Сущность и динамика развития рекреационно-развлекательной деятельно­сти 5 страница

Много сходного с английскими клубами имели в России многочисленные Благородные собрания. В Москве такое собрание возникло в 1783 году. Основателями его стали князь А. Б. Долгорукий и сенатор М. Ф. Соймонов. К этому собранию весьма благосклонно относились царст­венные особы. Екатерина II специальным рескриптом пе­редала в его полную собственность обширный дом в Охотном ряду. Александр I сразу после коронации не только посетил собрание, но и вступил в его члены. Соб­рание получило высокий титул Российского благородного собрания.

Членами этого собрания могли стать лишь предста­вители дворянского сословия. От возникших ранее в Пе­тербурге и в Москве английских клубов собрание отлича­лось тем, что было как для «кавалеров», так и для «дам». Здесь регулярно проводились пышные балы. Ориентиру­ясь на столичный опыт, собственные благородные собра­ния открыли затем практически во всех губернских городах России.

Мода на клубы оказалась весьма заразительной. Вслед за клубами дворянского сословия в большом коли­честве стали возникать купеческие клубы, клубы предпри­нимателей, чиновников, офицерские клубные собрания, клубы художественной интеллигенции, а затем и общедос­тупные досуговые центры в виде клубов учащейся моло­дежи, рабочих клубов, народных домов, культурно­просветительских кружков и сельских изб-читален.

Видное место среди форм досуговой жизни в горо­дах занимали салоны. Они начали зарождаться еще в первой половине XIX века. Вполне понятно, что в доволь­но пестром российском обществе салоны не могли пред­ставлять собой единого и однообразного явления. Среди них было немало таких, которые снобистски копировали парижские образцы, вроде известной «говорильни мадам Рекамье». В русской литературе лучше всех обрисовал эти досуговые встречи Л.Н. Толстой, великолепно изобра­зивший в романе «Война и мир» завсегдатаев салона ма­дам Шерер.

Другая разновидность русских салонов - салоны, где собирались вполне культурные, чаще всего либераль­но настроенные люди. В Петербурге пушкинских времен это был салон А.О. Смирновой-Россет. В Москве - салон З.А. Волконской. Здесь же проходили знаменитые «до­машние собрания» А.П. Елагиной - одной из образован­нейших женщин тогдашней России - матери И.В. и П.В. Киреевских. Этот салон охотно посещали видные москов­ские ученые и писатели. Частыми гостями. П. Елагиной были А С. Пушкин, П.Я. Чаадаев, А.И. Герцен, братья Ак­саковы и многие другие.

Интересная страница в истории русских салонов - «субботы» художника-передвижника Н.А. Ярошенко. Они начались в 1874 году как «рисовальные вечера», на кото­рые приходили в основном молодые живописцы. Посте­пенно круг собиравшихся в доме 63 по Сергиевской улице расширялся. К художникам присоединились видные пе­тербургские ученые, писатели, журналисты, несколько позднее - учащаяся молодежь. И так продолжалось более четверти века в тот самый период, который справедливо называют самыми «глухими» годами русской истории XIX века.

Завсегдатаями ярошенковских суббот были Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, Г. И. Успенский,

B. М. Гаршин, И.Е. Репин, Н.Н. Крамской, Н.Н. Ге, философ и поэт B.C. Соловьев, актриса П.А. Стрепетова. В основ­ном салон посещали люди, активно участвовавшие в об­щественной жизни, их споры и обсуждения часто перехо­дили с художественных тем на социальные. Здесь много читали вслух, слушали музыку и пение, любили шутки и розыгрыши. В конце каждого вечера непременно садились за гостеприимный стол, на котором, кстати говоря, никогда не было горячительных напитков.

Во второй половине XIX века известный среди моск­вичей коллекционер В.Е. Шмарович основал у себя на квартире салон любителей искусства. Знаменитые «сре­ды» в Савеловском переулке сыграли немалую роль в де­ле открытия и популяризации молодых талантов - начи­нающих художников, писателей, музыкантов. Это был своеобразный театр дебютантов. Если новичка хорошо встречали «у дяди Володи», он мог смело рассчитывать на всеобщее признание. Собиравшиеся здесь тонкие знатоки искусства редко ошибались.

