Часть 4. Прошло несколько недель

Прошло несколько недель. Жизнь моя была наполнена текущими делами, которые так хорошо помогают забыть о наших сомнениях, за­лечивают раны. Но теперь меня не покидало ощущение, что весь мой прежний опыт в этом мире, все, что связано с учебой, работой, мой ра­циональный склад ума не укладываются в то, что мы понимаем под жизнью. Где-то в недрах моего сознания рождалось что-то новое, ко­торому я пока не могла дать имя. Но само ощущение было любопыт­ным и оно нравилось мне, однако с рациональной точки зрения объяс­нить я его не могла, и поэтому просто постаралась сделать все, чтобы оно мне не мешало.

Анна позвонила через несколько недель после описываемых собы­тий и пригласила вечером зайти. Обычно мы встречались раза два в неделю, однако я никогда не заговаривала с ней о Николае. Только однаж­ды она вскользь заметила, что кажется, у него все хорошо, и он благода­рит меня за помощь.

Я зашла к ней сразу после работы, и мы, как обычно, уселись на узенькую кушетку в углу ее однокомнатной квартиры. Я листала по­следний номер журнала и думала, не сходить ли лучше в кино, чем си­деть в четырех стенах. Анна много курила и, казалось, нервничала. Ее явно что-то беспокоило. Я знала, что последние несколько месяцев у нее были нелады со здоровьем. Нарушился менструальный цикл, и не­сколько раз в месяц начиналось кровотечение. Это происходило очень болезненно и буквально изматывало ее. Но я считала ее недомогания пустяком и была уверена, что при правильном лечении она быстро по­правится. Родители Анны, как и мои, были медиками, и я знала, что они возили ее на консультацию к лучшим специалистам города.

Наконец, она посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что врачам не удалось определить, что с ней такое. Все в один голос говорили, что нужно продолжать обследование, и что лечение можно назначить лишь, когда будет установлен точный диагноз.

Шло время, ей становилось все хуже. Она была бледна, осунулась, и совсем перестала обращать внимание на свою внешность. Ее корот­кие волосы были постоянно растрепаны. Она уже не подкрашивала свои голубые глаза, да и вообще перестала следить за собой. Я не виде­ла ее всего несколько дней, и за это время ей не стало лучше, скорее, на­оборот. Она жаловалась на усталость, и что даже вставать и идти на работу порой было выше ее сил.

Ясно было, что ждать больше нельзя, нужно срочно принимать ка­кие-то меры. Лучше всего лечь в больницу, где она будет не только под постоянным наблюдением специалистов, но и отдохнет, как следует. Анна согласилась, что да, нужно что-то срочно делать, но только не в больницу.

- Помнишь Николая? Ну, которого ты смотрела по моей просьбе? - вдруг спросила она.

Я кивнула:

- Конечно, помню.

- Он мой сосед, и вчера я столкнулась с ним на лестнице. То да се. Как, мол, здоровье? Тут я все ему и выложила. Я так измучилась, что просто не выдержала и, кажется, он почувствовал это. Так вот, он ско­ро уезжает на Алтай, к себе в деревню и зовет меня с собой. Он гово­рит, там есть старики, которые вылечат меня. Он поедет где-то в апре­ле, когда станет теплей. Там, на Алтае ему рассказывали о знахарке, которая, говорят, может вылечить любую болезнь. Я уже не верю вра­чам, и теперь постоянно думаю об этой женщине, а вдруг она мне по­может? Николай говорит, что она лечила и сумасшествие, тебе тоже было бы интересно с ней познакомиться. Поехали вместе. Поедешь? И мне будет спокойней.

Она говорила, а я смотрела на нее во все глаза и удивлялась. По­ездка на Алтай казалась мне безумной авантюрой. Да и вообще, я со­биралась провести отпуск летом на Черном море, чтобы погреться на солнышке, а вовсе не в апреле, в богом забытой сибирской деревушке, до самого июня утопающей в снегу.

Я сказала, что вряд ли смогу составить ей компанию, а она пусть едет. Может, та женщина и впрямь поможет ей, а если и нет, то путеше­ствие с хорошим другом не повредит ей.

Мы заговорили о другом, но я ловила себя на том, что ее предло­жение не оставляет меня в покое. Где-то в глубине души возникло ост­рое желание посмотреть на женщину, которая лечит все болезни. Как я ни отмахивалась, мысль об этом возвращалась снова и снова. Будто глубоко внутри моего существа звучал едва слышный голос, который говорил, поезжай, только там ты найдешь разгадку странных и необъ­яснимых событий, которые случились с тобой за последнее время. Не­что неведомое вставало передо мной и манило к себе, и я все сильней чувствовала, что не должна от него отворачиваться.

