаче 1985 г.; разд. 18 Свода законов США (§ 3181 - 3196 (1988) и приложение (1992)) и др.
<2> Подробнее об этом см., напр.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Выдача обвиняемых и осужденных в международном уголовном праве. М., 1998. С. 31; Они же. Международное уголовное право: Учеб. М., 1999. С. 213 - 217; и др.
Таким образом, необходимость тщательной правовой регламентации международного сотрудничества государств в борьбе с военными преступлениями, представляющими опасность как для отдельных государств, так и для мирового сообщества в целом, обусловливается не только их международным характером, но и различным подходом законодателей к трактовке в национальном праве вопросов экстрадиции и международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.
Взаимная помощь государств, как указывается в Женевских конвенциях, выражается также и в том, что "каждая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых в Конвенциях серьезных нарушений, и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду. Она сможет также, если этого пожелает, передать их в соответствии с положениями своего законодательства для суда другой заинтересованной Высокой Договаривающейся Стороне в том случае, если эта Высокая Договаривающаяся Сторона имеет доказательства, дающие основания для обвинения этих лиц". Именно вторая фраза, содержащаяся в статьях Женевских конвенций, представляет, по мнению Н.А. Сафарова, наибольший интерес и вызывает вопрос: идет ли речь о какой-либо процедуре, отличной от экстрадиции, либо под "передачей" подразумевается именно экстрадиция? Как отмечает названный ученый, исследуя английский и французский тексты Конвенций, речь идет именно о выдаче, так как "использование для обозначения процесса, с помощью которого виновный сможет предстать перед судом государства - участника Конвенции, термина "передача" не меняет существа проблемы, поскольку фактически здесь говорится именно о выдаче" <1>, а не о передаче. Термин "передача", содержащийся в Женевских конвенциях, в Дополнительном протоколе I 1977 г., уже был заменен термином "экстрадиция" <2>.
--------------------------------
<1> Сафаров Н.А. Экстрадиция в международном уголовном праве: проблемы теории и практики. М., 2005. С. 10.
<2> Другие международные документы - Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества, Конвенция о борьбе с захватом заложников, Конвенция о борьбе с финансированием терроризма, Конвенция о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала, Проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. и др. - применяют термин "экстрадиция".
В отдельных случаях имеет место совместное употребление терминов "экстрадиция" и "передача" <1>, причем, на наш взгляд, такое употребление не является оговоркой или ошибкой перевода, так как оба термина имеют место также и при определении процесса доставки лиц запрашивающему государству в национальном законодательстве многих стран. Тем не менее следует сделать вывод о том, что термин "экстрадиция" чаще всего используется для обозначения процедуры доставки обвиняемого лица под юрисдикцию запрашивающего государства.
--------------------------------
<1> Например, как это предусмотрено в п. 11 ст. 16 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г., "когда государству-участнику, согласно его внутреннему законодательству, разрешается выдавать или иным образом передавать одного из своих граждан только при условии, что это лицо будет возвращено в это государство для отбытия наказания, назначенного в результате судебного разбирательства или производства, в связи с которым запрашивалась выдача или передача этого лица..." и др.
Процедура доставки лиц, обвиняемых в совершении военных преступлений, в практике международного сотрудничества государств характеризуется, на наш взгляд, иной правовой природой (юридическим механизмом), нежели практика сотрудничества государств с международными уголовными трибуналами ad hoc, уставы которых для обозначения процесса доставки лиц, совершивших преступления, используют термины "transfer" (перевод) и "surrender" (передача) <1>. Аналогичный термин "surrender" использован и в Статуте МУС (ст. 102 Устава МУС), а также в гл. 11 Правил процедуры и доказывания МУС <2>. Как справедливо отмечают исследователи, подобный технико-юридический прием является важным инструментом для обеспечения четкости и определенности терминологии, выступающей необходимой предпосылкой для точного уяснения сущности и содержания процедуры передачи лица международным трибуналам и его отграничения от иных, смежных, юридических механизмов, и в частности от экстрадиции <3>. Отмеченная Н.А. Сафаровым актуальность данного подхода также не вызывает сомнений, поскольку в ряде случаев в юридической литературе допускается неточность в терминологии, приводящая к смешению различных процессуальных механизмов <4>.
--------------------------------
<1> См. положения п. 2 ст. 29 Устава МТЮ и п. 2 ст. 28 Устава МТР, регламентирующие вопросы сотрудничества и судебной помощи между государствами и международными трибуналами.
