Саммари: На седьмом курсе жизнь Гарри меняется в мгновение ока. 32 страница

Глава 34.

Чувствуя себя абсолютно довольным — прямо-таки, как никогда в жизни — Драко наслаждался радостной картиной, развернувшейся вокруг него. В их гостиной, в Покоях Основателей, в углу стояла высокая голубая ель, украшенная веселыми фонариками и елочными игрушками, которые дети с большой любовью смастерили своими руками. Над камином были укреплены ветви вечнозеленых растений, унизанные золотыми и алыми украшениями. Над каминной решеткой кто-то аккуратно развесил чулки — по одному на каждого члена семьи.

Драко приблизился и внимательно рассмотрел каждый из ярких чулок, благоговейно поглаживая вышитые имена, мысленно благодаря, каждого из членов своей семьи. Северус, Ремус, Сириус, Николь, его собственное имя, потом шли два чулочка поменьше для каждого из близнецов. Он замер, прочитав последнее из имен: «Гарри». События последних нескольких часов изменили все. Яркие рождественские гирлянды неожиданно превратились в символ надежды и мира, вместо того, чтобы напоминать о том, что могло бы быть, но не случилось. Драко глубоко вдохнул насыщенный аромат ели, слегка приправленный мятой и апельсинами, наслаждаясь запахом — именно так и должно пахнуть Рождество!

Было очень символично, что Гарри вернулся к нему именно в канун Рождества, в самую волшебную из ночей года — в ту ночь, когда весь мир радуется поздравлениям и надеждам на лучшее будущее, обещанное всем, благодаря самопожертвованию одного.

Мягкое шуршание ткани со стороны лестницы сообщило ему, что он больше не один в комнате. Драко повернулся на звук и еле сдержался, чтобы не расхохотаться в голос.

Гарри был одет в ярко-красный костюм и выглядел так, словно успел набрать огромное количество лишнего веса за тот час, что провел, укладывая близнецов в постели.

— Мммм, Лео,…а ты случайно не поджарил свои мозги во время самосожжения?

— Ха-ха-ха…очень смешно, Дрей, — ответил Гарри, грустно оглядывая свой временный весьма впечатляющий животик, который, вообще-то, больше всего напоминал огромный мешок желе. Взмахнув рукой, «Санта Клаус» призвал большущий мешок с подарками. Драко покачал головой, наблюдая, как Гарри ковыляет через комнату к елке, обремененный своим приятным грузом — его координация явно оставляла желать лучшего. Не в состоянии больше сдерживаться, Драко расхохотался, когда Гарри попытался наклониться и засунуть руку в мешок, но потерял равновесие и повалился на пол огромной бесформенной кучей.

Не обращая внимания на раздраженный взгляд Гарри, пытавшегося подняться, Драко не стал отказывать себе в удовольствии немного подразнить его. — Как ты думаешь, Дамблдор почувствовал толчок от твоего падения в своей башне? — Не желая разбудить близнецов, Драко прикусил щеку, пытаясь перестать смеяться. — И, как ради всего святого, ты умудрился натянуть эти черные ботинки?

— С меня довольно. — Гарри совсем выбился из сил, пытаясь встать. — Почему бы тебе не заняться делом и не помочь мне?

Наклонившись, Драко протянул руку, которую Гарри с благодарностью принял. — Знаешь, ты, вообще-то, мог бы помочь мне разложить подарки под елкой. — Гарри говорил медленно, с трудом восстанавливая равновесие и сильно сомневаясь, стоит ли еще раз попытаться засунуть руку в мешок.

— Я что, похож на эльфа?

Тогда Гарри щелкнул пальцами, и Драко оказался одетым в зеленую тунику с ремнем на талии и в красные лосины. Костюм завершали большие туфли с колокольчиками на носках, задранных кверху. Почувствовав, как что-то давит ему на голову, Драко понял, что, если бы он рискнул сейчас глянуть в зеркало, то увидел бы на себе какую-нибудь невероятно идиотскую шляпу. Что, конечно же, немедленно подтвердилось, когда Драко покачал головой и услышал веселый звон колокольчиков. — Поттер!

— Ну, теперь ты действительно похож на эльфа, так как насчет помощи? — Гарри совсем не расстроился, услышав раздраженное ворчание своего любимого. — И веди себя потише, если можно — мальчики спят, не хочу разбудить их, чтобы они нас увидели.

