ДИКОСТЬ 29 страница

«Есть достаточно оснований предполагать, что производство камвольных тканей в нашей стране должно будет скоро прекратиться, если тариф соответственно не будет изменен» (стр. XIX).

Но для того чтобы изменить тариф, вам придется бороться с фабрикантами обыкновенных шерстяных тканей, извлекающими выгоду из нынешнего положения вещей; вам придется вести настоящую кампанию, чтобы завоевать большинство в обеих палатах конгресса и, на­конец, общественное мнение страны; но еще вопрос, окупится ли это.

«Annual Report of the Secretary of the Treasury, etc., for the Year 1887». Washington, 1887, pp. XXVIII, XXIX [«Годовой отчет министра финансов и т. д. за 1887 год». Вашингтон, 1887, стр. XXVIII, XXIX]⁴¹⁷. * — со стоимости. Ред. *** — Чарлз Фэрчайлд. Ред.

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 380

Но самое худшее в протекционизме — это то, что раз он введен, от него нелегко изба­виться. Как ни трудно установить справедливый тариф, неизмеримо трудней вернуться к свободе торговли. Условия, позволившие Англии осуществить этот переход в течение не­многих лет, не повторятся вновь. Но и там борьба, начавшаяся в 1823 г. (Хаскиссон), имела первый успех в 1842 г. (тариф Пиля)418 и продолжалась еще несколько лет после отмены хлебных законов. Так, протекционизм в шелковой промышленности (единственной, которая еще должна была опасаться иностранной конкуренции) был сначала продлен на ряд лет, а затем разрешен в другой, совершенно позорной форме; тогда как другие отрасли текстиль­ной промышленности были подчинены фабричному акту, который ограничивал рабочее

время женщин, подростков и детей, шелковая промышленность имела преимущества в ви­де существенных исключений из общего правила, разрешавших брать на работу детей более раннего возраста, чем в других отраслях текстильной промышленности, и заставлять детей и подростков работать большее количество часов. Отменив монополию в интересах иностран­ных конкурентов, лицемерные фритредеры восстановили ее за счет здоровья и жизни анг­лийских детей.

Однако в будущем ни одна страна не сможет перейти от протекционизма к свободе тор­говли при таком положении, в каком находилась Англия, когда все или почти все отрасли ее промышленности могли противостоять иностранной конкуренции на свободных рынках. Не­обходимость такого перехода наступит задолго до того, как можно будет хотя бы надеяться на столь счастливое положение. Эта необходимость обнаружится в различных отраслях про­мышленности в разное время; противоречивые интересы этих отраслей породят весьма по­учительные перебранки, кулуарные интриги и тайные парламентские комбинации. Владелец машиностроительного, механического или судостроительного завода может предположить, что протекционизм по отношению к владельцу железоделательного завода настолько повы­сит цену его товаров, что это, и только это одно, воспрепятствует его экспортной торговле; фабрикант хлопчатобумажных тканей заявит, что мог бы вытеснить английские материи с китайских и индийских рынков, если бы не высокая цена на пряжу, которую ему приходится платить вследствие того, что владелец прядильной фабрики находится под защитой протек­ционизма и т. д. В тот самый момент, когда какая-нибудь отрасль национальной промыш­ленности полностью завоевывает внутренний рынок, вывоз становится для нее необходимо­стью. В условиях капиталистического строя

