Дух мщения

«Aveh, ma laavheleh!

Элесса, мальчик мой, возможно, тебе будет трудно читать это письмо, так же, как мне трудно писать его. Но то, что я скажу, и то, что я сделаю – необходимо нам обоим. Я очень надеюсь, что ты поймёшь меня и не проклянёшь однажды.

Когда ты проснёшься, меня уже не будет рядом. Меня не будет рядом ещё тысячу лет. И за это время ты должен взрастить в себе личность, которая ни в коей мере не принадлежала бы падшему ангелу Люциферу, твоему создателю. Ты должен обрести собственное суждение о вещах, о мире, о людях, не оглядываясь каждый раз на меня. К слову, люди проходят этот путь всего за несколько десятилетий, но далеко не все из них достигают подобной зрелости. Да и мы – не люди. Наши привязанности, наши привычки, наши чувства намного глубже и намного опаснее для всех, включая нас самих, если мы не сможем обуздать их.

Обрати свой взор на Гайа, где ainoo живут сплоченной семьёй вот уже несколько эпох. Их коллективный разум лишает их индивидуальности. Они все подчинены одному делу, в их головах всегда царит определённый порядок, они не могут жить один без другого, сливаясь в Свете раз за разом. Но как только черёд их жизни ломается, они становятся будто потерянные. Лишь Михаэль и Габриэль имеют власть над этим ульем, ибо Тень в них сильна, и они знают, что такое быть полноценной личностью со своими страстями и желаниями. Но даже и они не могут познать, что такое быть хозяином самому себе. Так же и я, будучи в союзе с инферно, не знаю, что такое быть хозяином исключительно самому себе.

Я не хочу этого для тебя, мой мальчик. Я хочу, чтобы ты был свободен во всех отношениях. Со мной или без меня.

Тысяча лет, Элесса! Тебе этот срок сначала покажется невыносимо долгим, ведь ты не ангел, и у тебя нет умения пребывать разумом вне времени. Но, забываясь в мирской суете, становясь обычным человеком, решая повседневные дела, выживая, в конце концов, ты и не заметишь, как пролетит время. События и эпохи закружат тебя в своём водовороте. И, быть может, даже я покажусь тебе полустёртым сном. Став отдельной личностью, возможно, ты забудешь и меня. Но и к этому я готов, лишь бы ты стал свободным, возлюбленный мой. Я не хочу, чтобы ты принадлежал кому бы то ни было, включая меня. Особенно меня. Лишь самому себе, слушая только свой Свет.

Но если ты вдруг будешь тосковать по мне, то помни: Отлучение не навсегда.

Надеюсь, ты сможешь выдержать все испытания, что встретятся на твоём пути. Береги себя. И помни: я люблю тебя и всегда жду. Конечно же, если ты после всего захочешь быть рядом…

Прощай, любимый.

Всегда твой Рафаэль, Ainoo Daarkha Lusaifiereh.

980 г. от р. А.»

Завитки письменного Языка плыли перед моими глазами, будто начертанные огнём. Да так оно и было в какой-то мере, я вложил в эти строки столько своего Света, что, казалось, от письма исходит сияние.

Я откинулся на кресло и прикрыл глаза, но буквы не исчезли, они будто навсегда стали выжжены в моём зрении, в моей памяти… Стиснул кулаки, пытаясь прогнать то, что могло разрушить наши жизни, и что могло спасти наши отношения. Сделать нас равными и упрочить наш союз. Союз двух самостоятельных, независимых друг от друга, личностей. У нас могли быть единые цели, похожий взгляд на мир, способы решения задач, но ко всему этому мы должны были прийти сами. В частности, Элесса. Я больше не должен давить на него своим авторитетом.

Обучение. Война. Любовь. Всё это было с нами, всё это делало моего мальчика зависимым от меня, моего мировоззрения, моих приказов, моих желаний. Видя в нём противоречие: взбрыкнуть и уйти от меня, и тут же снова вернуться под моё крыло, я понял – пора. Пора создателю и созданию расстаться. Надолго.

И тут же на меня накатила волна тоски, и я увидел Эле, погружённого в длительный глубокий транс. Я это сделал с ним. Оставил его спать в какой-то римской гостинице, и ушёл.