— И какой в этом смысл? Зачем одеваться, если они не смогут тебя увидеть? — Драко замолчал, сжалившись над Гарри и потянувшись к мешку. Он был достаточно умен, чтобы сообразить, что, если он не поможет разложить подарки, то им придется проторчать здесь всю ночь, а у него, признаться, имелись в запасе куда более приятные планы на те несколько часов, что еще оставались до Рождественского утра, когда мальчишки явятся будить их в несусветную рань.

— У тебя обнаружилась странная склонность к толстым людям, о которой ты мне не рассказывал? Зачем ты вообще вырядился в эту безобразную одежду?

— Заткнись, Драко — это традиция.

— Традиция, — недоверчиво повторил Драко, указывая на их костюмы. — Ты провел несколько лет за океаном, и теперь это — традиция?

Драко тут же пожалел о сказанном, когда заметил, как грусть пробежала по совершенному лицу его партнера, пока тот доставал большой сверток из мешка и аккуратно пристраивал его под елку так, чтобы было виден ярлычок с именем получателя, прикрепленный красной ленточкой. — Ты не поймешь, Дрей.

Взяв обе руки Гарри в свои, Драко подтащил его к одному из больших диванов. Усадив его рядом с собой и обняв, Драко прошептал. — Попробуй, объясни мне — я хочу понять.

Гарри вздохнул и закрыл глаза, прижавшись к теплому телу Драко и положив голову на его сильное плечо. — Ну, до того, как я приехал сюда, в Хогвардс, на первом курсе, я никогда не праздновал Рождества, сколько себя помню. Когда я был ребенком, тетя Петунья и дядя Вернон запирали меня в чулане каждый год, а сами украшали елку и пели Рождественские псалмы. Вернон одевался Сантой, и они пили молочные коктейли возле камина. А прежде чем Дадли приходило время отправляться спать в канун Рождества, они собирались все вместе и читали «В ночь перед Рождеством». Они никогда не позволяли мне участвовать в их празднике. — Гарри вздохнул, вспоминая свое страстное желание тоже быть с ними — хотя бы чуть-чуть.

— Рождественским утром, прежде чем Дадли просыпался, Петунья выпускала меня из чулана, чтобы я быстро сходил в туалет и поскорее принимался за приготовление праздничного рождественского завтрака. Я ждал этой минуты всю ночь, мечтая увидеть красивую елку, окруженную огромным количеством подарков. Каждый год я молился, чтобы один из этих подарков был для меня. Можно и не уточнять, что такого ни разу не случилось.

Драко прижал Гарри к себе плотнее, когда голос у того надломился. «Чертовы Дурсли, и Дамблдор тоже. Гарри ни за что не должен был жить с этими ублюдочными магглами!»

— Когда я достаточно подрос, чтобы понять, что не имеет значения, насколько хорошо я вел себя целый год — рождественского подарка для меня все равно не будет — я пообещал себе, что, уйдя из этого ужасного дома, обязательно заведу свои собственные традиции. — Гарри повернулся и посмотрел на любимого. — Понимаешь, не имеет значения, насколько глупо я сейчас выгляжу — просто, это для меня важно.

В который раз поблагодарив всех богов за то, что Гарри умудрился пережить не только свое ужасное детство, но и стать таким сильным и бесконечно любящим человеком, каким он был сейчас, Драко кивнул. — Ну, если это так много для тебя значит, то я думаю, что смогу вытерпеть костюм эльфа пару часов ежегодно. Но…как ты отнесешься к тому, чтобы попозже соблюсти и наши собственные традиции? — предложил Драко, медленно ведя пальцем по груди Гарри.

Гарри с облегчение подался вперед и скользнул губами по рту блондина. — Другого мне и не надо.

Драко углубил поцелуй, немедленно подчинившись голоду, который сейчас затмевал все другие его потребности. Простое желание — любить и быть любимым в ответ, и подтверждать свои чувства физически — поглощало его целиком, без остатка. Однако, когда ищущая рука, пробравшаяся между пуговиц пальто Санты, наткнулась там не на упругое стройное тело, которое Драко знал вдоль и поперек, а на мягкий, пухлый животик, он с удивлением отстранился.

