Строфа 10

Самовыражение, которое не существует как таковое, понимается как нечто вещественное; Из-за неведения самоосознавание определяется как«я»; Приверженность этой двойственности вызывает блуждание в обусловленном мире. Пусть мы сможем вырвать корень ошибки — неведение!

Первые две строки настораживают современных буддистов Алмазного Пути: в отличие оттого, как принято сегодня, Кармапа указывает сначала на ясность ума, и во вторую очередь на его природу пространства. Он говорит об отражениях прежде зеркала, о волнах прежде океана, и вроде бы подчёркивает воспринимаемое больше, чем воспринимающего. Почему же так? С одной стороны, взгляд с неожиданной точки зрения заставляет призадуматься, а с другой — Кармапа наверняка хотел облегчить понимание ума тем из своих учеников, кому трудно абстрактно мыслить. Простые люди, погружённые в свою повседневную жизнь, всегда воспринимают мир, доступный их преходящим ощущениям, как весьма реальный.

«Самовыражение, которое не существует как таковое, понимается как нечто вещественное». Беспрестанные игры ума, внешне возникающие как воспринимаемые миры и обстоятельства, а внутренне - как непросветлённые мысли и чувства, из-за изначального неведения переживаются как реальные и существующие сами по себе. Мы думаем: «Это- есть», «Таково настоящее положение дел», «Таково моё настоящее ощущение». Причина такой интерпретации мира - в инертности наших органов чувств. Но если пристальнее рассмотреть как внешний, так и внутренний мир, то там не найдется ничего твёрдого. Все колеблется и трансформируется всё время, будь то вселенные, атомы, мысли или чувства; всё, что мы воспринимаем, постоянно находится в потоке изменений. Например, сначала вода в стакане — это внешний объект. Затем мы её выпиваем, и вот она уже — часть нас. А несколько позже остается только надеяться, что выпущенный нами азот поможет вырасти паре цветочков. Подобным же образом изменяются внутренние состояния, и иногда существа способны отнестись к ним с большей дистанцией, а иногда оказываются всецело ими захвачены. Несмотря на то, что кадры постоянно сменяются, вплоть до освобождения мы считаем весь этот диснейлэнд настоящим.

Подобнотому, как проявление ума (его ясность) понимается как нечто вещественное и поэтому отдельное, его осознанность (воспринимающий) сводится к ограниченной идее «себя», или «меня». «Из-за неведения самоосознавание определяется как «я»». Но эта двойственность — всего лишь идея, в конечном счёте. В древних текстах используется метафора с глиняным кувшином: когда он разбивается, исчезает граница между воздухом снаружи и внутри, и выясняется, что прежняя разделённость была лишь кажущейся.

Нечто реальное должно обнаруживать стойкие признаки реальности. Но только воспринимающее пространство отвечает этому условию. Будучи пустым по своей природе и свободным от каких-либо сужающих признаков, оно не ограничено временем и местом и содержит в себе все совершенные качества. Кроме того, оно действует, проявляя активную любовь, и потому предоставляет нам подлинное прибежище. Первые две строки возвращают нас к строфе 2, описывая источник всех страданий. Поскольку пожелания Кармапы направлены на эту жизнь, то - ещё раз, подробнее, о причинах и возможностях.

2550 лет назад Будда не уставал объяснять своим ученикам, каким образом помехи поражают ум, который, судя по всему, должен быть столь способным. Он сравнивал ум с глазом, который всё ясно распознаёт, но не видит сам себя. Вследствие этого его воспринимающее пространство, уровень истины ума, недооценивается и определяется как «я». Хотя ни тело не является прочным, ни чувства и мысли не обладают какими-либо конкретными качествами, будь то размер, цвет или форма, эта неверная оценка увековечивается вневременной привычностью. Из-за привязанности ума к своим сменяющимся ощущениям, его ясность — всё, что ум воспринимает как снаружи, так и внутри - превращается в «тебя» или нечто самостоятельное. Поскольку вплоть до просветления мы не способны видеть, что пространство и его одаренность, воспринимающий и воспринимаемое - это разные стороны одной и той же неограниченности ума, то появляются главные мешающие чувства: запутанность, привязанность и отвращение. Из них возникают гордость исключающего типа, жадность и зависть, и из их многообразных сочетаний — в общей сложности 84000 возможных завес ума. Будучи обусловленными и переменчивыми, они всё же переживаются как настоящие и приводят поэтому к бесполезным мыслям, неуместным словам и неловким поступкам. Когда посеянные таким образом недоброкачественные впечатления созревают в виде сложностей, внутренних и внешних, то мы по привычке сваливаем вину на других и обеспечиваем себе тем самым плацдарм для дальнейшего трудного поведения.

