Глава 6. Они спустились по лежащей на склоне холма приставной лестнице ближе к берегу

Они спустились по лежащей на склоне холма приставной лестнице ближе к берегу, предварительно изучив сверху базу.

Военный лагерь спит чутко, и всегда в нем есть те, кто бодрствует. На четырех вышках, стоящих по углам, горели прожекторы, жирные лучи света медленно ползали по территории базы и вокруг, выхватывая из темноты то дома, ангары и палатки, то усыпанную землей дорожку, куст или дерево.

— Кара минжа, они могут заметить, что на этой вышке прожектор не двигается, — шепнул Цыган Долгу. Тот напряженно кивнул. Действовать надо было очень быстро и незаметно.

Горел свет в окнах избы, она едва выступала за исследовательским модулем, но желтые квадраты на земле видно было хорошо.

Сталкеры ползком преодолели заросшее травой и кустами пространство между холмами и ближайшими строениями. Было около пяти утра, луна окончательно спряталась за набежавшими облаками. Цыган пару раз оглянулся, но часовых не заметил. Ему показалось, что он увидел мелькнувшую тень, и не понял, кто это был — Сержант или Падла.

— Где может быть караул? — тихо спросил Долг.

Цыган поднял голову, осматриваясь. Его не по-хорошему колбасило, зловещие мысли лезли в голову, неприятные воспоминания подбирались, он взмок. И чувствовал себя плохим мальчишкой, залезшим в соседский огород или в чужой карман, пойманным затем соседом и ждущим наказания от сердитой Ма. А Ма умела наказывать, надо отдать ей должное…

Он одернул себя, приказал: «Соберись, а то как на похоронах, честное слово, как будто в последний миг, когда вся жизнь проносится перед глазами…» Нет уж, Цыган не собирался умирать!

— Двое возле тюрьмы, это дом напротив нас, — также тихо ответил он. — Один или двое охраняют лабораторию, тот контейнер, который мы сверху видели. Ангары слева — это склады и столовая с кухней, у склада должен быть часовой.

— Пойдем по берегу, — предложил Долг.

— У пристани караул, возле катеров, — возразил Цыган. — К тому же на берегу с другой стороны лагеря еще вышка, нас могут засечь оттуда. А дом генерала как раз там, если верить Ботанику. За штабом, где, судя по свету, дежурная смена и начальник караула сидят. И рядом палатки военсталов…

— Твои предложения?

Цыган нервно сглотнул.

— Думаю, надо идти к тюрьме, тихо убрать часовых, затем пройти между тюрьмой и складами — вход на склад с другой стороны, нас не заметят. Обойдем модуль со стороны лагеря, снимем часового и тогда уже выйдем на берег, под прикрытие тех развалюх. Я выберусь на крышу или из окна сниму часовых на вышке. Обойдем по берегу караулку и подберемся вплотную к дому Протасова.

— Наверняка там тоже караул?

— Да уж не без этого.

Молчавший всю дорогу Кузнецов подал голос:

— Может, подойти к дому со стороны казарм? Меньше вероятность, что нас засекут с вышки. А снимать часовых на вышке не стоит, там рядом блокпост, оттуда могут заметить неладное.

Ботаник едва слышно застонал сквозь зубы. Долг задумчиво покачал головой:

— Шансы исчезающе малы. Если вас заметят — не отстреливайтесь, бегите к цели. Убейте Протасова.

На базе было тихо, но не безмолвной, зловещей тишиной Могильника, а обычной, человеческой: где-то едва слышно играла музыка, иногда ветер доносил обрывки разговоров.

Цыган поднял голову из травы. Прямо перед сталкерами стоял целый еще бревенчатый дом, где держали пленных. У Цыгана защемило сердце. Остался ли хоть кто-то после изуверских опытов генерала?

— Если охрана есть, значит, кто-то жив, — шепнул Долг: он подумал о том же.

В рассеянном свете луны, отраженном от облаков, было видно, что окна после попытки побега заколотили снаружи — доски были свежие, крепкие, еще не потемневшие, они выделялись на фоне темных стен. Изнутри не доносилось ни звука.

Слева белел в темноте тент складского ангара, ворота были заперты, на железном засове навесной замок. Перед ангаром стоял, перенеся вес на одну ногу, крупный часовой и позевывал. Долг, привлекая внимание, толкнул локтем Кузнецова, показал на часового у склада и провел большим пальцем по горлу.

— По сигналу, — шевельнул он губами.

