Локарно. Рейнский гарантийный пакт

План Дауэса подбодрил в Германии правые, консервативные, реваншистские, агрессивные силы и усилил в массах германского народа требования полной ликвидации условий Версальского договора и возрождения Германии как великой державы. Осуществление плана Дауэса давало возможность устранить диктат Версаля и заменить его нормальными отношениями с западными странами на основе суверенного равенства. Поддержка США вдохнула надежды и оптимизм в крайне реакционные силы, которые считали американских предпринимателей и американский капитал своими надежными партнерами. Последовавшие события после подписания плана Дауэса подтверждают это заключение.

28 февраля 1925 г. скончался первый президент Веймарской республики, один из лидеров социал-демократической партии Фридрих Эберт. Немецкие исследователи писали о нем, что он "осуществлял политику с обычным естественным достоинством и высоким чувством ответственности", что, конечно, ни о чем не говорит. Но более конкретная и точная характеристика его политического портрета формулировалась так: "До конца жизни он оставался добрым социал-демократом, но демократ в нем возвышался над его социализмом".³⁰ Поэтому он боролся против большевизма с яростной решимостью, но в то же время стремился в своей политике стоять выше партийных интересов. Он не заслужил признания ни левых, ни правых. Многие члены собственной партии относились к нему холодно, но буржуазия открыто выражала презрение и ненависть. Ф.Эберт был избран президентом Учредительным собранием и срок его полномочий продлевался рейхстагом, когда буржуазия нуждалась в социал-демократах как политической силе, противостоящей революционному движению 1918-1923 гг. Теперь предстояло избрать президента прямыми всеобщими выборами. На выборах, состоявшихся 25 апреля 1925 г. победу одержал фельдмаршал Гинденбург, олицетворявший германскую военщину, милитаристов и реваншистов. Это был открытый вызов Франции. За него отдали голоса 14,6 млн. немцев, т.е. более половины избирателей. Новый 77-летний президент Германии, бывший командующий войсками в первой мировой войне, был наиболее полным воплощением швабского тщеславия и живым символом реваншистской войны. Он был автором теории "дольх-штоссе" (удар кинжалом в спину), в которой утверждал, что германская армия не проиграла войну на поле сражения, ей был нанесен удар кинжалом в спину революционерами и марксистами. Было совершенно очевидно, что во главе германского государства встало доверенное лицо германской военщины, шовинистов, милитаристов и реваншистов.

В Англии также произошли события, которые должны были найти отражение в европейской политике. 8 октября 1924 г. пало первое лейбористское правительство во главе с премьер-министром Р.Макдональдом (1866-1937 гг.). К власти пришло правительство консерваторов во главе со Стенли Болдуином (1867-1947 гг.). Министром иностранных дел стал Остин Чемберлен (1863-1937 гг.), сын идеолога британского колониализма Джозефа Чемберлена. Во внутренней политике правительство С.Болдуина энергично боролось против роста рабочего движения и подавило всеобщую забастовку 1926 г. Во внешней политике проявлялись явно антисоветские тенденции и усиление проимперских действий.

Изменения произошли и во французской политической жизни. Правительство "левого блока" левых радикалов во главе с Эдуардом Эррио пало 10 апреля 1925 г. в связи с усилением инфляции и отказом банков выдать деньги на покрытие государственного долга. Во Франции началась правительственная чехарда, когда практически каждый месяц менялось правительство. За все время политических маневров вплоть до 1932 г. во Франции сменилось 12 правительств и лишь один человек постоянно присутствовал во всех правительствах и занимал пост министра иностранных дел - Аристид Бриан (1862-1932 гг.).

В феврале 1925 г. Г.Штреземан направил правительствам Франции и Англии ноту, в которой предлагал обеспечить гарантии западных границ Германии путем заключения всеобъемлющего договора между соседними странами. Главенствующим принципом его предложения был отказ Германии от Эльзаса и Лотарингии, но при этом предполагалось оставить проблему восточных границ открытой. Сам факт существования ноты, равно, как и ее содержание держались в строгом секрете, и потому за ней должны были последовать неофициальные переговоры и обмен нотами. Переговоры длились несколько месяцев с долгими перерывами и вновь возобновлялись по инициативе Германии.