— Не думай, что я не хочу тебя прямо сейчас, Гарри, — не слишком искренне начал Драко. — Но я знаю двоих детей, которые будут очень разочарованы рождественским утром, не найдя игрушек под елкой. Давай, сначала мы поиграем в Санту, а потом и сам Санта сможет поиграть?

Гарри улыбнулся и скатился с дивана. Рука об руку Санта со своим эльфом разложили по комнате совсем немаленькую гору подарков.

oOoOoOo

Почти закончив с обязанностями Санты, Драко выскользнул из комнаты, чтобы принести еще несколько рождественских подарков, которые он приготовил. Вернувшись, он увидел, что Гарри уже закончил выкладывать последние свертки из мешка и встал, собираясь насладиться произведением рук своих. Получилось действительно великолепно. У Драко даже перехватило дыхание при виде Гарри, стоящего здесь, в окружении ярких свертков, в приглушенном свете гирлянд с дерева, отражавшемся в темных волосах Гарри, отчего они матово блестели. Он был так красив, что, если бы Драко не знал его столько лет, то сейчас мог бы поклясться, что Гарри — рождественский ангел, спустившийся на землю в качестве благословенного божьего дара. Не зная, что за ним наблюдают, Гарри начал напевать что-то.

Мотив показался Драко незнакомым. Не желая мешать, он тихо подошел поближе и встал за спиной у Санты. Драко зачаровано наблюдал, как Гарри, облизав губы, начал новый рождественский гимн.

На глаза Драко вновь навернулись слезы. Он пытался проглотить их, слушая песню Гарри — его голос имел просто неземную силу. «Черт, похоже, я становлюсь слишком эмоциональным»,— подумал Драко, отчаянно протирая глаза. Кто бы мог поверить, что Малфой может оказаться таким чувствительным? Но, Мерлин, это было выше его сил! Драко слушал проникновенные слова, заставлявшие высвобождаться сдерживаемые эмоции. Песня была волшебной и притягательной, и Драко не сомневался, что это Рождество останется самым важным в его жизни. Почувствовав его присутствие, Гарри повернулся, и лесная зелень снова поймала взгляд Драко и восстановила связь, которой могут обладать лишь люди, с одной душой на двоих.

Уже забыв, что слушал до этого какую-то красивую мелодию, Драко неподвижно стоял, купаясь во флюидах, исходящих от великолепного мужчины напротив него. Маленькие снитчи слов кружили вокруг него все быстрее и быстрее, проникая в каждую пору его существа и поднимая чувства на такую высоту, которой он был просто не в состоянии вынести. Сдерживая невыносимое чувство счастья, Драко понял, что уже может расслышать чей-то шепот о том, что все его мечты сбылись, и о вьюжных снежных ночах, проведенных перед камином. Гарри действительно воплощал в себе все это — и даже больше.

«Я люблю этого мужчину, я люблю этого мужчину…» На данный момент Драко был просто не способен думать о чем-то другом. Драко почувствовал, как подгибаются колени, но прежде, чем он рухнул на пол, его поймали и поддержали. Сильные руки нежно обхватили его за талию и притянули к горячему телу.

А Гарри, между тем, продолжал петь. Его слова, касавшиеся кожи Драко, посылали стаи мурашек по всему телу, сжимали тугими тисками его сердце и пронимали его до кончиков пальцев. Гарри закончил песню словами: «Все, что я хочу на Рождество — это…ты».

Пробыв несколько секунд в объятиях Гарри, Драко, наконец, почувствовал, как его душа, покидавшая тело на некоторое время (он мог бы в этом поклясться), чтобы соединиться с гарриной, вернулась. Чуть отстранившись, Драко обнял любимого в ответ. — Клянусь Салазаром, ты самое красивое, что я видел в жизни.

— Я люблю тебя, Драко. Я люблю тебя больше жизни — ты должен это знать, — прошептал Гарри хриплым от желания голосом. Волшебство, окружавшее их, и его не оставило равнодушным.

— Знаю, Гарри. И я тоже люблю так сильно, как никогда бы не мог представить раньше, что смогу полюбить кого-то. Когда я думал, что…

Поток слов Драко был прерван губами, которые любяще накрыли его рот, и тогда слова стали самой меньшей из его забот.

