Саммари: На седьмом курсе жизнь Гарри меняется в мгновение ока. 30 страница

— Все кончено, отец. Твой хозяин мертв, Пожиратели Смерти уничтожены — пришло время сдаваться. Отпусти Эвана.

Люциус, сбитый с толку, поднял голову, только сейчас поняв, что Драко продолжал с ним говорить все то время, пока он думал о другом. В тот момент, когда он попытался собраться мыслями, что-то с силой толкнуло его в спину. Потеряв точку опоры, он выпустил Эвана из рук.

Перепугавшись, Драко равнулся вперед, видя, как его отец неожиданно начал заваливаться вперед. Кто-то прошмыгнул между ним и Люциусом и быстро выхватил Эвана из лап деда. Этот кто-то встал рядом с Драко, не сводя глаз с палочки с Малфоя Старшего.

— Уизли? — недоверчиво спросил Драко, поскорее отбирая палочку у отца.

— Да. Думаю, у меня есть кое-что, принадлежащее тебе, Драко, — сумел выдохнуть Рон, все еще тяжело дыша от прилива адреналина и передавая Эвана благодарному отцу.

— Ты проследил за мной? — Драко не мог избавиться от изумления, что именно Рон спас его сына, которого он теперь крепко сжимал в объятиях.

Рон кивнул, но все его внимание было сосредоточено на Люциусе. — И это оказалось чертовски трудно с моей-то ногой. — Рон нахмурился, потирая ногу, на которую прихрамывал. — Ты умчался так быстро, что я уж решил, будто ни за что не смогу тебя догнать. Я так рад, что ты не ушел далеко, а то мне бы пришлось все еще тащиться по снегу, — уныло добавил Рон.

— Отличный маневр, — сказал с улыбкой Драко. — Я и не знал, что ты так умеешь.

Рон покачал головой, не понимая, подкалывает его Драко или же оскорбляет его смелость. Решив, что он просто подшучивает, Рон ухмыльнулся. — Ну да, я не мог воспользоваться магией — он так крепко держал Эвана. Я не хотел рисковать, потому что он мог упасть и придавить ребенка. Выбор был небольшой, поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как прыгнуть на него сзади.

Удовлетворившись ответом Уизли, Драко кивнул, и между ними воцарилась тишина, когда они оба подумали, как близки были к потере этого драгоценного ребенка.

— Спасибо, спасибо тебе за помошь, — искринне произнес Драко дрожащим голосом. Теперь, когда опасность миновала, Драко почувствовал сильное облегчение от того, что с его сыном все в порядке.

Зная, чего стоило бывшему врагу выразить свою благодарность, Рон просто кивнул. — Пошли, нам надо доставить этот кусок дерьма в Хогвардс — пусть Министерство разбирается, что с ним делать. Кроме того, может, уже появились какие-нибудь новости о Гарри.

Надежда, прозвучавшая в голосе Рона, пока он говорил, заставила Драко понять, как много Гарри все еще значит для этого человека. С самого их возвращения в Хогвардс Рон и его семья пытались помириться с Гарри, но все было тщетно.

Тем не менее, они продолжали свои безуспешные попытки, даже когда Гарри ясно дал им понять, что никогда не сможет простить и забыть, как они поступили с ним. Но, несмотря на все это, они все еще продолжали любить и, если судить по случившемуся, очень сильно любить его.

Почувствовав, что в их отношениях изменилось что-то важное, Драко быстро улыбнулся Рону. — Пошли, а то Северус с Сириусом поубивают друг друга, разыскивая нас, — сказал Драко, наполовину в шутку, наполовину серьезно.

Довольный дружелюбной улыбкой Драко, Рон улыбнулся в ответ. Он был так напуган, поняв, что Люциус удерживает одного из сыновей Гарри в заложниках. Будучи до мозга костей гриффиндорцем, он заранее был уверен, что никогда не простит себе, если не попытается помочь малышу. Несмотря на то, как Гарри относился к нему и его родным, Рон привык считать мальчика своим племянником, постоянно видя его в замке, и должен был сделать все возможное, чтобы малыш вернулся к своей семье.