Провокационная суть предложения Штреземана была очевидной. Уступкой Эльзас и Лотарингии Германия решила вступить полноправным членом в Лигу наций и вновь обрести былое величие и влияние в западном мире. План Дауэса закладывал экономические основы будущего превращения страны в промышленного гиганта, перед которым Франция выглядела бы этаким экономическим пигмеем. Теперь наступила очередь политической реабилитации и создания системы безопасности прежде всего Германии.

Вступление в Лигу наций налагало на Германию известные обязанности, но вместе с тем она получала и большие права. Согласно статье 16 Договора Лиги, на ее членов накладывалось обязательство присоединиться к санкциям, которые могли быть введены против непокорных членов Лиги или не в меру агрессивного нечлена. В крайнем случае, членам Лиги придется допускать проход воинских контингентов, осуществляющих санкции, через свои территории. Если бы западные державы задумали начать новую интервенцию против Советского Союза, то Германия волей-неволей была бы вынуждена принять в ней участие или же, по крайней мере, не препятствовать проходу сил, действующих от имени Лиги наций, через свою территорию. Кроме того, негарантированные восточные границы могли послужить и для германской агрессии в случае, когда Германия восстановит свой экономический и военный потенциал. Избрание Гинденбурга президентом свидетельствовало о росте милитаристских националистических сил, которые могут вновь втянуть германский народ в очередную военную авантюру и двинуться на негарантийные границы.

Франция считала, что она обезопасила себя созданием Малой Антанты путем заключения военного союза Чехословакии, Румынии и Югославии в 1920-1921 гг. В основе союза лежала общая заинтересованность в сохранении социального и политического статус-кво в Центральной и Юго-восточной Европе, сложившегося после первой мировой войны. Малая Антанта совместно с Польшей входила в систему внешнеполитических союзов Франции и рассматривалась западными державами как надежный санитарный кордон против Советского Союза и противовес германскому реваншизму.

Французские дипломаты не разбирались во всех сложностях германской дипломатической игры. Главный смысл всей политики Штреземана заключался именно в этих государствах. В своем выступлении в рейхстаге 10 марта1925 г. он подчеркнул: "Германия не обладает возможностью насильственного изменения границ и не желает этого делать. Поскольку, однако, статья 19 Лиги наций ясно утверждает, что договоры, которые стали неприменимы, могут быть изменены, никто не может ожидать, чтобы Германия отказалась от возможности когда-нибудь мирным путем использовать это право"³¹. Речь шла, конечно, о польских границах и Судетах, которые Версальским договором были переданы Чехословакии. Что касается польских границ, в частности Данцига (Гданьск) и польского коридора, предоставлявших Польше выход к морю, немцы никогда не соглашались с этим решением. Они отсекали Восточную Пруссию от всей Германии и передавали судьбу этой важной части страны на милость полякам. Штреземан рассчитывал в будущем передать на мирный арбитраж вопрос о целесообразности германо-польских границ, установленных Версальским договором.

Позиция Германии соответствовала и английской точке зрения, поскольку Англия решительно отказывалась гарантировать границы на Востоке. Более того, они обещали в будущем поддержать германские требования о мирной ревизии восточных границ. В английских дипломатических кругах обсуждался вопрос о возвращении (или продаже) польского коридора Германии и предоставлении взамен этого нового коридора Польше за счет Литвы.

Во Франции отказ Англии от гарантии восточных границ рассматривался как прямое поощрение германских ревизионистских домогательств. Франция чувствовала свою слабость перед лицом возрождавшейся германской мощи и нуждалась в новой Антанте, т.е. сердечном согласии с Англией. Она была ослаблена колониальными войнами в Сирии и Марокко в 1925 г., которые поглотили колоссальные ресурсы, и ее финансы вновь оказались в тяжелом положении. Бриан призывал французских политических деятелей к "умеренности", считал, что лучшим исходом для Франции будет "умиротворение" Европы. Франция оказалась в полной зависимости от Англии и вынуждена была делать "хорошую мину при плохой игре" и делать вид, что все идет как нельзя лучше. У нее не было другого выхода. США открыто помогали Германии восстанавливать хозяйство и оказывали давление на Францию, Англия вела двойную политику, открыто демонстрируя, что при сложившихся условиях Франция без ее поддержки ничто. Франция сдалась на милость Англии, США и Германии.

