ДИКОСТЬ 17 страница

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 222

когда речь шла о внутренних делах создававшейся коммунистической партии, рассылали по всему свету своим друзьям и корреспондентам. В этих циркулярах затрагивался иногда и са­мый Союз. Так, например, один молодой вестфальский студиозус, Герман Криге, отправив­шись в Америку и выступая там в качестве эмиссара Союза, связался с сумасшедшим Харро Харрингом с целью вызвать при посредстве Союза переворот в Южной Америке; он основал газету*, в которой от имени Союза проповедовал основанный на «любви», преисполненный любовью, слащаво-сентиментальный коммунизм. Против него мы выступили в одном цир­куляре, который не преминул оказать свое воздействие: Криге исчез с арены Союза²⁵⁶.

Позднее в Брюссель приехал Вейтлинг. Но это был уже не наивный, молодой подмасте­рье-портной, пораженный своим собственным талантом и старающийся уяснить себе, как же должно будет выглядеть коммунистическое общество. Это был великий человек, которого преследовали завистники за его превосходство, которому всюду мерещились соперники, тайные враги и козни; гонимый из страны в страну пророк, он носил в кармане готовый ре­цепт осуществления царства небесного на земле и воображал, что каждый только о том и думает, чтобы украсть у него этот рецепт. Вейтлинг уже в Лондоне перессорился с членами Союза, а также ни с кем не мог поладить и в Брюсселе, где особенно Маркс и его жена про­явили по отношению к нему почти сверхчеловеческое терпение. Поэтому он вскоре уехал в Америку, чтобы попытаться там выступать в роли пророка.

Все эти обстоятельства способствовали перевороту, который незаметно совершался в Союзе и особенно среди лондонских руководителей. Недостаточность существовавших до того времени коммунистических воззрений, как французского примитивного уравнительного коммунизма, так и вейтлинговского, становилась им все более ясной. Устанавливаемая Вейтлингом связь коммунизма с ранним христианством, при всей гениальности отдельных положений его «Евангелия бедного грешника»²⁵⁷, привела в Швейцарии к тому, что движе­ние большей частью попадало сначала в руки таких глупцов, как Альбрехт, а затем и коры­стных пророков-шарлатанов, как Кульман. Распространяемый несколькими литераторами «истинный социализм» — перевод французских социалистических измышлений на испор­ченный гегельянско-немецкий язык и сентиментальный бред о любви (см. раздел о немец­ком, или «истинном», социализме

— «Der Volks-Tribun». Ред.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 223

в «Коммунистическом манифесте»²⁵⁸), — этот социализм, проникший в Союз благодаря Криге и чтению соответствующей литературы, должен был уже своим слюнявым бессилием вызывать отвращение у старых революционеров Союза. Перед лицом несостоятельности господствовавших до тех пор теоретических представлений и вытекавших из них практиче­ских ошибок в Лондоне все более и более убеждались, что наша, Маркса и моя, новая теория правильна. Усвоению этого взгляда несомненно содействовало то, что среди лондонских во­ждей находились теперь два человека, которые по своим способностям к теоретическому по­знанию значительно превосходили названных выше; это были живописец-миниатюрист Карл Пфендер из Хейльбронна и портной Георг Эккариус из Тюрингии*.

Одним словом, весной 1847 г. Молль приехал в Брюссель к Марксу и тотчас же после это­го ко мне в Париж, чтобы от имени своих товарищей еще раз пригласить нас вступить в Со­юз. Они, утверждал он, были убеждены как в общей правильности наших воззрений, так и в необходимости освободить Союз от старых заговорщических традиций и форм. Если мы по­желаем вступить в Союз, то нам дана будет возможность изложить на конгрессе Союза наш критический коммунизм в виде манифеста, который после этого будет опубликован как ма­нифест Союза; вместе с тем мы будем иметь возможность содействовать замене устарелой организации Союза новой, более целесообразной и соответствующей условиям времени.