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 381

отдельные отрасли промышленности или расширяются, или приходят в упадок. Они не мо­гут оставаться в неизменном состоянии; остановка в росте — начало разорения; прогресс изобретений в механике и химии, неизменно вытесняя труд человека и содействуя еще более быстрому увеличению и концентрации капитала, создает в каждой застойной отрасли про­мышленности избыток как рабочих, так и капитала, избыток, который нигде не находит применения, ибо тот же процесс происходит и во всех других отраслях. Таким образом, пе­реход от внутренней торговли к экспортной становится вопросом жизни или смерти для со­ответствующих отраслей промышленности, но им противостоят установленные права и оп­ределенные интересы других, которым протекционизм представляется пока более надежным и более выгодным, чем свобода торговли. Тогда наступает продолжительная и упорная борь­ба между фритредерами и протекционистами; руководство этой борьбой с обеих сторон вскоре переходит из рук людей, непосредственно заинтересованных, в руки профессиональ­ных политиков, заправил традиционных политических партий, заинтересованных не в раз­решении вопроса, а в оставлении его открытым навсегда; в результате огромной потери вре­мени, энергии и денег появляется ряд компромиссов, благоприятных то для одной, то для другой стороны и означающих медленное, хотя и отнюдь не величественное, движение в на­правлении свободы торговли, — если только тем временем протекционизм не сделается со­вершенно нестерпимым для нации, а это, по-видимому, как раз теперь и происходит в Аме­рике.

Существует, однако, другой вид протекционизма, худший из всех, — тот, который прак­тикуется в Германии. Германия вскоре после 1815 г. также начала ощущать необходимость более быстрого развития своей промышленности. Но первым условием для этого было соз­дание внутреннего рынка путем уничтожения бесчисленных таможенных барьеров между мелкими немецкими государствами и разнообразия их фискального законодательства, дру­гими словами — образование германского Таможенного союза (Zollverein)⁴²⁰. Это возможно было осуществить только на основе либерального тарифа, рассчитанного скорее на увеличе­ние государственных доходов, чем на покровительство отечественному производству. Ни на каких других условиях нельзя было бы убедить мелкие государства присоединиться к Сою­зу. Таким образом, новый германский тариф, хотя до известной степени и покровительство­вал некоторым отраслям промышленности, был, однако, в то время, когда его ввели, образ­цом фритредерского законодательства.

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 382

Таким он и оставался, несмотря на то, что уже с 1830 г. большинство немецких промышлен­ников громко требовало перехода к протекционизму. Тем не менее, при этом чрезвычайно либеральном тарифе и несмотря на то, что немецкая домашняя промышленность, основанная на ручном труде, безжалостно подавлялась конкуренцией английских фабрик, работающих при помощи пара, переход от ручного труда к машинному производству постепенно совер­шался и в Германии; в настоящее время он почти закончен. Превращение Германии из зем­ледельческой страны в промышленную происходило таким же темпом; начиная с 1866 г. этому превращению содействовали благоприятные политические события: создание сильно­го центрального правительства и общегерманского законодательного органа, что обеспечи­вало единообразие торгово-промышленного законодательства, а также единство денежной системы и системы мер и весов, и, наконец, приток французских миллиардов. Таким обра­зом, к 1874 г. Германия по объему внешней торговли занимала на мировом рынке второе ме­сто после Великобритании*, а в промышленности и на транспорте Германия применяла больше паровых двигателей, чем какая-либо другая страна на континенте Европы. Это дока­зывало, следовательно, что даже теперь, несмотря на огромное преимущество, которым об­ладает английская промышленность, большая страна может успешно конкурировать с Анг­лией на свободном рынке.

Но неожиданно произошла перемена фронта: Германия перешла к протекционистской системе в тот самый момент, когда свобода торговли была, казалось, для нее более чем ко­гда-либо необходимостью. Переход этот, несомненно, был абсурдом; но его можно объяс­нить. Пока Германия была страной, вывозящей хлеб, все аграрии, точно так же как и все представители судоходной промышленности, были ярыми фритредерами. Но в 1874 г., вме­сто того чтобы экспортировать хлеб, Германия нуждалась в импорте его в большом количе­стве. Примерно в это же время Америка стала наводнять Европу дешевым зерном; всюду, куда только проникало это зерно, оно понижало денежные доходы с земли, а следовательно, и земельную ренту; и с этого момента аграрии во всей Европе стали громко требовать пере­хода к протекционизму. В то же время промышленники в Германии страдали от последствий чрезмерного перепроизводства, вызванного притоком французских миллиардов, между тем как Англия, промышленность кото-

* Общий оборот по импорту и экспорту за 1874 г. в миллионах долларов: Великобритания — 3300; Германия — 2325; Франция — 1665; Соединенные Штаты — 1245 (Кольб. «Статистика», 7 изд., Лейпциг, 1875, стр.

