В ДЕРЕВНЕ

Подходил к концу первый в жизни Тамары и её подруг студенческий учебный год. Менялся институт, изменялись и его «обитатели». Это уже были не те девочки, что так напряжённо и полуиспуганно сидели в аудитории на самой первой лекции. Год ни для кого не прошёл даром, был он судьбоносным и для меня. В этом году я тоже стал студентом, но до этого было лето, знойное лето 54 года. Лето, в котором мы, наконец-то, встретились с моим милым другом!

После успешной сдачи экзаменов Тамара на пути домой остановилась у нас. Трогательные волнения первой встречи, когда я даже постеснялся обнять её. Мы были вместе всего два дня, но кругом почти всё время были люди! А нам так хотелось побыть один на один, но и когда это удавалось, мы, как правило, не умели этим воспользоваться. Так было и позже, вплоть до зимних каникул 1957 года в Ленинграде, но об этом отдельный рассказ, а в то лето эти два летних дня, что судьба подарила нам, пролетели, как призрачный сон. Я готовился к отъезду в институт, она спешила домой, но мы выкроили время, и на второй день ушли в деревню к бабушке.

Было раннее утро, ярко светило солнце, мы шли, путаясь ногами в зелени и цветах пойменного многотравья. Сенокос ещё только начинался, и от дурманящего запаха травы кружилась голова. А, может быть, она кружилась совершенно по другой причине, ведь мы впервые были одни, а над нашими головами высоко, высоко в синеве неба медленно плыли облака. Никто не мешал нам, и мы могли, наконец-то, говорить обо всём, о чём так мечтали весь этот год, но говорилось мало, нас словно растворил в себе этот простор лугов с дальней кромкой леса и с россыпью деревенских домов на взгорье. Я зажал Томкины пальцы в своей руке, и мы медленно шли, подминая траву босыми ногами.

После бабушкиных ахов и охов состоялась обильная обеденная трапеза, за которой дед расспрашивал Тамару «про тамошнее житьё», потом достал из шкафа початую бутылку водки и со словами: «Вам ещё рано», - опорожнил стопарик «за нежданную радость» и с удовольствием крякнул, разглаживая окладистую бороду.

После обеда по его просьбе я пошёл вместе с ним на колхозную конюшню, «кое-что подсобить», но работа была пустячной, и примерно через час или полтора, вернулся обратно. Дом встретил меня тишиной.

- А где Тамара? - спросил я у бабушки, что-то перебирающей в чулане.

- Да отправила её на поветь в полог, пусть отдохнёт. Чай уж и забыла, как сено на повети пахнет.

Поболтав с ней какое-то время, я не удержался и поднялся на поветь. Запах свежего сена приятно защекотал в носу. Лучики света, пробившиеся через щели ворот взвоза, высветили в полутьме марлевый полог, натянутый над горкой сена. Я тихо подошёл и поднял край полога. Тамара спала, отвернув голову в сторону и откинув на подушку руки, полурасплетённая коса лежала поверх смятого лоскутного одеяла. Я молча стоял, любуясь ею и боясь пошевелиться, но Тамара, словно почувствовав мой взгляд, открыла глаза и повернулась ко мне. Улыбка осветила её лицо, она сладко потянулась, сложив в замок вытянутые над головой руки, под лёгкой тканью рубашки обозначились бугорки грудей. Ничего не говоря, она похлопала ладонью по одеялу и чуть отодвинулась в сторону. Я не замедлил воспользоваться приглашением, залез в полог и присел рядом.

- Давно пришёл?

- Нет, только что.

- А что на конюшне делали?

- Да ерунду, деду просто поболтать хотелось без бабкиного надзора. Интересовался, как у тебя дома. Видно не хотел говорить при тебе на эту тему. Тоже беспокоится, как там тётя Тася после операции. Ты хоть выспалась?

- Ты даже не представляешь, какое это блаженство! Легла и как вырубилась, а проснулась, голова светлая-светлая! Часа полтора проспала, а словно целую ночь. Когда мы обратно?

- Думаю, что часа через два уже надо идти, иначе не успеем на перевоз, там же до семи.

- Так не хочется уходить!

- Так давай заночуем и уйдём утром. Бабушка с дедушкой будут только рады.

- Ничего не получится. Завтра надо быть в Красноборске, а пароход утром, могу не успеть. Да и дома заждались, и я тоже соскучилась, - она нашла рукой мою ладонь и сжала её. - Нам и так повезло. Вот поступишь в институт, и следующие каникулы проведём вместе. Сначала у вас, потом поедем к нам. Тамара замолчала, а потом, тихо засмеявшись, добавила: - Вспомнила, как после девятого класса мы ночевали здесь на повети с Ирой и Адой и ты пугал нас страшными рассказами. Где ты их вычитал?

- У Лермонтова есть неоконченная фантастическая повесть «Штосс», а у Гоголя малоизвестная повесть «Портрет», причем в двух редакциях, обе из которых раскритиковал Белинский. Я это всё смешал в кучу, кое-что выбросил, что-то добавил из «Пещеры Лейхвейса», уж и не знаю, чья это книга, да и сам понавыдумывал, вот и стращал вас, насколько мог. Вы тогда меня всё просили перестать вас запугивать, а Ирка прижалась ко мне, голову у моего плеча в подушку уткнула и только попискивала со страху, а я на неё злился и ещё добавлял.

- А за что злился-то?

- Так ведь она тогда сразу же, как только мы поднялись на сеновал, бесхитростно заявила, что будет спать только со мною рядом, а лечь в середину между вами, я постеснялся.

- Ну что ты от неё хотел, она же тогда была совершеннейшим ребёнком!

- Может по уму то и рёбёнок, а выглядела, почти как взрослая. А мне так хотелось, чтобы со мною рядом была ты!

Тамара ничего не ответила.

- Робяты! Идите чай пить! - раздался с коридора бабушкин голос. Я вылез из полога, дав возможность Тамаре одеться, и вместе с ней прошёл в избу.

После чая мы пошли на берег и ещё, почти час, сидели у запруды. От моего предложения искупаться Тамара, поколебавшись, отказалась. К перевозу попали в последнюю минуту, лодка готова была отчалить, когда из ивняка мы вышли на прибрежный песок. Увидев лодку, мы закричали, замахали руками и побежали, увязая в песке босыми ногами.

Дата добавления: 2015-07-16