Если бы мы могли видеть в этих мешающих состояниях то, чем они являются, всё было бы легко. Мы бы тут же определяли их как плохие фильмы на своём внутреннем экране — фильмы, которые умный человек смотреть не стал бы. Но — мы этого не делаем. Быть непросветлённым - это как раз и означает подавляющую неспособность выбирать желанные состояния и не обращать внимания на проблематичные. Мы относимся к всплывающим чувствам как к настоящим, в большинстве случаев не понимая, что мы сами же создали для них причины, что каждый безостановочно творит свою собственную жизнь и карму. В результате мы снова действуем недальновидно и во вред другим, и это не позволяет нам выбраться из круговерти событий. «Приверженность этой двойственности вызывает блуждание в обусловленном мире». Приверженность тому или иному виду двойственности всегда была отличительной чертой небуддийских воззрений. Субъект видит только ощущаемое, и с ним случается то или это. Не сознавая, что только воспринимающий реален и един со всем сущим, все сохраняют приверженность этому ограниченному видению до самого освобождения, и, может быть, не помешает разобраться в этом поточнее.

Воспринимающее пространство и воспринимаемые им чувства, мысли и миры кажутся отличными друг от друга, однако беспристрастное рассмотрение показывает, что их скорее можно сравнить с вол -нами или течениями в океане, или с паром, облаками и дождём как различными формами проявления воды. Они являются выражением одного и того же. Вопрос существования или несуществования ставился тысячелетиями вновь и вновь, и носители тех или иных взглядов чувствовали себя при этом в большей степени на равных, чем то было допустимо в последние сто лет на Западе.

Например, древним грекам - впрочем, как и не древним — подобие сну и неуловимость казались чем-то угрожающим. Им не давали покоя поучения Будды о пустоте всего внутреннего и внешнего, доходившие до них из Индии. Им нужно было всё же опереться на что-то вещественное, и они ввели в оборот понятия атома - «атомос» означает«неделимый». Это вселяло в них уверенность по крайней мере на уровне концепций: ведь если вещи можно делить до бесконечности, то, по их мнению, в конце могло бы вообще ничего не остаться, и они бы оказались перед чёрной дырой. Неделимость служила защитой от неведомого, не позволяя всему испариться в голубой дымке. Они также отказывались видеть учителя как абстрактный духовный пример. Это было для них непонятно, и уже в начале нашего летоисчисления они разработали - так предполагается сегодня - доступные для чувственного восприятия первые статуи Будды на основе своего бога любви, Аполлона14.

Примерно до Карла Маркса и материалистических взглядов его времени, которые теперь постепенно прощаются с нами, на протяжении столетий сменяли друг друга различные теории о реальности и нереальности вещей, но ни одна из них не приносила подлинного удовлетворения. Подтверждение реальности давало временное чувство силы, но тогда более реальными ощущались болезнь, старость, смерть и потери, и казалось, что из этого нет выхода. Не успокаивал и противоположный взгляд. Решение о полном несуществовании вещей не смягчало боли, и всё, к тому же, становилось бесцветным, жизнь теряла смысл, и пропадал рычаг для улучшения мира. Таким образом, взгляды колебались от материализма до нигилизма и обратно, пока современная наука не взялась найти более существенные доказательства в пользу того ил и другого.

Накануне наших шестидесятых годов усилилось представление обо всём как об одной большой машине. Люди упорно ограничивали своё мировоззрение, объясняя внутреннее и внешнее многообразие как скопление случайностей и условий без какого-либо более глубокого смысла. Осмысленное отношение к сознанию и миру могло выживать только в углах, не поражённых тотальным материализмом. Например, из общераспространённого понимания мозга как производителя сознания следовал вывод, что с разрушением мозга исчезает и ум. Эта идея была весьма безрадостной, означая непривлекательное «ничто» после смерти, и то и дело подвергалась сомнению, поскольку противоречила столь многим фактам восприятия и желаниям существ. Поэтому, когда женщины разгребли завалы и аккуратно сложили камни от разрушенных зданий, а на Западе появилось тридцать разновидностей зубной пасты, многие были готовы к скачку в своем понимании.

Первым ледоколом стали расширяющие сознание наркотики, такие как ЛСД; они давали своим почитателям убедительное, но, к сожалению, лишь преходящее ощущение счастья. С тех пор наши неописуемо блаженные откровения о единстве сознания и внешнего мира получали всё больше научных подтверждений. Всё более точные измерительные приборы исследовали мельчайшие частицы и космос, неизменно обнаруживая везде подобие пространству, и на этот раз, следует полагать, надолго. Похоже, становится бесспорным положение о том, что все явления - это ум, а он по своей природе -открытое пространство.