790⁴²¹).

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 383

рой со времени кризиса 1866 г. находилась в состоянии хронической депрессии, наводняла все доступные рынки товарами, которых она не могла продать внутри страны и которые предлагала за границей по разорительно низким ценам. Тогда немецкие промышленники, хотя сами и были весьма заинтересованы в экспорте, начали смотреть на протекционизм как на средство обеспечить внутренний рынок исключительно за собой. А правительство, нахо­дившееся целиком в руках земельной аристократии и помещиков, было очень радо восполь­зоваться этим случаем, чтобы облагодетельствовать получателей земельной ренты предос­тавлением покровительственных пошлин и помещикам, и промышленникам. В 1878 г. был введен высокий протекционистский тариф как для продуктов сельского хозяйства, так и для

промышленных товаров

В результате экспорт германских промышленных товаров оплачивается с этих пор непо­средственно за счет местных потребителей. Где только возможно было, образовывались «ринги» или «тресты» для регулирования экспортной торговли и даже самого производства. Германская железоделательная промышленность сосредоточена в руках немногих крупных фирм, большей частью акционерных компаний, которые, вместе взятые, могут производить приблизительно в четыре раза больше железа, чем страна может в среднем поглощать. Во избежание ненужной взаимной конкуренции эти фирмы образовали трест, который распре­деляет между ними все контракты с иностранцами и устанавливает в каждом отдельном слу­чае ту фирму, которая должна сделать конкретное предложение. Этот трест несколько лет тому назад вошел даже в соглашение с владельцами английских железоделательных заводов, но оно более не существует. Точно так же вестфальские угольные копи (производящие около тридцати миллионов тонн ежегодно) образовали трест для регулирования производства, за­казов и цен. Вообще всякий немецкий промышленник вам скажет, что покровительственные пошлины дают ему только одно — возможность компенсировать себя на внутреннем рынке за разорительные цены, по которым он вынужден продавать на внешнем рынке. Но это еще не все. Эта нелепая система покровительства промышленникам — не что иное, как подачка, брошенная промышленным капиталистам для того, чтобы заставить их поддержать еще бо­лее нелепую монополию, предоставленную аграриям. Ведь не только все сельскохозяйствен­ные продукты облагаются высокими ввозными пошлинами, возрастающими из года в год, но и некоторые предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья, создаваемые вла­дельцами крупных поместий,

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 384

фактически субсидируются непосредственно из государственного кошелька. Свеклосахарная промышленность не только охраняется пошлинами, но получает еще огромные суммы в виде экспортных премий. Один хорошо осведомленный человек заметил что если бы весь экспор­тируемый сахар был выброшен в море, фабрикант все же извлек бы прибыль из правительст­венной премии. Точно так же, благодаря новейшему законодательству, владельцы заводов по производству спирта из картофеля получают из государственного кармана подарок прибли­зительно в девять миллионов долларов в год. А так как почти каждый крупный землевладе­лец в Северо-Восточной Германии имеет либо свеклосахарный завод, либо завод по произ­водству спирта из картофеля, либо и тот и другой одновременно, то не удивительно, что мир буквально наводнен их продукцией.

Эта политика, разорительная при любых обстоятельствах, вдвойне разорительна для стра­ны, промышленность которой удерживает свое место на нейтральных рынках главным обра­зом благодаря дешевизне рабочих рук. Заработная плата, которая в Германии даже в лучшие времена держится почти на голодном уровне в силу большой численности населения (быстро растущего, несмотря на эмиграцию), должна повыситься в результате вызванного протек­ционизмом повышения цен на все продукты первой необходимости. Тогда немецкий про­мышленник не будет в состоянии, как это слишком часто случается теперь, возместить разо­рительно низкую цену своих товаров вычетами из нормальной заработной платы своих ра­бочих и будет вытеснен с рынка. Протекционизм в Германии убивает курицу, несущую зо­лотые яйца.