Что в рядах немецкого рабочего класса необходима организация хотя бы для целей пропа­ганды и что эта организация, поскольку она не будет носить исключительно местный харак­тер, может даже и за пределами Германии быть только тайной организацией, на этот счет у нас не было сомнений. Но Союз как раз и представлял из себя такую организацию. То, что мы считали до сих пор недостатками Союза, теперь сами его представители готовы были устранить; нас даже приглашали участвовать в его реорганизации. Могли ли мы ответить от­казом? Разумеется, нет. Итак, мы вступили в Союз. Маркс организовал в Брюсселе общину Союза из ближайших наших друзей, в то время как я посещал три существовавшие в Париже общины.

Пфендер лет восемь тому назад умер в Лондоне. Это был человек с тонким, оригинальным умом, одарен­ный остроумием, иронией, диалектикой. Эккариус впоследствии был, как известно, много лет генеральным секретарем Международного Товарищества Рабочих, в Генеральном Совете которого состояли, между прочим, следующие старые члены Союза коммунистов: Эккариус, Пфендер, Лесснер, Лохнер, Маркс и я. Впоследствии Эккариус посвятил себя исключительно английскому профессиональному движению.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 224

Летом 1847 г. в Лондоне состоялся первый конгресс Союза, на котором В. Вольф пред­ставлял брюссельские, а я — парижские общины. Здесь прежде всего была проведена реор­ганизация Союза. Все, что в нем еще оставалось из старых мистических названий, сохра­нившихся от заговорщических времен, было также уничтожено; Союз состоял теперь из об­щин, округов, руководящих округов, Центрального комитета и конгресса, и с этого времени стал называться «Союз коммунистов». «Целью Союза является: свержение буржуазии, гос­подство пролетариата, уничтожение старого, основанного на антагонизме классов буржуаз­ного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности» — так гласит первая статья²⁵⁹. Самая организация была насквозь демократическая, с выборны­ми и в любое время сменяемыми комитетами; уже одно это закрывало путь всяким заговор­щическим стремлениям, требующим диктатуры, и Союз — по крайней мере для обычного мирного времени — превратился в чисто пропагандистское общество. Этот новый устав был передан — такими демократическими были теперь порядки — общинам на обсуждение, по­сле чего он еще раз был рассмотрен и окончательно принят вторым конгрессом 8 декабря 1847 года. Он напечатан у Вермута и Штибера, ч. I, стр. 239, приложение X.

Второй конгресс состоялся в конце ноября и в начале декабря того же года. На нем при­сутствовал и Маркс, который в продолжительных прениях — конгресс продолжался по меньшей мере десять дней — защищал новую теорию. Все разногласия и сомнения были, наконец, разрешены, и новые принципы приняты единогласно. Марксу и мне было поручено выработать манифест. Поручение это было выполнено в ближайшее же время, и за несколько недель до февральской революции «Манифест» был отослан для напечатания в Лондон. С тех пор он обошел весь мир, был переведен почти на все языки и продолжает и сейчас слу­жить руководством пролетарскому движению в самых различных странах. Место старого девиза Союза «Все люди — братья» занял новый боевой призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», открыто провозгласивший международный характер борьбы. Через семна­дцать лет этот лозунг прогремел по всему миру как боевой клич Международного Товари­щества Рабочих, и в настоящее время борющийся пролетариат всех стран начертал его на своем знамени.

Разразилась февральская революция. Существовавший до этого времени лондонский Цен­тральный комитет немедленно передал свои полномочия Брюссельскому руководящему ок­ругу. Но это постановление прибыло в Брюссель тогда, когда там уже

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 225

фактически господствовало осадное положение и немцам нигде уже нельзя было устраивать собраний. Мы все уже собирались выехать в Париж, и новый Центральный комитет поэтому также принял решение о своем роспуске, передал все свои полномочия Марксу и уполномо­чил его немедленно создать новый Центральный комитет в Париже. Не успели разойтись пять человек, принявшие (3 марта 1848 г.) это решение, как в квартиру Маркса ворвалась по­лиция, арестовала его и заставила на другой же день выехать во Францию, куда он как раз и хотел отправиться.

