Глава 1. Сугробы снега спрятали под собой просторную лужайку, лед покрыл блестящей корочкой

Сугробы снега спрятали под собой просторную лужайку, лед покрыл блестящей корочкой любимые качели, а тысячи снежинок украсили ветки деревьев и фасад дома. Далекая луна освещала дворик своими тусклыми лучами, окрашивая его голубоватым, мистическим цветом.

Я стою у калитки, грея руки в карманах пальто. Даже вязаные перчатки не помогают согреться — пальцы начинают коченеть. Но я все равно улыбаюсь, пусть и слегка измученно. От снега приятно колит щеки.

Все думают, что я проведу это рождество дома, с мамой и папой; по крайней мере, я заставила всех так думать. Никто не знает – мои родители развелись ровно через полгода после того, как Билл и Том уехали осуществлять свою мечту, никому неизвестно, что моя мама умерла год назад. Никому. Даже Льюису, законному, вроде как, мужу. Но меня мучает совесть только потому, что об этом не знают близнецы. Мне самой не хочется верить в то, что случилось; кажется, если я буду молчать, этого и не будет, просто забудется, как дурной сон. Но прошлое имеет свойство напоминать о себе стоит только хоть ненадолго забыть о нем, отвлечься на минуту на что-то иное. Да, Билл?..

Когда я узнала что близнецы остаются на Рождество в Америке, во мне что-то щелкнуло. Хоть на кое-то время я могла сбежать, не боятся ненароком встретиться с парой прожигающих карих глаз, при этом не зная куда деть себя от смущения. Каулитцы ни за что не пойдут против Йоста – это было доказано в тот летний полдень – и я не виню их, братья все делают правильно.

Я глубоко дышу, вглядываясь в зашторенные окна дома. Наконец, набираюсь достаточно храбрости, чтобы открыть скрипучую калитку и ступить на аккуратную дорожку. Камни заледенели, поэтому пару раз я поскальзываюсь, чудом удерживая равновесие. Бетонные ступеньки не лучше, но тут хотя бы есть перилла.

И вот я стою у двери: красной, с праздничным венком и окрашенной под золото дверной ручкой. Надо мной веточка омелы, чуть левее – старые кресло-качели, деревянный столик. Воспоминания спешат ко мне, им не терпится обнять меня своими ледяными пальцами и удушить в объятьях. Правильно, мы же так давно не виделись, я же так давно не плакала.

Стучу три раза. В глазах то темнеет, то белеет. Глубоко дышу, от волнения сосет под ложечкой. Еще не поздно убежать. Но дверь открывается, заливая темную улицу ярким светом, привыкнув к которому я могу разглядеть миниатюрную женщину со светлыми волосами, темно-шоколадными глазами и красивыми руками. Поверх ее домашнего красного свитера надет милый фартук, на котором изображен снеговик. Ее лицо вытягивается от удивления.

- Здравствуйте, Симона. – Выдыхаю я и тут же поджимаю губы.

- Святые Санта-Клаусы! – слышится мужской бас сопровождаемый глухим топотом. – Мишель!

Уже через мгновение меня крепко обнимает Гордон, а Симона, отошедшая от легкого шока, ему в этом помогает.

…Только запахи и музыка хранят воспоминания настолько сильно, что ощутив или услышав их снова, ты будто вновь переживаешь прошлое. Поэтому стоило войти внутрь, воспоминания, как ледяная вода из ведра, окатывают меня.

До сих пор не могу поверить, что почти ничего в доме не изменилось. Совершенно ничего, за исключением поседевших висков Гордона и непривычной тишины окутывающей все вокруг, словно поглощая; она казалось такой чужой, неправильной. Близнецы ушли, забрав свою шумную задорность, веселую теплоту. И пусть все мы – я, Симона, Гордон – очень рады за Билла и Тома, рады за то, что им удалось исполнить свою мечту, легкая грусть все же осела на наших сердцах.

Тишина душит, поэтому я прошу Симону включить телевизор. Я совершенно не удивляюсь, когда на первом же канале вижу клип Tokio Hotel, вижу Билла. Spring Nicht. Улыбнувшись, я опускаю глаза, разглядывая кружку с какао, которую несколько минут назад принес мне Гордон.

- Переключить? – спрашивает он своим низким голосом, когда Симона возвращается на кухню доделывать ужин.

Я отрицательно качаю головой, забравшись с ногами в зеленого цвета кресло.

Делая маленькие глотки обжигающе горячего напитка, я тихо подпеваю. Как же мне тебя не хватает, Билл. Всегда не хватало.

Когда клип заканчивается, уступая место следующему – миловидная блондинка завывает мелодичную балладу о любви – Гордон делает звук тише, и мы начинаем болтать. С ним всегда легко, Гордон не спрашивает о личном, не интересуется моими отношениями с братьями; мы просто говорим о ерунде: какая из футбольных команд поразила Гордона в этом году сильнее всего; нравится ли мне моя работа, какую музыку я теперь слушаю, хожу ли на концерты; нравятся ли Гордону до сих коллекционировать барабанные палочки и прочее, прочее. Мы много смеемся, шутим и я нисколько не жалею, что приехала, правда мысль о том, как не хватает здесь Билла и Тома и как бы я хотела, чтобы они были здесь – не покидает мою голову.

Наконец Симона возвращает в комнату, объявив, что ужин готов. На какое-то мгновение мы с Гордоном замираем, пораженные ее красотой: Симона сменила свободные джинсы и свитер на красивое сиреневое платье, отложив в сторону фартук и повязку для волос; на ней совсем немного косметики, а волосы свободными локонами спадают с плеч. С трудом оторвав от такой красоты взгляд, я оборачиваюсь к Гордону, который тоже весьма впечатлен. Он смотрит на Симону так же, как и смотрел несколько лет назад: влюбленно, с восхищением. Вот она – настоящая любовь, я даже почувствовала зависть.

- Идем к столу, - развела руками Симона, улыбаясь.

Стол ломиться от изысканных блюд. Сажусь рядом с Гордоном, который, отодвинув стул для жены, сел напротив нее. На сердце теплеет, это как вернуться домой. Не в холодное здание, в котором жил когда-то, а место, где тебе хорошо, уютно.

- Сколько же прошло лет, - охает Симона, качая головой. На ее губах не прекращает сиять счастливая улыбка. – Ну, рассказывай, милая, как ты?

Я только открываю рот для ответа, как раздается звонок в дверь: громкий, настойчивый. Переглянувшись, мы синхронно встаем из-за стола, и Симона медленно идет в коридор.

Дата добавления: 2015-08-02