Франция также страдает от последствий протекционизма. Здесь эта система, безраздельно господствовавшая в течение двух столетий, сделалась почти неотъемлемой частью жизни нации. Тем не менее, она все более и более становится помехой. Постоянные изменения в методах производства стоят в порядке дня, но протекционизм преграждает им путь. Изнанка шелкового бархата в настоящее время делается из тонких бумажных ниток; французский фабрикант должен или платить за эти нитки высокую цену, обусловленную покровительст­венной пошлиной, или же подвергаться такой бесконечной бюрократической волоките, ко­торая целиком съедает правительственную экспортную надбавку к этой цене, и таким обра­зом бархатная промышленность перекочевывает из Лиона в Крефельд, где ввозные пошлины на тонкие бумажные нитки гораздо ниже. Французский экспорт, как указано выше, состоит главным образом из предметов роскоши; в этой отрасли французский вкус до сих пор

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 385

не может быть превзойден, но главными потребителями этих изделий во всем мире являются наши современные капиталисты-выскочки, невоспитанные и не имеющие вкуса и вполне удовлетворяющиеся дешевыми и грубыми немецкими или английскими подделками, кото­рые часто подсовывают им по более чем вздутым ценам вместо подлинного французского товара. Рынок для тех специальных изделий, которые не могут быть изготовлены нигде, кроме Франции, постоянно суживается, вывоз французских промышленных товаров с тру­дом поддерживается на прежнем уровне и вскоре должен снизиться. Какими новыми това­рами может Франция заменить те, экспорт которых отмирает? Если здесь и можно чем-нибудь помочь, то только решительным переходом к свободе торговли, что вновь выведет французского промышленника из привычной для него тепличной атмосферы на свежий воз­дух конкуренции с иностранными соперниками. И действительно, французская торговля в целом давно начала бы сокращаться, если бы не слабый и нерешительный шаг к свободе тор­говли, каким был кобденовский договор 1860 года423. Но его действие уже почти прекрати­лось, и требуется более сильная доза того же тонизирующего средства.

О России едва ли стоит упоминать. Там пошлины должны уплачиваться золотом, а не обесцененными бумажными деньгами, обращающимися в стране, и покровительственный тариф служит прежде всего для снабжения нищего правительства звонкой монетой, необхо­димой ему для сделок с иностранными кредиторами; в тот самый день, когда этот тариф вы­полнит свою протекционистскую миссию, совершенно вытеснив иностранные товары, в этот самый день русское правительство обанкротится. И, тем не менее, это же правительство утешает своих подданных планами превращения России при помощи этого тарифа в целиком самоснабжающуюся страну, не нуждающуюся в получении от иностранцев ни продуктов пи­тания, ни сырья, ни промышленных товаров, ни художественных изделий. Люди, верящие в эту призрачную Российскую империю, обособленную и изолированную от остального мира, стоят на одном уровне с прусским лейтенантом-патриотом, который пришел в магазин и по­требовал глобус — не земного шара или небесной сферы, а глобус Пруссии.

Но вернемся к Америке. Имеется уже достаточно симптомов того, что протекционизм сделал для Соединенных Штатов все, что мог, и чем скорей ему будет дана отставка, тем лучше для всех. Один из этих симптомов — это образование «рингов» и «трестов» в покро­вительствуемых отраслях промышленности с целью более полного использования дарован­ной им монополии.