Писатель Владимир Алексеевич Гиляровский стал основателем знаменитых «столешников дяди Гиляя». Так назывались периодические встречи в его московской квар­тире в Столешниковом переулке, где Владимир Алексее­вич жил и работал с 1866 по 1935 год. Это был, судя по воспоминаниям современников, подлинный клуб интерес­ных встреч. Приходившие в гости к Гиляровскому могли увидеть любопытнейших людей, от таких выдающихся представителей культуры, как А.П. Чехов, А.И. Куприн, Ф.И. Шаляпин, J1.H. Толстой, А.М. Горький, И.А. Бунин,

C. А. Есенин, В.В. Маяковский и до экзотических обитате­лей легендарной Хитровки. Нельзя не отметить, что «сто­лешники» намного пережили самого дядю Гиляя. Продол­жателем их стал зять Гиляровского В.М. Лобанов - журна­лист, библиограф, книголюб, страстный поклонник живо­писи. В Москве знают его как основателя и ныне сущест­вующего клуба любителей книги при Центральном Доме работников искусств.

Отдавая должное клубам и салонам как формам ор­ганизации досугового общения, следует отметить, что преимущественная часть российского населения всегда ориентировалась в проведении своего досуга главным об­разом на народные традиционные формы. Так обстояло дело не только в деревне, но и в городе. И это было впол­не естественным - основную долю городского люда со­ставляли выходцы из села. Они хорошо знали, помнили, да и не хотели отказываться от деревенских обычаев. Мы видим и слышим здесь те же танцы, песни, игры, ту же знаменитую «завалинку», те же хождения в гости. Так жи­ли все без исключения малые города, то же можно было наблюдать на городских окраинах губернских центров, да и в самой столице.

Вторая половина XIX - начало XX века характерны для России усиленным ростом среднего класса, ядро ко­торого составляло многочисленное мещанство: ремес­ленники, мелкие торговцы, домовладельцы, чиновничест­во и т. д. В сфере досуга этой части населения, особенно молодежи, получили большое распространение городские вечеринки, которые заметно отличались от деревенских. Эти молодые люди собирались обычно в доме или на квартире одного из участников вечера. Состав отдыхаю­щих был небольшим, они так или иначе знали друг друга, и без специального приглашения сюда никто не приходил. Обычно устраивалось небольшое застолье, игры, танцы. Много беседовали, спорили, пели. Причем песенный, тан­цевальный и даже игровой материал в этих случаях был, как правило, иным, чем на сельских посиделках. Город­ская вечеринка упрочила моду на гитару, жестокий ро­манс, граммофон и европейские танцы.

Во второй половине XIX века в России получила широкое развитие очень своеобразная ветвь досугового общения, которую можно определить как дачную. Именно в этот период начинается своеобразный дачный бум. Те, кому это было по силам, строили собственные дома - обычно просторные двухэтажные, рассчитанные не толь­ко на себя, но и на многочисленных гостей. Другая, и, не­сомненно, большая часть любителей загородного отдыха активно осваивала принцип дачной аренды. О том, что это явление оказалось довольно значимым в социальной жизни России, наглядно свидетельствует русская литера­тура - особенно А.П. Чехов, А.М. Горький, Л.Н. Андреев, В.В. Вересаев, в многочисленных произведениях которых дачная тема нашла весьма выразительное отражение. По своему содержанию это общение было довольно разно­образным - здесь все зависело от типа отдыхающих и их интересов. Но в определенной интеллигентности, хотя и с неизбежной примесью мещанства, ему отказать нельзя. В структуру досуга стал входить спорт, были популярными никогда не уходящие из сферы отдыха игры и, что осо­бенно характерно для рассматриваемого периода, мод­ным стало театральное и музыкальное любительство: спектакли, инсценировки, живые картины, пение и т. д. Это была излюбленная форма летнего досуга врачей, учителей, служащих, средних и мелких предпринимате­лей, студенческой молодежи и др.

Послереволюционная сфера досуга в России до­вольно долгое время представляла собой затейливую смесь старого и нового. Деревня не спешила отказывать­ся от своих патриархальных общинных традиций. Город был более склонен к инновациям в основном за счет раз­нообразных комсомольских инициатив. Что касается ме­щанской среды, то здесь тоже не стремились порывать со старыми обычаями. Именно так обстояло дело с уже упо­минавшимися нами домашними вечеринками. Они совсем безболезненно перевалили через революцию и долго еще продолжали существовать в своем неизменном виде.

