Глава 6. Пару дней я не вижу близнецов

Пару дней я не вижу близнецов. Они не звонят, не пишут смски. Не появляются в школе. На самом деле мое волнение беспочвенно – братья часто исчезают, либо углубляясь в какую-нибудь песню, либо уезжая с продюсерами в Берлин или еще куда-нибудь по делам группы. Это нормально. Но сейчас внутри меня растет странное предчувствие. Я теряю их. Всего несколько недель назад обретя, я теряю их. Мечта забирает братьев, загребает их в свои руки. И, разумеется, я рада за них. Но когда я смотрю на кольцо, подаренное Биллом, то физически ощущаю, как рвется сердце. Отрывается кусок за куском, по частям, словно лист бумаги.

***

Путаю аккорды, кусаю пересохшие губы. Пальцы все чаще срываются со струн. Том расстраивается, я злюсь.

- Что с тобой?

Качаю головой.

- Все хорошо.

- Тогда в чем дело? – требовательно прорычал сквозь зубы, закипая.

- Просто дай мне минуту! – в тон ему отрезала я, не поднимая головы.

Том настолько удивлен, что замолкает. Фыркнув и сложив руки на груди, он отворачивается. Тихая и спокойная Мишель впервые повысила голос, хорошая ученица демонстративно, будто бы специально, лажает - уверена, именно такие мысли крутились в голове Тома Каулитца. И самый главный, щекочущий внутренности вопрос: почему? От любопытства, наверное, уже дрожат руки.

А я, закрыв глаза, пытаюсь привести в порядок мысли. В комнате резко холодает, а возможно, мои страхи наконец проникли в самую глубь души, и именно поэтому меня бьет озноб. «Я люблю его, я люблю его, я люблю его!» – крутится в голове, словно старая кассетная пленка, словно любимая песня, давно стоящая на повторе, от которой теперь тошнит, но сил переключить нет – она же любимая, самая любимая - вымещает любые посторонние мысли, мешает сосредоточиться, отвлечься на что-либо. Ненавижу все эти книги, все эти фильмы про счастливую любовь – не так же все! Совсем не так.

- Миш, если ты сегодня не готова, так и скажи, - в голосе Тома чувствуется тревога. – Просто сейчас Билл придет, нам нужно на интервью и…

Качаю головой, через силу жму струны. Отыгрываю нужные аккорды, не обращая внимания на ноющие мозоли, содранную кожу и сломанные ногти. В уголках глаз собрались слезы. Я их теряю. Его теряю. Чувствую это.

Мелодия резко обрывается, струны все еще дрожат, мои пальцы – тоже. Открыв щипавшие глаза, осторожно смотрю на Тома: его взгляд полон гордости и восхищения, а я ведь даже не помню, что играла; кажется, что-то из репертуара братьев… Муссон.

- Прости, я… - губы тяжелые, свинцовые. - Мне нужно… идти, – вскочив, бегу к двери; нахожусь в каком-то полубессознательном­­ состоянии, перед глазами плывет, плечи вздрагивают.

В дверном проеме сталкиваюсь с сияющим Биллом. Он шарахается от меня, как от привидения, смотрит с тревогой. Пытаюсь дышать глубоко, но грудную клетку сжимают тиски. В прохладном доме становится душно, спешу на улицу. Душу - как через мясорубку. Хрипло кашляю.

- Что это с ней? – слышу я озадаченный голос Билла.

- Понятия не имею, - с тревогой отвечает Том.

На пороге я вдруг начинаю рыдать.

…Сижу на ступеньках своего дома, положив подбородок на колени. Волосы лезут в глаза, заставляя ненавидеть ветер. Музыка не успокаивает, хотя я уже не плачу. И не дрожу. Просто сижу, как неживая. Какое-то нехорошее предчувствие колет внутренности. Порубленные куски души осели. Глубоко дышу.

- Вот ты где, - слышу я мягкий голос Билла через лирическую композицию. – Я тебя везде ищу, - в его голосе беспокойство и нежность. Может, кажется.

- Угу.

- Ну что с тобой? – садится рядом. Также поджимает колени. Рукой теребит мое плечо. – Мишель…

Вытаскиваю из ушей наушники и поворачиваюсь к нему, без каких-либо эмоций уставшими глазами смотрю на уже родное лицо. Пытаюсь улыбнуться.

- Мы уезжаем, – выдыхает Билл и зажмуривается.

Навер­ное, ждет, что произойдет что-то страшное. Но небеса не упали, мир не превратился в руины, время не остановилось, а я даже не расплакалась. Просто отрешенно кивнула.

- Куда?

- В тур. Наш первый тур по Европе. Питер говорит, что пора.

Снова киваю. Ожидаемо. А ты думала, дура, он будет вечность тут с тобой сидеть, дружить? С силой сжимаю челюсти, до боли.

- Когда?

Молчит, ковыряя пальцем дырку на джинсах.

- Когда, Билл?

- Завтра. – Звучит, как приговор.

Вдох-выдох­.

- Это прекрасно! – кидаюсь ему на шею, крепко зажмуриваюсь, глаза наполняются слезами. Если открою их – все поплывет и я разрыдаюсь. – Я так рада за тебя, Билл! – от неожиданности Билл вздрагивает. Неловко гладит меня по спине. – А теперь извини, мне пора, я обещала помочь маме. Увидимся завтра перед твоим отъездом? – тараторю, вру, совсем не слышу ответа. Улыбаюсь до боли в щеках и неловко махаю.

