Глава XXIII. В Родной дом.

Нахождение в окрестностях восстанавливающегося Петерсберга длилось несколько месяцев, но потом вышла директива о демобилизации. Перед этим обоих наградили орденами Революции и Труда и… напомнили о неразглашении тайны, которой явилась сама эта война, хоть что говорить, шила в мешке не утаишь, так что оба они не понимали смысла этой секретности. Кроме того, обоим было объявлено, что в связи с их военными заслугами им добавляют несколько положительных баллов. Джутовский видел, как других направляют на какие-то заводы в порядке трудовой мобилизации, причем, на поселение в коммуны, а потому они боялись, что их снова разлучат, но им, к величайшему удивлению обоих, в порядке поощрения «в связи с исключительной смелостью, проявленной при защите Отечества», разрешили… восстановить брачные отношения с правом рождения и воспитания детей, сказав, что «власти сделали вывод, что в их случае это представляется наиболее целесообразным». Как ему было заявлено, эксперимент по коммунизации выявил тех, кто наиболее эффективно трудится и поддерживает отношения, в том числе, между полами, находясь в коммуне. «Будьте уверены, таких – 70 процентов!» - Заявил ему чиновник, принимающий его. Более того, им разрешили вернуть прежние имя и фамилию, так что вскоре Соревольс Хиндешвайльс снова стал Андри Джутовским, а Револина Вольксманнкригер – Оришо Коштор, правда, соответствующие записи у них остались. Конечно, они венчались в храме, так что их брак власти не могли уничтожить, как ни хотели, но эта реабилитация их союза, как ячейки общества для них была, скорей, восстановлением справедливости. И вот, Джутовскому было вручено постановление о направление в проектный отдел родного завода, откуда в свое время его сняли, разумеется, после курсов восстановления навыков. Вскоре они в приподнятом настроении отправились в Вайлево, с которым были связаны самые счастливые моменты их жизни. У нашего героя это вызвало прилив восторга, ведь он возвращался на Родину, где так давно не был. Оришо тоже была рада этому, ведь здесь они сочетались браком и здесь началась их совместная жизнь. Поезд, в котором они ехали, был полон возвращающимися с войны людей. Конечно, не все ехали в Вайлево, но здесь пути их сошлись и они пели, радостно переговаривались, поздравляя друг друга с «окончанием учений», как они говорили.

Родной город встретил их той же атмосферой ликования. То там, то сям собирались группы, обнимались, приветствовали, беседовали друг с другом, очевидно, не боясь следящих камер, могущих отслеживать переговоры людей.

В этой неразберихе Джутовского кто-то окликнул. Это был его давний друг, сосед по улице Прьядослав Цэртов.

«Андри! Да, это никак ты! Давно же тебя не было!» - Говорил он.

«Трудовая мобилизация в коммуну в Петерсберге, а потом военные сборы.» - Ответил он.

«О! Ты тоже?!! Я ведь был в коммуне Пяатэти – в Альтринге. Больше года там вращался, побыл на учениях, а потом дозволили вернуться к жене и детям!» - Восклицал он. Позже он по секрету признался, что был в танковых частях и участвовал в боях с пауками. За один час он встретил еще десятерых друзей, вернувшихся из коммун с разных концов планеты: Бран Радовский, Ярослав Тырковский, Славомир Льясовский, Георги Мировский и другие. А вокруг жены встречали мужей, отцы – детей и все вокруг ликовали.

«Неужели они распустили все свои коммуны, ведь их назвали гарантией сохранения социализма в стране? Уж слишком много этих отпущенных домой из коммун. Оришо тоже удивляло все происходящее, но она ничего не говорила.