Новым в организации досугового общения в первые послереволюционные годы стал усиленный рост клубов, состав которых отличался большим разнообразием: ра­бочие, крестьянские, комсомольские, партийные, красно­армейские, школьные, детские и т. д. Нельзя не отметить, что клубное движение получило в ту пору основательную партийно-государственную поддержку. В общем русле то­тальной социализации стоявшие у власти люди увидели одно из важных средств «коммунистической организации свободного времени». Приобрел популярность лозунг о том, что общественному характеру производства должен соответствовать и общественный характер досуга. На этой основе родился самый настоящий клубный бум.

Определенное время новые клубы действительно работали неплохо. Однако уже с середины 20-х годов деятельность их стала вызывать серьезное недовольство. Разгорелась бурная дискуссия по поводу, каким должен быть клуб и чем он призван заниматься. Уместно вспом­нить в этой связи о горячих спорах, прокатившихся по страницам газет и журналов в 1924-1925 годах. Зачинате­лями его стали заводские рабочие, письмо которых было напечатано в газете «Правда». Это они первыми высту­пили против учреждавшейся агитационно- пропагандистской модели клуба, в рамках которой не ос­тавалось места ни свободному общению, ни обыкновен­ному отдыху, ни так необходимому для человека развле­чению.

Вполне понятно, что переломить партийную линию в области клубного дела в ту суровую пору не удалось. Конец 20-х и начало 30-х годов стали временем прямого запрещения клубного членства, в результате которого клуб превратился в элементарный проходной двор - сюда можно было заглянуть на какое-то массовое мероприятие или заседание политического кружка - но не более того. Клубы на глазах перерождались в казенные агитационно­пропагандистские учреждения. Тотальная идеологизация и политическая ангажированность со временем буквально выдавили из клубной деятельности то, ради чего она, собственно, и возникла - свободное досуговое общение.

Очень плохо пришлось свободным молодежным объединениям. Конец 20-х и последующее десятилетие стали временем, когда эти объединения разгоняли ни за что. Так случилось, например, с филологическим кружком ленинградских студентов, членом которого был тогда бу­дущий академик Д.С. Лихачев. Еще более трагичной ока­залась судьба литературно-театральной группы «Объе­динение реального искусства» (ОБЭРИУ) - поэтов Д. Хармса, Н. Заболоцкого, А. Введенского и др. Что касается неформальных объединений общественно- политической направленности, то о них и не приходится говорить. Здесь было вырублено все под корень. Причем жестоко и беспощадно. В 1932 году вышло постановление ВЦИК и СНК, утвердившее «Положение о добровольных обществах и союзах» - своеобразный «драконовский» за­кон, перекрывающий кислород даже малейшей граждан­ской инициативе. И, тем не менее, попытки молодежи создавать свои неформальные объединения не прекрати­лись даже в 30 - 40-е годы. Можно вспомнить разгром­ленную в 1946 году группу «Свежее вино». Через два года после этого были репрессированы воронежские студенты из объединения Бориса Батуева. Об истории этих отваж­ных ребят подробно рассказал в книге «Черные камни» Анатолий Жигулин, который сам являлся членом батуев- ской группы. По мере расширения доступа в закрытые ра­нее архивы мы узнаем все новые факты преследования в эти трудные времена неформальных молодежных объе­динений.

Положение несколько изменилось после смены партийно-государственного руководства в 1953 году и по­явления первых документов, осуждающих культ личности Сталина. В середине 50-х годов прошла бурная дискуссия

о путях перестройки клубной работы. Активное участие в этой дискуссии приняли «Литературная газета», «Комсо­мольская правда», «Труд», «Известия», «Советская куль­тура», журналы «Культурно-просветительная работа», «Молодой коммунист» и другие периодические издания. Во времена «оттепели» произошли некоторые позитивные сдвиги и в организации досуга. Одним из них было появ­ление молодежных любительских объединений и клубов по интересам. К сожалению, на пути их развития еще ос­тавалось немало помех.