Прошло несколько недель, и вот однажды, за традиционным ут­ренним чаем, коллеги заявили, что я не жалею себя, что все работаю да работаю. Что я стала бледной и совсем прозрачной, и что мне обяза­тельно нужно отдохнуть, причем чем, скорее, тем лучше, и предложи­ли немедленно взять небольшой отпуск в счет летнего. Я сразу же по­думала, что это не случайное совпадение и у меня словно камень с ду­ши упал. Со странным волнением в груди я поняла, что это судьба и я еду на Алтай. И я тут же позвонила Анне.

Она пришла в восторг и сразу же принялась обсуждать детали по­ездки.

- Да, но ведь мы едем уже завтра. Не знаю, есть ли в кассе билеты. Вот что, бери билет на любой поезд до Бийска, только скажешь мне но­мер поезда и вагона и мы тебя там встретим.

- Я так рада, Ольга, что ты решилась, - продолжала она. - Сегодня я сама сомневалась, стоит ли ехать, но теперь мне кажется это мой единственный шанс. Как меня будут лечить, понятия не имею, но с то­бой мне будет спокойней. Спасибо тебе. Встретимся в Бийске.

Я заказала билет и перезвонила Анне. Мой поезд прибывал в Бийск на два часа позже, но она сказала, что ничего страшного, они с Николаем подождут. Николай договорился с односельчанином, он встретит нас и довезет на машине. Деревня, в которой жил Николай, называлась Шуранак. Автобусы туда не ходят, и добираться можно только на частнике.

Я быстренько побросала в сумку самое необходимое, взяла такси и отправилась на вокзал. Мой поезд отправлялся в десять часов вечера и в Бийск прибывал на следующее утро. Я вышла из такси и пешком пошла к вокзалу. Был поздний вечер, и в воздухе чувствовалось дыха­ние весны. Походка прохожих и та изменилась, не говоря уже о птицах, звонкий щебет которых переплетался со звуком капели. Воздух как будто посвежел, холодные пальцы мороза, проникающие даже сквозь самую теплую одежду, почти не чувствовались.

Зал ожидания был, как обычно, набит битком. Для пассажиров и провожающих не хватало сидячих мест даже на треть. Там и сям, под­стелив на полу и на подоконниках газеты, спали и взрослые, и дети. Матери куда-то тащили своих плачущих ребятишек... Впрочем, они во­пили уже не так отчаянно, словно тоже почувствовали победную по­ступь весны. Ее приближение ощущалось даже в спертом воздухе пере­полненного вокзала.

Поезд тронулся, слава Богу, без опоздания. В вагоне было грязно и душно, хорошо хоть ехать мне было всего одну ночь. В крохотном купе со мной разместилось семейство шахтера я поняла это из их раз­говора. Глава семейства оказался мужчиной хмурым, неразговорчи­вым; жена выглядела устало; однако, когда они разложили свои припа­сы, она щедро предложила мне кусочек жареной курицы, несмотря на то, что им и самими было мало. Их двухлетний сын уже крепко спал и даже страшный гвалт пассажиров на посадке не смог разбудить его.

От курицы я вежливо отказалась, зато уступила им свою нижнюю полку и, довольная, вскарабкалась на верхнюю, избавившись, таким образом, от лишних вопросов, мол, куда еду, да к кому, да надолго ли. Видно было, что у женщины язык чесался поговорить, у меня же не бы­ло никакого желания. Поезд тронулся, и под ритмичное покачивание вагона и стук колес я быстро уснула с мыслью о том, что на следующий день окажусь совсем в ином мире.

Утром меня разбудило звяканье ложек о стенки стаканов. Покон­чив со вчерашней курицей, мои попутчики пили чай. Я выглянула в ок­но и обрадовалась: поезд уже подходил к Бийску, нужно было скорей занимать очередь в туалет, чтоб успеть умыться.

Когда я вернулась в купе, мы уже ехали в предместьях города, так что ничего не могу сказать, на что похожа местность, куда меня занес­ло. Я знала, что Бийск расположен в горах, но самих гор, даже в отда­лении, я не разглядела. Мимо окна проплывали однообразные серые многоэтажки, все на одно лицо, возле которых кое-где торчали тонкие деревца. Похоже на Новосибирск, разочарованно подумала я.

Вагон в последний раз дернуло, и поезд, наконец, остановился. У окон столпились пассажиры, ища глазами своих встречающих. Я тоже прильнула к окну. Но, увы, моих там не было.

Я сняла с верхней полки сумку, попрощалась с попутчиками и вы­шла из вагона. Холодный горный ветер подтвердил мои опасения: в Бийск весна придет еще неизвестно когда. Молоденькие деревца сов­сем утонули в снегу, мороз пробирал до костей, и мне было не того, чтобы обдумывать первые впечатления.

Передо мной возник сонный носильщик со своей разболтанной дребезжащей тележкой. Передник на нем был когда-то белый, теперь же о цвете его судить было нелегко, если избегать прилагательного "гряз­ный". Он спросил, не желает ли дама довести свою сумку до такси.