Ничего не ответив, даже не кивнув, монолитовец перебросил АКМ на спину и пополз к складу, совершенно бесшумно. Несколько секунд — и Кузнецов исчез из виду.

— Один на крыльце, второй обходит дом, — дрожа, вспомнил Ботаник. Он уткнулся лицом в траву, поэтому голос прозвучал глухо, Цыган едва разобрал слова.

— А вот, кстати, и он, — напряженно откликнулся Долг.

Из-за угла дома показалась черная фигура, почти не видная в тени. Военстал шел неторопливо, правая рука лежала на прикладе свисающего с шеи «скара», левая придерживала ствол — часовой был готов открыть огонь. Цыган уже снимал с шеи «винторез».

Тронув его за плечо, Долг показал на дальний угол дома, сделал рукой «змейку», выставил два пальца и провел большим пальцем по шее. Цыган кивнул и навел прицел на военстала, который, обогнув боковую стену дома, оказался неплохо виден в слабом лунном свете. Долг потянул нож из ножен на ремне.

На фоне светлой стены ангара на миг показался шлем Кузнецова и сразу исчез — монолитовец был готов к атаке, только ждал сигнала.

Военстал двинулся вдоль задней стены дома, Цыган разглядел его широкоскулое лицо. Вот часовой дошел до угла и начал поворачивать.

Долг привстал и резко, с коротким замахом, послал нож в спину протасовцу. Лезвие вошло под левую лопатку, возле перетягивающего спину ремня автомата, по самую рукоять. Часовой дернулся всем телом, Цыган услышал короткое «хэк» — и военстал, несколько секунд простояв на ногах, стал заваливаться набок.

Цыган был уже рядом, ужом преодолел несколько разделяющих их метров, встал на одно колено и, подхватив падающее тело, аккуратно уложил его на протоптанную в траве дорожку. Ворота склада отсюда не просматривались, их скрывал угол дома, так что второй часовой не мог видеть то, что здесь произошло. Взяв на изготовку «винторез», Цыган осторожно двинулся на корточках вдоль боковой стены, обращенной к берегу, между стеной и кустами смородины — остатками деревенского садика.

Долг подполз к мертвому военсталу, чтобы видеть и Цыгана, и Кузнецова, а главное, чтобы они видели его. Цыган, добравшись до угла, оглянулся. Долг махнул кулаком: «Огонь!»

Цыган выглянул и тут же убрался, запомнив, в какой позе стоит часовой на крыльце и где находится его голова. Поднял «винторез» к плечу, прижался к прицелу и быстро вышел из-за угла, нажимая на спусковой крючок.

Пуля вошла между глаз, плеснула кровяная жижа, голова ударилась о поддерживающий навес столб, и военстал мешком осел на крыльцо.

Подбежав к нему, Цыган снял «скар», передал подошедшему сзади Долгу. И заметил, как впереди Кузнецов уложил часового у склада.

Наемник не стал медлить — махнул монолитовцу, чтобы двигался дальше, схватил подбежавшего, трясущегося, как в лихорадке, Ботаника, и побежал к высящемуся впереди железному контейнеру лаборатории.

* * *

Цыган, Ботаник и Кузнецов остановились за модулем, вжавшись спинами в холодную металлическую стену; их закрывала отбрасываемая контейнером тень. Земляная дорожка уходила в темноту; Цыган знал, что она упирается в поле аномалий, но сейчас их не было видно, лишь иногда где-то там что-то мерцало или вспыхивало и тут же гасло.

Цыган повернул голову вправо и понял, что его трясет. Воспоминания ударили в голову, он вспомнил, как генерал ломал его и морил голодом, вспомнил проведенные в клетке дни и кошмарные ночи… И теперь Протасов рядом, скоро исполнится месть. Крупная дрожь пробрала тело с головы до ног, яростная радость. «Конец тебе и твоим злодеяниям», — злорадно подумал Цыган.

Двери лаборатории выходили к реке. Цыган высунулся за угол контейнера и разглядел освещенное луной крыльцо караулки за невысокими кустами — оно тоже смотрело на берег. Часового видно не было, но Цыган знал, что он там есть. Должен быть. И еще один караульный у входа в модуль. Этих двоих им с Кузнецовым никак не убрать — заметят с вышки, к тому же могут услышать из караулки. Да и кто-нибудь из часовых увидит, как подбираются к другому, и поднимет тревогу. Цыган повернулся к монолитовцу, ткнул указательным пальцем себе за спину и на штаб и отрицательно покачал головой. Тот кивнул.