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 386

«Ринги» и «тресты» — подлинно американские организации, и там где они используют есте­ственные преимущества, с ними в общем мирятся, хотя и неохотно. Превращение пенсиль-

«1 «/^ 424

ванской нефтяной промышленности в монополию «Стандард ойл компани»424 — процесс, вполне соответствующий законам капиталистического производства. Но когда владельцы сахарорафинадных заводов пытаются превратить покровительство, оказанное им нацией для защиты против иностранной конкуренции, в монополию, направленную против отечествен­ного потребителя, то есть против той самой нации, которая оказала это покровительство, то это уже совершенно другое дело. Тем не менее, крупные сахарозаводчики образовали

425 " "

«трест», цель которого именно такова425. И сахарный трест — не единственный в своем роде. Образование подобных трестов в покровительствуемых отраслях промышленности — самый верный признак того, что протекционизм сделал свое дело и что изменяется самый его ха­рактер; что он защищает производителя уже не от иностранного импортера, а от внутреннего потребителя; что он произвел, по крайней мере в данной отрасли, совершенно достаточно, если не слишком много фабрикантов; что те деньги, которые он кладет в кошелек этих фаб­рикантов, это выброшенные деньги, — совсем как в Германии.

В Америке, как и в других странах, в пользу протекционизма выдвигается тот аргумент, что свобода торговли будет выгодна лишь Англии. Лучшим доказательством обратного слу­жит то, что в Англии не только сельские хозяева и лендлорды, но даже фабриканты стано­вятся сторонниками протекционизма. На самой родине «манчестерской школы» фритреде­ров⁴²⁶ 1 ноября 1886 г. Манчестерская торговая палата обсуждала следующую резолюцию:

«Напрасно прождав сорок лет в расчете, что другие страны последуют примеру Англии в отношении свобо­ды торговли, палата считает, что наступило время пересмотреть этот вопрос».

Резолюция была, правда, отвергнута, но 22 голосами против 21! И это происходило в цен­тре хлопчатобумажной промышленности, то есть единственной отрасли английской про­мышленности, превосходство которой на свободном рынке представляется все еще неоспо­римым! Но дело в том, что даже в этой конкретной отрасли изобретательский гений переко­чевал из Англии в Америку. Новейшие усовершенствования в прядильных и ткацких маши­нах для хлопчатобумажной промышленности почти все американского происхождения, и Манчестеру пришлось ввести их у себя. Во всякого рода промышленных изобретениях Аме­рике определенно принадлежит ведущая

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 387

роль, между тем как Германия оспаривает у Англии второе место. В Англии все более растет сознание того, что ее промышленная монополия безвозвратно утрачена, что она по сравне­нию с другими странами неизменно теряет почву, тогда как ее соперники делают успехи, и что мало-помалу она дойдет до того, что ей придется довольствоваться положением одной из многих промышленных стран, вместо того чтобы быть, как она когда-то мечтала, «мастер­ской мира». И для того чтобы отвести от себя грозные удары судьбы, сыновья тех самых лю­дей, которые сорок лет тому назад видели спасение только в свободе торговли, так страстно взывают теперь к протекционизму, плохо завуалированному требованиями «честной торгов­ли» и карательных тарифов. Когда английские промышленники начинают находить, что сво­бода торговли их разоряет, и просят правительство защитить их от иностранных конкурен­тов, тогда именно для этих конкурентов наступает время выбросить за борт бесполезную от­ныне протекционистскую систему и сокрушить слабеющую промышленную монополию Англии ее собственным оружием — свободой торговли.

Однако, как я уже говорил, легко ввести протекционизм, но не так легко от него избавить­ся. Приняв покровительственную систему, законодательные органы создали большую заин­тересованность определенных кругов в этой системе и взяли на себя ответственность за нее. И не каждая в отдельности из этих заинтересованных групп — различных отраслей про­мышленности — одинаково готова в данный момент выдержать открытую конкуренцию. Одни плетутся позади, тогда как другие уже не нуждаются в протекционистской няньке. Та­кое различие в положении вызывает обычные кулуарные интриги и уже само по себе служит надежной гарантией того, что в случае, если вопрос будет решен в пользу свободы торговли, для покровительствуемых отраслей промышленности будут созданы весьма льготные усло­вия, так же как это было с шелковой промышленностью в Англии после 1846 года. Это при теперешних условиях неизбежно, и фритредерская партия должна будет этому подчиниться, пока переход от протекционизма к свободе торговли решен лишь в принципе.