<2> См.: правило 183 "Возможное временное предоставление в распоряжение", правило 192 "Передача лица, содержащегося под стражей", правило 193 "Временная передача лица из государства исполнения приговора" и др.
<3> См., напр.: Сафаров Н.А. Указ. соч. С. 13.
<4> Так, например: "...лицо, совершившее преступление, может быть выдано также международному трибуналу" (Уголовный процесс / Под ред. В.П. Божьева. 3-е изд. М., 2002. С. 665); "...осуществление правосудия однозначно требует того, чтобы все государства мира осуществляли сотрудничество с Международным уголовным судом по вопросам ареста и выдачи вне зависимости от гражданской принадлежности лица" (Костенко Н.И. Международная уголовная юстиция. Проблемы развития. М., 2002. С. 354); "отсутствие в национальном законодательстве... международных преступлений не может рассматриваться в качестве препятствия для исполнения просьб или приказов международных судов (трибуналов) о выдаче (передаче) обвиняемых в их совершении лиц..." (Бойцов А.И. Выдача преступников. СПб., 2004. С. 452).
Так, например, Л.Н. Галенская определяет экстрадицию как "процесс передачи преступника государством в соответствии с нормами международного права другому государству для привлечения к уголовной ответственности или применения уголовного наказания" <1>. Схожее, но несколько расширенное определение дает Р.М. Валеев, который под экстрадицией понимает "основанный на международных договорах и общепризнанных принципах международного права акт правовой помощи, состоящий в передаче обвиняемого или осужденного государством, на территории которого он находится, требующему его передачи государству, где требуемое лицо совершило преступление или гражданином которого оно является, или государству, потерпевшему от преступления, для привлечения к уголовной ответственности или приведения приговора в исполнение" <2>. Л.В. Иногамова-Хегай также предлагает под экстрадицией понимать " передачу лица, совершившего преступление, государством, на территории которого оно находится, запрашивающему государству" <3>.
--------------------------------
<1> Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. М., 1972. С. 122.
<2> Валеев Р.М. Выдача преступников в современном международном праве (некоторые вопросы теории и практики). Казань, 1976. С. 28 - 29.
<3> Иногамова-Хегай Л.В. Международное уголовное право. СПб., 2003. С. 130.
В решении Верховного суда США по делу Terlinden v. Ames сформулировано считающееся большинством зарубежных ученых общепринятым определение экстрадиции, под которой понимают " передачу одной нацией другой лица, обвиняемого или осужденного за преступление, совершенное за пределами собственной территории первой и в рамках территориальной юрисдикции требующей передачи стороны, которая компетентна судить и наказывать его" <1>.
--------------------------------
<1> Terlinden v. Ames. 184 U.S. 270, 289 (1902).
Признавая наиболее удачным с точки зрения используемой терминологии определение В.М. Волженкиной, понимающей под экстрадицией процедуру, "согласно которой государство, под чьей юрисдикцией преследуется лицо, запрашивает и получает это лицо из страны, где оно скрывалось, с целью последующего привлечения к уголовной ответственности или обеспечения исполнения приговора" <1>, Н.А. Сафаров предлагает, на наш взгляд, наиболее полную и аргументированную дефиницию экстрадиции, рассматривая ее как "полисистемный межгосударственный правовой институт, содержанием которого является доставка под компетентную уголовную юрисдикцию в соответствии с международными договорами либо национальными законодательными актами или на основе принципа взаимности лица, совершившего преступление, как правило, не являющегося гражданином страны, на территории которой оно находится, для привлечения к уголовной ответственности или исполнения наказания" <2>.
--------------------------------
<1> Волженкина В.М. Выдача в российском уголовном процессе. М., 2002. С. 183.
<2> Сафаров Н.А. Указ. соч. С. 16.
Несмотря на то обстоятельство, что большинство указанных выше исследователей для определения экстрадиции используют термин "передача", необходимость более четкого разграничения рассматриваемых понятий обусловливается также следующим:
- во-первых, в случаях международного сотрудничества государств с международными уголовными трибуналами ad hoc и МУС происходит именно передача лиц, совершивших военные преступления, под юрисдикцию этих международных органов уголовной юстиции <1>;
--------------------------------
<1> Статут МУС (ст. 102) определяет экстрадицию как доставку лица одним государством в другое государство в соответствии с положениями международного договора, конвенции или национального законодательства.
