Символика йоги

Йога наполнена символикой. Одни символы являются общи­ми для великих традиций йоги индуизма, буддизма и джай­низма, другие — уникальны для каждой из них. Для западных студентов это представляет особую трудность, поскольку значе­ние йогических символов редко бывает очевидным. По суще­ству, можно выделить два вида символизма: спонтанный («есте­ственный») и искусственный. Оба берут свое начало в высшей мысли (буддхи), основном ментальном органе адептов йоги. Низшая мысль (мана) является логической и буквальной, тогда как высшая — сверхлогичная и метафорическая. Буддхи пред­ставляет собой неперсонифицированную силу, действующую как орган мудрости и как хранилище глубоких символов, архе­типов. Она имеет много общего с концепцией универсального бессознательного в психологии Юнга. В отличие от английско­го в немецком языке имеется полезное различие между Vernunft (разум) и Verstand (ум). Эти два понятия довольно точно от­ражают буддхи и мана, соответственно. Первое из них — плодо­родная почва, на которой расцветают творчество, поэзия и символизм.

Естественный символизм лежит в основе любой хорошей по­эзии. Когда поэт называет природу «окровавленным клыком», он дает нам пример естественной символики. Примером искусст­венного символизма является тайный код Тантр, известный как сандхьябхасхья, или «сумеречный язык», представляющий со­бой конструкцию логической мысли, вдохновленной буддхи.

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ Ј^fc'

Наиболее раннее проявление спонтанного символизма мож­но увидеть в стихах «Ригведы», хотя этот архаический текст содер­жит также и немало примеров искусственной символики. В неко­торых случаях эти две формы символизма используются совместно, в других между ними даже нельзя провести четкого различия. Понадобился великий мастер йоги, Шри Ауробиндо, чтобы обратить наше внимание на несомненный факт: Веды пол­ны глубокой символики, причем большая часть символов ускольз­нула от внимания ученых или была понята ими неверно. В своей книге «О Ведах» Шри Ауробиндо писал:

«[Риг]Веда является книгой эзотерических символов, почти духовных формул, которая притворяется собранием ритуальных поэм. Внутренний смысл ее психологичен, универсален, неперсо нифицирован; мнимое значение и персонажи, предназначенные открыть посвященным то, что они скрывают от невежд, по всем признакам кажутся грубо конкретными, интимно личными, сво­бодно случайными и аллюзивными. Этот небрежный внешний об­раз ведические поэты иногда тщательно дополняют ясной, согла­сованной формой, совершенно отличной от напряженного внутреннего духа, несущего смысловую нагрузку. В этих случаях их язык становится искусно сплетенной маской для скрытой ис­тины. Но чаще поэты пренебрегают обманом, которым пользуют­ся, и тогда, когда они таким образом поднимаются над своим ин­струментом, буквальный внешний перевод дает либо невнятную, несвязную последовательность предложений, либо форму мысли и речи незнакомой и далекой для непосвященного разума. И толь­ко когда фигуры и символы введены, чтобы намекнуть на их скрытые эквиваленты, из тьмы возникает прозрачная, четко согласованная, сжатая и тонкая последовательность духовных, философских и религиозных идей» (1).

Разъяснение Ауробиндо дает важный новый взгляд на мысль ведических пророков (риши), которые «видели» истину. Оно ука­зывает путь от обескураживающего научного мнения, согласно которому ведические пророки были «примитивными» поэтами, занятыми описанием природных явлений, таких как гром, молния и дождь. Одномерная «натуралистическая» интерпретация, предла­гаемая другими переводчиками, упускает глубину ведического уче­ния. Так, например, Сурья — это не только видимое материальное Солнце, но и психологическидуховный принцип внутреннего

*&.< Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ i9&,'

сияния. Агни не просто физический огонь, пожирающий жертву, но и духовный принцип очищающей трансформации. Праджанья означает не только дождь, но и внутреннее «орошение» милостью. Сома не просто варево, которое жрец, приносящий жертву, льет в огонь, но и (как в поздней тантрической традиции) магическая внутренняя субстанция, преобразующая тело и мысль. Богатство, о котором молят многие гимны, не просто материальный до­статок, но и духовные сокровища. Коровы, снова и снова упоми­наемые в гимнах, не столько биологические животные, сколько духовный свет. Пани не просто купцы, а различные силы тьмы. Когда Индра убивает Вритру и выпускает воды, он не просто от­крывает сезон муссонов, но и освобождает жизненные силы (или высшие энергии) в душе жреца, ибо Индра означает также и мысль, а Вритра — психологическое ограничение или энергети­ческую блокаду.