Я ещё помнил вкус его кожи. Помнил, как скользил губами по его лодыжке, выше – к колену, целовал ямочку у колена, и спускался губами к бедру. Вдыхал его терпкий запах – не ангела, но и не человека. Запах, от которого я иногда терял рассудок, и хотел лишь одного – обладать Элессой.

Тёмный инкуб, преданный лишь одному, но соблазняющий многих одним только своим видом. За это тебя будут не любить, мой мальчик. Люди очень не любят, когда их кто-то искушает, даже невольно, а они не могут устоять, и поэтому всю вину за это возлагают на демонов ада, но не на самих себя. Люди изобрели тысячу демонов, чтобы оправдать собственные грехи их существованием.

И никто не знает, что демоны ада – такие же несчастные создания, для которых мир материи зачастую столь же мучителен, как и для людей. Ибо они отличаются и от людей, и от ангелов, и нет им места нигде, кроме приютившего их инферно.

Я целовал Элессу тогда жадно и вдохновенно, не боясь, что он проснётся, и думал о том, что он преодолеет все трудности, с которыми ему предстоит столкнуться как изгнанному из своей обители демону, более того, как единственному верному любовнику Сатаны.

Мне остаётся только надежда на твою силу, мой мальчик. И на то, что я всё же был неплохим учителем.

Открыв глаза, я снова уставился на письмо. Оно жгло мне мозг. Я знаю, Эле, что сам должен сказать тебе о том, что написано там. И мой Свет говорит мне об этом. Сам, Рафаэль, только сам.

Но там, в гостинице, я вдруг понял, что не настолько силён, чтобы сказать тебе всё это вслух. Чтобы самому произнести слова: «тысяча лет, Элесса». А потом рвануться к тебе, обнять, прижать к себе, и… Наверное, я бы просто не смог уйти. Моей силы воли хватает на то, чтобы удерживать инферно, моей жестокости хватает на то, чтобы убивать братьев, моей безжалостности хватает воспринимать бесконечное мучение душ в аду, но всего этого не хватает на то, чтобы сказать тому, кого я люблю, что ухожу от него, и мы нескоро увидимся, а, может, вообще никогда…

- Шамр и! – мысленно воззвал я к одному из самых могущественных и преданных мне демонов. Давно нас связала война, и он остался рядом, не посчитав меня жалким неудачником.

Вскоре дверь бесшумно раскрылась, и Шамри предстал передо мной. Это был высокий сильный дэмайну, чьи волосы, чёрные как смоль, вились кольцами и стелились по плечам. Он улыбнулся мне, показывая белоснежные клыки.

- Ваше высочество?

- Мне нужно, чтобы ты передал одно письмо. Элессе.

- Но разве он не… - демон умолк, наткнувшись на мой взгляд. – Будет сделано, ваше высочество.

Он взял письмо со стола, поклонился и вышел.

Больше я его никогда не видел.

***

Шамри быстро добрался бы до указанной Хозяином гостиницы.

Он прошёл через портал в Пелене. Но перед этим, на границе между землями Сатаны и Пеленой, перекинулся несколькими словами со стражем Хароном о том, что нынче инферно неспокойно и демоны сидят каждый в своём углу, опасаясь перерезать друг друга в порыве ярости.

В это же время его бывший приятель и соратник Аластор напивался со случайными знакомыми, тоже демонами, в таверне гостиницы, где наверху спал Элесса, погружённый в глубокий транс.

- За свободу! – кричал пьяный Аластор, воздевая кружку с вином к закопченному потолку. – За нашу свободу, братья!

Пировавшим с ним оборотням, собственно, было всё равно за что пить, лишь бы вино лилось рекой. За всё платил этот полоумный демон, болтавший о том, что ему удалость уйти от самого Люцифера.

- А ты, брат, видел его?.. – спросил молодой оборотень, примеряясь к ноге ягнёнка, что исходила ароматом, на широком виноградном листе.

Аластор скривился, ощетинившись небритым подбородком – жёсткие чёрные и седые волосы говорили о том, что демон действительно стар, но кто его знает. В наше время даже демоны долго не живут. Максимум лет двести-триста, а этот утверждает, что прожил почти две тысячи лет. Молодой оборотень хмыкнул, не веря, и собрался воздать должное аппетитной ноге. Но кто-то дёрнул его за ворот туники так, что ткань треснула, и парень испуганно уставился на Аластора. Тот явно был в бешенстве, а все знали, что бешеный тёмный демон – хуже бешеной собаки. Не заметит, как прирежет.