Отправившись в свой медленный путь назад в замок, Рон вспоминал события этого дня. Битва была просто ужасна — худшая из всех тех, в которых принимал участие Рон. Из-за полученной раны он больше не участвовал в сражениях, а занимался стратегией. Все знали, что эта битва станет поворотным моментом в этой войне, поэтому Рон и Гермиона уговорили Альбуса позволить им участвоать. Им нужно было быть там и видеть все своими глазами. Они были не согласны выслушивать воспоминания других людей об этом дне после.

Рон сглотнул, вспомнив, что он почувствовал, когда обнаружил, что рядом с ним больше нет Гермионы. В панике он искал ее, казалось, несколько часов, найдя женщину лежащей в снегу всего несколько минут спустя. Ужаснувшись, что опаздал, и его жена погибла, отдав свою жизнь в защиту их мира, как сделали уже многие члены его семьи, Рон запрокинул голову и завопил, чего не делал никогда раньше.

Он даже не слышал заклятья, угодившего ему в спину, но зато прекрасно почувствовал его. До этого он всего несколько раз попадал под действие Круциатуса — боль прошила его, как горячий нож масло. Слава Мерлину, проклятие не длилось долго. Упав на землю рядом с женой, Рон был благодарен, что среди всего этого хаоса и суматохи небольшая группа колдомедиков нашла к ним дорогу. Его накрыло такое облегчение, какого он раньше не испытавал, когда целители сообщили, что с Гермионой все будет хорошо, после того как она немного отлежится и получит должный уход. Проглотив восстанавливающее зелье, выданное ему колодомедиками, Рон вернулся в бой, уверенный, что его жена в надежных руках.

Снова вспоминая об этих ужасных минутах, Рон мог поклясться, что видел мелькание пурпурной мантии прежде, чем боль от заклинания прекратилась. Возможно, это просто его мозг сыграл с ним злую шутку именно в тот момент, когда все чувства были обострены до предела, но Рон был уверен, что у него появился перед Гарри еще один долг.

Он чуть не прыгал от счастья, что его чертова нога или последствия от других заклятий, попавших в него в этот день, не мешали ему слишком сильно, и он сумел помочь спасти мальчика. Война окончена благодаря Гарри, и теперь, когда Гарри вернется, он найдет свою семью, ждущую его, как и должно быть. Если честно, то это меньшее, что мог сделать Рон для своего старого и самого дорогого друга.

Не удержав вздох облегчения, Рон попытался представить себе, как чувствуют себя сейчас Драко и Эван, после неудавшегося похищения. Под пристальным наблюдением Рона они медленно продвигались к Хогвардсу, выстроившись цепочкой. Впереди шел Драко с Эваном на руках, за ними следовал разоруженный Люциус, а Рон шел последним, держа его под прицелом. Они возвращались туда, где их ждали, скорее всего, уже очистив поле битвы и собрав новости о раненых и погибших.

Они прошли совсем немного, когда прозвучали самые ужасные слова.

— Авада Кедавра!

Рон замер, увидев зеленый луч, летящий прямо туда, где стоял Драко с Эваном на руках. Его затошнило, когда он понял, что находится слишком далеко, и с его гребанной ногой ни за что не поспеет вовремя. Все оказалось, в конечном итоге, бесполезно — Гарри все-таки потеряет свою семью.

Услышав Смертельное проклятие, Драко резко развернулся на звук, и тут же пожелал, чтобы не делал этого, поняв, что заклятие убьет их обоих — и его, и Эвана. В последний момент он закрыл глаза, попытавшись развернуться и прикрыть собой Эвана, отчаянно надеясь, что зеленый луч попадет только в него и не поразит любимого сына.

Он подумал в этот момент о своем любимом, он мгновенно взял себя в руки, собираясь ощутить эффект заклятья, которое смог пережить только его партнер. Он мысленно взмолился, чтобы Гарри выжил после самосожжения — только так Мэтью не останеться совсем один. Но прежде, чем он успел подумать о чем-то еще, тихий стук падающего тела достиг его ушей. Драко знал этот звук — он слышал его слишком часто во время войны. Открыв глаза, Драко обнаружил, что смотрит в безжизненные серебристые глаза отца: по какой-то непонятной причине проклятье не достигло своей изначальной цели, и вместо этого забрало жизнь Люциуса. Инстинктивно отпрянув, не желая еще раз подставляться, Драко бросился, прижимая Эвана к груди, лицом в снег, и как раз вовремя — зеленый луч пролетел у них над головами, едва не настигнув.