В Париже мы все вскоре снова встретились. Там был составлен следующий, подписанный членами нового Центрального комитета, документ, который был распространен по всей Гер­мании и из которого многие и в настоящее время могут еще кое-чему научиться:

ТРЕБОВАНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ В ГЕРМАНИИ ²⁶⁰

I. Вся Германия объявляется единой, неделимой республикой.

3. Народные представители получают вознаграждение, для того чтобы и рабочий имел
возможность заседать в парламенте немецкого народа.

4. Всеобщее вооружение народа.

7. Земельные владения государей и прочие феодальные имения, все рудники, шахты и т. д.
обращаются в собственность государства. На этих землях земледелие ведется в интересах
всего общества в крупном масштабе и при помощи самых современных научных способов.

8. Ипотеки на крестьянские земли объявляются собственностью государства. Проценты
по этим ипотекам уплачиваются крестьянами государству.

9. В тех областях, где распространена аренда, земельная рента или арендная плата упла­
чивается государству в виде налога.

II. Государство берет в свои руки все средства транспорта: железные дороги, каналы, па­
роходы, дороги, почтовые станции и т. д. Они обращаются в государственную собственность
и предоставляются в распоряжение неимущего класса.

14. Ограничение права наследования.

15. Введение высоких прогрессивных налогов и отмена налогов на предметы потребления.

16. Учреждение национальных мастерских. Государство гарантирует всем рабочим сред­
ства к существованию и берет на себя попечение о неспособных к труду.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 226

17. Всеобщее бесплатное народное образование. В интересах германского пролетариата, мелкой буржуазии и мелкого крестьянства — со всей энергией добиваться проведения в жизнь указанных выше мероприятий. Ибо только с их осуществлением миллионы, которые до сих пор эксплуатировались в Германии небольшим числом лиц и которых будут пытаться и впредь держать в угнетении, смогут добиться своих прав и той власти, какая подобает им, как производителям всех богатств.

Комитет:

Карл Маркс, Карл Шаппер, Г. Бауэр, Ф. Энгельс, И. Молль, В. Вольф.

В Париже господствовало тогда увлечение революционными легионами. Испанцы, италь­янцы, бельгийцы, голландцы, поляки, немцы объединялись в отряды, чтобы идти освобож­дать свои отечества. Немецкий легион возглавляли Гервег, Борнштедт, Бёрнштейн. Так как все иностранные рабочие немедленно после революции не только лишились работы, но и стали подвергаться притеснениям со стороны местной публики, то наплыв в эти легионы был большой. Новое правительство рассматривало их как средство избавления от иностран­ных рабочих и предоставляло им l'etape du soldat, то есть квартиры по пути следования и де­нежное довольствие в размере 50 сантимов в день до границы, а там уж вечно готовый про­лить слезу министр иностранных дел краснобай Ламартин изыскивал какую-нибудь возмож­ность выдать их соответствующим правительствам.

Мы самым решительным образом выступили против этой игры в революцию. Произвести вторжение в Германию в разгар происходившего там тогда брожения, чтобы насильственно навязать ей революцию извне, означало подрывать дело революции в самой Германии, укре­плять правительства, а самих легионеров — об этом уж заботился Ламартин — выдавать безоружными немецким войскам. С победой революции в Вене и в Берлине организация ле­гиона стала уже совершенно бесцельной; тем не менее, раз начавшись, игра не прекраща­лась.

Мы основали немецкий коммунистический клуб261 и в нем убеждали рабочих не идти в легион, а поодиночке возвращаться на родину и действовать там в интересах движения. Наш старый друг Флокон, будучи членом временного правительства, добился для отправляемых нами рабочих таких же путевых льгот, какие были обещаны легионерам. Таким способом мы отправили обратно в Германию триста—четыреста рабочих, среди которых члены Союза со­ставляли огромное большинство.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 227

