Глава 18. Декабрь

Вот и закончился ноябрь. Даже не знаю, рад я этому или нет. Вроде бы всегда ненавидел этот месяц, но в этот году он оказался настолько богатым на события…

Однако наступила новая неделя, - теперь уже декабрьская. Погода портилась с каждым днём всё больше и больше, и мне даже как-то и не верилось в то, что всего месяц назад я с радостью проводил осенние каникулы за теннисным столом, играя в нескончаемую «Колбасу». Но вот прошло время, и я, проходя через известный двор, конечно, не мог не взглянуть на стол. Впрочем, что я мог там увидеть? – повсюду снег, и из-за большого его слоя центр двора стал как бы ниже, доска полусломлена, народу очень мало. Даже в четыре часа дня на площадке почти никто не играет. Что это? Тенденция или казус? А то где зимние салки-догонялки, где снежки?.. Ведь я помню своё детство! Помню, как едва ли не каждый день играл во дворе до наступления вечерних сумерек (а то и позже, если родители разрешали), помню, как «купался» в снегу и катался на ледяных качелях, помню, как мы с Костей лепили снеговиков и строили снежные горки… А ещё я помню, как Арман однажды предложил нам сыграть в зимний футбол – ох и здорово было!.. Так рубились тогда… Правда, на следующий день все повально заболели… - ну и что!? Зато какая игра была!.. Как время проводили!..

А что сейчас? Заходишь во двор – пусто! На качелях – пусто! На горках – пусто! Да везде пусто! – и особенно зимой. В -10 градусов Цельсия редко кого увидишь. Такое чувство, будто все засели в тёплых квартирах и гамают в компьютерные игры!.. – да, наверно, так оно и есть.

Но действительно, видимо, «зачем выходить во двор гулять, играть, бегать? Ведь можно делать всё это виртуально, не выходя за пределы своей пятиметровой каморки». Однако дворовая атмосфера, живые игры, друзья, компания… - разве можно это на что-то променять? Разве способны всё это уравновесить компьютерные игры? Да, конечно, каждый выбирает своё. Но мне хочется верить в то, что виртуальная жизнь ещё не полностью поработила реальную.

Впрочем, я, наверно, увлёкся. А ведь так хотел поведать о своих декабрьских событиях и историях!..

Неожиданности же не канули в небытиё вместе с ноябрём, и первая из них случилась уже на первой декабрьской неделе. Вообще, встречи в жизни бывают разные: одни вызывают радость, другие – грустную ностальгию, … - но в четверг, 4 декабря, состоялась такая встреча!.. Вот уж поистине «всем встречам – встреча!» Но если бы кто-то мне сказал заранее, что в этот день я увижу Болта…

Да, факт этой встречи особо интересен, и, что любопытно, она случилась тогда, когда я опять спешил на курсы. Так получилось, что пятничное занятие по неизвестным причинам перенесли на день раньше, но теперь я понимаю, насколько всё было не случайно. А уж как символично…

Впрочем, я почти бежал и не обращал внимания на посторонние звуки, но лишь только один оклик мог меня остановить:

- Большой привет всем спешащим людям!

Я обернулся и увидел человека в осенней кожаной куртке чёрного цвета и серой шапке. Теперь уже ошибиться я не мог.

- Олег! Боже, это ты!!! – вскрикнул я.

Он засмеялся, и мы поздоровались как старые закадычные друзья. Потом Болт сказал:

- Да, я решил прогуляться. Видишь ли, меня часто гоняют со всех дворов – говорят, что я только проблемы создаю. Сюда вот переметнулся… Ладно, как ты?

Я сказал, что дико спешу на курсы, поэтому направляюсь к метро, - на что Болт ответил, что он дойдёт до станции вместе со мной. Этим словам я несказанно обрадовался и, ввиду эмоций, даже крикнул, - настолько сильно я желал поговорить с ним, - однако Болт предупредил меня:

- Тсс… Только тихо. Меня многие в тех дворах ненавидят, - Олег показал пальцем на видневшиеся впереди территории, - так что мы пройдём мимо них быстро и незаметно.

- Хорошо, как скажешь. Я всё равно спешу.

Итак, мы пошли к метро, стараясь по ходу движения поменьше разговаривать, чтобы Болта по голосу никто не узнал. Я сожалел о том, что не могу поднять сейчас все темы, которые я обязан с ним обсудить, но понимал, что таковой является цена его мегаизвестности в Купчино.

Мы шли быстро, практически ни на что не отвлекаясь, но вдруг я пристально посмотрел на его лицо.

- Что это у тебя возле глаза? Правого? – спросил я.

- Где? Здесь? – показал Болт.

- Ага. Шрам какой-то…

- А, это меня пи..дюк один предал.

- Как так? – поневоле спросил я. – Расскажи.

- Да что тут рассказывать? Чел один, бывший мой друг, попросил дойти с ним до … помойки. Ты не удивляйся, я тоже сначала не понял: нах..р ему туда? Ну, по-товарищески решил дойти. Забрался он, начал там копаться, - я и понял: ищет что-то. А мне говорит: «Стой! Никуда не уходи!» «Ну, ладно, - думаю, - постою». Хотя я уже тогда что-то нехорошее заподозрил. И не зря. Как оказалось, таблетки он какие-то там искал – подсел, видимо. Вроде выкинул всё, да вот … снова потянуло. Копал он очень активно, с шумом на весь двор – прохожие и заинтересовались. Стали спрашивать у меня: «Что, мол, ты тут стоишь? И чего там молодой человек копается?» Я им какую-то ху..ню в ответ несу, только чтоб отъе..ались. А друг мой в это время нашёл свой мешок. Подозвал меня, говорит: «Гляди, что тут». Я и подошёл. Тут он сунул всё в руки – и давай бежать; - прям, как я обычно бегаю; с меня, небось, и скатал. А мне деваться уже некуда – все обступили, поймали… Многие узнали меня в лицо. Особо любопытные взяли мешок. Тут же и выяснили, что там не просто таблетки. В общем, тут такое началось… Приехали мусора, забрали меня, потом долго выясняли, откуда у меня эти таблетки взялись… - в общем, х..рово пришлось в отделении. Хорошо ещё, что свидетели видели, как тот пид..р убежал, - выпустили. Его я, конечно, потом нашёл, отпи..дил. Мне, как видишь, тоже залепил, но ему больше досталось. Хотя старше меня на два года, ублюдок. Впрочем, не будем об этом. Давай сменим тему.

Легко сказать: «сменим тему». После такой-то истории… Но мы прошли опасные для Болта дворы и стали говорить о жизни и об учёбе. Заодно я узнал, где сейчас Болт учится. А потом он меня вдруг спросил:

- А как у тебя дела в школе? Что нового?

Тут я явно затянул с ответом, ибо не знал даже, как мне именно выразиться.

- Что молчишь? – спросил Болт.

- Да, … видишь ли, Олег, за последний месяц у нас произошло столько всего, что … кратко и не ответишь.

- Да ну? Расскажи.

Что ж, другого пути не было, и мне пришлось поведать Болту всю историю о Бандзарте, пропавших видео, разговорах с Щепкиной и деле. Не знаю, насколько обстоятельно мне удалось всё это передать, но я старался, и, наверно, не зря, ибо Болт далеко не сразу нашёл нужные слова.

- Них..ра себе!.. Вот уж не предполагал, что всё действительно так.

- То есть – «так»? Ты, что, всё знал?

- Немного. – заметил Болт. – Мне тут один паренёк из вашей школы рассказывал – Аль… Альхан, кажется.

- Альхан Гаймизов из 7б?

- Ну да, точно! – Альхан Гаймизов. Знаком он мне. И вот как-то, при встрече, говорит: «Такие у нас там чудеса происходят!.. Некое дело расследуется, пропадает что-то постоянно…» - в общем, зае..ись-школа. Я, признаться, вначале ему и не поверил. Но теперь понимаю, что всё это правда.

- Ещё бы! – сказал я. – Было бы странно так врать на полную катушку. Хотя … всё равно пока ничего не ясно…

- То есть?

- А никто не знает, кто стоит за всеми этими событиями: кража предмета, появление видео, пропажа диска… Есть у нас, правда, подозрение, что это Бандзарт…

- Бандзарт? – ошалело крикнул Болт. – Почему же?

- Ох, ну это очень долго объяснять… Я же тебе говорил, что есть у нас препод такой, химию ведёт… Только странный он. Впрочем, ладно… - сейчас уже не время рассказывать – мы почти пришли.