Конференция в Локарно проходила с 5 по 16 октября 1925 г. Главным предметом обсуждения был вопрос о вступлении Германии в Лигу наций, об ее участии в санкциях, проходе французских войск через ее территорию в случае войны на Востоке. 16 октября 1925 г. были подписаны Локарнские соглашения, состоящие из следующих документов: 1. Общий гарантийный договор между Германией, Францией, Бельгией, Англией и Италией (Рейнский гарантийный пакт); 2. Франко-германский договор об арбитраже; 3. Германо-бельгийский арбитражный договор; 4. Германо-польский договор об арбитраже; 5. Германо-чехословацкий договор об арбитраже. Кроме того, в Локарно были подписаны франко-польский и франко-чехословацкий договоры о гарантиях.

В соответствии с Рейнским гарантийным пактом его участники взяли на себя обязательство гарантировать "индивидуально и коллективно" сохранение территориальных границ, установленных Версальским договором, в частности неприкосновенность германо-бельгийской и германо-французской границ, а также соблюдение положений этого договора относительно демилитаризации Рейнской области. Все спорные вопросы, которые не могли быть решены обычным дипломатическим путем, стороны обязались передавать на арбитраж. Англия и Италия выступали в качестве гарантов германо-бельгийской и германо-французской границ. Нарушение положений о демилитаризованной Рейнской зоне рассматривалось как акт агрессии. В случае несоблюдения какой-либо из держав принятых обязательств остальные участники пакта обязались предоставить помощь той стороне, против которой будет направлен "не спровоцированный акт агрессии".

Франко-польский и франко-чехословацкий договоры содержали обязательство Франции оказывать Польше и Чехословакии помощь в случае нападения на них Германии, однако, активные действия Франции ставились в зависимость от решений Лиги наций, т.е. фактически от позиции Англии, не связанной в отношении Польши и Чехословакии никакими обязательствами. Таким образом, в отличие от западных границ Германии, ее восточные границы не гарантировались подписавшими пакт державами.

16 октября 1925 г. после объявления о подписании Локарнских договоров в Локарно царил всеобщий энтузиазм. Журналисты спешили на телеграф и передавали телеграммы со словами: "Ура! Мир обеспечен!" Общественное мнение и простые люди Европы ликовали - все были убеждены, что Локарнские договоры окончательно установили мир. Города были иллюминованы, по улицам двигались факельные шествия. Взволнованный начальник кабинета Бриана А.Леже говорил на пресс-конференции: "Франция добилась, наконец, обеспечения своей безопасности на Рейне! Теперь, если немцы когда-нибудь нарушат слово, английские и итальянские вооруженные силы автоматически придут на помощь Франции; отныне можно более не опасаться за будущее. Войны больше не будет. Германия вступает в Лигу наций, несмотря на то, что оккупация нами Рейнской области продолжается."³² Локарнская конференция была объявлена началом новой эры мира в Европе и во всем мире. "Дух Локарно" в течение длительного времени не сходил с газетных полос и стал символом миротворчества. В декабре 1925 г. Франция вывела войска из Рейнской области. В1926 г. Германия была принята в Лигу наций. В этом же году главные творцы Локарнских договоров - Штреземан, Бриан и Остин Чемберлен были удостоены Нобелевской премии мира.

Но радость локарнских соглашений разделялась неоднозначно. Франция впервые почувствовала гнетущее чувство слабости и изолированности. Ее реальная экономическая и военная сила не соответствовала ни прежним экспансионистским программам Пуанкаре, ни роли единоличного гаранта и хранителя Версальской системы. Франция демонстрировала в Локарно свой страх перед побежденным вчера врагом - Германией и свою зависимость от вчерашнего союзника - Англии. Франция уже не думала о Рейне и Руре, она тревожилась за судьбу Эльзас-Лотарингии. Поэтому французские политические деятели восприняли локарнские соглашения с глубокой тревогой. Пуанкаре замечал: "Разве приведение в действие всех гарантий, только что полученных Францией, не зависит от голосования Совета Лиги наций? Следовательно, эти гарантии сохраняют свое значение лишь до тех пор, пока Франция и Англия будут полностью согласны в своей политике по отношению к Германии в Европе. Ну, а затем?"³³Клемансо выражался еще ясней и резче: "Нет совершенно никакой ясности в вопросе о том, что Англия должна помочь Франции в случае, когда наша страна вынуждена будет выступить против немцев, если они в один прекрасный день нападут на Чехословакию или Польшу". Ясно, что во Франции хорошо понимали, на какой скользкий и зыбкий лед стала французская внешняя политика, но выбора у нее больше не было.