Как легко было предвидеть, перед лицом поднявшегося теперь движения народных масс Союз оказался слишком слабым орудием воздействия. Три четверти членов Союза, которые жили раньше за границей, переменили с возвращением на родину свое местожительство; общины, в которые они до сих пор входили, были вследствие этого большей частью распу­щены, и всякая связь с Союзом была для них потеряна. Часть наиболее честолюбивых из них даже не пыталась восстановить эту связь, но каждый в отдельности начинал на свой собст­венный страх и риск создавать в месте своего пребывания маленькое сепаратное движение. Наконец, условия были настолько различны в каждом отдельном маленьком государстве, в каждой провинции, в каждом городе, что Союз был бы в состоянии давать лишь самые об­щие директивы; а такие директивы было гораздо лучше распространять через прессу. Сло­вом, с того момента, как исчезли причины, которые делали необходимым тайный Союз, и самый тайный Союз, как таковой, потерял всякое значение. И это меньше всего могло уди­вить тех, кто только что освободил этот самый тайный Союз от последних остатков заго­ворщического характера.

Теперь, однако, обнаружилось, что Союз был превосходной школой революционной дея­тельности. На Рейне, где «Neue Rheinische Zeitung» представляла надежный центр, в Нассау, в Рейнском Гессене и т. д., — повсюду во главе крайнего демократического движения стояли члены Союза. То же было в Гамбурге. В Южной Германии этому мешало преобладание мел­кобуржуазной демократии. В Бреславле с большим успехом действовал до лета 1848 г. Виль­гельм Вольф; он получил в Силезии также мандат заместителя депутата Франкфуртского парламента. Наконец, наборщик Стефан Борн, бывший деятельным членом Союза в Брюссе­ле и Париже, основал в Берлине «Рабочее братство», которое получило значительное рас­пространение и просуществовало до 1850 года. Борн, весьма талантливый молодой человек, несколько поспешил, однако, стать политической величиной. Он «братался» с самым разно­шерстным сбродом, лишь бы собрать вокруг себя толпу, но был вовсе не из тех людей, кото­рые способны внести единство в противоречивые стремления, внести свет в хаос. В офици­альных публикациях его «Братства» попадается поэтому пестрое смешение взглядов «Ком­мунистического манифеста» с цеховыми воспоминаниями и пожеланиями, с обрывками взглядов Луи Блана и Прудона, с защитой протекционизма и т. д., — одним словом, было желание всем угодить. В особенности занималось «Братство» организацией стачек, профес­сиональных союзов,

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 228

кооперативных товариществ, забывая, что задача состояла прежде всего в том, чтобы путем политической победы завоевать себе сначала такую почву, на которой только и возможно прочное осуществление таких вещей. А когда успехи реакции заставили руководителей «Братства» почувствовать необходимость прямого участия в революционной борьбе, тогда, само собой разумеется, сбитая с толку масса, группировавшаяся вокруг них, покинула их. Борн принял участие в дрезденском восстании в мае 1849 г. и спасся по счастливому слу­чаю. «Рабочее братство» же осталось по отношению к великому политическому движению пролетариата совершенно обособленным союзом, который существовал большей частью на бумаге и играл столь второстепенную роль, что реакция нашла нужным закрыть его лишь в 1850 г., а его продолжавшие еще существовать ответвления — лишь несколько лет спустя. Борн, настоящая фамилия которого Буттермильх, стал не крупной политической величиной, а незначительным швейцарским профессором, который переводит теперь не Маркса на це­ховой язык, а благодушного Ренана на свой собственный слащавый немецкий язык.

Тринадцатым июня 1849 г. в Париже²⁶³, поражением майских восстаний в Германии и по­давлением венгерской революции русскими закончился целый период революции 1848 года. Но победа реакции пока еще отнюдь не была окончательной. Необходима была реорганиза­ция рассеянных революционных сил, а вместе с тем и сил Союза. Как и до 1848 г., обстоя­тельства делали невозможной какую бы то ни было открытую организацию пролетариата; приходилось, следовательно, опять организовываться тайно.