- Ну да…

- Кстати, - обратился я к Болту перед прощанием, - тебя очень хотел видеть Саня. Он так давно с тобой не общался, что … и загрустил, и загрубел, и закурил!..

- Как, опять? Вот, бл..ть, Топор…

- Ты позвони ему. Странно, что ранее не звонил…

- Да вот времени всё никак не было. – признался Болт. – Всё дела, дела, дела… Ладно, вижу – ты спешишь. Пока. Надеюсь, ещё встретимся.

- Да, надеюсь… - сказал я, пожав Болту руку. После побежал в метро.

И, только сев в вагон, я задумался: «Интересно, а какие у Болта могут быть дела? Учится в восьмом классе, - то есть об экзаменах думать пока рано. С родителями отношения уже давно испорчены. Часами мотается во дворе. Может, как раз таки от врагов скрывается? – пока его ещё не отпи..дили. Вероятно. Однако давно ли эти дела считаются такими важными? И неужели времени на звонок лучшему другу совсем нет? А ведь Саня и сам не раз ему звонил. Странно это…»

Впрочем, более всего меня заинтересовал рассказ Болта о своём знакомом-наркомане. И не вижу я ничего удивительного в том, что у него есть такие друзья, но странен один момент: почему Болт, зная об опасности, которое для него представляет его же лицо, так легко и спокойно согласился постоять на стрёме? Ведь всё Купчино, и даже весь Фрунзенский район знает его хулиганскую сущность! А он – на стрём, загородить друга… И удивительно, что люди на него сразу не набросились – их почему-то потянуло на вопрос «Что вы тут стоите?» Хм, … может, как раз после этой истории Болт и стал скрываться, ибо люди познали его опасность?.. Действительно, наркотики, бегство, истории из прошлого, мусора – всё это более, чем серьёзно. Но почему тогда я ничего не слышал об этой истории?! Ведь негатив со стороны народа мог возникнуть только за счёт активности СМИ, даже слухи бы тут не помогли! Запрещённые препараты и, тем более, у подростка – это хороший материал для газет, и нет сомнений, что он бы вызвал переполох в Купчино. Однако пусть Читатель поверит в то, что я – активный пользователь Интернета и частый слушатель новостей; но ни одной вести о наркотиках в нашем районе я за последние, наверно, полгода не встречал. И вдруг Болт мне рассказывает такое.

Нет, меня поистине удивляет реакция народа! Допускаю, что Болт – смелый человек, и что он не побоялся в тот день посветиться. Но двор, про который он сказал, мне знаком, и я даже знаю, о какой помойке шла речь… Впрочем, суть в том, что территория эта – сквозная, и красоваться там перед народом для такого человека, как Олег, - это крайней степени риск! Мне даже трудно представить себе, в каком ещё купчинском дворе он мог бы подвергнуть себя схожей опасности, и я готов твёрдо утверждать, что пятьдесят процентов проходивших в тот день людей знали его и даже имели свои счёты. Ведь мало кому улыбалось счастье не становиться жертвой его хулиганских проделок! – зато какова до сих пор у многих жажда мести!.. И вот же шанс! Вот он – стоит, как огородное пугало, охраняет филиал мусора! Лови – не хочу. Бей на здоровье! Но … нет. «Мы что-то не знаем такого, мы лучше вопросики к нему адресуем – грубые, конечно, но он нас поймёт и не обидится, и ведь ещё там один человечек есть – мы про него тоже спросим. А то уж больно подозрительно копается…» Да неужели? Разве могли люди так терпеливо чего-то ждать? Ведь все знают, как он бегает, как он обманывает, … - и ведь в этот раз Болт им откровенно врал. Нет, потом, конечно, и догадались, и схватили, и даже полицию вызвали… - но могла ли существовать эта канитель? Мне же известно, какая аллергия на Болта существует у жителей нашего района!..

Впрочем, можно допустить, что Болту пока повезло. И даже у полиции не нашлось к нему претензий! Но что это за друг?.. Я, конечно, помню, что мне рассказывал Саня; мне известно, что Болт дружил и с пироманом Лёней, и с одним евреем с нетрадиционной ориентацией, однако про наркомана в списке друзей Олега я слышу впервые. Вероятно, я не знаком с большинством его товарищей, да мне и не к чему всех их знать, но даже Топор о наркомане ничего не говорил. А уж он о Болте многое знает…

Однако, если такой друг у Олега и впрямь есть, то, … выходит, что Саня, к моему огорчению, был прав. Рискам жизнь Болта подвержена всегда была, но вот друзья-наркоманы и мусора – это ли не признак постепенной маргинализации?.. Правда, Олег – ещё только школьник, и вряд ли его стоит называть маргиналом; но как тогда оценивать факт его знакомства с людьми-люмпенами?..

Тем не менее, вся эта история находится у меня под большим сомнением, и я знаю, с кем мне в ближайшее время непременно нужно поговорить.

В школе, тем временем, чудеса прекратились. Тогда, однако, ещё никто не знал, на какое именно время, но постепенно Барнштейн и все её коллеги стали успокаиваться. Диск, разумеется, так и не был найден, равно как и предмет, но, думается, сама директриса прекрасно понимала, что дело ещё не закончено, а, скорее, только приостановлено. Просто пока решено было на время забыть о происшествиях, - и, наверно, это очень правильно, ибо впереди был великий праздник – Новый Год, а готовиться к нему школа, по традиции, всегда начинала заранее. К слову, подготовку большого праздничного новогоднего вечера, который в этом году должен был состояться 27 декабря, отдали целиком и полностью на откуп Щепкиной (видимо, даже администрации понравился подготовленный ею концерт ко дню учителя); ей же поручено было подготовить и провести все праздничные линейки и представления в начальных классах.

У Дарьи Алексеевны дел, однако, и так хватало. Но давайте сразу о главном: 9 декабря ей наконец-таки удалось провести свой долгожданный совет учителей. Тут, кстати, надо немедля отметить, что дату проведения совета неоднократно переносили. Сначала, к примеру, решено было устроить его 3 декабря. Однако Барнштейн тогда встала в третью позицию и сказала:

- А вот и нет! 3 декабря меня в школе не будет – я уезжаю на очень важное заседание. Значит, и вашего совета не будет.

Спорить с директрисой, конечно, было бессмысленно, - посему пришлось перенести совет на 5-ое число. Но вот совпадение: именно в этот день в Администрации на Пражской улице проходил какой-то концерт творческих коллективов всего Фрунзенского района, и на нём обязаны были присутствовать не только Костя, Лёха, Павел и я – избранные представители одиннадцатых классов нашей школы, - но и некоторые учителя, в том числе и Щепкина – наш главный творческий деятель. Что ж, очередной перенос даты был неизбежен, и вот тогда на горизонте замаячило 9 декабря – день, когда, кажется, все учителя действительно были свободны!!!

Совет, что символично, должен был пройти в кабинете химии, и нам с Костей, во многом благодаря хитрости Дарьи Алексеевны, удалось на нём поприсутствовать. Она пустила пулю, будто мы, сидя на последней парте, помогаем ей выполнить какие-то творческие работы по оформлению школы, - и всё это – бред, конечно. Но бред разумный и нужный. Благодаря ему мы с лидером Компании уселись на галёрку и стали медленно что-то рисовать – как раз тогда, когда совет только начинался.

Эх, я до сих пор вспоминаю тот час – тот момент, когда Щепкина, находясь в явном ударе и одержимая энтузиазмом и великой идеей, стала рассказывать о важности и необходимости создания в нашей школе «Общей книги учителей» - Книги Памяти. Было видно, что она готовилась: говорила чётко, с чувством, с толком, с расстановкой… Порой начинала переходить на эмоции, но всё это лишь усиливало жар её и без того пылкой речи:

- Ну разве можем мы, учителя этой школы, забыть тех, кто столько лет работал на её благо и процветание? Кто пытался сделать её самой престижной и самой современной, самой качественной и самой духовной?!.. Наконец, просто самой лучшей?!!.. Эти люди внесли огромный вклад в развитие нашей школы. Они вложили в неё часть своей души! – и теперь душа школы – та, что, безусловно, ощущается нами каждую секунду, каждую минуту и каждый час – расцветает! Да, не просто существует, а именно расцветает!! И по-другому сказать нельзя, ибо расцвет чего-либо – это всегда есть результат деятельности великих людей; тех, чьё имя мы всегда должны знать и помнить. Тех, кого не можем не уважать. Да и нельзя не уважать людей, всю жизнь посвятивших себя образованию, а, в особенности, - школьному образованию.