Ауробиндо внес огромный вклад в полный пересмотр смысла ведических гимнов. Его работа вдохновила присоединиться к этому целый ряд ученых, в том числе Дженин Миллер и Дэвида Фроули (2).

В гимнах содержится также масса намеренного, искусственно­го символизма. Фактически, фигуративный язык «Ригведы», как было показано Виллардом Джонсоном (3), необыкновенно богат. В специальном жертвенном сборнике составители гимнов стре­мились поделиться своими поэтическими творениями и вдохно­вить на творчество всех остальных, дать им понимание духовных аспектов жизни. Исходя из этого большинство гимнов намеренно загадочны, и часто мы можем лишь угадывать ответы на загадки и аллегории. Генрих Циммер напоминает:

«Мифы и символы Индии сопротивляются интеллектуализа­ции и сведению к строго определенным значениям. Подобное обращение всего лишь ликвидирует их магию» (4).

Как показано Садашив Амбадас Дангом, в «Ригведе» широко используется сексуальная символика, последовательно развитая затем в «Брахманах» (ритуальных текстах) (5). Так, в «Ригведе» концепция митхуны (спаривания, совокупления) применена к символическому совокуплению Неба и Земли, воды и огня, двух ашвов, дня и ночи и т. д. Ведический сексуальный символизм явно предвещает тантрическое наследие Средневековой Индии. Зна­менитый гимн Диргатамы («Длинная ночь») в «Ригведе» (1.164)

в стихе 35 содержит указание, что возлияние сомы есть семя зре­лого жеребца (т. е. Небес), лоно же у Матери Земли. Она дает рож­дение солнечному году, или жертве, или жертвенному огню. Стих 16 того же гимна говорит, что месяцы года считаются мужского рода, но пророк знает, что они женского рода (т. е. прини­мающие). Без ключа к символическому языку четырех «Вед» обширная ритуальная литература о «Брахманах» и «Араньяках» остается по большей части непонятной.

В эпосе «Махабхарата» и «Пуранах» мы видим появление ново­го вида символики. Мифы и аллегории встречаются в этих произ­ведениях в огромном количестве, и часто лучше всего их можно объяснить с точки зрения йоги. Там есть также загадки, ответы на которые, видимо, тоже следует искать в йогической среде интен­сивного внутреннего экспериментирования. Классическим при­мером является двухплановый диалог двух мудрецов, Вандина и Аштавактры, приведенный в «Махабхарате» (3.134). На первом плане, который лежит на поверхности, этот диалог состоит из за­гадочных заявлений, содержащих от одного до тринадцати пунк­тов каждое. На втором, более глубоком плане, согласно коммента­тору семнадцатого столетия Нилакантхе, диалог этот вращается вокруг философских воззрений обоих мудрецов.

Например, Вандин заявляет, что «один огонь бросает много [искр]», на что Аштавакра отвечает, что «два друга, Индра и Агни, странствуют [вместе]». Нилакантха поясняет, что Вандин хочет сказать: многие чувства направляются одним даром, а именно высшей мыслью (буддхи). Аштавакра, стойкий адепт адвайта ве­данты, возражает, заявляя, что кроме высшей мысли необходим второй дар, а именно трансцендентальное Сознание. Иными сло­вами, для буддхи необходимо «Я», первичное Сознание, чтобы явить обыденное сознание. И так далее.

Для индийской мысли всегда была важна символика чисел. Уже в «Ригведе» есть гимны, охотно оперирующие числовыми загадка­ми. Ведические пророки (риши) были истинными мастерами по части символики и загадок. Они чувствовали, что язык способен указать на глубокие тайны, неизмеримые для логической мысли, но ясные для духовного взора. Ведическая склонность к символиз­му и загадкам сохранилась и в более поздние эпохи.

Так, вся «Махабхарата», повидимому, основана на символичес­ком числе 18, как я разъяснял в своем «Введении в Бхагавадгиту» (6).

Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ S&,'

Война, послужившая предлогом драматической линии эпоса и ди­дактических отступлений, со всей очевидностью, имеет четкие исторические корни, однако она всегда понималась аллегориче­ски — как моральная, психологическая битва добрых и злых сил как вне так и внутри человеческой души. Если «Махабхарата» вра­щается вокруг идеала дхармы, или моральных достоинств, эпиче­ская драма «Рамаяна» делает основной упор на вековые идеалы правдивости и верности. Обожествленные фигуры царя Рамы и его возлюбленной жены Ситы служили в Индии источником вдохновения для бесчисленных поколений.

Прекрасный пример архетипичной поэтической символики дает хорошо известная легенда о Кришне в том виде, как она из­ложена в «Бхагаватапуране». Богочеловек Кришна играет на маги­ческой флейте и очаровывает всех пастухов и пастушек, которые влюбляются в него и совершенно забывают о себе в его обществе,— символ человеческой души, стремящейся к первичной Реальности. Любовная игра (лила) Кришны и пастушек — удачное описание игривой динамики, встречающейся на пути йоги между учеником и гуру, который воплощает трансцендентальный Принцип.

Разрушающий мир танец Шивы — другой мощный символ, ко­торый можно понять как в космологическом, так и психологиче­ском планах. С точки зрения йога, танец разрывает все мысленные ткани, которыми мы заключаем себя в тюрьму изза непрерывной кармической деятельности или волевых актов. Шива, как Натарад жа («Владыка Танца»), — разрушитель наших иллюзий и заблужде­ний. Он — та внутренняя сила, которая подмывает наши стара­тельно созданные концепции мира, благодаря чему мы получаем возможность видеть реальность такой, «как она есть» (ятхабхута).

Богиня Мохини («Та, что вводит в заблуждение») мыслится как искушающая нас ложными представлениями и обманчивыми фантазиями, так что лишь серьезные духовные искатели способ­ны найти путь к Реальности. Слоноголовый толстый бог Ганеша опятьтаки традиционно призывается, чтобы удалить все подоб­ные препятствия. Каждое божество отражает определенную сим­волическую функцию, чью глубину мы можем постигнуть, лишь нырнув в собственную душу посредством йоги. Художественные изображения многочисленных божеств индуизма, буддизма и джайнизма полны йогической символики. Особенно ярко эта символика выступает в глубоком учении тантры.

Чтобы ощутить этот факт, достаточно всего лишь взглянуть на эзотерический смысл слова «хатха». Словарное значение термина «хатха» — просто «сила» или «мощь», а обычно употребляемый творительный падеж «хатхат» означает «с помощью силы». Однако в эзотерическом смысле буквосочетания «ха» и «тха», совершенно бессмысленные сами по себе, символизируют Солнце и Луну соответственно. Конкретнее, они относятся к внутренним све­тилам: «солнцу» или солнечной энергии, текущей по правому энергетическому пути (т. е. пингаланади), и «луне» или лунной энергии, текущей по левому пути (т. е. иданади). Хатхайога нахо­дит применение обоим этим потокам, соответствующим симпа­тической и парасимпатической нервным системам, ради дости­жения психоэнергетического баланса и спокойствия мысли.

Когда энергетическая гармония достигнута, начинает рабо­тать центральный канал (т. е. сушумнанади). Стоит жизненной силе (пране) устремиться вверх по центральному каналу, как про­буждается сила змеи (кундалинишакти) и также посылается в центральный канал. Затем кундалини поднимается к темени, вызывая возвышенное состояние обожествляющего мысль объе­диненного сознания (или нирвикальпасамадхи, «бесформенный экстаз»). Символика кундалинийоги очень сложна. Тантра опе­рирует искусственным «сумеречным» языком, понятным лишь посвященным. Так, широко используемый термин падма (лотос) может означать вагину, а ваджра (молния) — пенис. Все зависит от контекста, и в этом кроется одна из причин, почему Тантры так сложно переводить. Другая причина состоит в том, что они часто имеют дело с переживаниями йога или сложными ритуальными практиками, незнакомыми непосвященному переводчику.

Невероятно обширная и богатая символика, содержащаяся в текстах Индии, пока еще не изучалась систематически, хотя подобное исследование было бы весьма ценным, правда, исклю­чительно трудным делом. Студенты, серьезно занимающиеся тантрой, должны почувствовать это символическое измерение, чтобы не пасть жертвой ложной буквальности, которая ведет к догматизму и ошибочному применению учения.

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ ij&'

Часть вторая ВХОЖДЕНИЕ В ПРАКТИКУ

Дата добавления: 2015-07-20