Разные разности

Шёл сентябрь. Летние каникулы пролетели на удивление быстро. Как-то незаметно, исподволь, Тамара всё больше и больше сближалась с Надей Цветковой, которая не скрывала к ней своего расположения, но и не навязывалась в более близкие подруги. В один из дней, возвращаясь из института, они решили прогуляться по городу. Была чудесная погода, ветра почти не чувствовалось, и солнечные блики ярко отражались от водной глади Финского залива. Всё это вносило какую-то умиротворённость и располагало к разговору.

- Из твоих слов я поняла, что ты этим летом всё-таки побывала в Ульяновске, - продолжила разговор Тамара, - а девочкам ты этого не говорила.

- А зачем? Всё ещё в самой начальной стадии, хотя и считаю, что съездила не зря. Там у меня родня, так что в этом плане проблем не было. А потом переписка она и есть переписка, а когда увиделись, всё стало как-то по-другому. Встречались почти каждый день. Кирилл оказался даже интересней, чем на фотографии. Держался просто, обниматься не лез, поцеловал только, когда расставались, да и то в щёчку. А что касается разговоров, то о чём только не говорили! И темы всё время находились, и я как-то даже не задумывалась об этом, мне с ним было легко с первого дня.

- А кто ещё переписывается с курсантами из Ульяновского училища, кроме тебя?

- Вероника Швецова из второй группы и, пожалуй, больше никто. А ты не сожалеешь, что не стала писать?

- Нет-нет. Мне и своей переписки хватает. Один Рудаков что значит, задолбил своими письмами, снова предлагает встретиться, но теперь уже в зимние каникулы в Ленинграде.

- Поедешь?

- Нет, отказалась, а ему написала, что если будет писать в таком же тоне, то перестану отвечать вообще. Надоели его красивые слова. А от второго рижанина, с кем познакомилась в Котласе, сегодня пришло письмо уже из Риги. На первое письмо я не отвечала.

- Помню, это когда он написал из Ленинграда и просил тебя не отвечать ему, пока он не напишет тебе из Риги. Тогда ты ещё возмущалась, а девчонки тебя уговорили не акцентировать на этом внимание.

- Так вот за эти три недели я пыталась доказать себе ненужность нашей переписки и старалась быть равнодушной к утренней почте в институте, и вот сегодня пришло письмо.

- Ну, и что он пишет?

- Извиняется и сожалеет, что не встретились в Ленинграде, и просит, чтобы я приехала туда в зимние каникулы.

- Что собираешься делать?

- Не знаю, нет никакого желания отвечать.

- Зря ты так, ещё подумает, что тебя это задело, лучше напиши что-то нейтральное, а там видно будет. Как я поняла из прошлого твоего рассказа, паренёк-то весьма симпатичный.

- Более чем, но какой-то уж очень домашний. Ладно, напишу я ему, но всё-таки намекну на недопустимость таких задержек. Посмотрим, как пойдут дела. А вообще-то я совсем запуталась во всём и во всех. Первая написала Гарику Симакову в Таллинн (он меня просил об этом), очень ждала ответ, получила, и вот уже две недели не могу сесть за письмо, нет никакого желания. Да и вообще ничего не хочется. Нет, вру. В ноябре в Ленинград приезжает Ив Монтан. Я свихнусь, если не услышу его. Надо будет через Галку заказать билеты, у неё там есть какие-то связи. Девочки повернули к общежитию.

В первую субботу октября отмечали демобилизацию Юры. Девочки отличились. Всем хотелось чего-то особенного, и, чтобы не спорить, договорились, что каждый готовит своё. В итоге стол был разнообразен: здесь были и Надины олажки, и Сашин салат из натёртой свёклы и моркови, и Люсина копчёная трещёчка, красиво разложенная на тарелке и украшенная зеленью. Под руководством Тамары девочки сообща приготовили мясной салат, а Галя долго трудилась над бутербродиками из черного хлеба с сыром и шпротами. Все чайные дела были возложены на Веру. Юра принёс цветы и вино. Праздник удался.

Галя, раскрасневшаяся от выпитого вина, сидела с Юрой во главе стола, и девочки, не могли не оценить внешнюю гармонию этой пары. Не смотря на имевшие место сомнения, лето способствовало укреплению их союза. Отношение Галины к Юрию резко изменилось в лучшую сторону, особенно после того, как он побывал у неё дома и сумел расположить к себе её родителей, которые до этого были противниками его более близких отношений с их дочерью. Была достигнута договорённость о свадьбе в зимние каникулы на четвёртом курсе.