Конечно, с нами, увы, сейчас уже многих нет. Но думается мне, что вы, так же, как и я, помните блистательную Аллу Павловну, несравненную Екатерину Вячеславовну, … - далее Дарья Алексеевна стала вспоминать всех ранее работавших в нашей школе учителей, чтобы слушатели – нынешние учителя – могли сполна и горячо проникнуться ностальгией. – Всех этих уважаемых личностей я знаю очень хорошо и прекрасно помню их феноменальные душевно-моральные качества. Но вот вопрос: а помните ли их вы? Помните ли вы большущие заслуги упомянутых мной людей перед школой? – Щепкина стала стремительно повышать голос. – Знаете ли вы их достижения? – в зале воцарилось церковное молчание. Все слушали Дарью Алексеевну с большим вниманием и почтением, потому как осознавали, насколько действительно важна тема. – Я вижу, - продолжала Щепкина, - что вы затрудняетесь ответить. Что-то, может, и осталось в памяти, - да не всё, конечно. Особенно это касается молодых преподавателей. Вот вы, например, Феликс Павлович, - обратилась вдруг Дарья Алексеевна к Бандзарту, - помните ли Коровину Ольгу Борисовну, нашу замечательную учительницу физики?

Феликс, сидевший, так получилось, на первой парте, явно не ожидал этого вопроса. От недоумения и неготовности он смог только помотать головой.

- Вот! Вот! Вот она, память-то! Новое поколение постепенно и неизбежно вытесняет предыдущее – так всегда было. Впрочем, речь не о том. Вы видите, друзья, - подходила к кульминации Дарья Алексеевна, - каких замечательных людей мы начинаем забывать. Так давайте же не допустим этого! – Щепкина орала. – Давайте оставим память об этих людях в наших сердцах! Я сейчас, стоя перед вами, обращаюсь к каждому. Я предлагаю нам всем объединиться и создать всеобщую школьную Книгу Памяти, которая была бы посвящена нашим выдающимся коллегам. Вспомним и найдём их! Скооперируемся и создадим книгу! Я искренне надеюсь, что и новое поколение учителей не останется в стороне, потому как речь идёт о нашей общей истории, в которой именно ему выпадет честь блистать далее, - но как приятно нам всем будет иметь своё достояние!.. Появится то, чем мы вовеки веков будем гордиться. Вернее, не «чем», а «кем», ибо я говорю о наших учителях – да, тех великих учителях, которых мы всегда и невзирая ни на что должны помнить! Такова моя идея.

Монолог Дарьи Алексеевны закончился, и, повторюсь, он был таким эмоциональным, что присутствующие в кабинете преподаватели ещё не сразу отошли от только что услышанной речи.

- Молодец! Какая она молодец! – вполголоса поделился со мной впечатлением Костя. – Так сказать!.. Вот человек, которого всегда приятно послушать.

Я, естественно, согласился с ним, но только сейчас подумал, что именно на таких ораторов, наверно, и ориентируется он, когда произносит свои реплики.

Слушать Щепкину действительно было приятно. Она говорила всё это от чистого сердца, даже, возможно, и не думая о Бандзарте. А что Бандзарт? – он был, так же, как и все, загипнотизирован её речью и хотя сам, конечно, привык разговаривать по-другому, но сегодня был не его час – это был час Щепкиной. И она использовала его с блеском.

Нет ничего удивительного в том, что после окончания монолога учителя глядели на Дарью Алексеевну с редким уважением. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что даже на Барнштейн так никто и никогда не глядел. Разве что из страха, … - но это уже другое.

Она же, кстати, первая и заявила:

- Браво, Дарья Алексеевна. По-моему, идея великолепна. Вы совершенно правы: нам необходимо помнить наших почётных учителей. И Книга может реализовать эту задачу.

Вслед за директрисой многие захотели высказаться. Впрочем, и так было понятно, что идея Дарьи Алексеевны всем пришлась по душе. Её приняли единогласно.

Когда же все разошлись, подойти к Щепкиной удалось и нам с Костей.

- Вы были великолепны. Бесподобная речь. И справедливая победа. – сказал Таганов.

- Спасибо. Мне приятно это слышать. Но о победе говорить пока рано. – сказала Дарья Алексеевна, когда мы выходили из кабинета химии.

Уже вблизи своего кабинета Щепкина сказала:

- Вот когда речь пойдёт о нём …

- Кстати, он сегодня слушал вас очень внимательно – так же, как и все. – заметил я.

- А то! Я знала, что моя речь заставит его прислушаться и задуматься. – заявила Дарья Алексеевна, входя в свой кабинет и приглашая нас туда же. – Можно же как-то и молчунов удивить.

- А как вам реакция Барнштейн? Неужели ей всерьёз понравилось? – спросил Костя.

- О да! Конечно! – заключила Щепкина. – Поверь, Костя, она не настолько суха, чтобы было невозможно пробудить в ней хоть какие-то нравственные чувства и эмоции.

- О.. Эмоций-то ей как раз хватает!.. Помните, как она орала на всех после пропажи диска? – заметил я.

- Ещё бы! – такое не забудешь. Но речь идёт о других эмоциях, - об эмоциях положительных! То есть не тех, когда человек ругается и кричит, - но когда он чем-то настолько восхищён, что готов подпрыгнуть от радости и удовольствия или зааплодировать стоя с высоко поднятыми вверх ладонями!

- А помните, как она радовалась на концерте ко Дню учителя? По-моему, тогда её эмоции тоже были искренними. – подметил я.

- Хм, не намекаешь ли ты, Коля, на то, что Барнштейн изменилась? – поинтересовался у меня Костя.

- Возможно. – ответил я. – Но почему бы и нет? – по-моему, уже давно пора.

- Я думаю, что Коля прав. – сказала Щепкина. – Где-то в душе Барнштейн всё-таки меняется. По крайней мере, раньше она вообще практически никогда не улыбалась.

- Да-да, это так. – подтвердил я.

- И это прекрасно, что мы совместными усилиями побуждаем Барнштейн хоть иногда позитивно относиться к жизни. – сказала Дарья Алексеевна.

- А вы полагаете, что она к ней негативно относится? – спросил Костя.

- Не знаю… Лицо её обычно очень строгое, напряжённое – человек словно вечно погружен в какие-то тягостные мысли. – заметила Щепкина.

- Вы думаете?.. – усомнился Костя.

- Я много раз видела её именно такой.

- А, может, она просто привыкла никогда не улыбаться? – размышлял я. – Теперь вот отвыкает.

- Хорошая мысль. – оценила Дарья Алексеевна. – Но ничего… С нами она ещё не так отвыкнет!.. Я её развеселю!! Вы ж заметили её реакцию: раньше сидела с вечно хмурой рожей и разговаривала с Чивер, а теперь вот – слушает, восхищается!.. Молодец! Так и дальше надо! – а то сама себе всю жизнь омрачает. Да и мы молодцы! – заставляем вот её не грустить, забыть на время о каких-то тайных мыслях, поднимаем настроение…

- Хорошо. – сказал Костя. – Но не думаете ли вы, что её настроение может быть связано с другими причинами, не зависящими от нас?

- С какими же? – поспешила спросить Дарья Алексеевна.

- Ну, я точно не знаю. Но, наверно, это личные тайны. Кстати, они же могут касаться и Бандзарта. – подчеркнул Костя.

- Ладно. Пока не стоит об этом. – решила Щепкина. – В конце концов, с Бандзартом мы ещё разберёмся!

Должен отметить, что, фактически, эта фраза и ознаменовала собой конец нашей беседы. Мы ещё обменялись парой реплик и разошлись.

А через два дня, на одной из перемен, Костя выдал мне не самую приятную, на первый взгляд, новость:

- Слушай, Коль, говорил я сейчас с Щепкиной насчёт Книги… В общем, в этом году идея реализована не будет.

- Что за бл..ть? Почему?

- Не беспокойся. Просто сейчас, в связи с подготовкой к Новому году, все учителя настолько заняты, что не могут развивать идею Дарьи Алексеевны.

- Да что за бред? Праздник же поручено готовить ей. Остальные-то причём?

- Хороший вопрос. – оценил Костя.

- Нет, это пи..дец!.. – не на шутку возмутился я. – Ведь одно другому не мешает! Книга – это же очень важное дело…

- Согласен, дружище. Но ты же знаешь наших учителей. Их только попроси что-либо сделать – так они такой пи..дёж поднимут, что лучше бы не просил. Ленивые до предела. Здесь ничего не поменялось.

