Билл вошел в свою комнату и тут же рухнул на кровать, ударившись лицом о покрывало. Что-то промычал и перевернулся на спину. Сложил руки на животе и закрыл глаза. Мишель, Шелли, Миша… Как только он не называл ее у себя в голове, когда представлял рядом. И самое приятное, что его ожидания оправдались: она осталась такой же милой и смешной занудой, слишком серьезной, но такой искренней.
Парень улыбнулся. Теперь она будет рядом. И он будет видеть ее каждый день, слушать ее, петь ей. Как же он скучал по этому, как же ему не хватало этой удивительной девушки. А этот продюсер… Льюис. Наверняка, он просто друг. Мишель умная, Мишель интересная. У нее много поклонников, разумеется. Еще в школе какой-то нелепый практикант даже пытался ухлестнуть за красивой и умной ученицей. Но Мишель не такая. Она не разменивается на интрижки и глупости. Она ждет своего человека.
Сердце Билла пропустило удар. Он покачал головой. Зачем вешать ярлыки? Хотя он бы хотел, чтобы ее длинные ресницы касались его плеч, а пухлые губы – впадины за ухом. Билл зажмурился – ерунда. Все ерунда. Главное – она теперь будет рядом. Как раньше.
- Хочу ее увидеть! – сказал он вслух и, вскочив с кровати, побежал к телефону. Благо номер он спросил.
Гудок. Второй. Третий.
- Алло…
- Привет, Мишель, - пропел он, сияя, как новогодняя елка.
- Ты время видел? – прошептала она. Послышалась возня. Билл напрягся. Сел на кровать, скрестив ноги по-турецки. – Что-то важное?
- А в Германии сейчас день, - обиженно просипел он и покачал головой, отвечая на второй вопрос.
- Я тебя не вижу.
Билл улыбнулся. Чувствует. Все чувствует. Настолько крепка оказалась между ними связь. Почти такая же, как и с Томом – вечно тот ноет, что скучает по кое-кому из-за брата. Билл усмехнулся и добродушно сказал:
- Ну, раз ты не спишь…
- Да уж, кто-то явно постарался.
- …то пошли гулять! – вдруг предложил он, хлопнув ладонью по столу. – Прямо сейчас!
- На часах - три часа ночи, - устало возразила девушки и зевнула для убедительности. – Ты пьян, Билл?
Билл засмеялся. Нет, она просто так не отделается.
- Ну Мишааа, - заныл он, не прекращая улыбаться, как придурок; счастливый придурок. - Что тебе мешает? Мамы и папы рядом нет, можно делать все что угодно!
Она долго молчала. Словно обдумывала что-то.
- Я замужем, Билл.
Он остолбенел. Замер. Улыбка медленно сползла с лица, словно воск с горящего манекена. Каких-то два слова – "я замужем" – отняли и настроение, и желание дышать. Билл ничего не ответил. Слишком внезапно, похоже на оглушение; или это просто обида за то, что она молчала.
- Прости, Билл, - запоздало добавила она.
Но Каулитц уже положил трубку.
…В дверь кто-то ломился, барабаня кулаком по несчастному дереву и крича нелестные эпитеты. Билл сполз с кровати и повернул ключ.
- Ты сдурел? Что я должен был Дэвиду сказать? – налетел на него Том. – Знаешь, что он предположил? Что ты душишь себя веревкой для белья или отравляешься лаком для волос!
Билл посмотрел на брата, как на идиота.
- А что? – развел руками Том, проходя в комнату. – Ты - подросток, от тебя он всего ожидает.
- Мне уже восемнадцать, - недовольно напомнил Билл. – Хочу – душусь, хочу – отравляюсь.
Том присел на кровать и тревожно посмотрел на брата: мешки под глазами, безразличный взгляд, одежда, в которой он ушел утром. И атмосфера такая… похоронная.
- Случилось что-то? – осторожно спросил Том.
- Ты знал?
- Что знал?
- Про нее знал? – руки тряслись. Билл запустил их в волосы. – О том, что она вышла замуж?
Том вскинул бровь. А Билл ощутил нестерпимое желание ударить его чем-нибудь тяжелым. Даже родной брат…
- Я не знал, - быстро оправдался Том, выставив руки вперед. – Клянусь, не знал. Просто догадывался.
