Пример из африканской антропологии: the Nuer (нуэр)'.

Африканские исследования стали жертвой одной, особенно харак­терной для этой исследовательской области, версии идентичностного мышления. Особенно наглядно это проявилось в попытках журналис­тов показать, что африканская "племенная идентичность" является глав­ной причиной насилия и неудавшегося построения национального го­сударства в регионе. Академические африканисты были озабочены таким редукционистским видением Африки по крайней мере с 1970-х гг. В их работах конструктивизм использовался задолго до того, как это направление получило свое название.[73] Аргумент, что этнические груп­пы не являются данностью, но продуктом истории, включая проведе­ние культурных различий через навязанную колониальную идентифи­кацию, стал общим местом африканских исследований. Но и в этой ситуации ученые скорее обращали внимание на формирование границ, а не на их проницаемость; на сложение групп, а не на развитие связей и взаимоотношений.[74] В этом контексте стоит вернуться к классичес­кой работе по африканской этнологии - книге И. И. Эванс-Притчарда (Е. Е. Evans-Pritchard) Нуэр.[75]

Основанная на исследованиях, проведенных в северо-восточной Африке в 1930х гг., книга проникнута отчетливым релятивистским видением идентификации, самопонимания и социальной локализации, которое рассматривает социальный мир через призму степени и каче­ства отношений между людьми, а не в разрезе категорий, групп или границ. Социальная позиция в первую очередь определяется генеало­гией, основанной на потомках одного предка, построенной в соответ­ствии с социальной традицией: патрилинейно (по мужской линии) в случае Нуэра, по женской или, что реже встречается, по двойным сис­темам происхождения в других частях Африки. Происхождение детей определяется патрилинейно, и, хотя отношения с родственниками ма­тери принимаются во внимание, эти отношения не считаются частью генеалогии. Сегментарное происхождение можно представить в виде диаграммы на схеме 1.

• Женщина

^А Мужчина = Брак

Схема 1. Сегментарная патрилинейная генеалогия; линии представляют происхождение; партнеры в браке происходят из разных линий; дети дочерей принадлежат к линии мужей и не показываются; дети сыновей принадлежат к данной линии и представлены на диаграмме.

Каждый на этой диаграмме находится в родстве со всеми осталь­ными, но родственность определяется разными способами и представ­лена в разной степени. Есть соблазн сказать, что люди, вошедшие в круг А, составляют группу с "идентичностью" А, отличную от группы В с "идентичностью" В. Проблема с такого рода интерпретацией зак­лючается в том, что каждая ступень, отличающая А от В, показывает их связь, поскольку в предыдущем поколении обязательно находится общий предок, неважно, живой или нет, социальная позиция которого связывает людей в А и В. Если некто из группы А входит в конфликт с кем-то из группы В, этот человек вполне может попытаться обра­титься к родственной связи А, чтобы мобилизовать людей А против В. Но любой представитель старшего поколения может обратиться к об­щим предкам, чтобы уладить ситуацию. Акт обращения к более глубо­ким генеалогическим пластам в процессе социальной интеракции под­черкивает релятивистский характер социального позиционирования в ущерб категориальному.

Можно утверждать, что вся патрилинейная генеалогия составляет идентичность, отличную от идентичности других родственных линий. Но смысл аргументации Эванса-Притчарда состоит в том, что сегмен­тация представляет целый социальный строй и что потомственные линии сами по себе родственны друг другу. Теперь обратимся к браку. Практически все сегментарные общества настаивают на экзогамии. С эволюционной точки зрения предпочтение, отдаваемое экзогамии, от­ражает преимущества связей между генеалогическими линиями. То есть диаграмма мужской линии предполагает дополнительный набор отношений, через женщин, которые по рождению принадлежат потом­ственной линии своих отцов, но чьи сыновья и дочери принадлежат линии их мужей.

Можно, конечно, утверждать, что все линии, перекрестившиеся в браке, составляют "Нуэр" как идентичность, отличную от "Динка",[76]* или идентичность любых других групп в регионе. Но применительно к данному случаю новейшие исследования по африканской истории предлагают более нюансированный подход. Генеалогическая конструк­ция социальных взаимосвязей предлагает возможности для более утон­ченного анализа, особенно по сравнению с предрасположенностью ученого двадцатого столетия к поиску четких границ между "внутри" и "вовне". Брачные отношения могут распространяться и за пределы племени Нуэр (как по взаимному соглашению, так и путем принужде­ния пленных женщин к вступлению в брак). Чужаки, с которыми пле­мя сталкивается во время торговли, миграции или разного рода пере­движений, могут быть включены в систему социальных связей как фиктивные родственники или ассоциированы с патримониальной по­томственной линией посредством кровного братства. Народы северо­восточной Африки мигрировали на большие расстояния, пытаясь най­ти более благоприятные экологические условия, что сопровождалось прекращением или восстановлением отношений между сегментами потомственной линии. Родственные связи торговцев распространялись на значительное пространство. Торговцы вступали в многочисленные связи с сельскохозяйственными общинами и иногда создавали lingua franca, чтобы усовершенствовать коммуникацию на протяженных тер­риториях.[77] Во многих частях Африки можно найти религиозные орга­низации и круги посвященных, членство в которых не зависит от линг­вистических и культурных границ. Данные организации представляют собой то, что Пол Ричарде называет "общей 'грамматикой'" (common grammar) социального опыта в регионе, так как эти организации демон­стрируют высокую степень культурного и политического разнообразия.[78]