- Как же ты сейчас прав!.. – заметил я.

- Правда, к Дарье Алексеевне это не относится.

- Верно. – согласился я.

Впрочем, уже после этого разговора я подумал, что, может быть, перенос идеи о Книге на будущий год – это не так уж плохо. Действительно, пусть все окончательно забудут про эту эпопею с диском и предметом, пусть отгремят все эти праздники, пусть все ворвутся в Новый год с такими же новыми мыслями и чувствами, - и вот тогда можно будет развить данную идею. А она, как ранее говорила Щепкина, непременно приведёт нас к делу о Бандзарте, - и даже не только приведёт, но и откроет нам все необходимые «ключи»!

Интересно, однако ж, что к заданию химика какая-то непреодолимая и невидимая сила заставляла нас относиться всё менее усердно и менее ответственно. По крайней мере, обленились мы вконец.

Читатель помнит, как провалился наш «ареновый план», и как потом мы порешили выбрать аминокислоты, - но выбор этот и впрямь показался нам более удачным, чем предыдущий. Конечно, Бандзарт больше любит арены, однако ранее мы уже предполагали, что против аминокислот он ничего иметь не будет. К тому же, существуют, кажется, аминокислоты с бензольным кольцом – тот же фенилаланин, к примеру.

Уже по традиции, начать мы решили с теоретической части. Впрочем, я не случайно выбрал именно слово «решили», ибо сказать что-то важное мы все горазды, а вот сделать это… - ну, Читатель меня понял. Когда в свои права вступает лень, бороться с ней действительно очень трудно.

Допускаю, однако, что у нас были проблемы и с мотивацией… – да, пожалуй, так оно и есть. Причина, тем не менее, ясна – Бандзарта все в нашей Компании ненавидят, оттого и выполнение его задания можно назвать крайне постыдным делом. Действительно, в свете другого – наиважнейшего! – дела, работу над заданием справедливо посчитать не только нелогичной, но и неправильной: подчинение воле Феликса явно противоречит всем нашим планирующимся контрдействиям. С другой стороны, именно этим можно показать наше спокойствие – ту видимую неопасность, которая, думается, может сбить с толку даже Бандзарта, и вот это, кстати, неплохой аспект для появления мотивации.

Но как же всё по-распи..дяйски получается: идея об аминокислотах тогда, в день её принятия, вроде бы всем понравилась. Действительно, арены выглядели, по сравнению с ними, нереально сложными. Но выходило всё так, что заниматься заданием Бандзарта никто не хотел. И даже предупреждение Феликса на последнем уроке, 13 декабря, повлияло на нас не сильно. Прозвучало же оно так:

- Я надеюсь, что вы все хорошо помните о задании, которое я вам дал ещё в сентябре. Имейте в виду: придёт апрель, – и настанет ваш черёд блистать в этом кабинете! Или позориться. Но это уж смотря, кто что выберет.

Замечу, что это уже не первое его упоминание о задании. И, думается, не последнее. Однако с какой явной издёвкой он сейчас всё это произнёс!.. – надо было слышать.

Тем не менее, если кто-то что-то и забыл, то лишь до этого урока. И после такого «вспомнить всё» реакция была неоднозначной. Некоторые мои сверстники после слов Феликса остались в прежнем – инертном – состоянии, но вот Даша, например, рассердилась:

- Угораздило его вспомнить! Придурок химический! К нам ЕГЭ приближается, а он опять за своё.

Стоит отметить, что Красина не случайно вспомнила о ЕГЭ – этот момент волнует всю школу едва ли не каждую весну, и не попасть под влияние страха и панической боязни экзаменов удаётся не всем. Даша, конечно, никогда не ведала страха в таких делах, да и сейчас не признаёт сиё чувство, - но волнуется. И, наверно, это справедливо.

Но до ЕГЭ, как и до химического апреля, ещё тоже было далеко. Степень готовности к нему соответствовала уровню нашего крайнего безделья дома – неудивительно, что, спросив как-то раз Саню:

- Готовишься ли ты к экзаменам?, –

- я получил соответствующий ответ:

- Конечно, нет.

Однако я возвращаюсь к теме химии. Задание, данное Бандзартом, заставило нашу шестёрку снова собраться 18 декабря – теперь у Кости. Настроились на 17.00.

Забавно, что этого часа все мы – я, Арман, Лёха, Миша и Саня – ждали с нетерпением, и особенно его ждал Шпалов. Но, как выяснилось, зря. Костя, на этот раз, ничего готовить не стал, и наши мечты об ещё одном жульене быстро разбились в прах.

А далее случился конфликт – вполне обоснованный, а также примечательный тем, что Костя несколько сорвался. Дело состояло в том, что Таганов хотел разделить теоретическую часть на всех, чтобы каждому нашлось, чем заняться. Так всё начиналось и с аренами, но тогда ещё была не так сильна и очевидна наша ленивая сущность, и мы – без лишних вопросов, и сомнений, и вздохов, и ахов, и охов – согласились на дифференциацию материала. Что из этого получилось – Читатель лучше меня знает, но Костя не желал изменять своей схеме действий. Он полагал, что таким макаром мы сможем поскорее перейти к более сложной части – практической, да вот только вряд ли предполагал, что ныне никто ничем заниматься и не собирался. Это его и взбесило:

- Да что происходит, друзья?! Х..ли вы отказываетесь? Что, хотите, чтобы я сам всё за вас сделал? – да? Да? – громко обратился он ко всем нам. – Думаете, что если я один знаю химию, то вы можете отдыхать? Я ведь тоже мог бы сейчас не базарить с вами, а проводить время совсем в другом месте. И ни секунду не думать о химии. Но я здесь, - с химией; и вы со мной. Значит, И трудиться должны вместе.

- Но, Костя, - вмешался Арман, - ты же понимаешь, что от нас чего-то ждать бесполезно. Ты – наше всё!

- Мы даже простейших реакций не помним. – жалобно сказал Лёха.

- Даже формулу глицина не е..ём. – пожаловался и Саня.

Но Костю последние слова, кажется, ещё больше рассердили.

- Нет, долой пи..деть! – выругался он. – Всё вы помните: и глицин, и аланин, и серин… А если нет, - то лезьте прямиком в Интернет. Или он вам тоже не помощник? – с укоризной спросил Таганов.

Надо признать, это был весьма сильный аргумент – против такого и не попрёшь. Но Арман продолжал настаивать:

- А если мы там ничего не поймём? – ни одной формулы? Что дальше?

- А тогда… - Костя сделал паузу. - …надо взять и понять! Раз и навсегда! И не надо видеть во всём сложное. Мы за одиннадцать лет видали столько всего, что аминокислот бояться – просто смешно. Это ликбез.

Что ж, далее прозвучало ещё много умных слов Кости о ликбезе, и после этого наш конфликт всё же пришёл к компромиссу. Костя взял-таки на себя добрую половину теории, а всё остальное он отдал нам.

- И только попробуйте не справиться! Если не сможем, то какая ж мы, к чёрту, Компания?! – заявил Таганов напоследок.

Здесь мне, как лучшему другу Кости, следует заметить, что в последнее время он несколько изменился. Не сильно, конечно. Но Костя стал более … нервным, грубым, резким, что ли… Нет, безусловно, это всё тот же Костя с его потрясающими бодростью и оптимизмом, с его широким спектром талантов и интересов, с его исключительно компанейской душой!.. Он всё так же активен и всё так же ввысь продвигает гордое имя Компании, но … видимо, активность не всегда даёт положительный результат. А иначе как объяснить этот срыв? О да, пусть Читатель поймёт, насколько удивительным и неожиданным он для меня был. И, главное, на ровном месте…

Нет, после этого я просто не мог не поговорить с ним. Причём достаточно было даже одного звонка, который я и произвёл.