Уже здесь он выяснил, что власти дозволили занять им прежний свой дом. Здесь их встретили его родители, Любчо и Марианна Джутовские. Можно представить себе теплоту их встречи. Удалось попасть в их объятия и Оришо, которую они успели полюбить, заметив, что теперь она «стала, как все», прибавив, что раньше ее особенный национальный колорит придавал ей своеобразную прелесть. Увы, поселившись в прежнем доме, она была вынуждена была одеваться в одежду, выделенную ей при демобилизации, поскольку прежнюю отобрали и уничтожили еще при зачислении в коммуну в Тооти, а ее прежний гардероб бесследно исчез при «социализации» дома, впрочем, Марианна Джутовска сохранила где-то в своих запасниках один из ее праздничных нарядов, но Оришо, как я уже писал, отлично умела шить одежду и сама, так что этот недостаток вскоре мог быть исправлен. А другой ее неизменный атрибут – длинная коса, увы, мог быть восстановлен совсем не скоро. Впрочем, пока что, как бы Оришо ни относилась к выданному ей платью, которое, как она выражалась, «открывает ее наготу напоказ, вместо того, чтобы прикрывать его», а она вынуждена была его носить, поскольку и магазины ничего не могли предложить другого… Что же касается Джутовского, то как выяснилось, из его братьев и сестер домой вернулся только Драган, работавший на том же заводе, что и Андри, а вот Васил, будучи, офицером, был оставлен в какой-то части, причем, местоположение войск, в которых он находился, ему было запрещено раскрывать (не исключено, находились они там, на разоренной территории). Цецилия Джутовска осталась в коммуне на военном заводе на острове Люген у восточного конца континента – чрезвычайно далеко, причем, ее показатель оказался на настолько низком уровне, что она оказалась там вовсе запертой, без права на выход с территории даже на минуту. О допуске ее к «женским дням» она не говорила, а вот Элена Джутовска оказалась в Эйтеа-Ярви в Альтринге и ее положение оказалось несколько лучше – она имела право на выход из общежития в субботние и воскресные дни с обязательством возвращаться в 8.00 до начала «культурной программы выходного дня». Милован, как сказал отец, погиб во время учений при военных сборах «от несчастного случая», стало быть, тоже был на войне и встретил там смерть, а Рудан в порядке трудовой мобилизации отправлен на Голиаф и как ценный специалист с высокими баллами, получил право на жизнь в частном доме вместе со своей женой, которая тоже отправилась вслед за ним. А вот Злата была еще 9 месяцев тому назад отправлена в Хайдер на военный завод и от нее до сих пор нет вестей («Стало быть, тоже погибла.» - Подумал Джутовский, внутренне, надеясь, что она все-таки жива. Прошло два месяца, и она и правда, нашлась. Выяснилось, что она получила серьезную травму, так что ее телу понадобилось серьезное восстановление, а потом она получила направление в Тооти на тот самый завод, куда в свое время направили Оришо. Стало быть, она тоже попала на войну, только как и в каком качестве). В воскресенье он снова пришел на богослужение в тот самый храм, где всегда был с самого детства, а в понедельник он снова пришел на свой завод, где его встретили с распростертыми объятиями. Тут он выяснил, что при заводе тоже действует коммуна с раздельным проживанием мужчин и женщин и их случкой в так называемые «женские дни». В последние недели многих, приехавших из других регионов, распустили по домам, но многие остались, а на место уехавших вернули прежних работников, за исключением погибших «на учениях» (власти даже не пытались придумать причину убедительнее – так много погибших на каких-то странных учениях, это могло вызвать подозрения, что их обманывают). Все прежние работники, вернувшиеся на свои места, имеют право проживать в городе в своих прежних домах ввиду каких-то заслуг.

«А кто же остался в этих коммунах?» - Спросил Джутовский при первой возможности.

