30-го августа 1914 года пришелъ въ домъ къ советнику суда, бл. п. Горницкому жандармъ Иванъ Юзковъ съ солдатомъ Иваномъ Волошинымъ и после предварительнаго обыска, арестовалъ его и отправилъ въ тюрьму при окружномъ суде въ Коломыи. На вопросъ о причине арестованія, г. Горницкій не получилъ ответа. Не разрешено ему даже жаловаться въ суде ни въ уездное староство за грубое нарушеніе закона, на страже котораго бл. п. Горницкій стоялъ въ теченіи многихъ летъ. Нечеловеческое обращеніе съ нимъ жандармовъ, конвоя и тюремной администраціи безъ всякаго къ этому повода ставило этого судью въ худшее положеніе въ сравненіи съ уголовными преступниками.
Покойный такъ разсказываетъ о своемъ аресте: „5-го сентября 1914 года были мы отправлены особымъ поездомъ изъ Коломыи въ Шатмаръ-Немети въ Венгріи, где въ то время находился дивизіонный судъ станиславовской „ландверы”. Во время путешествія я не получилъ ни капли воды. Отъ усталости, жажды и голода, я упалъ въ полусонное состояніе, просыпаясь отъ поры до времени отъ сильныхъ толчковъ приклада сопровождавшей насъ стражи.
Ожидавшая меня въ будущемъ неизвестность, действовала на мое душевное состояніе, a адскій ревъ встречавшей насъ толпы не предвещалъ ничего хорошаго.
Въ ІПатмаръ-Немети были мы закрыты въ пустомъ магазине при паровой мукомольне. Тутъ помещено 600 человекъ арестантовъ обоихъ половъ отъ восьмилетнихъ детей до преклонныхъ стариковъ.
Разъ въ сутки водили насъ на прогулку на реку. Разшатанная, полусгнившая лестница вела къ большой бочке для отправленія естественныхъ надобностей. Издевались надъ нами немилосердно. Однажды поднимался по этой лестнице священникъ изъ Ляцкаго-Шляхотскаго, 76-ти летній старикъ о. Іосифъ Кустыновичъ и, потерявъ равновесіе, упалъ головою въ бочку. Друзья вытянули старика изъ бочки безъ признаковъ жизни и много стоило труда привести его въ сознаніе.
Въ полдень 8-го сентября приказано намъ собираться въ дальшій путь, a въ 10 ч. вечера мы сели на поездъ и уехали въ Мискольчъ. Тамъ ждала насъ ужасная тюрьма съ небольшимъ дворомъ, съ большой виселицей передъ окнами камеръ; съ страшными арестантскими помещеніями, съ неизбежными гадкими насекомыми, холодомъ и голодомъ.
Были слухи, передаваемые другъ другу интернированными, что котлы, назначенные для варки нашей пищи, употреблялись поварами въ ночное время для отправленія ихъ естественныхъ надобностей. Не знаю, почему ходили такіе слухи и были ли они верны или нетъ, но я не могъ превозмочь себя есть казенную пищу и жить на скудныя собственныя средства, захваченныя изъ дому во время ареста. Когда же мои деньги вышли, наступила для меня систематическая, продолжительная голодовка.
Нельзя забыть момента, когда какая-то словакиня произнесла: „Не бойтесь, Богъ съ вами!” Но къ сожаленію дальнейшія ея слова заглушило венгерское „басама теремтете!” Во дворе тюрьмы венгерскіе солдаты уставили виселицу съ веревкой, a на толстой каменной стене назначили место для разстрела.
Въ каземате, въ которомъ могло поместиться 15 человекъ, сажали ихъ 60! Гнилая солома, сырость, вши, клопы, мокрицы и т. п. гадость. Узники свои естественныя потребности удовлетворяютъ въ ведре, въ которомъ стоитъ вода для питья!
Я спалъ подъ окномъ. Ночью дождь вымочилъ меня до костей, Я озябъ и началъ болеть. Болезнь укоренилась въ моей груди. Насъ выгоняютъ на работы, какъ средневековыхъ невольниковъ.
Утромъ грязная жидкость, которую повара попеременно называли то кофе, то чай, то супъ. Разсказывали, что котлы, въ которыхъ намъ готовили эту пищу, повара ночью пользовали для известныхъ надобностей.
Зная, что венгерскаго солдата можно подкупить деньгами, я воспользовался этимъ, благодаря деньгамъ, зашитымъ въ рубашке. Это поддерживало меня некоторое время. Но когда ихъ запасъ исчерпался, мне въ глаза заглянулъ голодъ.
Я, советникъ суда, сделался невольникомъ самыхъ черныхъ работъ! Подъ принудительнымъ действіемъ штыка и приклада, я выносилъ параши, чистилъ отхожіе места, въ холодной воде я стиралъ белье возле колодца! Однажды, идя въ отхожее место, часовой еврей заметилъ мне: „Смотри, не загадь доски, потому что будешь языкомъ слизывать!”
Вши, клопы и прочая мерзость размноживались несметнымъ количествомъ.
Изъ товарищей по тюрьме помню свящ. Павла Глебовицкаго, благочиннаго изъ Слободки Лесной, дальше бывшаго депутата д-ра Николая Павловича Глебовицкаго, советника суда Феофила Копыстянскаго изъ Коломыи, лесничаго частныхъ лесовъ въ Ватра Молдавица Антона Гладыка и д-ра Болеслава Порай-Мадейскаго изъ Маріамполя.
Н. Н.
Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Оберголлябрунъ и Энценсдорфъ | | | Терезинская тюрьма |