Я понимал, что мне ни к чему задавать ему какие-то вопросы, ибо он и так всё прекрасно и видит, и чувствует, и понимает. Костя никогда не был психологом, но он всегда был моим другом, - так что едва ли что-то могло помешать ему сказать мне следующее:

- Ты не представляешь себе, Коля, как много от меня хотят люди. Я чувствую себя человеком нарасхват. Щепкина просит меня сочинить какую-нибудь песню под гитару, чтобы я же исполнил её на новогоднем концерте; братец Даня постоянно требует от меня новых игр и развлечений; семиклассники ждут моей помощи в физике и геометрии, восьмиклассники и девятиклассники – в химии; вся Компания ждёт, когда я, в очередной раз, предложу всем куда-нибудь сходить или приглашу всех к себе!.. Никанорова вчера предложила мне поучаствовать в Интернет-Олимпиаде по математике и уже дала необходимые книги для подготовки; Ставицкий надеется получить от меня новое эссе по Блокаде Ленинграда… Недавно позвонил Джахон, - и предложил мне собрать всех и устроить всерайонный праздник зимнего футбола, на что я, разумеется, ответил положительно. А тут ещё у друга одного сломался телик – теперь вот зовёт меня к себе, чтобы я его как-то починил. И вот так всё время – все ждут, когда я что-то сделаю.

- Боже, - изумился я, - как же ты справляешься?

- Да, справляюсь я легко! Мне нравится помогать людям, мне нравится как-то творчески себя проявлять! – и я, безусловно, готов во всём участвовать. Но, с недавних пор, мне стали надоедать люди, которые сами ничего сделать не могут. Или не хотят… - да неважно. Я не хочу их обвинять, но…

- Поясни, пожалуйста.

- Да что тут пояснять? Лень сплошная – вот и всё. Вокруг меня – толпа бездельников и распи..дяев. – полушутя и смеясь заключил Костя.

Последнее высказывание показалось мне крайне неоднозначным. Я даже не смог как-нибудь на него ответить. Но Костя увидел моё смятение и тут же добавил:

- Впрочем, к тебе это не относится.

- Я рад.

- А, между тем, правильно мне как-то сказала Дарья Алексеевна: «Если уровень тяги и желания человека помогать растёт в арифметической прогрессии, то количество требований и объектов для помощи непременно увеличивается в геометрической!» Это проверено.

- Да, … золотые слова. – оценил я.

- Так и я: хочу всем помочь, - и помогаю. Но количество ждущих её только растёт.

- Это потому, что у тебя много друзей.

- Возможно. – признал Костя. – Впрочем, у тебя их тоже немало. Просто некоторые мои друзья в определённые моменты полагают, что я совершу для них, по меньшей мере, чудо. Да-да, они свято верят в это, но сами … сами ничего не могут.

- Так научи их.

- Я пытаюсь. Хотя во мне ровно столько мало учителя, сколько много помощника. И ещё лень…

- Тогда зачем ты дружишь с такими ленивыми людьми? – напрямую спросил я.

- А что? А как иначе? А почему не дружить? – тут же завопрошал Костя. – Дружба – это же прекрасно, это правильно! Тут не надо думать о лени других. Друзья – это … да это великое счастье на свете! С ними можно поговорить, вместе что-то сочинить, чем-то увлечься!!! Нет, без друзей нельзя. – с особой важностью произнёс Костя. – Даже народная пословица гласит: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». – абсолютно правильная, незаменимая фраза.

- Хорошо, но… Как-то странно, что люди считают тебя своим другом, а сами ни в чём не могут помочь и всё только требуют помощи. Разве это друзья? – спросил я.

- Интересный вопрос. Но дело в том, что я практически никогда не просил у них помощи – я привык всегда и всё делать сам. И помогать им. – признался Костя. – Конечно, они, большей частью, ленивы… Но даже в этих ленивых людях мне … что-то нравится. Да, ты знаешь, мне нравятся их глаза – их добрые, честные глаза, которые полны надежды всё-таки услышать мой совет. Они полны доверием ко мне. Ведь не просто так они обращаются именно к Косте Таганову – значит, хотят услышать его, хотят, чтобы он им что-то умное открыл. И неизвестно, кому ещё они так верят…

- А нет ли в этих честных глазах какой-нибудь затаённой злобы … или зависти?

- О нет, что ты?! Господь с тобой, Коля, глаза сразу обо всём говорят – нет на свете лучшего индикатора! Вот, например, посмотришь на Сергея Бранько – и сразу понимаешь, насколько это хитрожопый тип.

- Ха, это ты хороший пример привёл. – оценил я.

- А что? – есть же гадкие и наглые люди на Земле. Сам он, по сути, туп, как осёл. И настоящих друзей у него мало. Всё только с девушками водится… Но сколько в нём этой хитрожопости!.. – пиз..ец просто!!! Ведь он, этот романтик хренов, так всё и ждёт, когда какая-нибудь Соня в очередной раз напишет за него сочинение по литературе; или когда Юля снова решит за него тригонометрическое уравнение; а то и понадеется на то, что Ира даст списать ему д/з по биологии!.. И это уже константа! Да, впрочем, Бог с этим – лишь бы только он что-то понимал, лишь бы только он стыдился… Но где там?! Разве он станет стыдиться своих разложившихся мозгов? Ведь он догадывается, что без девушек – никто, что помочь ему может только хитрость, - но – знай, Коля, – что именно такие люди более всего мне и противны. Они без мыла в жопу лезут, но включают, при этом, и смех, и улыбку, и подлизывания, и нежность, и мягкий голосок, - перечисляя это, Костя специально делал небольшие паузы, - а потом всё это работает уже на автомате. И попробуй только встать на их пути! – они же и тебя начнут гнобить своей хитростью. Вспомни хотя бы теннис, вспомни, какое бл..дское шоу устроили на нём Сергей и Юля. И к чему? И зачем? – да чтобы поиздеваться. Хитрые люди любят издеваться над своими жертвами. Благо мы их удалили, - но только представь, какой ещё кошмар они могли там устроить!.. И как противно на всё это смотреть! – вот не могу я, например, наблюдать, как Сергей кого-то обнимает и уж тем более… - тьфу, отворачиваюсь сразу!

- Тут я с тобой абсолютно солидарен.

- Вот! Это к вопросу о его глазах.

- Получается, что у всех твоих друзей глаза добрые, чистые и нехитрые? – спросил я.

- Может, и не у всех. Но я, по крайней мере, не вижу в них наглости, подлости, цинизма и предательской натуры… - а это уже хорошо. Я чувствую, что эти люди действительно мне друзья.

- Интересно, а у хулиганов тоже такой чистый взгляд? А то ты и с хулиганами как-то дружил…

- Да я и сейчас дружу – с тем же Болтом, к примеру. Но пусть он будет кем угодно, однако глаза у него дружественные. Кстати, как он? Ты говаривал, что видел его на днях…

- Да, видел. Но проблем у него много. Я же тебе рассказывал его историю?

- Ах да, вспоминается… Про того наркомана и помойку?

- Да.

- А Саня в курсе? – тут же спросил Костя. – Он уже давно хочет его увидеть.

- Я рассказывал Сане. Он вроде обрадовался, - а толку? Болт сказал, что у него какие-то дела. Ему даже Сане позвонить некогда.

- Понятно. Странно, конечно, всё это. И мне бы тоже хотелось увидеть Болта. А ты не записал его новый номер?

- Нет. – ответил я. – Очень спешил. И, вообще, ничего я не знаю про его номер.

- Ладно. Будем ждать его действий. – решил Костя.

- А что у нас с этим воскресеньем? – поинтересовался я.

- Подожди немного – в субботу я всё скажу. Я не устал, - и это главное. Но дел и впрямь очень много.

Наш разговор закончился, и после него я твёрдо верил в то, что Костя не устал и не сломался. Но на секунду я решил представить себя на его месте – «столько дел на одну голову – Боже, как с этим только можно справляться?!..»

Однако я хорошо понимал, что Костя уже давно привык к такому положению вещей, и – очевидно – Таганову даже нравится, что люди так тянутся к нему. Именно к нему!

А что дела? Разве Костя хоть одним словом упрекнул свою активную жизнь? Разве он хоть раз раскритиковал все те дела, что на него сваливаются? – о нет! Я более, чем уверен, что Костя вполне доволен такой жизнью, но ведь в жизни каждого порой настают моменты, когда некоторые люди просто начинают бесить. И даже Костя здесь – не исключение. … Впрочем, … нет. Он же не говорил «бесить». Это я тут слова лишние сочиняю, а он … - да разве он такое бы сказал?

И всё же, если что-то сейчас Костю и беспокоит, то символично, что это происходит именно в декабре – самом тёмном месяце года, когда хандра и депрессия сочетаются со всеми зимними гадостями и образуют мрачный и негативный круг. Он включает в себя все холодные дни и такие же холодные мысли.