Почувствовав, что больше не в состоянии медлить, и должен немедленно закрепить свою связь с возлюбленным, Гарри отстранился, успокаивая протестующего Драко. — Мне необходимо сделать тебя своим, любимый. Пожалуйста, пойдем наверх.

Даже если бы Драко и не был на грани окончательного таяния, одни эти слова превратили бы его в лужицу. Не сумев ничего произнести, Драко только кивнул, соглашаясь. Гарри сгреб Драко в охапку, и блондин перестал замечать что-либо вокруг: как они поднялись по ступенькам, как вошли в спальню — пока его осторожно не положили на облако из подушек. Они не желали терять больше ни секунды: одно незаметное движение кисти — и все, что разделяло их, исчезло. Испарилась не только их одежда — Гарри вернул себе «пред-сантовское» состояние — загорелое и упругое тело без грамма лишнего жира.

Чувствуя, что голод никогда не будет удовлетворен, даже если они проведут вместе всю свою жизнь, Гарри резко притянул к себе Драко, впиваясь губами в его губы. Драко был нужен ему так, как никогда ранее: ему нужно было касаться самому, и чтобы касались его в ответ, чувствовать и быть прочувствованным. Ему нужно убедить обоих: и своего любимого, и, что более важно, себя самого, что они оба все еще живы, и что кошмар, преследовавший их дольше, чем можно было выдержать, наконец-то закончился.

Отчаянный огонь, переданный в поцелуе любимого, проник в его тело. Он сметал все на своем пути, разгорался все жарче и быстрее, пока окончательно не вышел из-под контроля. Испугавшись, что, если он немедленно не разорвет объятья, то от него ничего не останется, и Драко Малфой превратится в пепел, Драко неохотно отстранился, хватая ртом воздух.

Испытывая настоящее благоговение, Драко нежно поцеловал вопрошающие глаза Гарри и то место на лбу, которое когда-то уродовал шрам; его пальцы нежно поглаживали гладкую кожу лица, отдавая должное мужчине, стоявшему перед ним. — Я тоже это чувствую, любимый, тоже, — заверил Драко, — но если мы не сбавим темп, то, боюсь, я взорвусь от всех тех ощущений, которые сейчас испытываю.

Они все еще чувствовали потребность выразить свою страсть, но нетерпение уже не было таким острым. — Я люблю тебя, — прошептал Гарри и прикусил ушко Драко. — Я никогда не смогу тобой насытиться. Никогда не настанет время, когда я больше не захочу тебя.

— Так же, как и я, — выдохнул Драко. — Сейчас и навсегда ты будешь моим.

— Сейчас и навсегда, — прошептал Гарри, его губы прижались к пульсирующей вене на теплой шее Драко. Гарри продолжил наслаждаться телом Драко, каждым его восхитительным дюймом, вознося блондина на невероятные высоты наслаждения и отказывая ему в разрядке. Не обращая внимания на мольбы, Гарри вновь внимательно знакомился с великолепным телом своего партнера.

Наконец, в какой-то момент Драко понял, что больше просто не выдержит ласк Гарри. Тогда Драко опрокинул Гарри на спину, меняясь с ним местами, и начал свои собственные ласковые исследования прекрасного ландшафта, раскинувшегося перед ним. Его пальцы очень медленно скользили по чувствительной территории, начав с губ Гарри и опускаясь все ниже. Драко на мгновение остановился, чтобы захватить губами сначала один сосок, а потом и другой, терзая напряженные бугорки зубами и языком, и в это же время его указательный палец внимательно исследовал пупок Гарри.

И только тогда, когда он уже не мог игнорировать стоны наслаждения, издаваемые Гарри, Драко продолжил свое увлекательное путешествие вниз по торсу партнера. Устроившись на бедрах Гарри, Драко продолжил нежную пытку, кончиками пальцев щекоча Гарри в самых чувствительных местах, заставляя того ахать и извиваться.

Чувствуя, что ни один из них долго не протянет, Драко провел пальцем по верхней границе лобковых волос Гарри. У него появилась привычка ласкать шрам от рождения близнецов во время занятий любовью. К его удивлению, в этот раз ощущения от прикосновений к коже под его пальцами немного отличались — она была глаже. С любопытством Драко оторвался от выцеловывания дорожки на ребрах Гарри и принялся внимательно изучать то место, которое привлекло его внимание.