«Штрафники, у которых слишком мало положительных баллов и для которых казарменный распорядок приятнее домашнего. Для них и случки в «женские дни» приятней семейной жизни.» - Ответил начальник цеха, Теодор Брегель. Пару месяцев ему пришлось ходить на курсы восстановления квалификации, а потом он вернулся к своей работе, что для него было выше всякой похвалы. Так, жизнь наших героев возвращалась в прежнее русло. Но ему по-прежнему не давала покоя странность создавшейся ситуации и самым странным было то, что из телевидения, радио, компьютерной сети, а также из репертуара голосов, вещающих из динамиков на улице, исчезло упоминание «Великого товарища Вайля», что ранее было немыслимо. Говорили о «заботе партии и правительства о народе», но привычная фамилия вождя из оборота исчезла. Вопрос он задал отцу (естественно, вечером, когда окна были занавешены) и тот сказал, что несколько месяцев назад из новостей вдруг напрочь исчезли политические новости – неделю их время полностью занимали музыкальные передачи, спектакли и так далее, а через неделю вдруг было объявлено, что «Великий вождь и отец трудового народа Лердии, Великий водитель народа Лердии по пути социалистического строительства, в связи с тяжелой болезнью, по собственному желанию, решением съезда Рабочей партии Лердии и Генеральной Ассамблеи освобожден от занимаемых должностей и отправлен на заслуженный отдых», а на его место единогласно избран некто Арнольд Брикс, один из соратников вождя. По словам отца, это известие вызвало истерику в городе, словно речь шла об уходе какого-то близкого человека, люди собирались на улицах, произносили речи, полные грусти, плакали в голос. После этого известия имя бывшего вождя напрочь исчезло из новостей. Лишь неделю назад телевидение показало его где-то в домашней обстановке, заверяя, что «с ним все в порядке, но болезнь продолжается»… Более того, выяснилось, что выход этого сообщения пришелся как раз на день, когда их войскам зачитали обращения командования, в котором говорилось о победе. Странно, очень странно, хоть за этим и последовали позитивные изменения в их жизни. Оришо на слова о болезни Вайля сказала: «Ну, понятно!»

О чем она говорила, она конечно, не объяснила. Оришо долго ходила в выданные ей короткие платья, но по мере пошива новой одежды все чаще облачалась в традиционные для нее длинные цветастые одежды, а скоро неизвестно откуда (она говорила, что достала у каких-то знакомых, очевидно, у кого-то из долианцев) у нее появилась круглая шапочка, в какой она ходила всегда. Так что все возвращалось на круги своя. Скоро у нее снова стал расти живот, что приносило им новые радости и новые испытания. Увы, родившийся у нее ребенок так и не был найден, след его потерялся, смешался со следами тысяч детей, отобранных у родителей и разбросанных по всем концам планеты, власти при проведении этой операции словно старались уничтожить все улики, так что поиски оказались тщетными. Вдобавок, чиновники посоветовали им выбросить этого ребенка из головы, поскольку, он «принадлежит трудовому народу Лердии», а рожать новых. Это было единственным, что портило им настроения, ведь малыша, которого они так ждали, она по рождении даже не видела – его унесли, обругав ее нецензурной бранью, когда она спросила про него. Впрочем, его горе в сравнении с некоторыми его друзьями не было так велико. Так, у Цэртова из трех детей удалось вернуть только одного, самого старшего, 4 лет – двое младших 3 и 2 лет бесследно исчезли при коммунизации. Оставалось надеяться на замену, так сказать, а Оришо врач сообщил, что у них ожидается рождение двойни – мальчики. Для Джутовского это означало, что детей придется учить сразу трем языкам – мыргивскому, как родному (Оришо – мама будущих детей, знала его не очень хорошо), хардиге, как государственному (здесь сложностей было меньше, ведь сам Джутовский начал изучать хардиге только с пятого класса, до этого зная его лишь в пределах 30 слов и пары общих фраз, впрочем, с Оришо они сами разговаривали в основном, на нем) и конечно долианский, как язык матери. Задача, скажем так, не очень простая, но с Богом все возможно и наш герой был полон уверенности, что у них все получится. Разумеется, в период беременности она не очень-то танцевала, зато пела больше, чем когда-либо, подчеркивая, что для будущих малышей это будет очень полезно. Особенно Джутовский запомнил одну из них. Еще в поезде на пути в Вайлево она неоднократно насвистывала ее, а теперь он услышал песню со словами:

* * *

Новая жизнь скоро начнется,

Будь к ней готов, о мой друг.