19 декабря – это был именно такой – типично декабрьский – день. Я сидел на занятиях по обществознанию и спал. Просто и откровенно спал. Лишь изредка просыпался и смотрел в окно, но видел там совершенно безрадостную картину: тьма тьмущая, метель и -18 градусов; люди в своих смешных комбинезонах бегут поскорее домой или к метро, да и наиболее тепло одетые граждане бредут по улицам без улыбки на лице. Всё портит холод.

Выйдя из вуза, я, однако, не решился сразу идти домой. Согласно обстоятельствам получилось, что в субботу мне не нужно будет идти в школу, так как там собираются провести какие-то ремонтные работы; естественно, учеников от уроков освободили, и настроение всех – в том числе, и моё – немедля окрасилось в оптимистичные тона. Спать после занятий мне уже не хотелось, да и метель прекратилась. К тому же, я был одет достаточно тепло: на ногах мощные зимние ботинки и утеплённые джинсы, куртка греет хорошо, шарф на шее не даёт заболеть горлу – отчего ж не пройтись? Я решил выйти на центральную улицу, чтобы там и определиться с будущим направлением.

Впрочем, окончательно отойдя ото сна, я понял, что уже и так нахожусь на одной из таких улиц – а именно, на улице Марата. На часах красовалось время «19.30», а вокруг меня значился не один вариант для прогулки; и не знаю, что именно заставило меня сделать такой выбор, но я, захотев остаться в центре ещё на час, решил дойти сначала до «Звенигородской». Повторюсь, мне трудно аргументировать данный вариант, и притом я догадываюсь, что в морозную погоду не каждый бы его поддержал, но пусть Читатель не подумает, будто я сам специально навлёк на себя всё то, что случилось дальше.

А дальше стали происходить и впрямь поистине удивительные вещи. Первые триста метров я прошёл достаточно быстро, и через несколько секунд уже очутился на новом перекрёстке. Я даже сам удивился заданному собой темпу, но в этот вечер, очевидно, ноги управляли мной, а не я ими. Впрочем, допускаю, что меня подгонял всё тот же мороз: в конце концов, на улице было по-прежнему -18, и даже моя тёплая одежда не обладала всесильными свойствами, - так что останавливаться мне не хотелось. Кстати, погода дьявольским образом снова стала портиться. Опять подул проклятый ветер, и улица Марата с каждой новой секундой всё более переставала мне нравиться. Я уже стал желать поскорее добраться до метро и увидеть родное Купчино – не такое холодное, как центр, - но внезапно мои мысли оборвал чей-то громкий крик:

- Коля!

Я, разумеется, обернулся. Вокруг, ввиду холодной погоды, было не так много людей, но даже те единицы, что проходили мимо меня, вряд ли бы стали кричать именно моё имя. Да и с чего бы? Так что я подумал, что вышло, скорее всего, какое-то недоразумение и зашагал дальше (кстати, слегка ускорив темп).

Через три секунды крик повторился. Громкость его увеличилась, и снова мне показалось, будто кто-то произнёс моё имя:

- Коооляяяаааа…

Не стану скрывать, что я несколько заволновался. Обычно в таких случаях люди спешат убежать куда подальше, но я решил остановиться и уже как следует осмотреться.

Поразительно, но рядом не было ни одного знакомого лица. Редкие люди шли очень быстро, даже не поворачивая головы, и мне снова пришлось подумать о недоразумении.

«Но как же так? Два раза!..»

Я, конечно, мог предположить, что звали вовсе не меня, и что невдалеке находится ещё один Коля, до которого и стараются докричаться. Но – вот, что интересно – голос, шедший из неизвестной зоны, показался мне … немного знакомым. Совсем немного, чуть-чуть, … но … это был тембр какого-то недавнего времени! – да, вот такая ассоциация родилась в моей голове.

И снова я повернулся в нужном направлении; и уже задумал полубегом добраться до «Звенигородской». Но после первого шага…

- Коля!

На сей раз, я обернулся резко, и нет сомнений, что это и был решающий момент. Теперь я заметил, как вдалеке, где-то в сотне метров от меня, мелькнули чей-то плащ и нога. Тут же в голову пришла догадка: кричали оттуда, - может, со двора … или точно оттуда.

«Господи, куда мне теперь идти?» - такой вопрос задал я сам себе, но, видимо, напрасно, ибо мои ноги продолжали вести меня сообразно какому-то неизвестному пожеланию. Но я признаю, что мне действительно захотелось узнать, кто кричал – так я пошёл в обратном направлении.

По пути мне встретилась арка. Сначала я совсем ничего в ней не заподозрил и преспокойно прошёл мимо. Но потом остановился; сделал нужное количество шагов назад и встал напротив неё.

«Других я здесь не вижу. Хм, стало быть, это он – вход во двор».

Удивительно, но, ступив на метр в сторону прохода, я уже сразу поверил в правильность своего предположения. Действительно, всё говорило о том, что крик шёл именно из этого места.

Но что за место? Обычный двор или заброшенная территория? Или, может, рай для искателей приключений? Узнать это я мог только одним способом.

Зашёл (да, в таких ситуациях главное – не побояться сделать первый шаг). Вокруг – тьма тьмущая. И ни души. Вскоре я, однако, сообразил, что нахожусь в одном из типичных дворов этого района, где, очевидно, электрификационные проблемы, о которых так много говорил когда-то В. И. Ленин, ещё не прожили свой век. А в этом дворе он, похоже, ещё далёк до завершения.

Естественно, что, оказавшись здесь, во дворе на улице Марата, я сразу вспомнил рассказы бывалых и ныне покойных людей о проходивших здесь в годы советской власти стачках и столкновениях. С историей о Лиговской шпане я был немного знаком, поэтому вполне мог представить себе, что стоял аккурат на месте бывших здесь несколько десятков лет назад жёстких молодёжных разборок. Впрочем, кто знает: может, и сейчас они не до конца утихли?

Однако я совсем не боялся подобных мест. Напротив, они меня даже чем-то привлекали – может, историей, может, своей коварностью… Но как же всё-таки слабо работали фонари! Вернее, фонарь – тот единственный, что ещё не был разбит. Он излучал крайне тусклый свет – такой, от которого обычно сильно хочется спать, - поэтому лучше бы он тоже был сломан. Кстати, что-то мне подсказывало, что именно такая судьба его вскоре и ожидает.

Слегка освещал территорию белый снег, небольшое количество которого было очень широко размещено на всей территории двора. Возможно, что именно он и провоцировал нежелание чиновников заняться вопросами светоосвещения.

С трудом я разглядел вокруг себя дом. Не скажу, что его архитектура вызвала у меня какой-то дикий восторг, но и отвращения не появилось, - а это, наверно, уже неплохо. Значилась также рядом некая узенькая тропинка, ведшая, видимо, в середину двора. По ней мне и захотелось пройтись. Но прежде я ещё очень внимательно поглядел по сторонам – в таких дворах сюрпризов можно ожидать откуда угодно, к тому же, мне не так часто приходится здесь бывать; у меня почти нет опыта блуждания именно по таким дворам.

Но чего-либо подозрительного и примечательного я так и не увидел. И не услышал – будто все напрочь умерли. Я уже хотел и это принять за странность, как вдруг издали донеслось до меня какое-то шарканье. Я сразу понял: «Кто-то тут ходит».

Доносившиеся звуки, однако, были очень тихими. Я подумал, что, скорее всего, кто-то просто вышел из парадной или, наоборот, вошёл внутрь, но, на всякий случай, решил всё проверить и как раз пошёл по тропе.

Повсюду по-прежнему было очень темно. Тропинка вообще никак не освещалась, и мне пришлось идти по ней с включённым на телефоне фонарём. Но, вообще, надо сказать, что и он мне не слишком помогал. Я шёл, вероятнее всего, просто по какому-то наитию – по ощущению того, что иду правильно. И ведь вот, как вовремя раздались голоса:

- Коля! Коля!

Эти выкрики меня больше не смущали. Я не стал оборачиваться, потому как не сомневался, что с каждым новым шагом всё приближаюсь к кричавшим. Да, я употребил это слово во множественном числе, потому как теперь мне стало ясно, что моё имя произносил не один человек. Голос был смешанным, и в него входили тембры, как минимум, двух персон. Кто были эти персоны, я пока не знал, но я приближался и верил в то, что скоро выясню и это!

Вот так я попал под власть интриги. Я уже вовсю предполагал, что тёмная дорожка выведет меня к цели, что я всё пойму и оценю чью-то забавную шутку, но … вместо этого я попал в какой-то глухой переулок. Полуосвещённые дома вновь стали моими спутниками, но не люди. Крики же продолжали раздаваться, но уже совсем из другой стороны.