- Ты что, щенок, не веришь мне?

Оборотень испуганно сглотнул.

- Верю, господин Аластор. Как же можно вам не верить? – от страха он стал вежлив и позабыл, что несколько минут назад хлопал панибратски демона по плечу.

Аластор отпустил парня и довольно хмыкнул.

- Я не только его видел, как вот сейчас тебя перед собой. Я был лучшим его воином. Слышишь? И чем он меня отблагодарил? А?

Оборотень покачал головой: не знаю. Желание пьянствовать с Аластором у него мгновенно пропало.

Пока в таверне шла перепалка, Шамри трясся в повозке, ибо до указанного Хозяином места было ещё несколько лиг, а идти пешком не хотелось. Тем более, не хотелось лететь на глазах у всех. Возница недобро косился на странного здоровенного парня, больше похожего на чёрта, который обещал заплатить ему немыслимую сумму, чтобы довёз его до Рима, но согласился.

Шамри, развалившись в пряно пахнувшем сене, впитывал в себя солнечный свет. Он так давно не был на Земле, что уже почти забыл как это – греться под лучами солнца. Душный зной инферно сильно отличался от земной жары, и в этом зное было гораздо больше мёртвого холода, чем живого тепла.

Демон безмятежно улыбался, и на мгновение мелькнула мысль, что надо было тут и остаться. Выжил бы, не пропал… И, может, отпроситься у Хозяина?

Шамри помотал головой. Он был толковым помощником и считал себя ничем не хуже Элессы в хозяйственных делах, он не может оставить Хозяина на этот никчёмный народец, который сходит с ума от каждого выплеска инферно. Он не мог предать того, кто хотел дать ему свободу от власти людей, но у кого ничего не вышло, ибо силы людей и силы ангелов Света были превосходящи, и на чьей стороне оказался сам Создатель.

Повозка вдруг резко дёрнулась – демон чуть не свалился в придорожную пыль – и остановилась.

- Ах, ты ж, скотина! – выругался возница и сложил пальцы в защитном знаке. Посмотрел на Шамри, и взгляд его стал ещё более недружелюбным.

- Что случилось, отец? - демон вскочил с повозки и увидел, что ослик, который тащил их, недвижно лежит на земле. И мухи уже вьются возле.

Щуплый мужчина кружил вокруг животного как та муха, не зная, что делать.

Шамри грустно вздохнул.

- Он сдох.

- А ты почём знаешь? – возница зыркал на него так, что, казалось, хочет испепелить. – Не от того ли, что я демона вёз?

Шамри пожал плечами.

- Ты, отец, совсем загонял скотину, разве не видно? Он был болен уже, а ты его нагрузил, да ещё и попутчика взял. Если б я сразу понял… Теперь поздно.

- Что же делать? – мужчина растерянно топтался возле.

- Я заплатил тебе столько, что ты купишь пятерых ослов. Выпрягай его.

- Что? – возница удивлённо посмотрел на Шамри.

- Выпрягай. Раз так вышло, то я буду вместо него. Ты же ведь думаешь, что осёл сдох из-за демона? - и Шамри расхохотался. – Ну, будет тебе наука, что от нас не только зло случается.

Пока до мужчины доходили его слова, демон распряг животное и оттащил тушу в сторону.

- Садись в повозку.

Человек послушно уселся в сено, но когда Шамри взялся за оглобли, потянул повозку за собой и бодро зашагал по дороге, истошно закричал:

- Пусти сейчас же, нечистый! Ты отвезёшь меня в ад!

Демон только усмехнулся.

- В Риме мы будем быстрее, чем на твоём дохлом осле.

Он, конечно же, не мог слышать, как Аластор, вскочив со своего места, вскричал:

- Каратель!