То, чем она для тебя обернется,

Волен ты сам выбирать.

Пользу иль вред приносить она будет,

Лишь от тебя, мой друг /

Может зависеть. Ты должен решать,

Чем для тебя она будет.

* * *

Все для тебя ко благу устроит /

Твой, будь уверен, Господь,

И унывать нам с тобою не стоит,

Пусть посетила нас скорбь.

Все эти беды – лишь испытанья,

Чтоб научить нашу плоть,

Не возноситься быть скромным в желаньях,

Как повелел нам Господь.

* * *

Не унывай, только лучше ведь будет /

Новая жизнь, что мы ждем.

Знай, друг, Господь ведь про нас не забудет,

С ним мы не пропадем.

Но без труда мы с тобой не получим /

От жизни новой добра,

И лишь себя мы плачем замучим,

Если лениться - мой брат.

* * *

Ты посмотри, как трудятся люди,

Чтоб хорошо завтра жить.

Значит, усердно трудиться мы будем,

Силы к тому прилагать,

Чтоб было с ближними чем поделиться,

Чтобы добро нам дарить.

Дабы завтра с тобой не страдать,

Друг мой, не будем лениться.

* * *

Новая жизнь скоро начнется,

Будь к ней готов, о мой друг.

То, чем она для тебя обернется,

Волен ты сам выбирать.

Пользу иль вред приносить она будет,

Лишь от тебя, мой друг /

Может зависеть. Ты должен решать,

Чем для тебя она будет.

* * *

Были и другие песни, но эта запомнилась ему больше всего. Но нельзя сказать, что уже упомянутые проблемы целиком занимали их. Иногда они возвращались к этой странной войне, на которой им обоим удалось побывать.

«Сколько думаю на эту тему, то чем дальше, тем более странной мне кажется эта война. В жизни ничего более странного не видела.» - Сказала как-то Оришо, когда после прихода мужа с работы они сели ужинать (окна, во избежание прослушивания, были занавешены).

«Мне тоже.» - Вздохнул он, вспоминая все, что ему удалось претерпеть на это войне.

«Лично у меня создалось впечатление, что они не знают, кто на них напал.» - Сказала в свою очередь Оришо.

«Сначала, вполне возможно, что они и не поняли, кто перед ними, но потом, поняв, они просто скрыли от нас это, не захотели говорить.» - Ответил он.

- Но ведь это не логично! Логичней было бы, если бы народу или хотя бы войску объявили – такая-то скотина на нас

напала, чтоб хотя бы знать врага в лицо, ведь это зачастую может помочь бороться с ним!

- Согласен. Если они сразу и не поняли, с кем имеют дело, ведь возможно, что враг задействовал какое-то новое, сверхсекретное оружие, с которым наши специалисты не были знакомы, то потом похоже, просто постыдились говорить об этом вслух, дабы не портить образ «непобедимой армии», потому они вероятно, и побоялись обнародовать факт войны. Это абсурдно, но похоже, они мыслили так. Наверно, это такой противник, с которым «непобедимой армии» и воевать стыдно. У нас в войсках говорили, что вражеские машины похожи на райзероновскую технику, но технологии Райзерона использует столько государств! Да и то, что вражеский флот не смял сразу наши силы, а в течение столького времени вынужден был вести бои на орбите, доказывает, что вряд ли речь идет о таких крупных державах, как Райзерон, не говоря уже о таких, как Зория или Имарадзавида – соотношение их сил с нашими просто несопоставимо! Скорей, речь идет о таких цивилизациях, как Триада, которая, кстати, мнит себя великой державой и норовит то и дело вмешиваться в чужие дела. Этакий карлик, мнящий себя великаном! Вероятнее, всего, это их проделки, хоть я могу и ошибаться, ведь у меня нет доступа к секретным данным.

- Что ж, вполне возможно. Но это не могут быть, например, фирты?

- Может быть, среды фиртских кланов есть довольно сильные, как Нойманны, которые периодически тревожат

наших бенийских друзей, но таких не так много, большинство не рискнули бы сражаться с целыми планетными системами, как наша.