Кожа там была совершенно гладкой. Шрамы от кесаревых сечений, сделанных при рождении близнецов и позже, когда Гарри разрезали после выкидыша, исчезли. Драко, сначала разозлившийся, что знак, напоминавший о рождении его любимых детей, исчез, поднял голову и посмотрел в счастливое лицо Гарри. Радость и счастье волнами расходились от него вокруг.

— Самосожжение залечило все твои шрамы? — Драко было немного грустно — ему будет недоставать знакомой дорожки, которую повторяли его пальцы и губы в прошлом.

— Да, Драко. Все шрамы исчезли, как внешние, так и внутренние, — мягко произнес Гарри, но его глаза так ярко сверкали, что Драко мог бы поклясться, что тот еле сдерживает свою радость.

— Ну, наверное, это здорово, — неуверенно сказал Драко, не совсем понимая, почему Гарри так уж радуется исчезновению нескольких маленьких шрамов.

Уверенный, что несколько следующих минут будут очень много значить для его партнера, Гарри грациозно сел и взял руки Драко в свои. — Да, Дрей, это очень хорошо. Ты помнишь, Ники говорила, почему мне практически невозможно зачать еще одного ребенка после падения?

Драко нахмурился, вспоминая те ужасные мгновения: когда боялся, что Гарри умирает; и позже, уже придя в себя, когда он услышал от Николь, что они больше не смогут иметь детей — его сердце тогда едва не разбилось. — Николь сказала, что после выкидыша осталось слишком много шрамов…

Драко даже не закончил фразы, найдя, наконец, связь между отсутствием шрамов у Гарри и его огромной радостью. Если все его наружные шрамы исчезли, то была большая вероятность того, что и внутренние тоже пропали во время самосожжения.

— Ты имеешь в виду…это значит…ребенок…у нас может быть еще ребенок?

Гарри рассмеялся, вытирая капельки слюны, попавшие ему на лицо, когда Драко буквально выплюнул последние слова. — Я точно не уверен, но чувствую, что у нас есть шанс.

Драко в восторге поцеловал Гарри, а потом скатился с кровати и помчался к двери.

— И куда это ты направился? — остановил его Гарри.

— Я — за Николь, чтобы она обследовала тебя, — практически выкрикнул Драко, открывая дверь.

Расхохотавшись от реакции Драко, Гарри не смог удержать и поддел его, — Учитывая, что сейчас уже почти полночь Сочельника, не кажется ли тебе, что Николь может быть занята другими вещами? Кроме того, не думаю, что Сириус оценит твое появление у них в дверях посреди ночи в совершенно голом виде.

Драко покраснел, только теперь поняв, что собирался бежать за Николь, даже не накинув халата.

— Любимый, возвращайся в постель, у нас еще остались незаконченные дела. — Гарри призывно улыбнулся и протянул руку к любимому.

У Драко просто не осталось выбора. Решив, что сможет потребовать от Николь обследовать Гарри утром, сразу после завтрака, Драко с готовностью принял руку своего партнера и вернулся в кровать. Их занятие любовью было таким же пылким, как и раньше, но теперь к страсти добавилась нежность, потому что они оба понимали, каковы могут быть последствия их ночной деятельности.

oOoOoOo

Где-то вдалеке зазвонили колокола, возвещая о наступлении полуночи и мира, которого эта земля не знала долгие-долгие годы.

Эпилог: «Все так, как и должно быть».

Профессор истории магии обвела взглядом своих первокурсников. Она пыталась не улыбаться при виде восторженных юных лиц, смотрящих на нее во все глаза, ловящих каждое ее слово. Каждый студент был захвачен удивительной историей настоящей любви, беспрецедентного героизма и худшего из предательств. Это, возможно, была ее любимая тема из истории магического мира. Великая Война против Тьмы, как позже ее назвали, была так же увлекательна, как и судьбы многих, всеми любимых героев, игравших ведущие роли в этом конфликте.

После уничтожения Темного Лорда и поимки его верных приспешников, Пожирателей Смерти, магический мир отстроился заново, благодаря смелым мужчинам и женщинам, боровшимся за эту свободу. Но никто не мог сравниться с Гарри Поттером. Без сомнения, история Гарри Поттера была самой популярной во всем мире, и более известной исторической фигуры просто никогда не существовало.