Вот теперь я оказался в замешательстве. Мне было очевидно, что кто-то специально завёл меня сюда, дабы привести к тупику. Но есть ли вероятность, что если я вернусь обратно, то там встречу тех, кого желаю встретить? И вот ещё вопрос: «Желают ли они этой встречи?» Но крики ярко и громко продолжали раздаваться именно откуда, где я стоял, когда только впервые зашёл в этот злополучный двор, и смириться с ними я никак не мог. Да, мне, в душе, наверно, хотелось бы сейчас оказаться на «Звенигородской», а, ещё лучше, в Купчино, а, ещё лучше, дома, сидя на диване, … - однако я не привык оставлять у разбитого корыта моё любопытство. Поэтому я пошёл туда, откуда меня звали.

Обратный мой путь по тропе получился быстрым и стремительным. Я уже вполне неплохо ориентировался в этой ужасной темноте, да и звуки, продолжавшиеся доноситься издали, не могли не манить меня к цели. Итак, совсем скоро я уже стоял перед тем самым домом с одним, не разбитым ещё, фонарём.

Но как издевательски светил он теперь в моё лицо, когда я увидел, что на территории снова никого нет.

«Да, я опять ошибся, … - подумал я, - хотя… Ну конечно! Дом!!»

В тот момент меня осенило так, что я даже подивился своей ещё минутной давности глупости. А это была колоссальной силы глупость – плутать по неизвестным тропам, не пытаясь заглянуть в дом.

«Но как я туда попаду?..» - задумался я. – «Неужто только ждать?»

Увы, ничего другого мне не оставалось. Домофонных ключей от этого дома я, конечно, не имел, поэтому теперь всё зависело от моего терпения. Интересно, кстати, что, как только я дошёл до последней умной мысли, крики с моим именем сразу прекратились.

Пока же шли минуты ожидания, я поднял глаза наверх, чтобы осмотреть окна. Удивительно, но в такое темнейшее время года даже они почти не светились.

«Мда, … похоже, у них очень серьёзные проблемы с электрификацией…»

Впрочем, меня интересовало не это – я, конечно, желал увидеть наверху того самого крикуна (или крикунов), ну, или хотя бы какое-нибудь живое лицо, чтобы можно было понять, что сей дом всё же является обитаемым. Однако … не знаю, специально ли, но из окон этого странного дома вообще никто не показывался.

Я догадывался: крикун мог, конечно, располагаться вовсе не в квартире, но, например, орать с лестничной клетки. По крайней мере, кричать моё имя мог только мой знакомый, а у меня нет знакомых с улицы Марата. Тогда и о квартире, действительно, говорить бессмысленно.

«Только вот как он проник в дом?..»

Ответ на этот вопрос нашёлся незамедлительно. Спустя несколько минут моего ожидания, наконец, открылась дверь парадной, причём по её виду я понял, что выходить из дома жители его предпочитают достаточно редко. Но сейчас оттуда вылез некий пожилой мужчина с тростью и очень длинной бородой и пошёл к арке, а я, нисколько не медля, влетел в парадную.

Я прекрасно понимал, что кричавший мог находиться и не здесь. Он мог затаиться в соседней парадной или ещё дальше… Но крики прекратились – я не слышал их уже пятнадцать минут, - и это натолкнуло меня на мысль о том, что я действительно иду в верном направлении, что я приближаюсь. Увы, в этой спешке и темноте я так и не понял, сколько всего этажей есть в доме, - но я просто бежал. Бежал наверх, считая, что крикун и кто-то ещё вместе с ним уже давно прячутся в самом углу самого верхнего этажа, полагая, что здесь у них ещё есть шансы спастись. Более того, я так бежал, что даже и не останавливался, и лишь только после четвёртого этажа понял, как неразумно и невнимательно я поступил.

Я решил включить мобильный телефон, чтобы добавить таким образом хоть немного света. Побежал вниз - теперь я был уверен, что загадочное лицо там. Увы, в околоподвальной зоне никого не оказалось, и далее я стал просто взбираться по этажам, просматривая все потайные ходы. Я не сомневался, что где-то там оно и прячется. Мне пришлось осмотреть каждый проход, каждый лаз, и даже в подвал я, на всякий пожарный, заглянул – нет, там никого не нашлось. Тогда у меня и возникло подозрение, что незнакомец мог уже убежать, пока я, например, шёл наверх. Однако странно: ведь в таком случае открылась бы дверь, и я услышал бы характерный звук. А его не было. «Значит, он всё ещё где-то здесь, где-то недалеко скрывается. И молчит, каналья, - боится пикнуть. Эх, жаль я не знаю схему этого дома!..

Впрочем, он ведь наверняка был построен ещё при царе – так что где уж мне знать? Меня тогда ещё и близко на свете не было. Откуда я знаю, - может, тут есть какой-нибудь чёрный ход, что ведёт к выходу? Может, ещё некая штуковина? Но в квартире его быть не может! Точно не может! Хотя … кому тогда кричали?»

А кричали наверняка мне, без сомнения, мне! – и это было особенно ясно в тот момент, когда я шёл по тропе. «Так что, получается, надо искать?.. Конечно, надо искать! – но искать внимательнее. Он не мог далеко уйти! Они не могли!! Где-то же они есть!»

Так я начал по несколько минут бродить на каждом этаже, пытаясь кого-то обнаружить. Меня, кстати, очень удивило, что, помимо того старичка с тростью, которого я встретил, заходя в дом, больше никто из местных жителей не показывался. И вообще, на лестничной клетке, да и во всём доме было очень тихо. Создавалось впечатление, что дом вообще какой-то мёртвый – ведь нет ни света, ни людей, ни шума телевизора, ни музыки… «Даже запаха табачного дыма нет!! И, Господи, неужели совсем никого нет? Правда, … вот и квартиры, и номера, и глазки, … - и двери, металлические и деревянные! Там же должны жить люди! Но где тогда они? Неужели всем миром сидят дома и читают книги? – ха, да ерунда полная! Однако … даже телевизора не слышно!!! Вау, … неужели они ждут, когда закончится моё перемещение?..» -

- бредовая мысль. Но идти я стал медленнее. И продолжал озираться по сторонам. Интересно, что на третьем этаже я уже почувствовал, было, какой-то запах – не табачный дым, но что-то знакомое мне; не особо приятное и, похоже, едкое. Тут же и подумал, что незнакомец где-то рядом. Однако там я его не обнаружил. «Значит, - понял я, - надо идти наверх! Там я ещё не был». Действительно, до последнего этажа я ещё не доходил, - стало быть, – вперёд! «Он точно там!»

Снова двигаясь наверх, я не переставал оглядываться по сторонам. Темнота никуда не исчезла, а мобильник давал такой слабый свет, что мне нужно было быть особенно внимательным. Уши мои уже давно сделались истинными локаторами: они следили за каждым шорохом, каждым скрипом и каждым вздохом. Отдельным объектом их внимания была входная дверь – так осуществлялся контроль за её открытием и закрытием. Кстати, очень странно, что, с тех пор, как я зашёл внутрь дома, через парадную не прошёл ни один человек – ни в прямую, ни в обратную сторону. В противном случае, я услышал бы шум или скрип двери, но никаких таких признаков мои уши не уловили.

«Вот так домик! Интересно, как тут живут?..»

В продолжение моего пути к верху до меня продолжали доноситься только звуки с улицы – от гудящих машин и звенящих трамваев. В доме по-прежнему царила полная тишина.

Наконец, я добрался до последнего этажа. Так и не помню, каким он был по счёту – пятым ли, шестым… Главное, что я всё осмотрел и везде, где только мог, посветил своим незамысловатым телефоном. Но, увы, … и здесь всё было пусто. В квартирах, может, и обитали какие-нибудь люди, но вот на лестничной клетке не пряталась ни одна персона. «Господи, ну что ж такое? Я же чувствовал, что он здесь!..»

Вообще, мыслей после такой неудачи было много. Наверно, от их давления я и решил присесть – тут же, на лестнице. Заодно можно было и отдохнуть. Всё-таки двигался я немало, да ещё в своей тёплой зимней одежде!.. – так что пот одолел меня. Необходимостью выглядело также желание отдышаться.