По-прежнему сильно мешали развитию обществен­ных инициатив препятствия юридически-правового свой­ства. До начала 80-х годов все определялось устаревшим «Положением о добровольных обществах». В дополнение к нему циркулировала громадная масса более мелких ин­струкций, откровенным девизом которых было сакрамен­тальное «не пущать». Утвержденное в 1980 году «При­мерное положение о клубах и любительских объединени­ях» во многом повторяло нормативные акты 30-х годов. Чуть либеральнее оказалось принятое уже в годы пере­стройки «Положение о любительском объединении, клубе по интересам» (1986). Еще четыре года после этого шли бесконечные споры о функциях организации-учредителя, против контролирующей роли которой выступала вся де­мократическая общественность. Только к 1990 году от по­добного контроля, наконец, отказались - в новом «Законе об общественных объединениях» этот одиозный пункт был снят.

Явная неудовлетворенность молодежи слишком уз­ким диапазоном официально разрешенных форм общест­венной деятельности и свободного общения породила до­вольно мощное движение разнообразных неформальных объединений. Это была прямая альтернатива тому, что упорно насаждалось административно-командной систе­мой и откровенно не принималось молодыми. Аппарат штатных и нештатных агитаторов, пропагандистов, воспи­тателей попытался оградить молодежные инициативы се­рым забором официальщины. Молодежь выломала в нем дыру и ушла через нее в другой, более интересный мир. И пусть он был далеко не идеальным, зачастую иллюзор­ным, где-то скопированным с западных образцов, но в нем молодой человек все равно чувствовал себя более свободным. Здесь открывалась желанная возможность окунуться в новую, романтичную атмосферу и уйти от опостылевших, нудных наставников с их отшлифованны­ми истинами. Неформальные группы и объединения ста­новились в таких условиях своеобразным оазисом, где можно было спрятаться от не удовлетворяющей тебя действительности, восстановить утерянное сознание цен­ности собственной личности, реализовать себя в творче­ском плане.

Молодежь перенесла в жизнь неформального дви­жения все лучшее, что ей удалось выработать в свобод­ном улично-дворовом общении. Здесь собирались только свои и можно было ничего не опасаться в разговорах, спорах и обсуждениях. Тут особенно ценилась откровен­ность, смелость, незаезженность оценок. В таком обще­нии всегда господствовала столь милая сердцу молодого человека оппозиционность и критичность мысли и слова.

Нельзя не вспомнить в этой связи один из первых появившихся в период «оттепели» клубов — Ленинград­ский клуб молодежи. Он был создан на базе Дворца куль­туры им. Ленсовета Борисом Фирсовым. В 1956 году воз­никло очень интересное объединение, получившее назва­ние «Клуб молодежи города Одессы». Руководителем его стал Анатолий Бурштейн, который через несколько лет будет организатором легендарного новосибирского клуба «Интеграл».

В 1962 году родился по инициативе молодежи во главе с молодым архитектором Вячеславом Климовым Куйбышевский молодежный клуб. В его составе успешно действовали объединения любителей литературы, музы­ки, живописи, кино, туризма, а также эстрадный ансамбль «Гармония», студенческий театр миниатюр, центр инте­ресных встреч и ряд других самостоятельных групп.

Еще через год был организован уже упоминавшийся нами новосибирский клуб-кафе «Интеграл». В рамках его работали студенческий клуб «Понедельник», дискуссион­ный клуб «Научный четверг», литературный клуб «Грена­да», политический клуб «Молодежь и общественный про­гресс», джаз-клуб «Спектр», клуб туристов «Путешест­вие», клуб самодеятельной песни «Конек», клуб «Йога», журналистский клуб «Гусиное перо», клуб юмористов «Двенадцать стульев» и другие молодежные творческие объединения.

В целом для системы молодежного, да и не только молодежного, общения 60-70-х годов было характерно ярко выраженное деление на формальные и неформаль ные контакты. Внешне людям приходилось соблюдать официально принятый истеблишмент, но наряду с этим существовала другая жизнь с другим восприятием и оцен кой окружающего мира. Именно на этой основе родилось сначала робкое, а затем весьма широкое движение раз­нообразных андеграундных групп. Спектр их был весьма своеобычным: начиная от чисто кухонных встреч в ма­ленькой приятельской компании до хотя и «катакомбных», но хорошо организованных коллективов.