Юра нравился всем девчонкам в комнате, да и не только им, нравился он и Тамаре, и тем летом я напрямую спросил её:

- А тебе нравится Юра?

- По совести говоря, да, - ответила она, почти не задумываясь. - Но я ничем не доказывала и не показывала это. Он нравился мне просто, как мальчишка, при этом цели никакой я не преследовала. Да это было бы подлостью с моей стороны. Мне доставляло удовольствие сходить с ними в кино или в театр, и только. А что касается моего посредничества, то я сделала много ненужного и лишнего, и сейчас даже не хочется об этом вспоминать.

В этот тёплый осенний день накануне своего отъезда Галя с Юрой долго гуляли по городу, по всем памятным для них местам, и ещё и ещё раз оговаривая, что им предстоит сделать за этот год, оставшийся до их свадьбы.

Завидовала ли Тамара Гале? Нет, зависти не было, было лёгкое сожаление, что в её жизни нет ничего подобного, и была надежда, что что-то обязательно произойдёт.

Время летело незаметно. Заканчивался январь. Воскресенье. Все уже давно встали, позавтракали и обложились конспектами. Через день последний экзамен. В комнате нет только Веры, но вот дверь распахивается и на пороге она, в поднятой вверх руке четыре конверта.

- Девочки! Пляшите!

Все головы поворачиваются в сторону Веры. Голос Тамары:

- Не нервируй! Раздавай.

Вера проходит мимо Люси, коротко бросает:

- Тебе не положено, ты вчера получила, - кладёт два конверта перед Тамарой и отдаёт по конверту Саше и Наде.

Понимая, что для неё ничего нет, Галя, только что читавшая книгу, сидя на своей кровати, снова пытается читать. Какое-то время в комнате тишина, но вот Саша отрывается от письма и оглядывается на Галю, которая, продолжая держать в руках книгу, отрешённо глядит в окно. Девочки переглядываются. Саша садится на кровать рядом с Галей и обнимает её за плечи.

- Не расстраивайся, придёт письмо и тебе.

- Да уж три недели идёт! - отвечает со вздохом Галя. - Видимо не очень-то ему и хочется писать.

- А ты, наверное, опять что-то в задир ему написала, - вступает в разговор Тамара.

- Ну и написала! А у него одно на уме - быстрее жениться. А я не выдержала и ответила: «Если тебе уж так невтерпёж, то подбери кого-нибудь на месте и женись, а мне институт заканчивать надо!»

- А сказать полегче было нельзя? Когда он рядом был, тебе это с рук сходило, а как дело сейчас там, никто ведь не знает! А ты ему ещё и в предыдущем письме всякой ерунды поднаписала.

- Да ладно тебе, Тамара, девчонку пугать! - Саша повернула голову Галины к себе: - Всё будет хорошо, успокойся. Должен он тоже понимать, что не всё от тебя зависит!

После зимних каникул, сразу же началась учебная практика в школах города. Занимались по сменам, и все вместе девочки встречались только по вечерам и по воскресеньям. У Нади и Тамары, в отличие от остальных девчонок из комнаты, была вторая смена, что позволяло им, и до, и после занятий в школе, откровенничать друг перед другом, что ещё более сближало их. В один из таких дней, до занятий в школе они решили прогуляться. Погода благоприятствовала. Они медленно шли по улице. Лёгкий морозец румянил щёки. Тамара обернулась к Наде.

- Я так и не поняла из твоего рассказа, что изменилось после твоей второй поездки в Ульяновск?

- Внешне почти ничего. Просто наши отношения с Кириллом стали более благожелательными. Исчезла недосказанность, недоговорённость и всякие неясности. Как уехала, он в вдогонку написал мне, что после этой встречи влюбился ещё больше.

- А ты?

- Он по-прежнему мне нравиться, даже очень, а сказать большего боюсь.

- Не можешь забыть свою первую любовь?

- Я её, в общем-то, и не забывала. Только когда это было! Здесь же всё совершенно другое. Все мы стали взрослее, и на жизнь уже смотрим по-другому, отсюда и сомнения. А у тебя как? Ты как-то вскользь рассказывала о встречах в Ленинграде со «своим героем». Вы тогда с Галиной больше смеялись, чем рассказывали.