Осенью 1849 г. большинство членов прежних центральных комитетов и конгрессов снова собралось в Лондоне. Только Шаппера и Молля недоставало. Шаппер находился в заключе­нии в Висбадене и после своего оправдания весной 1850 г. также прибыл в Лондон. Молль, завершив ряд опаснейших поездок с ответственными поручениями и агитационными целями, — в последнее время он занимался вербовкой среди прусской армии в Рейнской провинции верховых канониров для пфальцской артиллерии, — вступил в отряд Виллиха, в безансон-скую рабочую роту и в сражении на Мурге перед Ротенфельским мостом был убит пулей в голову. Но зато на арену выступил Виллих. Виллих был одним из столь часто встречавшихся в Западной Германии начиная с 1845 г. коммунистов по чувству и уже в силу одного этого инстинктивно находился в скрытой оппозиции к нашему критическому направлению. Но ма­ло

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 229

того. Это был настоящий пророк, убежденный в том, что ему судьбой предопределено стать освободителем немецкого пролетариата, и в качестве такового он прямо претендовал и на политическую и на военную диктатуру. Наряду с раннехристианским коммунизмом, кото­рый раньше проповедовал Вейтлинг, возникало, таким образом, нечто вроде коммунистиче­ского ислама. Впрочем, пропаганда этой новой религии пока не выходила за пределы эмиг­рантской казармы, которой командовал Виллих.

Итак, Союз был вновь организован, выпущено «Обращение» от марта 1850 г.²⁶⁴, напеча­танное в приложении (IX, № 1), и Генрих Бауэр был отправлен в Германию в качестве эмис­сара. Это «Обращение», отредактированное Марксом и мной, представляет интерес и в на­стоящее время, потому что мелкобуржуазная демократия еще и теперь является той партией, которая при ближайшем европейском потрясении — а оно должно скоро наступить (проме­жутки между европейскими революциями — 1815, 1830, 1848—1852, 1870 — длятся в на­шем веке от 15 до 18 лет) — в Германии безусловно должна будет сначала прийти к власти в качестве спасительницы общества от коммунистических рабочих. Следовательно, многое из сказанного там применимо и к сегодняшнему дню. Миссия Генриха Бауэра увенчалась пол­ным успехом. Этот маленький веселый сапожник был прирожденным дипломатом. Он снова собрал в активную организацию бывших членов Союза, которые частью отошли от работы, частью действовали на собственный страх и риск; в частности, он привлек также тогдашних вождей «Рабочего братства». Союз стал играть руководящую роль в рабочих, крестьянских и гимнастических обществах в гораздо большей степени, чем до 1848 г., так что уже очередное (раз в три месяца) адресованное общинам «Обращение» от июня 1850 г. могло констатиро­вать, что объезжавший Германию по заданию мелкобуржуазной демократии студент Шурц из Бонна (будущий американский экс-министр) «нашел уже все пригодные силы в руках Союза» (см. приложение, IX, № 2)²⁶⁵. Союз был безусловно единственной революционной организацией, имевшей значение в Германии.

Но чему должна была служить эта организация, зависело главным образом от того, оправ­даются ли надежды на новый подъем революции. А это в течение 1850 г. становилось все менее вероятным, даже невозможным. Промышленный кризис 1847 г., подготовивший рево­люцию 1848 г., был изжит; начался новый, неслыханный дотоле период промышленного процветания. Для всякого, кто имел глаза, чтобы видеть,

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 230

и пользовался ими, должно было стать ясным, что революционная буря 1848 г. постепенно сходила на нет.

«При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отно­шений, о действительной революции не может быть и речи. Подобная революция возмож­на только в те периоды, когда оба эти фактора, современные производительные силы и бур­жуазные формы производства, вступают между собой в противоречие. Бесконечные распри, которыми занимаются сейчас представители отдельных фракций континентальной партии порядка, взаимно компрометируя друг друга, отнюдь не ведут к новым революциям; наобо­рот, эти распри только потому и возможны, что основа общественных отношений в данный момент так прочна и — чего реакция не знает — так буржуазна. Все реакционные попытки затормозить буржуазное развитие столь же несомненно разобьются об эту основу, как и все нравственное негодование и все пламенные прокламации демократов». Так Маркс и я писали в «Обзоре за май — октябрь 1850 г.» в «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Re­vue», выпускV—VI, Гамбург, 1850, стр. 153²⁶⁶.