Социальной базой усиленного роста подобных объ­единений стало то, что с некоторых пор в стране появи­лось большое количество невостребованных людей. На­лицо была молодая энергия, желание включиться в ак­тивную общественную жизнь, но объективная ситуация отнюдь не способствовала реализации подобных устрем­лений. На этой основе в молодежной среде возникли две ясно различимые тенденции. Одна из них была связана с уходом части молодых людей в откровенно оппозицион­ное полуподполье. Так родился феномен «шестидесятни­ка», ставшего своеобразным предвестником грядущей пе­рестройки и будущего реформирования. Вторая тенден­ция выразилась в том, что другая и, очевидно, большая часть молодых людей того времени не пошла дальше не­кого досугово-бытового бунта и стала активно пополнять ряды хорошо знакомых всем хиппи, панков, рокеров и т.д. Отдельные молодые люди в своих неугомонных поисках истины начали склоняться кто к дзен-буддизму, кто к мар- кузианству, кто к фрейдизму, кто к сартровским мировоз­зренческим концепциям, кто к иным духовным ориенти­рам. Нельзя не отметить в этой связи, что неизрасходо­ванная на общественно полезные нужды энергия зачас­тую толкала молодежь на весьма извилистые и небезо­пасные тропы. Молодежный андеграунд стал^нашей тре­вогой, нашей болью, и вместе с тем - нашей надеждой. Он говорил о неизбежности грядущих перемен и в какой- то мере готовил эти перемены.

Как известно, жить неформалам приходилось тогда в весьма сложных условиях. Многие прибегали к искусной мимикрии, прибивались под крыло комсомольских коми­тетов и разнообразных учреждений культуры. Зачастую официальная вывеска была одна, а содержание деятель­ности — совсем другое. Определенная часть шла по еще более зыбкой тропе нелегальных квартирных, подваль­ных, загородных встреч. Власти с ожесточением пресле­довали и тех и других.

Новый этап закручивания гаек по отношению к мо­лодежным объединениям пришелся на период андропов- ского руководства Комитетом государственной безопасно­сти (1967 - 1982). Уже то, что в системе КГБ было создано по этим проблемам специальное и довольно мощное под­разделение, говорит о многом.

В 1967 году состоялся шумный разгром объедине­ния «Социально-христианский союз», созданного за три года до этого студентом ЛГУ Игорем Огурцовым. Руково­дитель объединения получил 15 лет лагерей и 5 лет по­следующей ссылки. В числе осужденных по этому делу был ныне известный российский писатель Леонид Боро­дин.

Следующий 1968 год ознаменовался уничтожением знаменитого новосибирского клуба-кафе «Интеграл». В марте 1968 года здесь прошел фестиваль самодеятель­ной песни. Он имел громадный успех, но очень не понра­вился партийному начальству и компетентным органам. Особенно ополчились тогда на песни выступавшего в «Интеграле» Александра Галича. Галичу пришлось после этого эмигрировать. Популярнейший в стране клуб в од­ночасье распустили, а здание, в котором он работал, пре­вратили в заурядную точку общепита.

Особенно жестко карались студенческие нефор­мальные объединения. Наиболее одиозным был разгон в 1976 году молодежной группы «Ленинградская школа» во главе с Аркадием Цурковым. В 1980 году был разогнан религиозный клуб Александра Огородникова в Москве. Сам Огородников был осужден по статье 70 УК РСФСР - за антисоветскую агитацию и пропаганду и получил 5 лет лагерей и 6 лет ссылки. Аналогичная судьба выпала в том же году на долю ленинградского христианского клуба «Мария». Руководители его - Н. Малаховская, Т. Горяче­ва и Н. Лазарева были выдворены за пределы СССР.

Полным ходом шло в первой половине 80-х и пре­следование объединений, связанных с нетрадиционными религиозными течениями. В 1983 году закрыли клуб «Космос» в подмосковном Калининграде. После злой ста­тьи в прессе в дело оперативно вмешались Московский обком и Калининградский горком партии. У руководителя опального клуба Яна Колтунова отобрали партбилет и уволили с работы.