Не успела я открыть рот, как услышала голос Анны. Громко сме­ясь, он бежала ко мне с другого края платформы.

- Ты дала не тот номер вагона, мы ждали в другом конце. Как я ра­да, что ты приехала! - она крепко обняла меня.

Тут она оглянулась и, проследив ее взгляд, я увидела Николая; он спокойно стоял у двери в вокзал. На этот раз он поздоровался со мной не так чопорно, скорей как с другом, а не как с врачом. И выглядел сов­сем по-другому - раскованный, бодрый, уверенный в себе. Даже казал­ся немного старше. Черные его волосы успели отрасти, и были стяну­ты сзади хвостиком. На нем был теплый ватник.

Он взял мою сумку, и мы зашагали к выходу. На привокзальной площади стояло два стареньких такси, несколько частных машин и уа­зик защитного цвета. Из кабины уазика вышел человек и направился к нам. Это был высокий крепкий мужчина, одетый в резиновые сапоги, зимнее пальто и черную меховую ушанку.

Николай представил его: сосед, мол, мой, Сергей. Сергей сразу дал понять, что для него торчать здесь радости мало и что он приехал сю­да только потому, что его очень попросили. Тоном, не терпящим ника­ких возражений, он приказал поскорей залезать в машину.

Мы с Анной покорно забрались, куда нам было указано: на заднее сидение. Анна прошептала, мол, похоже, Сергей недавно из армии, уж больно у него командирские замашки.

- Староват он для армии, - ответила я, и мы захихикали. Мотор взревел, машина рванула с места и быстро помчалась вперед; так на­чался последний этап нашего путешествия, впереди нас ждала деревня с непонятным названием Шуранак. Прохожих на улицах в этот ранний час не было, зато много было машин, по большей части старых, помя­тых; двигатели у них рычали еще громче, чем у нашего джипа. То и де­ло в опасной близости мимо нас проносились грузовики, оставляя за собой густое грязно-коричневое облако дыма, и оно долго потом висе­ло в морозном воздухе.

Наконец, мы вырвались из города, пейзажи которого не отлича­лись большим разнообразием. Если у него и есть своя физиономия, по­думалось мне, то я этого что-то не заметила. Скоро мы вывернули на полупустую трассу, по которой изредка проносились тяжелые грузови­ки. Домов по обочинам становилось все меньше, деревьев больше. Скоро они плотно обступили узенькое шоссе с обеих сторон, и чем дальше мы мчались, тем гуще становился лес, тем толще стволы.

Сергей довольно искусно лавировал между выбоинами на дороге; за это можно было даже простить ему грубые солдатские манеры. Николай сидел с ним рядом, и они обсуждали свежие деревенские новости. Мы с Анной коротали время, перемывая косточки нашим общим знакомым. Постепенно завораживающий ритм движения успокоил нас, и в машине воцарилась молчание.

До Шуранака мы ехали больше трех часов, но время пролетело не­заметно, словно в каком-то оцепенении, я глядела в окно и глаз не мог­ла оторвать от красоты пейзажей, несущихся мимо. Тающий снег по бокам дороги становился белее и чище, а гигантские сосны и ели сли­вались в одну сплошную стену.

Всю свою жизнь я провела в большом промышленном городе и не знала, что такое оказаться один на один с природой. Приходилось, ко­нечно, бывать на дачах у знакомых, но я там все время была на людях, и для общения с природой не оставалось ни минутки. А вот теперь вид густого леса, сквозь который мы мчались, полностью захватил меня. Какая громадная сила таилась в этих мощных деревьях со старыми шишковатыми стволами, в их вечнозеленых ветвях, в ритмичных дви­жениях, говорящих о том, что они и ветер, они и весь остальной мир - одно целое.

Мы сделали поворот, и вдруг перед нами распахнулась панорама Алтайских гор с их древними утесами и отлогими склонами. Солнеч­ные лучи освещали округлые вершины, создавая причудливую игру света и тени. Неброская красота приютилась на груди этих суровых горных кряжей. Такое я видела впервые в жизни, и у меня буквально перехватило дыхание.

Дорога сужалась, ветер усиливался. Пейзажи вокруг меня имели первозданный вид, и трудно было представить, что здесь могут жить люди. Но показались первые дома, и я увидела, что в своем величест­венном окружении они выглядят вполне естественно. Мы миновали не­сколько старых бревенчатых изб, свободно разбросанных то здесь, то там и, тем не менее, составляющих органическое единство деревни. Из одной вышла старуха и принялась ковыряться в своем утонувшем в сне­гу садике. Когда мы проезжали мимо, она выпрямилась, хмуро и внима­тельно посмотрела в нашу сторону. Наконец, мы остановились возле небольшого зеленого домика, притаившегося за деревянным забором.

Дата добавления: 2015-08-02