Сигналам жестами Долг обучил их еще на «Ростке», и сейчас они очень пригодились, потому что в нескольких метрах от сталкеров находились бодрствующие враги и нельзя было выдать себя ни звуком. Цыган показал на себя, на монолитовца, затем на дом, где, по словам Ботаника, ночевал генерал. Темная изба стояла сразу за штабом, метрах в четырех за ним, два дома разделяла заросшая бурьяном полоса, порядком вытоптанная со стороны палаток. Цыган поймал взгляд лаборанта и покрутил пальцем над головой, приказывая ему оставаться на месте.

Кузнецов показал «ОК». Ботаник округлил глаза, уголки губ поползли вниз, он бешено замотал головой, открыл рот, чтобы что-то сказать, но Цыган прижал палец к губам, а затем показал кулак. Лаборант судорожно задергал руками, вспоминая знаки, не вспомнил или не нашел подходящих и просто умоляюще сложил ладони. Впервые с начала похода Рамир пожалел, что они взяли парня с собой. До этого Ботаник просто шел с ними, не помогая, но и не мешая. Теперь же он представлял серьезную угрозу. Один неверный шаг — и их обнаружат. А ведь они подошли к самой важной части операции…

Суматошно жестикулируя, Ботаник дал понять, что будет тих, как майская ночь. Цыган посмотрел на Кузнецова, но монолитовец только слабо пожал плечами. Цыган засомневался. С одной стороны, Вова — всего лишь научник, психолог-ботаник, и велик риск, что он выдаст их неосторожным или неловким движением. С другой, у Ботаника не будет другой возможности увидеть Протасова мертвым. Цыган помнил, как лаборант мучился бессонницей, как вскрикивал во сне, просыпался весь в поту. И понимал, что Вова просто сойдет с ума, если не завершит этот — как он говорил? — гештальт, да.

Цыган решился, сложил кольцом большой и указательный пальцы, затем прижал палец к губам и показал Ботанику кулак. Лаборант так добросовестно закивал, что Цыган на миг испугался, как бы у него голова не отвалилась.

Медлить больше было нельзя. Сержант говорил, что обычно караул меняется в шесть, оставался всего час, за который надо сделать дело и успеть уйти. Цыган рассчитывал, что к концу смены уставшие часовые потеряют бдительность, внимание притупится и шансы сталкеров проскочить незамеченными повысятся.

Вдруг Цыган понял, что нарочно медлит. Он боялся. Впереди последний рывок — но по самому опасному участку. Пока они стоят здесь, в тени большой металлической коробки, есть надежда, что все получится. Как только они тронутся с места — от надежды ничего не останется, все случится так, как случится, и ничто уже нельзя гарантировать.

Осознав это, Рамир сунул руку под куртку, нащупал крестик и крепко сжал в кулаке. Но доставать не стал, отпустил и махнул ладонью — «вперед».

Он пошел первый, низко пригнувшись и придерживая висящий на груди «скар». На секунду его тень протянулась по земле — но тут он сел под кустами, и тень исчезла. Цыган перевел дыхание, вытер пот и стал на корточках пробираться сквозь заросли, стараясь делать это максимально тихо. Было слышно играющее в караулке радио, через окно видны были в освещенной комнате шкаф и чья-то склоненная голова.

Невольно задержав дыхание, следующим броском Цыган преодолел пространство между кустами и караулкой, выпрямился в тени дома, прижался спиной к бревенчатой стене. Бегло осмотрелся. Перед ним, метрах в десяти, начинались ряды высоких армейских палаток на шесть человек, они тянулись от остатков какой-то деревянной ограды почти до поля аномалий. В «казармах» было тихо — там спали.

Тыльная стена караулки, у которой стоял Цыган, была глухая, но в боковых имелись окна, оттуда донесся звук отодвигаемого стула, кто-то прошел по комнате, прозвучал низкий голос — Цыган не разобрал слов, — и снова стало тихо. Потом послышалось слабое то ли гудение, то ли рычание. Поставили чайник, догадался Рамир. Отлично, просто подарок судьбы! Закипающая вода заглушит выстрел; иначе, каким бы бесшумным ни был «винторез», с расстояния в четыре-пять метров хлопок вполне могут засечь.