С поистине иезуитской изощренностью придумыва­лись все новые и новые формы контроля за работой и способы наказания провинившихся художественно­творческих коллективов. Скольких сил и нервов стоила любителям так называемая «литовка» репертуара. Кол­лективы буквально замордовывали бесконечными требо­ваниями к планово-отчетной документации. Сложнейшей была процедура регистрации, перерегистрации и аттеста­ции объединений. О бедных учредителях, официально отвечавших за содержание деятельности, и говорить не приходится - их дергали беспрерывно по поводу и без по­вода. Нельзя не вспомнить о пресловутой инструкции Ми­нистерства культуры от 1983 года, согласно которой мо­лодежные любительские коллективы обязывались на 80% формировать свой концертный репертуар из песен, напи­санных членами Союза композиторов, средний возраст которых, кстати говоря, был равен тогда шестидесяти го­дам. В 1984 году Министерство культуры утвердило не­сколько запретительных списков с перечнем произведе­ний, не рекомендовавшихся к исполнению. В исключи­тельно трудное положение попали и клубные дискотеки. Все, кто включали в свой репертуар записи «Аквариума», «Зоопарка» и громадного числа западных рок-групп имели самые серьезные неприятности.

В 1984 году невероятная газетная шумиха подня­лась вокруг спокойных и не проявлявших, в сущности, ни­какой политической активности клубов любителей фанта­стики. Единственно, на что они тогда отваживались, был определенный интерес к отражаемым в отечественной и зарубежной литературе различным проектам социального усовершенствования окружающего мира. Но и этого ока­залось достаточным для оперативного вмешательства компетентных органов. Часть КЛФ была просто закрыта, часть перепрофилирована с условием непосредственного подчинения партийным и комсомольским комитетам. Сво­бодного общения все еще боялись пуще огня.

И, тем не менее, даже в этих трудных условиях мо­лодежи удавалось чего-то добиться. Напор молодежных инициатив был настолько велик, что партийно­государственная система уже не могла с ним справиться. К середине 80-х годов несколько изменился и характер деятельности комсомольских комитетов. Молодежные ли­деры начали понимать, что на сплошных запретах далеко не уедешь. Смелее сделались газеты и журналы. Моло­дежь научилась довольно ловко обходить бесконечные бюрократические рогатки.

Было бы несправедливо не отметить применитель­но к рассматриваемому периоду определенные успехи в сфере регулирования такой трудноуправляемой формы молодежного досуга, как дискотека. Во всяком случае, комсомолу и учреждениям культуры удалось тогда вне­дрить ту модель дискотечного движения, которая по це­лому ряду параметров выгодно отличалась от западных образцов. И, что особенно важно, молодежь приняла эту модель.

Немало полезного было сделано для организации популярных в ту пору молодежных кафе и кафе-клубов. Рассчитанные на вполне реальный бюджет молодого че­ловека и сумевшие при минимальных затратах конструи­ровать вполне приемлемые культурные программы, они, без сомнения, стали общедоступными и любимыми моло­дежью местами досугового общения.

В рассматриваемый период получила дальнейшее развитие методика коллективной творческой деятельно­сти (КТД), зачинателями которой были ленинградские эн­тузиасты И.П. Иванов, Л.Г. Борисова и Ф.Я. Шапиро. В плане рассматриваемой нами проблемы молодежного общения она интересна удачными поисками путей активи­зации сотрудничества детей и взрослых, раскрепощения личности воспитателя и воспитанника, создания модели повседневного творческого взаимодействия, формирую­щего человека-коллективиста.

Более благоприятные условия создала для разви­тия молодежных инициатив начавшаяся с 1985 года пере­стройка. В лучшую сторону изменились юридические пра­вовые основы создания и функционирования обществен­ных объединений. Досуг обрел большую, чем раньше, свободу - по существу, восторжествовали долгожданные принципы демократии.

§ 3. Повышение культуры общения в сфере

свободного времени

То обстоятельство, что общение относится к разря­ду относительно автономных и спонтанно развивающихся явлений, отнюдь не означает, будто оно не может стать объектом социокультурного регулирования. Основное ис­кусство менеджера досуга как раз и заключается в умении правильно использовать объективные процессы и ситуа­ции, незаметно придавая им наиболее целесообразную направленность. Но для этого необходимо найти опти­мальные условия взаимодействия внешних влияний с об­щими закономерностями поведения человека в сфере

коммуникаций.