- Но это может быть кто угодно из этой мелочи, о которой ты говорил?

- Да. Причем, характерно то, что враг не налетел сразу всей массой, как сделали бы крупные державы, а послал сначала пару кораблей для высадки десанта, который и должен был подготовить плацдарм для высадки основных сил. Но эти корабли были сбиты, но вражеской робототехнике все же удалось высадиться. Об этом телевидение говорило, но космические силы пропустили эти капсулы, возможно, приняв их за метеориты или просто какие-то падающие обломки. А они принесли силу, с которой нашим не удалось сразу справиться. Причина была в этих машинах, которые постоянно производили новых роботов, что восполняло потери. Я видел огромные машины, наподобие мокриц, собиравшие металлолом для этой цели. Возможно, для этой же цели служили и те подземные чудовища, которых я так и не увидел, зато частенько наблюдал следы их деятельности. Может быть, они служили той же цели. Также я видел странные яйцеобразные машины, которые что-то выстреливали, а в последнее время моих прогулок по тылам противника я часто видел, как в небе пролетало что-то большое. Может быть, враг рассылал по фронту новые отряды «производителей», которые умножали армию врага, возможно, их засылали и в наш тыл. Но вся эта масса служила одно цели – подготовить плацдарм для высадки основных сил, да вот незадача – упорное сопротивление наших не дало противнику это сделать.

- Но конец войны! Мне кажется, что что-то там не так!

- Да. Очень странно все это – все как-то внезапно оборвалось. Правда, остается вероятность, что наш флот все-таки разгромил противника и уничтожил центры, управляющие всеми этими роботами. Это подтверждается и той огненной феерией, которая была в небе перед тем, как все внезапно стихло, да и тот ядерный фейерверк, который мы видели вдали. Но абсолютно ясно, что пока мы воевали, что-то произошло там, в столице. Возможно, что это обычный дворцовый переворот – в какой-то мере это объясняет и анабиоз, в который вдруг впало высшее командование, если правда то, что СТАВКА молчала, когда мы сидели в этой степи в лагере и то что говорил отец, что целую неделю по телевидению не было политических новостей. Возможно, страсти там кипели нешуточные, а итогом этого была «болезнь» Вайля, приведшая к его уходу и смена политики, столь явная, что нас с тобой удивило, что нас не раскидали по коммунам, а разрешили вернуться к семейной жизни, той самой, которую раньше они клеймили, как «атавизм устаревших порядков», а не будь переворота, нас могли б и вернуть в коммуны. Но наверно, они побоялись все ломать через колено, ведь это могло бы вызвать недовольство, ведь кому-то и правда легче жить в бараке с такими же коммунарами, кушать в столовой и так далее, чем в семье, где постоянно нужно с кем-то уживаться и идти на компромисс, а в коммуне людей поселили в одной комнате по совету психолога, который перед этим час мучил каждого кандидата расспросами. Поначалу у меня была мысль, что к этой перемене приложил руку противник, но в этом случае перемены могли бы быть куда более радикальными. Может, Лердия вовсе б сошла с пути социалистического строительства, а что нас в этом случае могло ждать – неясно. Скорей, враги правда пытался что-то сделать, но это ему не удалось – это может объяснить странный выход из строя навигаторов, хоть может быть, причина есть и другая.

- Что же теперь нас ждет?

- Как знать? Но как ты любила петь – Бог все устраивает ко благу, так что не стоит унывать. Но ясно, что наша несчастная планета сильно пострадала от этой войны, среда сильно изгажена – ведь термоядерных взрывов было не один и не два и даже не три, огромные территории опустошены, превращены в пустыню, совершенно очищены от населения, если не считать корвидов, которые частично пережили эту резню в своих норах, многие из них, как ты видела, принимали нашу сторону и очень радушно нас встречала. Возможно, что государство больше не будет видеть в них потенциальную угрозу и они смогут жить спокойно. Вот только не будут ли они теперь хозяевами этих опустошенных территорий.