Вопрос о свободе торговли и протекционизме вращается целиком в пределах современной системы капиталистического производства и потому не представляет непосредственного ин­тереса для нас, социалистов, стремящихся к устранению этой системы. Косвенно, однако, он интересует и нас, поскольку мы должны желать, чтобы современная система производства развивалась и распространялась возможно быстрей и свободней,

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 388

потому что вместе с ней развиваются и те экономические явления, которые представляют собой ее неизбежные следствия и должны разрушить всю систему! нищета широких народ­ных масс в результате перепроизводства; вызываемые этим перепроизводством периодиче­ское переполнение рынка и кризисы, сопровождаемые паникой, или же хронический застой в производстве и торговле; разделение общества на малочисленный класс крупных капитали­стов и многочисленный класс фактически наследственных наемных рабов — пролетариев, которые, хотя их число постоянно возрастает, постоянно вытесняются новыми машинами, обеспечивающими экономию труда; словом, — общество, зашедшее в тупик, из которого нет иного выхода, кроме полного преобразования того экономического строя, который составля­ет основу этого общества. С этой точки зрения Маркс сорок лет тому назад и высказался в принципе за свободу торговли как за более прогрессивную систему, то есть такую, которая скорее заведет капиталистическое общество в этот тупик. Но если на этом основании Маркс высказывался за свободу торговли, то не служит ли это каждому стороннику современного общественного порядка основанием высказываться против свободы торговли? Если установ­лено, что свободная торговля революционна, то не долиты ли все добропорядочные гражда­не подавать голос за протекционизм как консервативную систему?

Если в наши дни какая-либо страна введет свободу торговли, то, конечно, не для того, чтобы доставить удовольствие социалистам. Это будет сделано потому, что свобода торгов­ли стала необходимостью для промышленных капиталистов. Но если эта страна откажется от свободы торговли и будет цепляться за протекционизм, для того чтобы обмануть надежды социалистов на ожидаемую социальную катастрофу, то это ни в коей мере не повредит пер­спективам социализма в данной стране*. Протекционизм — система искусственной фабрика­ции фабрикантов и поэтому также система искусственной фабрикации наемных рабочих. Нельзя создавать одних, не создавая других. Наемный рабочий всюду следует по стопам фабриканта; он подобен «мрачной заботе» Горация, которая сидит позади всадника и от ко­торой тот не может избавиться, куда бы он ни поехал427. Нельзя уйти от своей судьбы, — другими словами, нельзя уйти от неизбежных последствий своих собственных действий. Система производства, основанная на эксплуатации

В немецком тексте вместо слов «то это ни в коей мере не повредит перспективам социализма в данной стране» напечатано: «то никто не будет обманут в большей мере, чем сама эта страна». Ред.

ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ

наемного труда, система, при которой богатство возрастает пропорционально числу занятых и эксплуатируемых рабочих, такая система неизбежно увеличивает численность класса на­емных рабочих, то есть класса, который призван в один прекрасный день разрушить эту са­мую систему. В то же время ничего не поделаешь; приходится развивать капиталистическую систему, ускорять производство, накопление и централизацию капиталистического богатст­ва, а вместе с тем и производство революционного класса рабочих. В конце концов безраз­лично, какой путь будет избран — протекционизм или свобода торговли, едва ли это изме­нит конечный результат. Задолго до этого дня протекционизм превратится в невыносимые оковы для всякой страны, которая с перспективами на успех стремится к независимому по­ложению на мировом рынке.

Фридрих Энгельс

Написано в апреле — начале мая 1888 г.