У нападавшего не оказалось шанса попытаться в третий раз — Рон выстрелил собственным Смертельным проклятьем в Пожирателя. Рон не промазал, а у Пожирателя Смерти не оказалось никого, пожелавшего пожертвовать своей жизнью ради него.

Драко перекатился по снегу, в шоке от того, что только что произошло. Плачуший Эван вернул Драко к реальности, и, убедившись уже в который раз за сегодняшний день, что с сыном все в порядке, или, хотя бы, что можно надеяться на его нормальное состояние после всех этих испытаний, Драко сел, не чувствуя, что весь дрожит.

Зная, что Драко потребуется немного времени, чтобы прийти в себя, Рон плюхнулся в снег рядом с ним. — Не могу сказать, что жалею о его смерти, Драко, — осторожно начал Рон. — Но я скажу тебе вот что: Люциус добровольно принял на себя то проклятье. Это не было везением, что оно не попало в вас, а ударило в него. Я видел, как он прыгнул, заслоняя тебя и ребенка.

Драко устало провел рукой по глазам — тревоги этого дня, наконец, подкосили его. — Я оценил его жертву, Рон. Не волнуйся, я сам не могу утверждать, что жалею о его смерти. Так даже проще, мне кажется. Для всех было бы сложнее, если бы он получил поцелуй, или его поместили бы в тюрьму.

Решив оставить Люциуса там, где он лежал, а потом просто отправить кого-нибудь за его телом, усталые Рон, Драко и Эван поднялись на ноги и, соблюдая осторожность, снова побрели к Хогвардсу.

Глава 33.

Хотя и приближался Сочельник, и каждый дюйм Большого Зала старательно украсили к празднику, ничто не могло поднять настроение Драко. Дух празднества нисколько не коснулся его в этом году, и на то была очень серьезная причина. Прошло уже десять дней. Десять мучительно долгих, нервозных дней, а о Гарри не было ни слуху, ни духу.

Множество мертвых было оплакано и похоронено, еще больше волшебников все еще оставались в госпитале, излечиваясь от ран, полученных на поле битвы. Потихоньку, мелкими шажками Министерство начало реорганизовываться. Уже были приняты планы по реконструкции Хогсмида и Диагон-Аллеи, вместе с другими разрушенными войной магическими районами. Жизнь продолжалась — жизнь, не включавшая в себя Гарри Поттера.

В отсутствие Гарри общество вновь обратилось к Дамблдору, прося принять руководство на себя, и Альбус, воспользовавшись шансом восстановить былой авторитет, провозгласил об окончательной победе Гарри над Волдемортом. Эта новость в кратчайшие сроки облетела все магическое сообщество. Конечно, официальное праздование победы почтительно отложили до выяснения состояния Гарри, но маленькие вечеринки возникали то тут, то там. Счастье и радость были везде, куда ни посмотри — везде, кроме маленькой семьи, сидевшей тесным кружком за одним из длинных столов на праздновании Сочельника.

Натужно улыбаясь только ради сыновей, Драко обнял за плечи мальчиков, сидящих по обе стороны от него, утешающе прижимая Мэтью и Эвана к себе, надеясь поднять им настроение. Ни один из них не хотел сегодня приходить сюда и отмечать праздник, которого они не чувствовали, но Драко понимал, что их присутствие очень важно не только для начавшего приходить в себя магического общества, но и для них самих. Им нужно было начинать залечивать раны, они не могли бесконечно прятаться в Покоях Основателей, наблюдая за входной дверью, ожидая и молясь, чтобы в нее вошел Гарри. Они некоторое время пытались так жить, но это не сработало. Пришло время присоединиться к живым, пусть и ненадолго.

— Эй, ребята, похоже, для сегодняшнего праздничного ужина приготовили много вкусных вещей, — сказал Драко, поймав взгляд Сириуса, сидевшего напротив них рядом с Николь. — Я слышал от профессора МакГонагалл, что сегодня может прийти особый гость, поэтому я надеюсь, что ваши списки желаний готовы.

— А папочка вернеться?