- Но этот противник, кем бы он ни был, так методично уничтожал местное население! Зачем, ведь рабочая сила всегда нужна?

- Очевидно, на их месте должны были поселиться колонисты – планета должна была быть очищена от человеческой плесени для рассадки тут новых граждан. Но вероятно, что это сначала не входило в их планы – ведь за десантом роботов должны были прийти основные силы, а когда высадка сорвалась, то и пришла команда на тотальную войну и роботы, согласно программе начали уничтожать всякое человеческое существо, которое попадалось им на глаза. Но это преступление, достойное международного суда, перед которым должны предстать те, кто это задумал. Вот только вряд ли это будет, ведь даже факт войны строжайше засекречен. Кстати, притом, какую огромную территорию охватила эта война, которой, вроде бы, нет, а поток беженцев, которых было немало, охватил еще большую, скрывать такое страшное событие просто нелепо и это может выйти им боком, ведь среди людей может возникнуть недовольство…. Тем более, кто-то может быть недоволен странным уходом Вайля, «великого вождя», который правил страной 20 лет. Ты ведь слышала, как рассказывали об истерике, которая началась после этого известия? Любого нового правителя будут сравнивать с ним, «Великим вождем», которого все и вся прославляли столько лет и любые их ошибки и любые потрясения, выпавшие на долю страны почитатели вождя будут ставить в вину. Будут недовольные и будут почитатели, это очевидно. Я надеюсь на лучшее, но что будет дальше, неизвестно и для меня.

- Давай надеяться на лучшее.

И они переключили все внимание на ужин, который был перед ними.

* * *

Триада. Трансвидия. Резиденция президента под Телльбергом. На приеме у президента Харольда Лейви министр обороны Эйрик ван Даукс.

Президент: Господин ван Даукс! Роль военных в нашем государстве традиционно велика, но в последнее время у нас так много проблем, что я не знаю, как дальше совмещать интересы экономики с интересами армии. Высокие расходы создают много проблем – это миллиарды, которые исчезают из экономики, не принося прибыли, а для экономики это катастрофа.

Ван Даукс: Согласен, расходы надо оптимизировать. Эксперты предлагают больше внимания уделять самовоспроизводящейся робототехнике. Это позволит снизить расходы на закупку отдельных образцов. Вероятно, это непопулярно, но нам придется сокращать расходы, да и живую силу надо бы надежнее оградить от потерь, которые не компенсируешь, а потери в живой силе – это всегда рождает недовольство.

Президент: Программа действий должна быть разработана как можно быстрее. Займитесь этим, господин ван Даукс.

Ван Даукс: Хорошо. За месяц все будет готово.

Президент: Сойдет. Хотелось бы быстрее, но я понимаю сложность проблемы.

Ван Даукс: Да! Я недавно говорил с главой Ген.штаба Диксом. В связи с провалом операции «Освобождение» он крайне подавлен и подумывает об отставке, считая эту неудачу своим личным провалом.

Президент: Ко мне он с такой просьбой не обращался, но если господин фельдмаршал обратится с ней ко мне, то я прошение это не подпишу. В краткосрочной перспективе это, возможно, действительно провал. Конечно, попытка высадки основных сил окончилась неудачей – Лердийская космическая группировка, надо отдать ей должное, неплохо подготовлена и наше вторжение провалилось. Однако, в долгосрочной перспективе операция может принести нам успех – высаженный нами десант, прежде чем были уничтожены посты управления им, что позволило лердийцам подавить его, опустошил огромную территорию. Существенная часть населения этих территорий была истреблена, страна потеряла многие миллионы своих граждан, участвующих еще вчера в создании дохода страны, остальная оторвана от своих домов и немалая часть доходов страны должны была быть пущена на их обустройство на новом месте. Множество городов и большие площади из-за этой войны подверглись радиоактивному заражению и большие средства уйдут на дезактивацию этих зон, без которой эти территории в течение веков будут непригодны для жизни и ведения хозяйства. Потом не забывайте, что власти Лердии совершили огромную ошибку, решив скрыть от населения эту войну, которая опустошила огромные территории и принесла колоссальные жертвы и потери, но вопреки всему власти делали и продолжают делать вид, что этой войны не было. Но можно заставить молчать десяток, сотню людей, труднее заставить молчать тысячи людей. Но миллионы! Миллионы людей бежали от войны и видят, что государство, декларирующее заботу о них, их обманывает, отрицая существование этой войны и клеймя, как клеветников всех, кто говорит правду. Это неизбежно рождает недовольство, ведь они видят, что государство лжет. Наша разведка докладывает о возникновении такого недовольства. Брожение объективно существует в низах, особенно в среде беженцев. Слух о войне распространяется вопреки официальной пропаганде. Подтолкни этот процесс – и возникшая волна скоро сметет этот режим, как брожение в их элите уже смело самого Вайля.