- А так и было. Он же затероризировал своими звонками. Начал звонить ещё до моего приезда. Когда же приехала, звонил по два раза чуть ли не каждый день, а, по серьёзному, всё никак переговорить не могли. У меня всякий раз, как он звонил, настроение поднималось до насмешек. Я подтрунивала над ним, а когда он обижался и выражал недовольство, ложила трубку. Мне казалось, что он теряется и смущается при разговоре со мной, что и подтвердилось при встрече. Кое-как, под давлением Галины, я согласилась на свидание. Это было моё первое в жизни свидание, и, соответственно, так я себя и чувствовала. Встречу он мне назначил у Казанского собора. Прихожу туда, смотрю, ходит между колоннами взад и вперёд. Морозец был о-го-го! Я подхожу, он обернулся, посмотрел на меня и не узнал. Что мне оставалось делать? Я повернулась и ушла. Смех один! Да и не мудрено это. Встречались, считай, полгода назад всего дважды. Там я была в платье, а здесь в пальто и платке.

- Но ты же его узнала!

- Мне легче было, а может и память лучше. Только вернулась, раздеться не успела, звонит с такой обидой, мол, обманула, а я ему: «На себя обижаться надо! Ты же меня не узнал!» - он и язык проглотил, что-то залепетал в оправдание. После некоторых переговоров договорились, что он придёт к Галке, это был последний день перед нашим отъездом. Пришёл, смутился до ужаса, ладно хоть с Галиной не перепутал. Я сразу взяла инициативу, и так продолжалось до конца встречи. Мне не нравятся мальчишки, которые опускают глаза и краснеют по всякому поводу. Когда уже прощались, он что-то ещё говорил, а я уже и слушать не хотела. Полное разочарование. Закрыла за ним дверь, а на душе паршивый осадок. Вот так-то!

- Ты на днях не от него письмо получила?

- От него. Уже ответила. Написала о своём отношении и сказала, что пора всё завершать. Думаю, что так будет лучше, чтобы совсем не запутаться. Перестала отвечать Рудакову и с этим, видимо, надо сделать тоже самое.

Прошло два месяца, пошёл третий. Завершалась учебная практика. Постепенно сошли на нет оторопь и волнение, что девочки испытывали в её первые дни. Появилась уверенность в своих силах, а вместе с ней и стремление как-то закрепить свои первые успехи, ведь, так или иначе, а не за горами и первые самостоятельные шаги. В один из дней Тамара с Надей сразу с утра зашли в институт, надо было кое-что уточнить в деканате, а потом вновь вернулись в общежитие и застали в комнате на кровати плачущую Галину.

- Что с тобой? - Тамара села рядом с Галей. Та, не отвечая, достала из-под подушки конверт и протянула Тамаре.

Письмо было от Юры. Тамара достала из конверта и развернула лист, взгляд заспешил по строчкам:

… это не могло продолжаться бесконечно…

…ты издёргала меня, постоянно издеваясь…

…совершенно не хотела понять, проявляя чудеса бессердечия, не задумываясь, толкала меня в пропасть…

…и вот то, что ты хотела, и к чему бездумно толкала меня, произошло…

Смысл прочитанного не сразу дошёл до Тамары, а когда она поняла, о чём идёт речь, ужаснулась. Ни слова не говоря, передала письмо Наде, которая так и продолжала стоять рядом, опершись на стол, пока она поспешно читала письмо. Повернувшись к Гале, Тамара стала гладить её по голове и спине, не зная, что сказать в утешение, чем ещё и как её успокоить. Юра писал, что, совершенно издёргавшись, он со злости женился, но, не прожив и месяца, ушёл от жены и снова живёт у матери.

...Я несчастнейший человек! Я знаю, что совершил непростительную глупость и теперь вынужден расплачиваться за неё, но что это меняет?!

Я по-прежнему люблю тебя и только тебя!

В памяти Тамары всплыли их долгие разговоры с Галиной о Юре, об их непростых отношениях, в то время, когда всё ещё было относительно хорошо, и Юра был здесь, рядом. Позже, когда он уехал, и почти каждую неделю писал письма, Галина, отвечая очень нерегулярно, тем не менее, почти в каждом письме, не забывала поддевать и дразнить его, а на справедливые замечания подруг небрежно отвечала: «Да куда он денется!»... «Я могла бы и не такого найти!»... «Ничего потерпит. Кто знает, какая потом у нас будет жизнь!»... «Ну и что, что я не права? А может быть, я ещё и передумаю за него замуж выходить!» И вот невесёлый итог этой «игры». А как всё возвышенно начиналось! Юра, действительно, очень нравился Тамаре. Его появление в их комнате поколебало её убеждения, что среди мальчишек так редки цельные, целеустремлённые фигуры, не растратившие высокие моральные принципы. Ещё тогда, когда она лучше его узнала и поверила в него, она как-то сказала Галине: «Если бы Юра оказался таким же, как и «другие», я вообще бы отказалась выходить замуж».