Вопрос Мэтью снова заставил сердце Драко болезненно сжаться. Он и без того уже из последних сил терпел затянувшееся отсутствие Гарри, так еще это время выпало на праздники. — Ох, малыш, я также сильно скучаю по папочке, как и ты. Уверен, сейчас он уже в дороге домой, но я не могу вам наверняка сказать, появится он сегодня или нет. Но ведь сегодня Сочельник — разве вы больше никого не ждете?

— Санта Клауса, — ответил Эван, но в голосе мальчика не было и намека на энтузиазм, который должен был бы быть у трехлетнего ребенка в такой день.

— Правильно, Эван, добрый старина Ник, как мы обычно здесь его называем, может заглянуть к нам сегодня, немного попозже. Если, конечно, вы уверены, что вели себя достаточно хорошо, чтобы заслужить его визит в этом году. — Сириус тоже попытался поднять малышам настроение.

Драко одними губами сказал: «Спасибо»,— через стол, и Сириус кивнул в ответ, полный решимости сделать все, что будет в его силах, чтобы сделать это Рождество особенным для близнецов, несмотря на неизвестность, окружавшую судьбу одного из их родителей.

— Лучше бы пришел папочка, — сказал Мэтью тихим печальным голосом.

Николь вздохнула. — Мэтти, тебе просто надо верить, что твой папочка не хочет провести Рождество без вас, и сделает все возможное, чтобы вернуться домой как можно скорее.

Прошлое их Рождество было просто великолепным. Гарри позаботился о том, чтобы у него не было концертов и репетиций, и отвез всю семью в Колорадо — показать близнецам традиционное Рождество со снегом. Казалось, единственное, что не нравилось Гарри в Калифорнии — это полное отсутсвие снега. Семья проводила короткие дни и долгие ночи, играя в снежки или лежа, обнявшись, около огромного камина в гостиной, попивая горячий шоколад и распевая рождественские песенки. Они были тогда так беззаботны.

Николь была немного удивлена, что воспоминания о совместно прожитых счастливых днях просто будили в ее душе чувство их с Гарри близости, но не делали ее еще более печальной, чем она уже была с тех пор, как услышала о самосожжении Гарри. — Ребята, в одном вы можете быть абсолютно уверены — папочка очень сильно вас любит. А теперь, когда мы еще раз вспомнили об этом, давайте лучше вместе подумаем, что бы мы хотели, чтобы Святой Николас принес нам на Рождество, если, конечно, он объявится?

— Здорово! Значит, мы сможем лично попросить его вернуть нам папочку, — как бы между прочим заявил Мэтью, решительно скрещивая на груди руки.

— Мэтти, что ты имеешь в виду? — осторожно спросила Николь, пытавшаяся, как и все остальные взрослые за столом, перевести разговор мальчиков на другую тему, не касающуюся Гарри, чтобы дети смогли хоть немного расслабиться и повеселиться.

— Ну, вы, вроде, уже попросили Санту вернуть нам папочку, когда отослали ему наши письма. Ты отдала их сове, так ведь? — ответил Мэтью.

Северус, сидевший рядом с ним, как свою собственную, почувствовал боль, которую эти двое малышей сейчас испытывали. — Вы попросили Деда Мороза принести вам на Рождество папочку? — уточнил он у мальчиков.

Оба, и Мэтью, и Эван, утвердительно кивнули, не замечая взгляда, которым отец наградил Николь. Правильно истолковав его раздражение от того, что она не сочла нужным прочесть ему письма детей Санта Клаусу, Николь закатила глаза в ответ. Откровенно говоря, в тот момент ее больше всего заботило состояние мальчиков, и она просто забыла прочитать эти чертовы письма.

— Но вы же попросили его и о других вещах, не так ли? Например, об игрушках или каких-нибудь других подарках, да? — Драко очень надеялся, что возвращение Гарри было не единственным рождественским желанием близнецов.

— Нет, — вклинился в разговор Эван. — Мы подумали, что если попросим у Санты слишком много всего, то он может решить, что мы недостаточно сильно хотим возвращения папочки, или выполнит какое-нибудь другое наше желание. К тому же, если папочка вернется, то, конечно же, он принесет с собой много подарков.