- во-вторых, термином передача принято обозначать процесс, вследствие которого лицо, осужденное за совершение преступления одним государством, направляется для отбывания наказания в виде лишения свободы в другое государство, гражданином которого оно является;
- в-третьих, передача лиц используется "в качестве самостоятельной процедуры в рамках применения Европейского ордера на арест" <1>.
--------------------------------
<1> Европейский ордер на арест (arrest warrant) - специфический юридический инструментарий Европейского союза, отменяющий формальную процедуру экстрадиции между участниками союза, возникший на основе рамочного решения Европейского Совета "О Европейском ордере на арест и процедурах передачи лиц между государствами-членами" от 13 июня 2002 г.
Признавая комплексный, полисистемный <1> характер института экстрадиции, включающей в себя нормы как международного, так и национального права, мы тем не менее считаем, что наиболее существенное значение для регулирования рассматриваемого института имеют нормы процессуальные. Именно нормы национального уголовно-процессуального права регулируют правоотношения, возникающие при осуществлении государством уголовного преследования путем реализации норм национального уголовного права при расследовании преступлений, подпадающих под юрисдикцию этого государства <2>.
--------------------------------
<1> Процесс осуществления выдачи учитывает также требования норм конституционного, уголовного, административного и других отраслей права, развитие которых обусловлено в немалой степени взаимным влиянием и взаимодействием национального и международного права.
<2> Волженкина В.М. Указ. соч. С. 16 - 17.
Современная международная практика подтверждает, что правовым основанием для экстрадиции являются:
1) международные договоры об экстрадиции или оказании правовой помощи по уголовным делам, содержащие экстрадиционные нормы, среди которых:
- двусторонние международные договоры <1>;
--------------------------------
<1> См., напр.: Договор о выдаче между США и Аргентиной 1982 г.; Договор между Канадой и Нидерландами 1989 г.; Договоры о выдаче или содержащие экстрадиционные нормы, заключенные между Российской Федерацией и КНР (1995), Ираном (1996), Индией (1998), Бразилией (2002), и др.
- многосторонние международные договоры о выдаче <1>;
--------------------------------
<1> Следует указать исторически первый договор об экстрадиции между Великобританией, Нидерландами, Испанией и Францией (Амьенский) 1802 г., затем, например, Соглашение 1952 г. об экстрадиции Лиги арабских стран, а также следующие документы: Европейскую конвенцию 1957 г. о выдаче; Скандинавский договор 1962 г. о выдаче; до Закона Великобритании 1989 г. о выдаче вопросы выдачи в странах Британского Содружества регулировали Схема взаимодействия по вопросам выдачи лиц, скрывающихся от правосудия, совершивших преступления в государствах Британского Содружества, 1966 г. и Закон 1967 г. о беглых преступниках; Европейскую конвенцию 1972 г. о передаче преследования по уголовным делам; Межамериканскую конвенцию 1973 г. по экстрадиции; Конвенцию СНГ (Минскую) 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам; Конвенцию 1994 г. об экстрадиции Экономического сообщества Западно-Африканских государств; Кишиневскую конвенцию СНГ 2002 г.; Соглашение 2003 г. об экстрадиции между Европейским союзом и США и т.д.
2) международные конвенции о борьбе с отдельными видами преступлений <1>;
--------------------------------
<1> Конвенция 1970 г. о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, Конвенция 1979 г. о борьбе с захватом заложников, Конвенция 1984 г. против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, Конвенция 1988 г. о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ и др.
3) национальные законы государств об экстрадиции <1>.
--------------------------------
<1> См., напр.: первый - Закон Бельгии о выдаче (1833), Законы о выдаче - Японии (1953), Израиля (1954), ЮАР (1962), Швеции (1967), Австрии (1979), Австралии (1988), Великобритании (1989). Кроме того, в некоторых европейских странах собственное право является достаточным основанием для выдачи и при отсутствии международных договоров (Италия, Франция, ФРГ и др.).
Принимая во внимание то, что отсутствие международного договора нередко служит правовым препятствием для постановки перед государством вопроса (требования) об экстрадиции <1>, следует отметить, что лицо, совершившее военное преступление, может быть выдано другому государству и при отсутствии международного договора, на основе принципа взаимности, хотя в международном обычном праве и не существует обязательства выдавать преступника в отсутствие международного договора.
--------------------------------
<1> Подробнее об этом см., напр.: Броунли Я. Международное право. М., 1977. Т. 1. С. 48; Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право: Учеб. С. 217 - 244; Бойцов А.И. Указ. соч. С. 272; и др.