«Что ж, выходит, мои сомнения были оправданны! - подумала она, глядя на лежащую ничком Галину и, с горечью, констатировала: - Выходит мне, и в правду, не бывать замужем!»

С того памятного дня прошло не более двух недель, как новое событие, аналогичное первому, взбудоражило комнату. Это опять было письмо, только на сей раз в адрес Саши.

Год назад в поезде, на пути домой Саша познакомилась с курсантом, оканчивающим военное училище. Как результат, возникла переписка, носившая исключительно дружеский характер (по крайней мере, со стороны Саши), хотя молодой человек вкладывал в свои письма более глубокое содержание, уже через полгода признавшись, что неравнодушен к Саше. Перед зимней сессией Саша получила от «адресата» письмо, но смогла ответить только после сессии. Вернувшись с каникул и не получив ответа, она отправила второе. И вот через месяц после этого пришёл ответ…

Саша вертела в руках конверт, на котором незнакомым ей почерком было написаны её имя и фамилия и знакомый ей обратный адрес. Всё прояснилось, когда конверт был вскрыт.

Письмо было от некой Нины, полное упрёков и оскорбительных замечаний. Оказывается, молодой человек после окончания училища женился, но сообщить об этом Саше не соизволил, продолжая писать «трогательные» письма. Жена об этом не знала, поскольку ответы шли на войсковую часть, где он служил. Шок, который испытали Саша, а вместе с нею и её подруги, от прочтения письма, не поддавался описанию. Тем более, что и манера написания, и тон, в котором оно было выдержано, вызывало одновремённо и растерянность, и обиду, и возмущение. По всей видимости, письмо попало в руки жены случайно, а на её законный вопрос «адресат» не нашёл смелости сказать правду и, видимо, наговорил какую-то чушь в своё оправдание и вот, как следствие, эти оскорбительные обвинения:

… Откуда ты такая взялась и какое право ты имеешь вмешиваться в нашу семейную жизнь?!

…Как тебе не стыдно навязываться в друзья к женатому человеку, когда у него уже есть друг, его жена!

… Видно у тебя совершенно нет девичьей гордости, раз ты допускаешь это!!!

… Хотя бы немного подумала своей дурной башкой, прежде чем первой написать мужчине такое письмо!

Саша в растерянности обвела глазами подруг.

- Девочки! Откуда я могла знать, что он женился?! Да и письма были обычные! Я же ничего ему не обещала!

- Что ты оправдываешься? - успокоила Тамара. - Мы все это прекрасно понимаем. Это он, подлец, наверное, что только не наплёл жене, чтобы вывернуться.

- Если бы он сразу написал, что женился или бы загодя поделился своими планами, я разве бы стала его осуждать и упрекать? Пожелала бы ему всего наилучшего, и закончили бы на этом. А тут на тебе: и я такая, и я сякая! А, спрашивается, за что?

- Тебе, Саша, надо на письмо ответить, пусть «эта особа» не считает тебя виноватой, - предложила Вера.

- А зачем её оправдываться, тут вины её никакой нет, - возразила Люся.

- Дело не в оправданиях, - не согласилась Вера. - Пусть эта Нина узнает, каков у неё муженёк. Если же не написать, то для него всё шито-крыто будет. А жену можно обвинять только в грубости, другой вины за ней нет. Она же не знала об их отношениях. Ну и ревность, конечно, взыграла. А он, свинья, на последние Сашины письма даже не соизволил ответить.

- Ему хватило нахальства обманывать и Сашу, и жену, а вот мужества написать правду не нашлось. Трус! Вот после этого и верь таким, доверяй свои мысли, душу, а, подчас, и сердце. Какая уж тут любовь! - подвела итог Тамара.

- И Юрка ничем не лучше! - добавила вдруг доселе молчавшая Галина.

- Зря ты сравниваешь, - возразила Тамара. - Он же написал тебе и покаялся. Да и вообще ему сейчас, ой как, не сладко! К тому же и твоей вины в том, что произошло, не мало. Я его не оправдываю - львиная доля вины - его, но ты и сама себе многое испортила.

Пытавшуюся возразить Галю остановила Надя:

- Ой, девочки, давайте всё это не будем выяснять, а то послушаешься подобного и страшно становиться, а вдруг и у меня то же самое.

- Но ты же ездила к Кириллу, встречалась с ним, - Тамара уже взяла себя в руки. - Сама же рассказывала, что парень ещё больше тебе понравился, так дружи, хоть будет, кому завидовать, а то, что ты ему не безразлична, мы поняли давно.

Разговор смолк, оставив каждую из девушек наедине со своими мыслями и сомнениями.

Дата добавления: 2015-07-16