Более всех торжествовала Англия. Она выглядела в Локарно победительницей. В течение 6 лет после окончания войны английская дипломатия боролась против утверждения французской гегемонии на европейском континенте. В Локарно были похоронены все планы французского преобладания в Европе. Отказ Англии от гарантии восточных границ Германии подрывал систему французских военно-политических союзов. Англия и здесь стремилась подорвать остатки французского влияния. После Локарно в правящих кругах Польши и Чехословакии усилились тенденции к сближению с Англией, поскольку была дискредитирована вера в силу и влияние Франции. Локарнский пакт сделал Англию суперарбитром в европейских делах.

Но действительным победителем в Локарно оказался германский милитаризм, расшатавший всю послевоенную систему, созданную Версальским договором. Локарнские соглашения избавили Германию от опасности англо-франко-бельгийского союза, направленного против нее. Положив конец французским иллюзиям о гегемонии в Европе, они избавили Германию от опасности со стороны державы, являвшейся основным гарантом версальской системы. Германские уступки Франции и "добровольное" признание западной границы носили ложный характер. Это была искусная дипломатическая игра, которая дала возможность Англии принудить Францию принять эти уступки, как величайшую жертву со стороны своего исконного врага, и как жест доброй воли, направленный на примирение.

Штреземан, вернувшись в Германию после конференции в Локарно, с удовлетворением рассказывал, что он чувствовал себя на конференции представителем "великой державы". Он красочно описывал, как представители Польши и Чехословакии ожидали в коридоре, пока им сообщат о решениях, принятых теми, кто вершил судьбами Европы, среди которых находился и он, Густав Штреземан, представитель той Германии, которая еще несколько лет назад была разгромленной, униженной и раздавленной.

И, действительно, Локарнский пакт был дипломатическим признанием, что Германия вновь заняла место великой державы. Вступив в Лигу наций в 1926 г., она получила, наряду с другими великими державами, постоянное место в высшем органе этой организации - Совете Лиги наций. Одновременно началась эвакуация союзных войск из Рейнской зоны. 12 декабря 1926 г. союзники приняли решение о снятии с Германии военного контроля, а 31 января1927 г. Межсоюзная контрольная комиссия была и вовсе удалена из Германии. Германия полностью освободилась от оков Версальской системы.

Советский Союз с тревогой и подозрением наблюдал за конференцией и воспринял ее решения как попытку использовать Германию против СССР. Штреземан ловко использовал антисоветский синдром, господствовавший в умах западных политиков, для повышения значимости страны в политических планах западных держав. Их генеральная линия сводилась к изоляции Советского Союза и подготовке к новой интервенции против него. Германии в этих планах отводилась решающая роль. Руководство Советского Союза не заблуждалось относительно истинных целей авторов локарнских соглашений. В Политическом отчете ЦК XIV съезду в декабре 1926 г. И.Сталин говорил: "Мы не можем верить ни Чемберлену, ни Бриану, ни Штреземану, когда он рассыпается в комплиментах. Вот почему мы думаем, что Локарно есть план расстановки сил для новой войны, а не для мира"³⁴. Он был недалек от истины. Через тринадцать лет Германия напала на Польшу и началась вторая мировая война. На Локарнской сцене разыгрывали трагикомедию, посвященную миру и разоружению, а за кулисами начиналась подготовка к новой войне.

Локарно давало некоторую передышку Западу, у которого начались трудности в их колониях. Франция была вынуждена содержать в Сирии и Ливане 100 тыс. армию и ей с большим трудом удалось подавить восстание друзов в1925 г. Для Англии наступали трудные годы в Индии в связи с новой волной национально-освободительного движения под руководством М.Ганди. Западные державы понимали, что Германия воспользуется локарнскими соглашениями для укрепления экономики, усиления влияния в Европе, но выходы у них не было. События в колониях беспокоили их больше, чем германская проблема. С Германией можно было найти общий язык и пойти на примирение, сделав разумные уступки, а с колониями - нет. Или подавить национально-освободительное движение и бросить сюда дополнительные контингенты войск, или же уходить. Уходить ни Англия, ни Франция не собирались.