Мэттью кивнул, согласный с логикой брата. Их самым заветным желанием было возвращение папочки домой. Они не только страшно скучали по нему. Прошлой ночью, когда они должны были уже спать, дети спустились в гостиную и увидели, что их отец тоже еще не спит. Он лежал на диване в обнимку с плюшевым серым волком и плакал. Они понимали, что Драко плакал потому, что их папочки не было с ними. Он был таким несчастным, что близнецы решили оставить его одного и потихоньку вернулись в свою комнату. Увидев своего отца таким расстроенным, мальчики очень испугались, — было просто необходимо, чтобы папочка как можно скорее вернулся домой. Они были уверены, что стоит ему вернуться — и все снова будет в порядке. Все просто обязано будет снова прийти в порядок!

Драко понимал, что в последнее время был слишком поглощен собой, с головой погрузившись в свое собственное горе от исчезновения Гарри, но он не имел права быть таким эгоистичным, чтобы даже не заметить депрессии у собственных сыновей. «Черт, у этих малышей будет самое лучшее Рождество, чего бы мне это ни стоило!»— поклялся Драко, отодвигая свои собственные страхи подальше.

Но решимость Драко еще не успела до конца окрепнуть, как вспышка алого с золотом отвлекла его внимание. Драко заставил себя подавить немедленно охвативший его восторг, до тех пор, пока наверняка не узнает, что эта птица — действительно Гарри.

Все внимание в зале обратилось к фениксу, который, низко покружив над главным столом и выведя радостную трель, наконец, подлетел к столу Драко и уселся прямо напротив блондина.

— Тебе едва не удалось снова одурачить меня, Фоукс, — сказал Драко, чувствуя одновременно разочарование и надежду, узнав птицу. — Итак, где он? Если ты не скажешь мне, что с ним все в порядке, и он скоро вернется — тогда держись. Я повыдергиваю одно за другим все твои перья и набью ими свою подушку.

Голос Драко поднимался все выше и выше, выплескивая его раздражение. В такт каждому произносимому слову он тыкал пальцем в царственного феникса.

Фоукс, спокойно выслушав напыщенную речь Драко, склонил голову в понимании. И вновь Драко проклял свою неспособность понять птицу. — Ну… — Не будучи терпеливым человеком, Драко уже исчерпал все свои возможные резервы. Окинув бессмертную птицу взглядом, от которого это самое бессмертие могло убежать, поджав хвост, Драко наклонился поближе к фениксу и поднял руку.

Фоукс даже не моргнул, а продолжил спокойно смотреть на раздраженного мужчину, понимая, что причиной его угроз был не гнев, а мучительное беспокойство за судьбу своего любимого.

Не собираясь заходить дальше угроз, Драко положил дрожащую ладонь на блестящие перья и осторжно погладил спину феникса. — О, боже, Фоукс, с ним все должно быть в порядке — он так мне нужен! — В голосе Драко слышались едва сдерживаемые слезы, хотя он и пытался оставаться сильным, не желая устраивать истерику на глазах у всех, особенно перед Мэттью и Эваном. Нет, он позволял себе плакать только тогда, когда был уверен, что совершенно один.

Почувствовав глубину одиночества Драко, Фоукс утешительно потерся головой о ладонь мужчины и пропел тихую счастливую трель. Почувствовав себя немного лучше, Драко уселся обратно на свое место, как раз в тот момент, когда в проеме центральной двери снова вспыхнуло алое с золотом сияние.

Все в Большом Зале вскочили на ноги — не оставалось никаких сомнений, кто именно сейчас появился там. Это был Гарри. Это был Гарри! О, слава Богу, это действительно был Гарри. Драко не был способен думать больше ни о чем в этот момент, когда величественная птица направилась именно к нему и устроилась на обеденном столе рядом с Фоуксом.

Не в состоянии выдавить ни звука, шокированный Драко с надеждой смотрел, как крупный феникс быстро преврашается в худощавого мускулистого мужчину, бывшего, без сомнения, просто божественно красивым для Драко. До глубины души пораженный, что единственное желание, бывшее у него со дня самосожжения Гарри, исполнилось порямо на его глазах, Драко только и мог, что молча смотреть на человека, сидящего на столе перед ним.

— На твоем месте, я не стал бы выдергивать перья у моего друга, Дрей, — Фоукс очень трепетно относится к своему оперению. Да и вообще, ты даже представить себе не в состоянии, как больно потерять хотя бы одно перо, — съязвил Гарри, пытаясь разрушить тяжелую тишину, воцарившуюся после его трансформации. К сожалению, его попытка не удалась, и Гарри почувствовал давление взглядов тысячи пар глаз, смотревших на него в ожидании, что будет дальше.