Так прошло две минуты. Долго сидеть в кромешной тьме мне изначально не хотелось, да и думы были не самые приятные, поэтому я решил встать и спуститься к выходу. Как вдруг…

- Коля! – опять послышался этот странный полусмешанный голос. Он был не совсем чётким, но я без труда понял, что кричат со двора. Выбор был невелик: пусть окно и располагалось достаточно высоко, но я кое-как вскарабкался на него, чтобы можно было увидеть картину во дворе. Действовал я в эти секунды очень быстро, - наверно, благодаря такому темпу мне и удалось это увидеть.

Внизу стоял какой-то человек. Благодаря слабому лучу от единственного работающего фонаря мне удалось зафиксировать, по крайней мере, контуры его тела, а также разглядеть на нём абсолютно тёмную одежду и шарф, прикрывавший и без того не видное лицо. Очевидно, шарф и делал голос несколько неопределённым; он являлся, своего рода, препятствием для звуковой волны, которое она, изменяясь, преодолевала. Происходило явление, называемое дифракцией.

Недалеко от этого человека стоял ещё один подозрительный тип. Одет он был также во всё чёрное, но прятался за углом – там его лицо не было видно. Впрочем, я разглядел некоторые жесты, которые он адресовал своему напарнику, и тот сразу оживился. Я успел увидеть, как он помахал мне правой рукой, на этот раз ничего не крича, а в левую взял какой-то предмет – кажется, камень. Что ж, уже через секунду и последние лучи света померкли во дворе. Осколки стекла, ещё недавно принадлежавшие фонарю, теперь соседствовали со своей жертвой – тяжёлым камнем, а два незнакомца, конечно, поспешили скрыться. Я так и не успел разглядеть их лица, - лишь только заметил, что один был заметно выше другого. Естественно, и звуков с их стороны больше никаких не было, и, вообще, я так и не понял, кто были эти двое, почему они кричали моё имя и почему не пожелали столкнуться нос к носу со мной. Они покинули территорию так победоносно и быстро, что ни одной умная идея или мысль ещё не родилась в моей голове.

Зато я вышел из дома с лицом полного неудачника. Я так ничего и не познал и не узнал, а свет от работающего телефона только направлял свои лучи на остатки последнего фонаря, как будто подсказывая мне, что мои бравые надежды и стремления сейчас выглядели ничуть не лучше.

Бредя до «Звенигородской», я уже совсем не чувствовал мороза. Хотя, в любом случае, сейчас он едва ли смог бы терзать меня сильнее, чем воспоминания о только что случившейся истории. Я понимал, что кричавший моё имя мог запросто находиться в другой парадной, пока я искал его в первой, или воспользоваться каким-нибудь потайным ходом, о котором я и подозревать не мог… - всё это даже и не так важно. Но куда больше меня волновал другой вопрос: «Кто вообще был этот человек? И что означало всё его поведение?» И, конечно, меня удивил его напарник, который, в отличие от партнёра, не стал махать мне рукой, а поспешил поскорее оттуда убраться. Вот, кстати, ещё один непонятный момент: что их связывает с этим домом на Марата? Учитывая проделки с фонарём, сомнительно будет предположить, что они там живут. Но к чему тогда весь этот цирк?.. И именно в данном доме...

Естественно, из этой чудаковатой зоны мне захотелось, как можно поскорее, удалиться. Не знаю, почему, но меня вдруг стал пугать не только этот дом, но и вся прилегающая к нему территория.

«Тьфу, бл..ть, чтоб я ещё раз туда зашёл!..» - подумал я и зашагал уже в темпе allegro. Ещё взглянул на часы и понял, что свой час, даже с лихвой, «отгулял»; – перешёл на presto.

Тот вечер я вспоминаю до сих пор. Сейчас, когда история уже позади, и я занимаюсь только повествованием, мне кажется, что это был «ключ». По крайней мере, один из них – тот, которого, возможно, мы так и желали во всём этом сложном и запутанном деле. Эх, если бы я понял тогда, что это был за человек, - если бы я увидел его лицо, - то не сомневаюсь, что Компания смогла бы уже вплотную подойти к решению всех вопросов, и наверно, даже всего финала. Уже тогда я не сомневался в том, что история с пропавшим предметом и этот вечерний розыгрыш как-то связаны между собой.

На том видео, о котором рассказывала Щепкина, как мы помним, был запечатлён какой-то человек – действовал он ловко, разумно, целеустремлённо, не показывая лица, и, кстати, был весь в чёрном. 19 декабря и я столкнулся с каким-то ловким и хитрым типом, также одетым во всё чёрное. Конечно, мне не был понятен мотив его криков, как и всего действия, не было ясно, что делал тот, второй, - но я не мог не начать подозревать того, что … оба события развернулись благодаря вмешательству одного и того же человека. Подчеркну, это всего лишь догадка, но что-то мне подсказывает, что она имеет очень серьёзные основания для существования.

И всё же, наиболее важен тот факт, что незнакомец кричал моё имя. Моё! – не чьё-нибудь другое. Значит, он меня знает, и, возможно даже, что знает хорошо. Ибо разве мог совсем дальний мой знакомый узнать, что у меня в этот день занятия?! – нет, конечно. Это может быть только достаточно близкий товарищ или друг… - но кто? Я ещё раз вспоминаю, что нет у меня знакомых с маратовского района. И вообще у меня в центре немного связей. Стало быть, так прикалываться надо мной некому. Все мои друзья-приколисты обитают в Купчино, и только в Купчино! Однако же выходит этакое недоразумение!..

Но ладно, Бог с ним. Авось, когда-нибудь всё разрешится, и этот случай останется в памяти с иронией; и я потом буду смеяться, вспоминая его, и этот крикун, когда он будет вычислен Компанией, поддержит моё задорное начало, да и все мои друзья предадутся самой громкой ржаке, когда узнают, что их давний товарищ, Коля Лавров, в те удивительные моменты прокручивал в голове не один десяток вариантов и даже думал о потенциальном миллионе…

Впрочем, теперь я не знал, как поведать сию историю своим друзьям по Компании. Больше всего боялся, конечно, того, что меня банально не поймут, да ещё обвинят в излишнем фантазёрстве, - но, действительно, вернувшись домой, я вдруг подумал, что история, по сути, является очень смешной. Фактически, её можно назвать гранью допустимой выдумки, переходящей в уже чистую-чистую сказку, где и улицу Марата, и дом с одним работающим фонарём, и загадочную тропинку рядом с ним, и все лестничные клетки вкупе с запертыми квартирами можно запросто представить местами действия нереальных событий. И тогда и впрямь впору задуматься о том, насколько ерундовым и лживым является мой рассказ.

Тем не менее, одному человеку я с лёгкостью мог бы всё это рассказать. Костя Таганов с детства любил слушать и сочинять мистические истории про духов, привидения, вампиров, монстров, Дьявола, бесов, заброшенные дворы и кладбища… И пусть Читатель не подумает о моём друге чего плохого – просто Костя таким вот интересным способом часто забавлялся сам, иногда радовал других, а реже веселил и всю Компанию. Он вообще очень спокойно относился к подобным мистическим историям. Правда, в Дьявола верил всерьёз.

Так я и предположил, что моя история не должна оставить его равнодушным. Тем более, если она имеет определённое отношение к делу о Бандзарте.

Очень хорошо, что в субботу он сам мне и позвонил:

- В 16.30 подходи к школе. Завтра, Коля, мы дружно пойдём в спорт-бар.

- Да ладно?! – воскликнул я. – По какому же поводу?

- Очень важный матч: «Салават Юлаев» - СКА. Прямая трансляция из Уфы. Так что мы просто обязаны посмотреть его, и непременно в спорт-баре.

- Ну так отлично! – заключил я. – Ты уже всех позвал?

- Увы, нет. Пока только тебя и Лёху. Но не беспокойся: к завтрашнему дню народ будет!

- Не сомневаюсь.

- Ох, сколько у меня впереди звонков!.. – представил Костя.

- Это ясно, что много. Просто … я хотел рассказать тебе одну историю. Думаю, она тебе понравится. Но только при возможности по времени!

- Чёрт, вот со временем – беда! – выразился Костя. – Знаешь, давай лучше завтра. Я сейчас как раз народ соберу, и тогда после матча мы все тебя и послушаем. Обязательно!

- ОК, только она несколько … необычная.

- О, прекрасно. Именно такие истории я больше всего и люблю.

- Но я боюсь, что не все смогут её понять…

- А как насчёт меня?

- Ну, вот ты точно поймёшь. А остальные…

- Сомневаешься? Что ж, тогда завтра ты расскажешь её только мне! А там – посмотрим. Договорились?

- Да, вот это идеальный вариант.

Дата добавления: 2015-08-02