Бухнул кулаком по столу, и уже все его собутыльники подпрыгнули от неожиданности. Демон обвёл оборотней глазами, налитыми кровью и яростью. Его тёмные волосы с проседью растрепались, губы налились алым, он возвышался над всеми, как скала, ибо был невероятно высок и широкоплеч. И вот теперь можно было поверить, что когда-то, две тысячи или больше лет назад, он не был спивающимся дэмайну, а был могущественным воином Люцифера, который сокрушал светлых ангелов налево и направо.

Оборотни притихли. Людей из таверны вместе с хозяином, как ветром сдуло.

- Элесса-Каратель, подстилка Сатаны, он перебил всех, кто не был согласен с его хозяином.

Аластор усмехнулся.

- Я очень надеюсь, что он сдох. Что ангелы, наконец, добрались до него и посадили на кол, как уже было. И что на сей раз Каратель не пережил этого. О, как я в это верю!

Из него будто выпили все силы, и он рухнул обратно за стол, уронил голову на руки.

Оборотни осторожно поднимались и неслышно выскальзывали из таверны, не желая больше иметь никаких дел с буйным собратом.

Аластор поднял голову, обвёл мутным взглядом уходящих, зарычал.

- Слабаки… щенки… разве можно сравнить вас с кем-то из нас, прежних? Да Падший не продвинулся бы и дальше лиги, если бы набрал армию из вас! Каратель сделал бы вас одной левой, почёсывая задницу при этом… Убирайтесь, падаль!

Последние слова он уже кричал закрытой двери. Демон, продолжая ворчать, стал хлебать вино прямо из горла кувшина. Кадык его судорожно двигался, вино лилось по подбородку и могучей шее.

- Аластор?..

Демон с трудом оторвался от кувшина, рыгнул и отёр рот волосатой ручищей, поднял глаза на говорившего.

- Шамри?

Шамри в два прыжка пересёк таверну и оказался рядом с демоном.

- Так, значит, ты жив…

Ухмылка скривила губы Аластора.

- Ты, я вижу, тоже здравствуешь. Служба у Сатаны идёт тебе на пользу. Вон какой, лощёный. Как он, кстати, поживает?

Шамри нахмурился.

- Ты правда хочешь знать?

- Да, - улыбнулся демон, глядя на своё искажённое отражение в кувшине. – Правда. После того, как его Каратель чуть не разделал меня на куски, я в нетерпении жду вестей о том, что Падшего снова насадили на Древо вместе с его любовничком. И неважно, кто это сделал. Создатель, ангелы или вы, наконец, перестали целовать его в зад и сделали то, что должны были.

- Аластор!

Демон вскинул голову и прямо посмотрел в суженые от гнева глаза Шамри.

- А что ты хотел, друг мой? Что я раскаюсь и стану его верным псом, как ты? Буду у него на побегушках? – Аластор наклонился к Шамри и жарко зашептал. – Он задурил нам голову, он выбил трон ада нашими руками, а потом велел всех нас пустить в расход! Он – Сатана! Он – зло, как оно есть. – Он самодовольно ухмыльнулся. – Но и я – живое воплощение мести. И однажды Падший расплатится за всё совершённое им. Как там говорил новый пророк у людей? «Мне отмщение и аз воздам!». – Аластор вскинул палец к потолку.

Шамри качал головой.

- Приятель, ты ошибаешься, и раньше тоже ошибался. Ты слишком недальновиден и не искушён в политических играх. Из-за Договора ему пришлось подавить ваш бунт, иначе… - Шамри забрал у Аластора кувшин и сделал несколько глотков.

- Что иначе?

Шамри грохнул кувшином об стол, рявкнул:

- Иначе бы мы тут не говорили! Люцифера бы снова наказали, намного жёстче. И кто бы ещё смог встать на защиту детей Каина, кроме его отца? Ты, что ли, Аластор? Ты только языком горазд трепать. Он малой кровью спас многих…

Кулак Аластора впечатался в лицо демона. Губа Шамри лопнула, брызнула кровь. Он инстинктивно отпрыгнул, потом набросился на собрата, и они стали мутузить друг друга, с грохотом сбивая лавки и столы вокруг. Аластор страшно ругался. Хоть он и был пьян, стар и разум его был затуманен гневом, он не забыл прежних навыков. И вот, когда-то лучший из воинов в армии Тьмы свалил Шамри лицом на пол, заломил ему руку за спину, и верхом уселся на его бёдра. Шамри дёргался, пытаясь вырваться, но демон его крепко держал. Склонился к его уху, обдал тяжёлым дыханием:

- Что, Шамри? Не нравится подо мной? А под ним? Он ведь трахает тебя? Поэтому ты рядом?