Проблема подведения вышеописанных форм связанности отноше­ний (relational connectedness) под общий знаменатель "социального построения идентичности" состоит в том, что процессы установления и разрыва связей обозначаются одним и тем же термином, что затруд­няет понимание процессов, причин и последствий различных видов кристаллизации различий и сходств. Африка никогда не была идеаль­ным местом для социализации, но и во время войны, и в мирное время существовали гибкие модели создания социальной общности и прове­дения социального различия.

Не нужно думать, что принцип "скользящей" степени связанности годится исключительно для небольших "племенных" обществ. Иссле­дования больших политических организаций, для которых характерны наличие авторитарного правителя и разветвленная иерархия подчине­ния, показывают, что родственные связи являются важным принципом организации социальной жизни. Африканские короли устанавливали свою власть путем вступления в патримониальные родственные связи с представителями разных потомственных линий, чем создавали соци­альную базу своего правления, охватывающую разные племенные груп­пы. Они также использовали принципы родства, чтобы консолидиро­вать собственную власть, укрепляя внутрисемейные брачные связи и расширяя королевскую семью.[79] Почти во всех обществах концепции родства являются одновременно символическим и идеологическим ре­сурсом. Хотя они воздействуют на формирование норм, самопонима­ния и чувства общности, появление родственных "групп" совсем не обязательно является результатом этого воздействия.[80]

В отличие предыдущих форм правления, колониальная власть при­ложила большие усилия для того, чтобы сгруппировать народы с яко­бы общими характеристиками на одной территории. Эти привнесен­ные идентичности обладали большей силой, но результаты их влия­ния зависели от конкретных отношений и символических систем, ко­торые использовались колонизаторами и местными культурными дея­телями, а также от противоположного процесса - поддержания, разви­тия и артикуляции родства и самопонимания иного рода. Эра колони­ализма действительно сопровождалась сложными процессами борьбы за идентификацию. Но было бы упрощением понимать этот процесс как производство "идентичностей". Люди могли мириться и с наличи­ем оттенков различных идентичностей, что они, собственно, и делали в ежедневной практике даже после политического разделения.

Замечательная работа (Шарон Хатчинсон Sharon Hutohinson) с но­вых позиций анализирует концепцию "племени", предложенную Эван-сом-Притчардом. Данный анализ переноситлрабдематику.гшемеяно-го^родства в конфликтное поле современности. Цель автора — "под­вергнуть сомнению саму идею 'Нуэр' как однородной этнической иден­тичности".⁸⁵ Хатчинсон указывает на расплывчатость границ народа, ныне называющего себя Нуэр: культурные и исторические свидетель­ства не подтверждают наличия данной этнической границы. Она так­же считает, что сегментная схема Эванса-Причарда уделяет чрезмер­ное внимание главным мужчинам-старейшинам 1930-х гг. и обходит женщин, мужчин менее "знатного" происхождения и молодых муж­чин и женщин. В рамках этого подхода сложно концептуализировать "Нуэр" как идентичность, но возникает необходимость тщательно рас­смотреть процесс расширения и консолидации социальных взаимосвя­зей. Доводя нарратив книги до периода гражданской войны в южном Судане в 1990-х гг., Хатчинсон отказывается рассматривать этот конфликт как результат культурной и религиозной несовместимости меж­ду воюющими сторонами и настаивает на глубинном анализе полити­ческих отношений, борьбы за экономические ресурсы и территори­альных связей.

Действительно, в большей части современной Африки некоторые из самых серьезных конфликтов возникли внутри сравнительно одно­родных культурно и лингвистически групп населения (Руанда, Сома-ли), а также между слабо связанными экономическими и социальны­ми общностями, основанными в большей степени на клиентурных от­ношениях, а не на этническом сходстве (Ангола, Сьерра Леоне); па­раллельно культурное различие использовалось как оружие в полити­ческой борьбе (Ква Зулу в Южной Африке).[81] Исследователь, объясня­ющий прошлые и настоящие конфликты тем, что люди конструируют и борются за свои "идентичности", рискует создать сфабрикованное телеологическое объяснение, отвлекающее внимание от вопросов, ко­торые рассматривает Хатчинсон.

Дата добавления: 2015-07-20