Цыган махнул — «сюда!» — и не увидел Кузнецова и Ботаника. Сердце споткнулось, пропустило удар. Но тут от стены отлипла черная фигура, и Цыган облегченно вздохнул — просто они слились с тенью.

Сколько будет закипать чайник? Минуту, две? Сердце забилось быстрее, лежащие на «винторезе» ладони заныли. Не дай бог осечка!

Кузнецов был уже рядом. Ботаник, переваливаясь, как жирная гусыня, на корточках ковылял от кустов к караулке. Сжимая «винторез» ранеными руками, Цыган подобрался к углу, выглянул. Как он и ожидал, никого. Не торопясь, без спешки, крадучись и в то же время быстро, он пересек темное пространство между двумя домами.

Изба генерала была темной и тихой. Цыган присел под окном, обращенным к палаточному лагерю, к нему присоединились Кузнецов и Ботаник. Лаборант скрючился, как всегда обхватив себя руками, его била крупная дрожь, зубы стучали так, что Цыгану казалось — он слышит отчаянную дробь. И такую же дробь выбивало его собственное сердце, колотилось суматошно, оглушительно и неровно — то вскачь, то ползком. Хотелось прижать ладони к груди, чтобы никто не услышал.

Шумно и тоскливо вздохнул за углом часовой на крыльце генеральского дома. Кто-то из бодрствующей смены встал и начал ходить в караулке. Голоса, смех, нарастающий гул и бульканье воды в чайнике на плитке… Если электрическая, то закипать будет дольше… Окно было открыто нараспашку. Подарок судьбы или ловушка?

Протасов помешан на здоровом образе жизни, вспомнил Цыган рассказы Ботаника. Ест мясо и зелень, каждое утро зарядка и обливание холодной водой… Значит, окно открыто всегда, это нормально.

Кровь стучала в голове, едва не разрывая мозг. Цыган медленно выпрямился, стараясь не отлипать от стены, поднял «винторез». Рядом начал вставать Кузнецов, и Рамир разглядел у него в одной руке небольшую коробочку с мигающим красным диодом, в другой нож.

Вот оно, вот и сбылось. Преодолели все препятствия, пересекли Могильник, добрались, он у цели! Резко выдохнув, Цыган задержал дыхание и повернулся к окну, прижимая приклад «винтореза» к плечу. Заглянул внутрь, водя стволом из стороны в сторону.

Тусклый лунный свет падал в противоположное окно, слабо освещая помещение, на полу лежал серебристый прямоугольник. Глаза привыкли к темноте, не то Цыган из-за этого лунного пятна ничего не смог бы разобрать в темной комнате. Он окинул помещение беглым взглядом. Аскетичная обстановка: платяной шкаф у двери, кровать напротив, стол у того окна — всё. Нет, еще в углу какая-то темная груда. На кровати под тонким одеялом черная фигура на боку.

Цыган быстро сориентировался, где у спящего голова, где ноги, и прицелился. В караулке зашумел чайник, раздались голоса — заговорили сразу двое. Цыган нажал на спуск три раза, и сердце пропустило три удара. Хотя черт его знает, сколько ему там полагалось… Ноги мгновенно стали ватными, коленки задрожали. Неужели все кончено? Так просто? И мир не рухнул, не загремела тревога, не вспыхнул прожектор, военсталы не окружили убийцу?

В караулке засмеялись, сняли чайник с плитки, во всяком случае кипения больше не было слышно, зато глухо зазвенели кружки. Кузнецов рыбкой нырнул в окно, и Цыган увидел, как он ходит по комнате, проверяя углы — ясно, ищет тот прибор для контроля над аномалиями.

Цыган с трудом отвел взгляд от мертвого генерала, посмотрел на скрючившегося под окном Ботаника и, взяв его за шиворот, поднял.

— Смотри, — он ткнул лаборанта лицом в окно. — Вон твой мучитель. Мы прикончили его.

Кузнецов зашуршал брезентом. Ботаник, дрожа и заикаясь, вцепился в подоконник, во все глаза уставившись на неподвижную фигуру на кровати. По белой наволочке расплывалось черное пятно.

Под крышей зажегся прожектор, которого Цыган не заметил в темноте, яркий свет ударил в лицо. Цыган вскинул руку, выпустив лаборанта, локтем закрываясь от света, зажмурился. Ботаник вскрикнул, вжимаясь в стену.

— Так-так, — произнес генерал Протасов, выходя из-за угла. — Сам пришел, мне даже не пришлось искать.

Дата добавления: 2015-07-25