После его «возрождения», Фоукс отнес его в некое место, доступное только фениксам. Это было что-то вроде родового Дома их племени. Гарри потребовалось некоторое время, чтобы восстановить свои силы и достигнуть необходимой зрелости, чтобы получить возможность вновь трансформироваться в человека. Все это время Фоукс неотлучно был рядом и заботился о нем, как отец бы заботился о своем птенце. И только сегодня Фоукс решил, что Гарри уже достаточно окреп, чтобы попытаться трансформироваться, и перенес его туда, где трансформация станет для него безопасной — он не смог бы выжить в человеческом обличие в мире фениксов. Все очень просто объяснялось — магия в том мире была слишком чиста и сильна, и моментельно попыталась бы исследовать вторгшуюся человеческую сущность и исправить все недочеты в плоти и душе. Трансформация в том мире просто убила бы его.

После того, как Гарри смог удачно обрести человеческую форму, они оба, он и Фоукс, немедленно отправились в долгий путь обратно, где, Гарри был уверен, его ждала обеспокоенная семья. Смущенно оглянувшись на всех тех людей, что собрались сегодня отметить праздник за ужином, Гарри увидел, что по залу пронеслась волна восторга, когда все осознали его возвращение, хотя его немного беспокоило общее напряженное молчание.

— Поттер, ты не хочешь слезть со стола? Ты сидишь в тарелке с пюре, — спокойно сказал Снейп, не прекращавший есть, словно увидеть Гарри Поттера, в очередной раз воскресшего из могилы и сидящего посредине стола, было для него обычным делом. Гарри улыбнулся приветствию Северуса, почувствовав себя желанным гостем. Гарри подмигнул Северусу, радуясь, что мастер зелий сидит рядом с Ремусом за столом, который он уже привык считать своим. Гарри едва успел спрыгнуть со стола и наложить на себя очищающее заклятье, как оказался в крепких объятиях Драко.

Он принялся изворачиваться, пытаясь вырваться из слишком крепких объятий, но заранее был обречен на провал. Почувствовав, что в ближайшем будущем освобождение ему не светит, Гарри перестал сопротивляться, когда Драко чуть ослабил хватку, позволяя своему любимому вздохнуть.

— Гарри, я… — Голос Драко был низким и напряженным. Он не смог говорить, поперхнувшись эмоциями.

— Я знаю.

— Если ты когда-нибудь… — Драко снова сдался, не сумев закончить фразу.

— Я знаю.

— О, Мерлин, я был…

Гарри почувствовал, как дрожит мужчина в его объятьях, и прижал к себе тонкое тело Драко как раз в тот момент, когда слова прервались всхлипами. Ощутив под своими пальцами остро выступавшие косточки плеч Драко, Гарри расстроился, что любимый так сильно похудел за время его отсутствия. — Я знаю.

Наконец Драко немного отодвинулся от него, заглядывая Гарри прямо в глаза и переводя дыхание, чтобы нормально говорить. — Ты, чертов сукин сын! Если бы я не любил тебя так сильно, то убил бы прямо сейчас.

— Я знаю.

— И перестань говорить: «Я знаю»,— потому что ни черта ты не знаешь! НИ-ЧЕ-ГО! Просто быть того не может, чтобы твои микроскопические мозги оказались в состоянии хоть близко представить то, через что мне и мальчикам пришлось пройти! — Прищурив серые глаза, он без всякого предупреждения с силой ударил Гарри в живот. От неожиданности Гарри сложился пополам и задохнулся, но смог удержаться на ногах. И только когда он поднял глаза и увидел слезы, бегущие по бледным щекам Драко, его колени подогнулись, и Гарри упал на каменный пол.