Внутренне это выглядит следующим образом. Мы можем весьма убедительно описать воспринимающего как сознательное пространство — то, что знает и понимает. Умственные потоки существ -это движения внутри него, подобные течениям в океане. Но нетрудно представить себе, что чувствует непросветлённый ум, испокон веков опирающийся на иллюзию «себя». Не зная необусловленной и вневременной грани своего восприятия, он не может пробиться сквозь причины и следствия и после расставания с очередным телом стремится, согласно своим привычкам, к новому состоянию узости. А всё ведь могло быть так просто! Раз у ума нет никаких вещественных признаков, - он подобен пространству без начала и конца. Но, пока он этого не поймёт, он ошибочно принимает поток своих впечатлений за нечто истинное и блуждает в обусловленном мире.

Это подобие сну, как уже было сказано, относится не только к внутренним ощущениям, но и к миру, внешней рамке, которая видится всеми как реальная. Где ее реальность? Частички, из которых она состоит, исчезают в пространстве так же, как появляются из него. Без стесняющих представлений о существовании и несуществовании, проявлении и пространстве, автоматически раскрываются все просветленные качества тела, речи и ума. Не прибегая к возвышенной терминологии специалистов, практики центров Карма Кагью выразили бы это так: «Если нет ничего, внутри или снаружи, то это пространство ума; когда что-то появляется, будь то миры снаружи или ощущения внутри, то это его ясность, беспрепятственная игра; тот факт. что возможно и то, и другое - это его неограниченность»

То, что пространство и ясность свободно играют и неразделимы, свидетельствует о бесконечных возможностях пространства. Это современный способ выражения. Будда 2550 лет назад учил этому такими словами: «Форма есть пустота, пустота есть форма, форма и пустота неразделимы». Уже тогда он знакомил мир с этим прозрением.дарящим окончательное освобождение. Тот, кто понимает, что все есть ум, должен лишь доверять своей мудрости, поскольку он вырвал все корни неведения.

Но удалить можно только то, что стоит на пути просветленного опыта. Невозможно ничего отнять у неограниченного ясного пространства ума, и также невозможно к нему ничего прибавить. Ученые веками пытались постичь его посредством понятий, однако постижение приходит лишь по ту сторону всех идей. Несмотря на примеры столь многих великих практиков, в это, похоже, трудно поверить. Конечно, как логические, так и во всеобъемлющие способы работы с умом имеют смысл; на самом деле, только порядок в мыслях и приятные впечатления позволяют в достаточной степени расслабиться, чтобы переключиться на непосредственный опыт. Тем не менее, не следует действовать так, как в этом избитом детском анекдоте.

Человек застаёт приятеля вечером за поисками чего-то под фонарём. Спрашивает, в чём дело. Тот отвечает: «Ключ потерял». Первый спрашивает: «Где?» Ответ: «Вон там». «А почему ищешь здесь?» Ответ: «А здесь светло».

Так и с теми, кто ищет ум в своих мыслях, идеях и чувствах, не обнаруживая, что именно ищущий является предметом поиска. Именно ум видит и воспринимает; Кармапа желает, чтобы мы могли найти и вырвать корень заблуждения. Чем больше смотришь на мир через призму такого отношения, тем бессмысленнее становится все двойственное. События и пространство тогда суть грани единого целого, которое играет в проявлении - а также в непроявлении - нескончаемого многообразия. И хотя многие предпочитают постигать эту истину интеллектуально, чтобы избежать сюрпризов, - после встречи с практиком наши взгляды и опыт быстро и неудержимо обогащаются, затрагивая все аспекты восприятия. Сила подобного сознания «и то, и другое» так велика и многогранна, что пропадает всякий страх собственной открытости, и тогда даже высочайшие способности к конкретизации и кристально ясное мышление сливаются с моментом самого переживания.

Представители Алмазного Пути также и в наше время показывают, как можно трансформировать любую ситуацию в самовозникшую радость. Для многих, кто знает таких учителей, они являются верным образцом того, что просветление - непоколебимо, безгранично и л ежит по ту сторону всех концепций. Ощущается нечто ценное, всеобъемлющее и мощное.

14. Steven Bachelor, Awakening of the West. Parallax Press, Berkeley CA, 1994. Стивен Бэчелор. Пробуждение Запада. Издательство «Параллакс Пресс», Беркли, Калифорния, 1994 год.

Дата добавления: 2015-07-16