Демон зарычал.

- Ублюдок. Пусти меня.

- Трахает? – Аластор резко заломил Шамри руку так, что кость хрустнула. Он вскрикнул.

- Остановись, брат! Что ты делаешь?!

- Ломаю тебе руку, люциферова подстилка. Ты не ответил на мой вопрос.

И он снова с силой дёрнул руку, заставив Шамри хрипло застонать.

- Тебе-то какое дело? Ревнуешь? Он спит только с Элессой, как и всегда!

Аластор расхохотался.

- Так почему же ты рядом, Шамри, а? Он так брезгует всеми нами, что даже верных псов не трогает!

Оба демона шумно дышали. Воздух в таверне пропитался запахами крови, пота и смерти.

- Тебе не понять… дух мщения. – Шамри тихо рассмеялся. – Ты всегда думал только о своих интересах.

Рука Аластора скользила по телу демона.

- Ты пришёл на Землю не просто так, Шамри. Явно он что-то опять задумал. Но что? Скажи мне?

Шамри снова стал вырываться, несмотря на пронзительную боль в руке, пытаясь сбросить Аластора с себя, но демон врезал ему кулаком по затылку. Такой удар убил бы человека, но Шамри лишь обмяк без сознания. Теперь Аластор обыскивал посланника Люцифера уже целенаправленно, радуясь внезапной догадке, что неспроста здесь бывший собрат по оружию. И тот, с кем он когда-то делил одну постель.

Плащ, куртка, рубаха, пояс, штаны. Пальцы Аластора проворно забирались всюду, но он ничего не находил. Хмель уже сошёл с него, и демон был переполнен желанием докопаться до правды. Он стянул с Шамри сапоги, и из левого сапога выпал конверт. Аластор в нетерпении разорвал его и жадно впился в строки, написанные на Языке, который Аластор уже успел подзабыть, и ему приходилось вчитываться в каждое слово.

А пока демон читал письмо, всё сильнее растекаясь в глумливой ухмылке, Элесса очнулся у себя наверху и не обнаружил рядом Рафаэля. Он не обнаружил его у себя в мыслях, ни близко, ни далеко. Тогда он оделся, собрал свои небольшие пожитки и тихо вышел из гостиницы. Он был так потрясён тем, что не слышал больше Рафаэля в своём разуме, что не обратил внимания на шум и возню внизу. И когда он отошёл слишком далеко, гостиница вместе с таверной полыхнула пламенем…

- Вот, значит, как, - смеялся Аластор. – Влюблённые голубки расстаются. Что ж…

Он задумчиво рвал письмо и рассыпал обрывки вокруг, пока земляной пол рядом не усеялся мелкими клочками бумаги.

- Страдай, Каратель. Страдай от неизвестности, как страдал я. А тебя, Падший, я оставлю Создателю. Его кары изощрённы и посильнее моих будут.

Он зашёлся диким безумным смехом. Пошатываясь – всё-таки Шамри его сильно приложил – взял факел со стены, плеснул остатки вина на деревянный стол, провёл факелом. Стол тут же вспыхнул.

Аластор, словно заворожённый, смотрел, как огонь перекидывается на стены. Вздохнул, лёг рядом с бессознательным Шамри, запустил пальцы в его вьющиеся волосы.

- Зажились мы с тобой, брат. Небо от нас закоптилось, пусть теперь прокоптится и ад. Оттуда я буду смеяться прямо в лицо Падшему, когда он будет тосковать по Карателю, как я тосковал по тебе, Шамри… Предатель… Любимый…

Пламя охватило ноги демона, и он счастливо улыбнулся, прижал теснее к себе Шамри.

- Мне отмщение, и аз воздам, Сатана.

***

То, что произошло тогда с Шамри, спутало все мои планы и превратило нашу с Элессой жизнь в сплошную трагедию.

Моё малодушие было тому виной.

Однажды один человеческий политик скажет: «Как ни хороша стратегия, иногда надо смотреть и на результаты». И будет абсолютно прав.

Дата добавления: 2015-07-19