Оценивая достигнутые результаты (объем и содержание ныне действующих и заключенных, но нератифицированных двусторонних и многосторонних договоров России), исследователи констатируют, что сформированная к настоящему времени Российской Федерацией международно-правовая база в сфере экстрадиции соответствует уровню ее развития в остальных странах мира. Одновременно начато формирование внутригосударственной базы России <1>.
--------------------------------
<1> Брагин А.В. Исторический очерк правового регулирования экстрадиции // Инф. бюл. ГВП. 2003. N 4 (162). С. 87.
Так, например, уголовно-процессуальное законодательство России (п. 1 ст. 462 УПК РФ) устанавливает, что Российская Федерация в вопросах экстрадиции также исходит из международных обязательств и принципа взаимности: Российская Федерация в соответствии с международным договором или на основе принципа взаимности может выдать иностранному государству иностранного гражданина или лицо без гражданства, находящихся на территории Российской Федерации, для уголовного преследования или исполнения приговора за деяния, которые являются уголовно наказуемыми по уголовному закону Российской Федерации и законам иностранного государства, направившего запрос о выдаче. В таком случае выдача лица на основе принципа взаимности означает, как предусмотрено п. 2 ст. 462 УПК РФ, что в соответствии с заверениями иностранного государства, направившего запрос о выдаче, можно ожидать, что в аналогичной ситуации по запросу Российской Федерации также будет произведена выдача. Решение о выдаче иностранного гражданина или лица без гражданства, находящихся на территории Российской Федерации, обвиняемых в совершении военных преступлений или осужденных судом иностранного государства за совершение военных преступлений, принимается Генеральным прокурором Российской Федерации или его заместителем (п. 4 ст. 462 УПК РФ).
Таким образом, экстрадиции могут быть подвергнуты не только обвиняемые в совершении военных преступлений, но и лица, которые осуждены судом иностранного государства за вышеуказанные общественно опасные деяния. В этой связи процедуру выдачи таких осужденных следует отличать от имеющей другую правовую природу процедуры передачи осужденного в страну гражданства для отбывания наказания, правовым основанием которой являются двусторонние и многосторонние международные договоры <1>. Нельзя, на наш взгляд, согласиться с мнением Н.И. Костенко, утверждающего "в контексте экстрадиции", что "возможна также выдача лица, осужденного в одном государстве, для отбытия дальнейшей меры наказания в государстве, гражданином которого оно является" <2>, или позицией, которая признает выдачу только подозреваемых и обвиняемых, но не осужденных <3>. Как справедливо отмечает Н.А. Сафаров, такие различия проявляются как с точки зрения используемой терминологии, так и в содержательном аспекте <4>.
--------------------------------
<1> См., напр.: Европейская конвенция о передаче осужденных от 21 марта 1983 г., Договоры Российской Федерации с Финляндией (1990), Латвией (1993), Азербайджаном (1994) и др.
<2> Костенко Н.И. Указ. соч. С. 352.
<3> См., напр.: Уголовный процесс / Под ред. В.П. Божьева. С. 665.
<4> Когда речь идет об обеспечении отбывания наказания в стране гражданства, используется термин "перевод, передача осужденных" ("transfer of sentenced persons"), а не термин "выдача". Подробнее см.: Сафаров Н.А. Указ. соч. С. 43 - 44.
Различает рассматриваемые процедуры и уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации, регулируя передачу лица, приговоренного судом Российской Федерации к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданином которого оно является, хотя и использует в ст. 467 УПК РФ термин "передача" для обозначения процесса предоставления в распоряжение запрашивающего государства выдаваемого лица. Учитывая вышеизложенное, в случае передачи осужденного лица следует иметь в виду, что такое лицо уже осуждено судом иностранного государства. При экстрадиции же выдаче подлежит лицо, осужденное запрашивающим государством. Кроме того, переданы для отбывания наказания в виде лишения свободы, назначенного судом запрашиваемого государства, могут быть только граждане иностранного государства, а экстрадированы - как иностранные граждане, так и лица без гражданства и в (определенных случаях) собственные граждане запрашиваемого государства.
Таким образом, межгосударственный характер института экстрадиции военных преступников, отражающий концепцию "горизонтального" и "вертикального" сотрудничества <1>, следует, по нашему мнению, рассматривать в качестве основного критерия отграничения института выдачи от института передачи обвиняемых - другой формы сотрудничества государств с международными уголовными трибуналами ad hoc и МУС.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| 19 страница | | | 21 страница |