В общении мы чаще всего не имеем возможности

прямо формировать складывающиеся межличностные и групповые отношения. Это в значительной мере стихий­ный социально-психологический процесс, трудно поддаю­щийся прямой регуляции. Однако знать и учитывать объ­ективные закономерности функционирования контактов нам совершенно необходимо. Только это дает возмож­ность находить благоприятные с точки зрения культуросо- образности факторы, усиливать их при помощи специаль­ного воздействия, нейтрализовать то, что является неже­лательным.

Процесс вторжения в сферу свободного времени связан с преодолением очень серьезных трудностей. Все более усиливающаяся регламентация производственной жизни заставляет людей особенно дорожить возможно­стью по-своему распорядиться нерабочим временем. Не­формальный досуг действительно дает много для «встря­ски», расслабления, релаксации. Человеку нужен отдых, а суть его состоит в отключении от привычных ритмов, дел и обязанностей. Вот почему сознательно, а чаще всего бес­сознательно, люди стремятся на досуге преодолеть сдер­живающие механизмы, сломать приевшиеся стереотипы, получить после долгих ограничений и самоограничений известную свободу действий. На этом пути человеку дей­ствительно претит любая прямая регламентация и может быть именно в непонимании или в недооценке данного об­стоятельства таится корень неудач некоторых чрезмерно заорганизованных менеджментных технологий.

Взрослый человек в системе общения относится к самым сложным объектам регулирования. Личность все­гда выражает свое отношение к внешним воздействия. Что касается непосредственно контактирующих людей, то здесь процесс отражения становится особенно активным. Общение способно как усиливать, так и ослаблять внеш­ние влияния. Через призму общения преломляется полу­чаемая людьми информация. Непосредственные контакты во многом определяют систему ценностных установок и других внутренних позиций личности. Общение - стимуля­тор нравственных поступков и поведения человека в це­лом.

Регулирование сферы общения строится на творче­ском использовании основных закономерностей, выявлен­ных общей теорией менеджмента. Здесь применимы мно­гие из принципиальных положений, относящихся к регуля­ции сложных динамических систем. Однако реализация этих положений в столь специфической области, какой яв­ляется досуг, не может быть эффективной без учета при­роды, функций и особенностей свободного времени.

Как социально-психологический процесс, межлично­стное общение обладает большими возможностями само­регуляции. В принципе, при нормальных внешних и внут­ренних условиях оно как синергетическое явление способ­но правильно развиваться и без специальной корректи­ровки. К сожалению, на практике столь идеальное положе­ние встречается редко. Если к тому же учесть, что, функ­ционируя, стихийное общение никогда не реализует себя полностью в качестве культурогенного фактора, необхо­димость внешнего воздействия на этот процесс становит­ся совершенно очевидной.

Эффективность во многом зависит от того, в каком соотношении находится внешнее регулирование и саморе­гулирование процесса. Управляющий субъект, подстраи­ваясь к управляемому объекту, всегда искусственно со­кращает его разнообразие, но регулирует не все, а наибо­лее важные компоненты и связи. Применительно к обще­нию это происходит потому, что отдельные его состав­ляющие принципиально не поддаются внешней регуляции. К тому же чрезмерно жестокое влияние в данном случае вообще не может считаться рациональным. В сфере сво­бодного времени и свободного поведения человека дейст­вуют свои объективные закономерности, игнорирование которых всегда приводит к отрицательным последствиям. В рассматриваемых условиях особенно важно то, что на­зывают золотой серединой. Излишне робкое вмешатель­ство в процесс общения увеличивает в нем долю стихий­ного. Слишком энергичные воздействия ограничивают возможности саморегуляции межличностных коммуника­ций.

Неоптимальная регуляция характеризуется прежде всего тем, что при ней стихийные факторы оказывают на течение коммуникативных процессов большее влияние, чем целенаправленные факторы. Аналогичное положение складывается, когда регулирование плохо приспособлено к объекту, не учитывает его особенности и в результате вступает в противоречие с внутренними движущими сила­ми.

Дата добавления: 2015-08-02