Мало помогло. Факт есть факт. Билл покачал головой, присел на край кровати. Глаза пустые и такие грустные; Том давно его таким не видел. Есть плохие новости, а есть очень плохие, к тому же, неожиданные. Не готов, поэтому и расклеиваешься, не знаешь, что делать. Билл не знал.
- Почему она нам не сказала? – одними губами, сил нет. Все его мысли о ней, все мечты, планы, воспоминания – все медленно, но верно разрывало душу. – Она могла хотя бы позвонить…
- Билл, - брат нахмурился. – А что это тебя так беспокоит? Ну вышла замуж, ну она же свободная девушка. Ты ей ничего не обещал, в конце концов.
Билл пожал плечами, потер лоб. Не обещал…
- Или все-таки хотел пообещать? – просиял Том.
Билла как током ударило. Беззаботный и улыбчивый Том в своем смешном балахоне и копной дред стал раздражать, как никогда. Выбить бы из него всю дурь, чтобы думал, прежде чем говорить!
- Что за херню ты несешь? – прошипел Билл, сжав кулаки. Комната сузилась до размеров спичечного коробка. Только он и Том, который открыто издевается, словно знает больше. – На что ты намекаешь?
- Остынь, эй, - Том встал. – Я догадывался, но сейчас я точно уверен.
- И в чем, бля, ты уверен? – Билл подошел к нему вплотную. Глаза в глаза.
- Ой, - Том отмахнулся от него и пошел к выходу из номера. Взялся за дверную ручку и, прежде чем потянуть, повернулся к брату и с недовольством в голосе сказал: - Тоже мне, вопрос на миллион долларов, блин. Любишь ты ее, придурок.
Время остановилось. Снова зрительный контакт и перекошенное от гнева лицо Каулитца-младшего. Билла затрясло.
- Я не люблю ее! – заорал он, одной рукой пихая Тома, а другой пытаясь нащупать дверную ручку, вытолкнуть брата, чтобы глаза не видели, чтобы правдивые слова слух не резали. – Не люблю! Не люблю! – повторял он, даже захлопнув дверь. – Не люблю!
Кого пытался убедить? Себя, конечно же. Том лишь усмехнулся, покачав головой, и поплелся в номер. Ну, главное - вообще понял. Хотя бы думать в правильном направлении стал. Понимание, оно ведь - ключ к осознанию истины.
…Наутро Билл увидел на своей тумбочке конверт. «Брату», – гласила надпись на том месте, где обычно пишут адрес. Билл улыбнулся. Еще в детстве они писали друг другу письма. Письма поддержки, когда не могли найти слов в нужный момент. На душе у Билла потеплело. Осторожно вскрыв конверт, он достал письмо.
«Ты сказал, что не любишь ее? Дурак ты, Билл. И лучше признай это. Нет, то, что ты - дурак, ты никогда не признаешь, я уверен. Но то, что любишь ее, обязан. Тогда все это будет не бессмысленно. А сейчас я докажу тебе, что ты ее любишь».
Билл фыркнул и перевернул лист обратной стороной.
«Невозможно писать такие проникновенные тексты, ничего при этом не испытывая. Даже если ты всеми силами пытаешься подавить эти чувства, похоронить их глубоко в себе, они все равно порой накрывают тебя, как цунами, как ураганы внутри сердца. Тогда ты берешь блокнот, судорожно ищешь ручку и пишешь такие тексты, от которых все внутри переворачивается, замирает. Ты даришь себе недолгий покой, а всем, кто слушает твои чувства в виде песен, - судороги в душе. Не может этого быть без сильных чувств. Просто не может.
Кому: Биллу Каулитцу.
От кого: от Тома Каулитца.
P.S Держись».
Билл до боли закусил губу. Спорить нет смысла. А есть ли смысл в том, чтобы бороться? Замужем – это серьезно. Но как тогда назвать его мысли, желание увидеть ее, все то, что преследовало четыре года, накрывало, как наваждение, следовало везде за ним; неиспользованные возможности, воспоминания, обрывки чувств и эмоций, словно легкое дуновение ветерка в спину каждый день? Разве все это важно не так сильно, как какой-то там брак? Едва ли.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 2 | | | Глава 4 |