Напечатано в переводе автора на немецкий

язык в журнале «Die Neue Zeit» № 7,

июль 1888 г., а на английском языке

в еженедельнике «Labor Standard»

в августе 1888 г. и в брошюре: Karl Marx. «Free Trade», Boston, 1888

Печатается по тексту брошюры, сверенному с немецким переводом

Перевод с английского

* СТАЧКА РУРСКИХ ГОРНЯКОВ 1889 ГОДА ⁴²⁸

Стачка немецких горняков является для нас огромным событием. Подобно английским горнякам времен чартизма, шахтеры Германии вступают в движение последними, и это их первый шаг. Движение началось на севере вестфальского угольного бассейна — в районе, где добывается 45 млн. тонн угля в год и который не разработан даже наполовину, ибо уголь там приходится извлекать из глубины в 500 ярдов. Горняки этого района до сих пор были добрыми подданными, патриотичными, покорными и религиозными; они поставляли в VII армейский корпус превосходную пехоту (я их хорошо знаю, мой родной город расположен лишь в 6 или 7 милях к югу от этого угольного бассейна). Теперь они возбуждены до преде­ла притеснениями со стороны местных капиталистов. В то время как шахты — почти все ак­ционерные предприятия — выплачивали огромные дивиденды, реальная заработная плата рабочих постоянно снижалась. При этом номинальная недельная заработная плата сохраня­лась на прежнем уровне, а в некоторых случаях даже как будто повышалась, вследствие то­го, что рабочих заставляли очень много времени работать сверхурочно: каждая смена про­должалась вместо 8 часов от 12 до 16 часов, что составляло 9—12 смен в неделю. Широко были распространены хозяйские лавки [truck-shop s], под видом «кооперативных». Как пра­вило, рабочих надували при подсчете количества добытого угля; браковались целые вагонет­ки как якобы нагруженные недоброкачественным углем или недостаточно наполненные. На­чиная с прошлой зимы, рабочие несколько раз предупреждали, что, если положение не улучшится,

___________________________ СТАЧКА РУРСКИХ ГОРНЯКОВ 1889 ГОДА______________________ 391

они объявят забастовку. Однако все осталось по-прежнему, и в конце концов они забастова­ли, причем предупредили о своем намерении заранее; отрицая этот факт, шахтовладельцы лгут. Через неделю бастовало 70 тыс. человек. Хозяевам пришлось даже оказать поддержку стачке: поскольку они платили рабочим только раз в месяц, в их распоряжении всегда оста­валась месячная заработная плата, и теперь им пришлось раздать ее бастующим. Таким об­разом, хозяева сами попались в свои собственные сети. Затем рабочие направили знамени­тую депутацию к императору* — этому тщеславному, самодовольному, фатоватому маль­чишке, — который принял ее угрожающей речью: если они повернут в сторону социал-

r r 429

демократии и нанесут оскорбление властям, он велит их расстрелять без всякой пощады429. (Это на деле уже попытались сделать в Бохуме, где лейтенант, 19-летний юнец, приказал своим солдатам стрелять по бастующим, однако большинство выстрелило в воздух.) Но тем не менее перед этими стачечниками трепетала вся империя. В район забастовки отправился командующий войсками округа**, а также министр внутренних дел; были пущены в ход все средства, чтобы убедить шахтовладельцев пойти на уступки. Император даже предложил им раскошелиться и заявил в совете министров: «Мои солдаты находятся там для поддержа­ния порядка, а не для того, чтобы обеспечивать шахтовладельцам большие прибыли».

В результате вмешательства либеральной оппозиции (которая теряет в парламенте одно место за другим, поскольку рабочие переходят к нам) был достигнут компромисс, и горняки вернулись на работу. Но как только они приступили к работе, хозяева нарушили свое слово: уволили некоторых зачинщиков (хотя обещали не делать этого), отказались — вопреки дос­тигнутой договоренности — организовывать сверхурочные работы только по согласованию с рабочими и т. д. Возникла угроза возобновления стачки. Конфликт еще не улажен, но я уверен, что правительство, которое страшно напугано, заставит хозяев уступить, по крайней мере на время. Затем стачка распространилась на угольные бассейны №№ II и III. В этот район «социалистическая зараза» пока еще не проникла, потому что каждый, кто отправлял­ся туда в целях агитации, получал, если попадал в сети закона, столько же лет тюремного за­ключения, сколько в любом другом месте Германии получил бы месяцев. Правительство, со своей стороны, сделало рабочим уступки, но

Дата добавления: 2015-07-20