Это трезвое понимание положения представлялось, однако, многим ересью в то время, ко­гда Ледрю-Роллен, Луи Блан, Мадзини, Кошут, а из менее значительных немецких светил — Руге, Кинкель, Гёгг и им подобные дюжинами создавали в Лондоне будущие временные правительства не только для своих отечеств, но и для всей Европы и когда все сводилось лишь к тому, чтобы добыть путем революционного займа в Америке необходимые средства на осуществление европейской революции и, само собой разумеется, на создание в мгнове­ние ока ряда различных республик. Кого же может удивить то, что на эту удочку попался та­кой человек, как Виллих, что и Шаппер, охваченный старым революционным пылом, дал се­бя одурачить и что состоявшее главным образом из эмигрантов большинство лондонских рабочих последовало за ними в лагерь буржуазно-демократических делателей революции? Словом, отстаиваемая нами сдержанность была не по нутру этим людям; следовало, по их мнению, приступить к деланию революции; мы самым решительным образом отказывались от этого. Произошел раскол. О дальнейшем можно прочесть в «Разоблачениях». Затем по­следовал арест сначала Нотъюнга, а потом в Гамбурге Хаупта, который стал предателем, вы­дав членов Центрального комитета в Кёльне, и должен был фигурировать на процессе в ка­честве главного свидетеля; его родственники

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 231

предпочли избежать такого позора и отправили его в Рио-де-Жанейро, где он впоследствии устроился в качестве купца и в признание своих заслуг был назначен сперва прусским, а за­тем и германским генеральным консулом. Теперь он опять в Европе*.

Для лучшего понимания «Разоблачений» я привожу список кёльнских обвиняемых: 1) П. Г. Рёзер, рабочий-сигарочник; 2) Генрих Бюргере, впоследствии окончивший жизнь прогрес-систским депутатом ландтага; 3) Петер Нотъюнг, портной, умерший несколько лет назад в Бреславле, где был фотографом; 4) В. Й. Рейф; 5) д-р Герман Беккер, ныне обер-бургомистр Кёльна и член палаты господ; 6) д-р Роланд Даниельс, врач, умерший через несколько лет после процесса от чахотки, которую нажил в тюрьме; 7) Карл Отто, химик; 8) д-р Абраам Якоби, теперь врач в Нью-Йорке; 9) д-р И. Я. Клейн, теперь врач и депутат городского само­управления в Кёльне; 10) Фердинанд Фрейлиграт, который, однако, тогда был уже в Лондо­не; 11) И. Л. Эрхардт, приказчик; 12) Фридрих Лесснер, портной, живет теперь в Лондоне. Из них суд присяжных, публичные заседания которого продолжались с 4 октября до 12 но­ября 1852 г., приговорил по обвинению в государственной измене Рёзера, Бюргерса и Нотъ-юнга к 6 годам заключения в крепости, Рейфа, Отто и Беккера — к 5 годам, Лесснера — к 3 годам; Даниельс, Клейн, Якоби и Эрхардт были оправданы.

Кёльнским процессом заканчивается первый период немецкого коммунистического рабо­чего движения. Непосредственно после приговора мы распустили наш Союз; несколько ме-сяцев спустя приказал долго жить и Зондербунд Виллиха — Шаппера

Целое поколение отделяет нас от того времени. Тогда Германия была страной ремесла и домашней промышленности, основанной на ручном труде, теперь это крупная индустриаль­ная страна, находящаяся в состоянии непрерывных промышленных преобразований. Тогда нужно было выискивать поодиночке рабочих, которые сознавали свое классовое положение и свою историко-экономическую противоположность капиталу, потому что самая эта проти­воположность тогда только возникала. Теперь приходится весь немецкий пролетариат под­вергать действию исключительных законов, лишь бы только хоть немного замедлить про­цесс его развития к полному

