Читайте также:
|
Так прошло довольно продолжительное время; сколько именно – я не знаю, ибо и не знал, когда был день, когда была ночь. Меня аккуратно и хорошо кормили, но добиться чего-либо от моего сторожа я не мог, так что положение мое оставалось крайне загадочным и странным. Не в состоянии объяснить, понять свое положение, я предался воле Божией и стал совершенно равнодушен к жизни и всему окружающему.
Время шло. Однажды вместе со сторожем вошла ко мне какая-то женщина. Когда, удивленный, я немного присмотрелся, то узнал Фериде Бану. Да, это была она. Хорошо известным мне мягким, бархатистым голосом она приветствовала меня и опустилась на ковер против меня. Сторож удалился за двери. Ответив на приветствие, я не знал, о чем заговорить, смущенный ее неожиданным появлением в моей тюрьме.
– Вы, вероятно, меня не ожидали, начала она. Но ввиду скорого вашего выхода из нашей страны я пожелала проститься с вами…
– Я очень вам благодарен, Фериде Бану, я никогда не забуду вашу доброту и внимание ко мне… Но я все-таки не понимаю, как это я выйду из вашей страны, заточенный в эту каменную клетку, хотя не желаю сомневаться в ваших словах…
– Наша страна имеет тайны, которые известны лишь немногим из нас, а потому я не могу объяснить, каким образом вы будете возвращены в Андалузию, но смею уверить вас, что вы скоро будете там, и я пришла проститься с вами.
– Благодарю вас еще раз и сожалею, что не буду иметь [возможности и] средств выразить их вам.
– Я верю вашей симпатии ко мне и очень жалею, что такой прекрасный человек оставляет нашу страну. Я бы желала удержать вас здесь… для вашей же пользы. У нас вас ждут знания, спокойствие, правда и тихая, мирная жизнь, в ваших же странах борьба, лишения, страдания и несправедливости неминуемы… Останьтесь, молла Аббас!
Я не знал, что думать и, еще менее, что ответить этой девушке. Меня просят остаться, точно можно уйти из этой темной гробницы. Что за странный народ! Одно из двух: или я помешан, или все здешние население совсем иного склада ума, чем прочие люди! Как бы ни было, нужно было ответить, и я сказал, хотя внутренне смеялся своему ответу, что остаться не могу, ибо я должен совершить поклонение Каабе и что никому не открою секрета их страны.
– Вы, может быть, чем-либо недовольны; сообщите; все будет исполнено, чтобы удержать вас от эмиграции.
– Я всем доволен и всем весьма благодарен, начиная с эмира и кончая моим сторожем, но судьба тянет меня назад.
– В таком случае дай Бог вам всего лучшего, и прощайте.
Фериде Бану встала и тихо вышла за двери. Едва она удалилась, как вошел шейх Джелял и, обняв меня, тоже простился. Не зная, что будет дальше, я чуть не сходил с ума.
Приход сторожа, принесшего мне обедать или ужинать, несколько помог мне собрать мысли. Я покушал, сколько мог, и вскоре почувствовал сильное клонение ко сну. Едва сторож, убрав посуду, вышел и запер двери, я погрузился в сон, не успев даже омыть руки после принятия пищи.
Открыв глаза, я увидел себя в светлой, обширной комнате на кровати; около меня сидела довольно пожилая френгская женщина.
– Где я нахожусь? – спросил я ее по-арабски.
– Не беспокойтесь, лежите смирно, мой сын, все благополучно, – ответила она по французски.
– Ради Бога, скажите, где я и что со мной? Иначе я с ума сойду… О Боже, что все это значит?
– Успокойтесь, мой сын, вы в Гренаде, в странноприимном доме св[ятого] Августина.
– Давно ли я здесь?
– Сегодня шестой день.
– А раньше где я был?
– Не знаю, мой сын.
– Какое сегодня число?
– 28 августа.
Я начал соображать. 22 августа я попал в этот дом, а когда меня заперли в тюрьму Рахата, было 2‑ое число мусульманского месяца, т.е. 9 августа. Значит, остается еще 13 дней… Вспомнив, что когда я жил во дворце Альгамбры, была половина июля, то я понял, что мое удивительное путешествие в страну Рахата продолжалось около сорока дней.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Января 1889 – №4 | | | Февраля 1889 – №8 |