Чертова башня въ Вене

Пробывшій шесть месяцевъ въ венской тюрьме (Чертова башня) М. И. Якубовскій прибылъ въ Петроградъ и сообщилъ сотруднику ”Нового Времени” еще некоторыя данныя объ ужасахъ тюрьмы, въ которой томятся еще тысячи русскихъ галичанъ:

„Холодная, темная, сырая, мрачная камера, въ которую меня, въ буквальномъ смысле слова, бросили, была въ продолженіи шести месяцевъ для меня темъ каменнымъ гробомъ, въ которомъ я былъ заживо погребенъ. Ни клочка бумаги, ни карандаша, ни газеты; кроме дикихъ криковъ сторожей и вечнаго напева „русскій шпіонъ”, я ничего не слыхалъ, и единственнымъ моимъ общеніемъ съ внешнимъ міромъ были те моменты, когда меня водили на допросы, къ военному следователю.

Здесь, спускаясъ по лестнице подъ конвоемъ, я нередко встречалъ, также въ сопровожденіи конвойныхъ, депутатовъ венскаго парламента Галичанъ Маркова и Курыловича и десятки галицко-русскихъ интеллигентовъ, адвокатовъ, судей, врачей и пр., одинъ видъ которыхъ свидетелъствовалъ, о томъ, что я въ сравненіи съ ними нахожусь еще въ райскихъ условіяхъ. Въ той же ужасной „Чортовой башне” томится и до сихъ поръ корреспондентъ „Новаго Времени” Д. Г. Янчевецкій.

Нужно ли говорить о томъ, каковы были матеріальныя условія моей жизни тамъ. Пища была такая отвратительная, что я спустя недели две не на шутку занемогъ и, боясь заболеть чахоткой, какъ величайшей милости, просилъ разрешенія за свой счетъ получать пищу. Это мне не безъ препятствій было разрешено. Вообще по темъ маленькимъ снисхожденіямъ, которыя мне стали оказываться, я могъ судить о томъ, что уверенность победы австріаковъ падала. Такъ, после победы русской арміи на Сяне, разрешили моей квартирной хозяйке принести мне теплое одеяло. A надо сказать, что вся эта тюрьма ради экономіи, конечно, не отапливается, окно въ моей камере оставалось всегда открытымъ, a зима въ этомъ году въ Вене была необычайно холодная.

Чертова башня в Вене.

Особенно тяжело было подъ Рождество. Въ первый день Рождества намъ было объявлено, что для православныхъ, желающихъ религіознаго утешенія, придетъ православный священникъ - сербъ. И действительно, насъ собрали въ сопровожденіи громаднаго количества сыщиковъ и караульныхъ, но собирали не для утешенія, а, какъ я вскоре убедился, съ чисто провокаціонными целями. Обещаный священникъ - сербъ пришелъ въ военной форме и началъ свою проповедь темъ, что на плохомъ немецкомъ языке началъ обзывать насъ всехъ шпіонами, предателями и изменниками.

На этомъ собеседованіи присутствовалъ и Янчевецкій, присутствовали и галицкіе депутаты и вся обстановка была направлена къ тому, чтобы выяснить, были ли мы между собою раньше знакомы или нетъ и какія у насъ отношенія. Этотъ священникъ-проповедникъ бросалъ всемъ въ лицо самыя оскорбительныя и невероятныя обвиненія. Особенно яростно разносилъ онъ галицкихъ русскихъ узниковъ за то, что ихъ сородичи въ Галичине не оказывали сопротивленія наступавшимъ русскимъ войскамъ. И тутъ изъ этой яростной проповеди мы впервые узнали, что Галичина занята русскими и что Львовъ въ русскихъ рукахъ. Какъ я потомъ узналъ, и депутатовъ, и галицко-русскихъ деятелей обвиняли въ государственной измене”.

Прик. Русь 1915 r. Nr. 1568

Дата добавления: 2015-08-10