Ван Даукс: Насколько я осведомлен, здесь не обошлось без людей из МНБ, ведь это была их операция.

Президент: Да. Однако местные быстро взяли инициативу в свои руки. Попытка наших людей привести страну на путь демократизации не удалась. Страна остается на социалистическом пути, но в свои руки взяли фигуры, положение которых в последнее время было довольно шатким. Возможно, вскоре последует частичная реабилитация репрессированных во время вайлевской диктатуры – новые власти хотят видеть в них некую опору после таинственного ухода Вайля, которого местные боготворили и боготворят до сих пор, а репрессированных, по нашим данным – миллионы. Но недовольных может быть еще больше, ведь миллионы насильно переселены в пресловутые трудовые коммуны, разлучены с родными, супругами, детьми, последние разбросаны по приютам, зачастую следы их потерялись и вряд ли их родители этому рады. Другую часть недовольных, по нашим данным, составляют, как я говорил люди, бежавшие от войны или призванные в армию – они знают правду и видят, что власти лгут. Их тоже отнюдь не десять человек и если эта масса придет в движение - у властей будут проблема. Подтолкни процесс и властям не поздоровится. Еще на власти сильно обижены корвиды и другие мутанты, которых власти обвиняли в некоем заговоре. Есть сведения, что когда после разгрома нашего десанта лердийские войска входили на захваченную им территорию, они уже встречали активное сопротивление корвидов. Смогут ли власти изменить отношения с ними – зависит от них, для этого им придется реабилитировать их. Но пойдут ли новые власти на это – пока неизвестно, а эти мутанты многие годы жили, ютясь в подполье, фактически вне законов страны. Властям придется потрудиться, чтобы эти маргиналы превратились в законопослушных граждан страны. Как видите, ситуация очень сложная, положение шаткое – стоит нашим людям немного подтолкнуть их в нужную сторону и никакой боевой операции больше не понадобится – лердийцы сами все сделают за нас. Так что передайте господину Диксу, чтобы не переживал.

Их разговор перешел на скучные темы обеспечения всем необходимым армии Триады, при этом максимально обеспечивая экономию средств, а по окончании разговора ван Даукс удалился…..

Написано 14 мая 2014 г.

[1] Выделенные жирным шрифтом строки поются дважды

[2] Диалог; -Оришо! Как у тебя дела?

- Превосходно! Отлично во всех отношениях

[3] Начальная часть православной литургии, когда священник, молясь о живых и усопших, вынимает за них из специально приготовленных хлебов – просфор (греч. приношение) частицы…

[4] Да сохранит тебя Господь. Прошу тебя, возвращайся как можно скорей.

[5] Слова, выделенные жирным шрифтом, поются два раза.

[6] Тут Оришо пела по-разному, либо пела так, как это положено по тексту, либо переделывая его на «здесь есть луга, где средь травы ходила»

[7] Вообще-то там было другое слово с тем же значением, но совершенно непечатное, а потому лучше будет, если мы вставим сюда это слово, более нейтральное.

[8] «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

[9] «Одна, совсем одна.»

Дата добавления: 2015-07-25