Быстрее в комнату, быстрее, как можно дальше.

***

Следующий день туманный, но теплый. Рано утром, на рассвете, шел дождь. Я гуляла под ним, вспоминая все, что произошло со мной за эти месяцы, пролетевшие, словно секунда. Самая яркая секунда в моей жизни. А сейчас – последняя встреча с близнецами. Перед их отъездом или навсегда – не знаю. Не хочу знать. Страшно. Чувствую внутри себя напряжение. Оно, натянувшись, как тонкая струна гитары, которая теперь наверняка будет пылиться в кладовке, мешает дышать. Близнецы уже ждут меня на пороге дома. Том играет с Георгом в настольный теннис, Билл сидит чуть ниже, на ступеньках, и лениво ведет счет. Увидев меня, он машет и, вскочив, бежит в мою сторону. Мы обнимаемся. Как обычно, словно так же обнимемся завтра, и послезавтра, и через неделю…

Из кухни слышится голос Симоны. Билл, извиняясь, пожимает плечами и бежит обратно к дому.

- Поздоровайся за меня, - кричу вслед и ухожу вглубь сада, за дом.

Уже не вижу крыльца и парней. Лишь слышу их победные выкрики и стук мячика о поверхность стола. Сквозь прохладу чувствую запах лазаньи. Прощальный ужин. Звучит странно. Спасибо, что не на войну.

Я поднимаю голову к небу. Бесконечное голубое полотно, будто кто-то накрыл этот мир огромным одеялом. Я улыбаюсь, раскинув руки. Мои волосы все еще мокрые, они прилипли к лицу, шее. Вдыхая полной грудью свежий воздух, я не могу оторвать глаз от неба. Свободными. Когда-нибудь мы все будем свободными. И все наши мечты сбудутся.

Я чувствую чье-то прикосновение к своей руке. Даже не отрывая глаз от неба, могу понять, что рядом Билл. Его неровное дыхание и ароматный гель для душа с запахом винограда. Я беру его за руку и улыбаюсь шире. Остался какой-то год и все – все будет по-другому. Мои планы о карьере микробиолога волнуют меня все меньше. Я полностью охвачена музыкой и удивительными, талантливыми близнецами. Билл сжимает мою ладонь и слегка прислоняется плечом к моему плечу. Тихо шепчет:

- Здесь и сейчас, это последний день нашего мира… Самый последний день…*

Обернувшись, вижу, как легкий ветер раздувает его короткие волосы и застывшую улыбку на чуть приоткрытых губах. Его глаза закрыты; кто-кто, но Билл уж точно «доживает» последние дни свободы. Я понимаю, что это должно было случиться, так будет правильно, да и братья рады до безумия, но все же…

- Я буду скучать, - срывается с моих губ быстрее, чем я успеваю подумать. Рано. Слишком рано. Я не готова их отпустить.

Билл ничего не отвечает. Лениво приоткрыв глаза, он смотрит на меня с непривычной серьезностью. Поджимая губы, он слегка дергает плечами. А я чувствую: в легких кончается воздух, в них начинает неприятно щемить; так бывает, когда я волнуюсь.

- Пока, Билл, - говорю тихо, понимаю, что это мой единственный способ набрать в легкие воздуха – сказать что-нибудь, что-нибудь важное. – И… удачи.

Мне хочется уйти. Убежать, чтобы не видеть его глаз. Не прощайся со мной, Билли, пожалуйста. Пусть все закончится здесь – летним днем, когда небо чистое и ясное, как наши сердца.

С трудом передвигая ноги, делаю пару шагов назад, домой. Нужно забрать гитару, нужно убрать ее хотя бы на время. Нужно остыть. В моей голове эти слова повторяются по кругу, вбиваю их себе в голову, пытаясь перестать думать о том времени, что мы провели вместе, и тем более пытаюсь перестать чувствовать что-либо.

Вот я уже вижу калитку. Моя нога ступила на первую ступеньку, потом на вторую. Так тяжело двигаться, ноги словно свинцом налились.

Том, ну почему я оставила гитару у тебя? Почему ты не занес ее мне? Почему я вообще здесь, почему мешаю вам провести последний день с мамой? Что я вообще здесь делаю? Мне больно. Твой брат, твой самый лучший, самый замечательный брат неосознанно причиняет мне столько боли…

Позади меня зашумела трава, и уже через минуту я чувствую сбивчивое дыхание у себя на затылке.

- Билл, - качаю головой. Мне не хочется усложнять все, мне не хочется еще больше воспоминаний, которые будут – обязательно будут – душить меня ночами в своих сладких объятиях.

Но Билл обрывает меня, коснувшись моего плеча. Стоит мне развернуться, я вижу: его лицо неприлично близко к моему. Мгновение мы смотрим друг на друга, не в силах пошевелиться, и Билл наклоняется, целуя меня в губы. Легкий, неуверенный поцелуй; я вспыхиваю, как подожженный факел. Эти новые ощущения и чувства парализуют меня, и я уже ничего не понимаю. Нет ни будущего, ни прошлого. Лишь момент длиною в секунду, длиною в вечность.

* строчки песни «Der Letzte Tag» (Последний день)

Конец первой части.

Дата добавления: 2015-08-02