Но была еще одна важная и острая проблема - Советский Союз. Запад не мог допустить его сохранения и укрепления и помощь Германии в этой борьбе имела жизненно важное значение. Германия должна была играть роль главной ударной силы в будущей войне против Советского Союза, которая в западных столицах представлялась неизбежной. Но Штреземан вовсе не хотел приносить Германию в жертву идеологическим предрассудкам западных лидеров. Он хорошо понимал, что за этой дипломатической и политической игрой кроется нечто большее, чем антикоммунистические предубеждения, а именно, направить германскую экспансию на Восток, против Советского Союза и инспирировать постоянный конфликт двух держав. Тем самым можно было бы смягчить давление растущей Германии на Запад.

Штреземана всячески поощряли, расточали похвалы в его адрес, называя его "хорошим европейцем", "незаменимым" и пр. Внешне его действия напоминали другого "хорошего европейца" - первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. Однако, опубликованные недавно его архивы показывают его совершенно иным, противоречащим этим щедрым похвалам. Они показали, что за маской "хорошего европейца" скрывался расчетливый прагматист и активный пособник бисмарковского плана, реалполитик, который добивался осуществления германских национальных интересов с одержимой настойчивостью. Для Штреземана германские национальные интересы имели вполне определенные и четкие парадигмы. Они состояли в следующем: восстановить Германию в ее границах, существовавших до 1914 г., освободиться от финансового бремени репараций, добиться военного паритета с Францией и Англией и добиться аншлюса, т.е. соединения Австрии и Германии. Помощник Штреземана Эдгар Стерн-Рубат так формулировал цели своего шефа: "Конечная цель Штреземана, как он признавался мне, состояла в следующем - освободить Рейнскую область, восстановить Клайпеду и Саар, совершить аншлюс и получить под мандат или иначе африканские колонии, где можно было обеспечить Германию необходимыми сырьевыми тропическими материалами и отдушину для избыточной энергии молодого поколения"³⁵. Кроме немецких коммунистов эту программу поддержали все немцы. Были и дополнительные пункты, которые держались в глубокой тайне. Канцлер И.Вирт, слывший либералом, и по инициативе которого начались первые шаги по сотрудничеству с СССР, говорил послу в Москве Брокдорфу-Рантцау перед его отъездом на новую должность: "Я хочу вам сказать откровенно – Польша должна быть уничтожена. Я не заключу никакого договора, который мог бы усилить Польшу".³⁶ Политическую игру Г.Штреземана можно было бы назвать дипломатическими качелями, когда легко и свободно можно взлететь то в одну, то в другую сторону. Он нужен был Западу как орудие борьбы против Советского Союза, а СССР Германия была нужна как выгодный экономический партнер и как буферное государство против антисоветской политики западных держав. С Западом Германию связывали общие экономические интересы, рынки, валюта, социальная структура, политическая система, с Советским Союзом - общая проблема - Польша. В результате советско-польской войны и подписания Рижского мирного договора 1921 г. Советский Союз потерял Западную Украину и Западную Белоруссию. Режим Пилсудского с его патологической ненавистью к Советскому Союзу, с его яростными антирусскими инстинктами превратил Польшу в пленницу французских беспочвенных планов гегемонии в Восточной Европе. Франция стала могильщиком новой Польши. Польская проблема связала Германию и Советский Союз в едином стремлении уничтожить это новое государство. Отныне основой внешней политики Германии стало возвращение Данцига, данцигского коридора и Силезии, а Советский Союз нетерпеливо дожидался удобного момента, чтобы возвратить утерянные части Украины и Белоруссии. Г.Дирксен писал: "Обе (т.е. Германия и Советский Союза) испытывали чувство обиды и негодования, если не вражды к своей новой соседке Польше, которую французские политики использовали для того, чтобы держать Россию и Германию на коротком поводке"³⁷.

* *

*

Английская дипломатия достигла блестящего и во многом неожиданного успеха. После катастрофы греческой армии в Турции ей удалось компенсировать свои потери на Балканах и Малой Азии в Европе. Рядом тонких и эффективных дипломатических ходов ей удалось добиться использования репарационного вопроса в создании новой политической системы на континенте. Вражда между Германией и Францией возобновилась с новой силой. Польша стала детонатором в будущем франко-германском конфликте. Сама Англия вновь вернула себе роль верховного арбитра в "гарантиях" на европейском континенте, сделав Францию союзником более низкого ранга, чем прежде. Она искусственно и искусно создала репарационную проблему и ловко использовала ее в своих дипломатических интригах. Как оказалось, дипломатический ресурс Англии был далеко не исчерпан.

Дата добавления: 2015-08-10