Слезы наполнили его собственные глаза, когда он понял, какую невыносимую боль и страдания причинил тому, кого любил больше жизни. Он понимал, конечно, разрабатывая свой план, что ему потребуется какое-то время для восстановления сил после самосожжения… черт, он даже мог представить, что вообще, может быть, не выживет, но в то время ему казалось, что цель оправдает все эти жертвы. Все, что имело тогда для него значение — это, наконец, убить Волдеморта и отомстить не только за смерти своих родителей, Седрика, Джинни, Колина, и, что более важно, своего нерожденного ребенка, но и за тысячи убитых во время террора этого ублюдка. Весь этот кошмар должен был закончиться, и в их распоряженни был единственный способ, в котром Гарри был уверен. Теперь все было кончено, но, осознав сейчас глубину страданий Драко, Гарри подумал, что, может быть, он все же ошибся, согласившись на такие жертвы. Не слишком ли дорого далась ему победа? Больше никогда в жизни он не хотел причинить кому-нибудь такие мучения. Ему было просто необходимо немедленно почувствовать Драко, прикоснуться к нему, облегчить хоть немного его невыносимые страдания. Хватая ртом воздух, чтобы восстановить дыхание, Гарри поднялся на ноги, но его тут же опрокинули обратно. Но теперь в этом не было вины Драко. Гарри оказался придавлен двумя маленькими извивающимися телами, словно клещи, вцепившимися в него.

— Папочка…Папочка…Папочка, — перекрикивали друг друга два тоненьких голоска, вопяших ему прямо в ухо. Не было никаких сомнений, кому они принадлежали.

Сжав счатливых малышей в объятиях, Гарри удалось их немного успокоить, чтобы можно было сесть и посадить мальчиков себе на колени.

— Это сработало — папочка дома! — Радостно взвизгнул Мэттью, потихоньку отталкивая своего близнеца, чтобы крепче прижаться к папе.

— О, боже, как же я соскучился по вас, — выдохнул Гарри, позволяя чувствам переполнить его сердце. Но Гарри не позволили долго наслаждаться воссоединением с сыновьями — его захлестнул поток поздравляющих. Близнецы исчезли, а их место заняли посторонние люди.

Ему трясли руку, хлопали по спине, обнимали, требуя его внимания. Один человек быстро сменялся другим. Гарри крутился в разные стороны, пытаясь выбраться, но только налетал на следующего человека, поздравляющего его, что-то кричащего, желающего прикоснуться.

Обрывки разговоров, слова без какого-либо значения захлестывали его со всех сторон. «Думал, ты действительно мертв на этот раз, парень…», «Спасибо, что спас…». Шум нарастал, становясь невыносимым, отделные голоса уже невозможно было разобрать, потому что все говорили и кричали одновременно, образуя полный хаос. «Я думал, Малфой потеряет…», «Он действительно мерт на этот раз…», «Мы так испугались за бедного малыша Эвана…», «Спасибо…так рад тебя снова видеть».

Его окружала огромная толпа. Никогда раньше не страдавший клаустрофобией, Гарри вдруг почувствовал, как сдавило его грудь, он задышал быстро и судорожно. Его мозг ухватился за мельком услышанное имя Эвана. Почему они говорят о нем? С ним что-нибудь произошло?

Чувствуя жар и головокружение, Гарри озирался по сторонам, ища подходящее место, где можно было бы встать и установить хоть какую-нибудь дистанцию между собой и толпой. К сожалению, ничего невозможно было разглядеть сквозь скопище народа, которое отделяло его от свободы. Ему нужно место, чтобы нормально вздохнуть, но море магов горозило затопить его — они не понимали, какой эффект оказывают на человека, которому поклоняются, желая оказаться поближе к нему.

— Отвалите, он только мой!

К этому времени его глаза уже были не в состоянии толком сфокусироваться, но Гарри сумел разглядеть бледное светлое пятно, а за ним еще пару черных и несколько рыжих, упорно пробирающихся к нему через толпу. — Отойдите, вы, хищники, дайте человеку место. — Растерявшийся, было, Гарри усмехнулся, когда его единственный и неповторимый так решительно бросился на выручку.

— Отвали с дороги! — требовал голос его любимого. — Вы что, не видите, что он уже вздохнуть не может?

— Ну что за толпа идиотов! — с отвращением сказал Драко, обросив, наконец, в сторону последнию пару рук, пытавшуюся ухватить его собственность. Только представить — он не успел даже нормально поприветствовать Гарри, а эти придурки уже захотели завладеть всем его временем!

Нет, это прекратится, и немедленно! Да как они смеют даже думать встать между ними? С помощью Северуса, Сириуса, Фреда, Чарли и Билла, которые помогли расчистить ему дорогу к Гарри, Драко смог оттащить его от восторженной толпы.

Дата добавления: 2015-07-25