Тихий шепот вернул профессора от ее мыслей к ожидающим студентам, многие из которых подняли руки, желая задать вопросы. Профессор кивнула темноволосому мальчику. — Простите, профессор, а что Гарри Поттер делал после войны? Я имею в виду, он остался здесь или вернулся обратно в Америку?

— Гарри и Драко когда-нибудь поженились, профессор? — выпалила несдержанная девочка из Хаффлпаффа. Она явно не могла больше сдерживаться, и вопрос буквально вылетел из ее рта, вызвав смешки многих девушек в классе.

— Я понимаю, все хотели бы узнать, чем закончилась эта история, особенно, магглорожденные студенты, которые еще мало знакомы с легендой о Гарри Поттере, но Гарри Поттер был очень скрытным человеком и предпринял все возможные меры, чтобы оградить себя и свою семью от пристального внимания общественности. А теперь, вернемся к вашим вопросам: Гарри Поттер совершил еще много важных поступков после окончания войны. Поженившись с Драко Малфой-Поттером, они решили не возвращаться в США, а переоборудовали поместье Малфоев под свой дом.

— Драко стал известным финансистом, и сыграл ведущую роль в реконструкции магического сообщества. Позже он инвестировал их объединенные финансовые состояния и в маггловский мир, и даже по сей день их наследники контролируют огромную часть технологической, фармакологической и развлекательной индустрии.

— Сразу после войны, к большому разочарованию многих, Гарри решил держаться подальше от общественной жизни и посвятил все время воспитаю своих детей.

Стеснительная, но умная ровенкловка, медленно подняла руку — ей очень нужно было получить ответ на свой вопрос.

— Да, Элайна, я тебя слушаю.

— Профессор, а у Поттеров были еще дети?

Профессор Смит кивнула магглорожденной девочке, которая не была большим квиддичным фанатом. — Летом 2005 года, Гарри и Драко открыли двери в жизнь еще одному мальчику, а потом и великолепной девочке, два года спустя.

— Натаниель «Нейт» Драконис Малфой-Поттер был чрезвычайно умным мальчиком со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Как и его отец до него, Нейт влюбился в Хогвардс с первого взгляда, и ходили слухи, что у него была особая связь со старым замком. Окончив школу лучшим в своем потоке, Нейт получил предложение стать учителем ЗоТС здесь, в Хогвардсе. Многие годы спустя Нейт стал первым Малфоем или Поттером, занявшим пост Директора. Его портрет и по сей день висит в кабинете директора и является самым популярным и посещаемым портретом в замке.

— Многие мужчины, сворачивая головы, смотрели вслед Виктории Роуз Малфой-Поттер. Как и у Нейта, у нее были светлые волосы, но она была обладательницей самых необычных глаз — цвета чистейшего аквамарина. Виктория была известна не только своей красотой, но и квиддичным талантом. Виктория стала самым юным профессиональным игроком в истории квиддичного спорта и завоевала для своей команды двенадцать Европейских кубков по квиддичу и четыре Кубка мира, а потом покинула спорт, чтобы выйти замуж и завести семью. Виктория и по сей день является единственным квиддичным игроком Хогвартса, который ни разу, за все время участия в команде — с первого по седьмой курс — не упустила снитча. Виктория вышла замуж за Джеймса Сириуса Блэка, сына Сириуса и Николь Блэк — долгожданная церемония их бракосочетания прошла в 2035 году в присутствии семьи и друзей.

Ответив на следующий вопрос, профессор истории вздохнула, когда увидела еще четыре взметнувшихся вверх руки. Это была тема, интересовавшая всех студентов. Она позволила еще одному студенту задать вопрос.

— Профессор, что случилось потом с Мэтью и Эваном?

Профессор сделала глоток воды, прежде чем ответить на вполне ожидаемый ею вопрос — было вполне логично, что все желали знать, как сложилась судьба знаменитых близнецов Поттера.