Шаппер умер в конце 60-х годов в Лондоне. Виллих участвовал в Гражданской войне в Америке и получил отличие; в битве при Мёрфрисборо (Теннесси), будучи бригадным генералом, был ранен в грудь, но излечился; умер он лет десять тому назад в Америке. — О других упомянутых лицах я еще замечу, что Генрих Бауэр про­пал без вести в Австралии, Вейтлинг и Эвербек умерли в Америке.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 232

осознанию своего положения как угнетенного класса. Тогда те немногие, которые достигли понимания исторической роли пролетариата, должны были работать в подполье, собираться украдкой небольшими общинами от трех до двадцати человек. Теперь же немецкий пролета­риат может даже обойтись без официальной организации, и открытой, и тайной; простая, са­ма собой разумеющаяся связь одинаково мыслящих товарищей по классу достаточна для то­го, чтобы без всяких уставов, комитетов, постановлений и тому подобных осязаемых форм потрясти всю Германскую империю. Бисмарк — третейский судья в Европе, за пределами Германии; но внутри страны растет с каждым днем та все более грозная атлетическая фигура немецкого пролетариата, которую Маркс предвидел уже в 1844 г., исполин, которому уже слишком тесно становится в рассчитанном на филистера здании империи, а мощное сложе­ние и широкие плечи которого все более крепнут до того момента, когда ему достаточно бу­дет только подняться со своего места, чтобы превратить в развалины все здание конституции империи. Более того. Международное движение европейского и американского пролетариата теперь настолько окрепло, что не только его первая узкая форма — тайный Союз, — но и его вторая, бесконечно более широкая форма — открытое Международное Товарищество Рабо­чих — стали оковами для него; достаточно простого чувства солидарности, основанного на понимании своего одинакового классового положения, чтобы создать из рабочих всех стран и языков одну великую партию пролетариата и сохранять ее сплоченность. Учение, предста­вителем которого с 1847 по 1852 г. был Союз и на которое тогда мудрые филистеры смотре­ли, пожимая плечами, как на нелепый бред безумцев, как на тайное учение нескольких сек­тантов-одиночек, это учение имеет теперь бесчисленных приверженцев во всех цивилизо­ванных странах мира, среди узников сибирских рудников и среди золотоискателей Калифор­нии; а основатель этого учения, человек, которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали его современники, Карл Маркс, к моменту своей кончины являлся для пролетариата Старого и Нового света тем советником, к которому постоянно обращались и который никогда не отказывал в помощи. Лондон, 8 октября 1885 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в книге: Karl Marx. «Enthullungen Печатается по тексту книги

uber den Kommunisten-Prozess zu Koln».

Hottingen-Zurich, 1885 и в газете Перевод с немецкого

«Der Sozialdemokrat» №№46—48, 12, 19 и 26 ноября 1885 г.

________________________________ СОЗДАВШАЯСЯ ОБСТАНОВКА__________________________ 234

Клемансо во всяком случае прогрессивнее Ферри и Вильсона. Очень важно, чтобы он по­лучил власть не как защитник собственности против коммунистов, а как спаситель респуб­лики против монархии. В этом случае он был бы в большей или меньшей степени вынужден сдержать свои обещания, в противном случае он повел бы себя так же, как вели себя другие, которые считали себя, подобно Луи-Филиппу, «лучшей из республик»: мы у власти, рес­публика может спать спокойно; достаточно того, что министерства в наших руках, не гово­рите нам больше об обещанных реформах.

Я думаю, что люди, которые 4-го голосовали за монархистов, уже испугались своего соб­ственного успеха и что 18-е даст результаты более или менее в пользу Клемансо²⁷¹; оппорту­нисты будут иметь некоторый успех не из уважения, а из презрения к ним. Обыватель скажет себе: в конце концов, при таком числе роялистов и бонапартистов мне нужно и несколько оппортунистов. Впрочем, 18-го обстановка определится; Франция — страна неожиданно­стей, и я воздержусь высказывать окончательное мнение.

Дата добавления: 2015-07-20