— Окончив Хогвардс старостами школы и набрав почти высшие балы по ТРИТОНам, Мэтью и Эван Малфой-Поттеры были приняты в Министерство Магии. Мэтью со временем стал главой Союза Министерств, одновременно помогая своему отцу в руководстве международным финансовым рынком, а Эван стал Министром Магии. Эван Поттер до сих пор считается самым успешным Министром магии, который когда-либо управлял этим обществом. Будучи Министром, он многое сделал для восстановления и развития магического общества: в частности, выпустил множество законов, усовершенствующих судебную власть. Он сделал все возможное, чтобы никому больше не довелось повторить судьбу Гарри или Сириуса. Оба они удачно женились и создали свои любящие семьи.

— Профессор, расскажите, когда вновь открылся Хогвардс. И почему теперь у нас пять факультетов, а не четыре, как было раньше?

— Джозеф, я вижу, что ты даже не открывал учебник по истории Хогвардса, иначе ты не стал бы задавать подобных вопросов. Ответы на свои вопросы ты мог бы легко найти, если бы прочитал то, что было задано. — Студенты рассмеялись, увидев смущение своего сокурсника, уличенного в том, что он не прочел ни одной книги из списка, рекомендованного к прочтению.

— Хогвардс открылся для студентов уже в сентябре следующего года. Родители помнили, что Хогвардс оставался единственным безопасным местом во время войны, и решили посылать своих детей учиться именно сюда, а не в другие магические школы, которые тоже постепенно открывались. Правда, на их выбор очень повлияло и то, что именно в Хогвардсе вырос «Великий Гарри Поттер». — Профессор сделала паузу, прежде чем продолжить. — Из-за серьезно увеличившегося притока студентов были предприняты изменения в структуре самой школы. Предвидя, что вскоре потребуется еще больше места, чтобы принять всех детей, которые родятся после войны во время скачка рождаемости, Альбус Дамблдор, а затем и Совет Попечителей Хогвардса пришли к мнению, что пришло время открыть в стенах Хогвардса пятый факультет. Было единогласно решено назвать его «Поттер», в честь человека, который благодаря своему бескорыстью спас и Хогвардс, и весь магический мир.

— Казалось, сам Хогвардс одобрил это решение вскоре после голосования Попечителей, самостоятельно изменив печать Хогвардса на ту, что мы с вами видим сегодня, добавив фиолетового с серебром феникса, олицетворяющего пятый факультет. Все дети Малфой-Поттеры учились на факультете Поттера, а Нейт даже был его деканом прежде, чем стал директором.

— А что произошло с директором Дамблдором? Он ведь был очень стар, когда произошла война. Он вышел на пенсию?

— Это хороший вопрос, Дрю. Из собственной автобиографии Директора мы знаем, что все то, что случилось с Гарри, изменило Альбуса Дамблдора больше, чем любое другое событие в его жизни. Альбус стал почти изгоем общества после этого. Он признает, что все не без греха, в том числе и он сам. Это был важный момент в его жизни. После окончания войны Альбус и его заместитель Минерва МакГонагалл задались целью вернуть Хогвардсу былую славу. Но вскоре Альбус Дамблдор ушел в отставку с поста директора, и Минерва уволилась тогда же, не желая с ним расставаться.

Привлекательная слизеринка во втором ряду спокойно подняла руку. — Профессор Смит, скажите, профессор Снейп и Ремус Люпин стали когда-нибудь парой?

Профессор еле сдержала улыбку: и почему девочки всегда спрашивают об отношениях? Профессор Смит кивнула, отвечая на еще один вопрос о бывшем декане ее факультета, предвидя, что ее попросят остановиться на этом подробнее. — Да, Лиза. Северус Снейп и Ремус Люпин стали партнерами после войны. Правда, они так и не оформили своих отношений ни официально, ни магическим ритуалом; у них никогда не было своих детей, но всем было известно, что они очень любили друг друга. Оба — и Северус, и Ремус — играли важные роли в семействе Малфой-Поттеров до самой своей смерти, последовавшей через восемьдесят лет.

— Профессор, а мистер Поттер простил когда-нибудь своих бывших лучших друзей — Рона и Гермиону Уизли? — спросил смышленый гриффиндорец с задней парты. Профессор, не спеша, обдумала ответ на, возможно, самый важный вопрос на сегодняшнем уроке. Прощение. Простил ли Гарри своих бывших лучших друзей за то, что они не верили в него, за их предательство? Это был сложный вопрос.

Дата добавления: 2015-07-25