Глава 6. ТАЛЬДА

* * *

Тальда пробежала по тропинке мимо сада Рина. Потом, прижимаясь к шершавой стене конюшни, и продираясь сквозь осот, мокрые лопухи и вьюны, добралась до входа. Там затаилась, прислушиваясь, и пыталась совладать с одышкой. Пока дыхание не восстановилось, лучше туда не соваться, иначе ее пристрелят раньше, чем она успеет объяснить, кто такая и зачем пришла.

Тальда узнала голоса Ройсфилда и Рина Дуглана – какая она все-таки умная, догадалась, что они уже тут, а не в номере. Чей-то незнакомый голос спросил:

- Как действовать будем?

Тальда очень осторожно заглянула в стойла и увидела Ройсфилда: близко, всего в паре метров. Его злобный, как у разъяренного льва, взгляд пугал больше, чем его невероятно странная аура – бирюзовые и белые полосы – и по ней, точно языки пламени, мечутся рваные желто-красные сполохи. Вчера красного в его ауре не было – сегодня он стал еще опаснее.

Кели, даже полуживая вызывала холодящий душу ужас, сродни тому, который можно испытывать в кошмарном сне о своей смерти, когда ты чувствуешь, как умираешь, но при этом знаешь, что будешь умирать вечно. Ее аура – которую видела Тальда несколько часов назад, замутилась серыми пятнами и ржавыми бликами. И колокольчики больше не пели – умолкли, вместо них слышался очень тихий, далекий набат огромных, грозных колоколов вечности. Тальда осознала, что ненавидит ее не только за то, что она убила деда, а за ее сущность. Кели – грозная Стихия, существо страшное, хищник – жестокий, безжалостный, способный убить любого. И Тальда поняла, что боится ее, как, возможно, никого никогда больше не будет бояться. Эти мысли, как и положено мыслям, пронестись за пару секунд, прежде чем голос, сказавший предыдущую фразу, прозвучал еще раз:

- Рой, спасайся сам. Пристрели девчонку, она все…

- Я, тебя сейчас на хрен пристрелю, - ответил Ройсфилд.

Тальда отдышалась, набралась решимости, подняла вверх руки, показывая, что у нее нет оружия и высунувшись из-за угла, крикнула:

- Мистер Ройсфилд!

Он моментально развернулся к ней. В его руках были зажаты лазеры, подобные тем, что Тальда взяла в дедовой тайной комнате.

- Ты еще кто?

- Я вам помогу! - крикнула она, глядя, как Кели открыла глаза – глаза умирающего человека, - не стреляйте! Я помогу! Кели не умрет! Она еще не умирает, мистер Ройс…

- Чем поможешь? - прервал он ее речь.

Полицейский и Дуглан недоуменно переглянулись, узнав внучку Великого магистра.

- Вас окружают, а я могу вас вывести, у меня есть оружие и кони хорошие.

Фрэнк оценивающе оглядел ее и спросил:

- Стрелять умеешь?

- Да, - неуверенно пробормотала она.

- По людям, а не по мишеням, - пояснил он.

- Рой, - подал голос Дуглан, - я не понимаю…

- Рой, давай, усаживай свою девчонку, ту, - полицейский указал на Кели, - садись за ней, а Тальда на твоей лошади.

Ройсфилд подозрительно глянул на Тальду:

- Если что, ты умрешь первая. Ясно?

- Я честно хочу вам помочь. Я могу вылечить ее.

Ройсфилд смотрел Тальде за спину. Потом резко дернул ее за руку и пригнул к полу.

- Тихо! - шепотом скомандовал он, - полиция.

Тальда упала на солому и глянула на улицу. От страха свело мышцы ног, и она с большим трудом заставила себя переползти на безопасное место.

Из-за угла бара друг за другом выбегали полицейские.

- Фрэнк, что делать будешь? - дрожащим голосом спросил хозяин гостиницы.

- Ты, друг, - обратился Фрэнк к полицейскому, - поможешь мне!

- Разумеется, - выговорил тот.

- Сможешь в своих стрелять?

- Какие они мне свои?

- Рой, будет грохот, а нельзя шуметь – остальные прибегут, - предупредил Дуглан.

- Лазеры, - объяснил Фрэнк.

- Что лазеры?

- Бесшумные.

- Мистер Ройсфилд, у меня тоже лазер есть, я могу…

- Не можешь, лучше отдай ему, - он кивнул на полицейского.

Рин, как громом пораженный, смотрел, как внучка телепата протягивает Нику серебристый лазер.

- Тальда, откуда у тебя…

- Какая разница, - шикнул на него Фрэнк, - Ник, стреляй только из лазера, не вздумай пользоваться табельным.

- Да, понял я.

Восемь полицейских расположились шеренгой вдоль бара, обратив взоры на черный ход. И никто из них почему-то не подумал последить за конюшней. Даже Тальда, такая далекая от военных дел, подумала, что их поведение – верх глупости и неосмотрительности. Хотя, даже, догадайся они, что враги засели в стойлах, это помогло бы им, как мертвому припарка.

Ройсфилд подошел к Кели, сел рядом, поцеловал ее в лоб – Тальда никогда бы не подумала, что бандит может быть таким ласковым, если бы не увидела собственными глазами. Но Фрэнк не обычный бандит. Он – что-то особенное…

- Маленькая, я тебя вытащу. Ты поправишься. Мы еще повоюем, - его голос был полон нежности.

Уверенность во взгляде Фрэнка помогла телепатке преодолеть сковывающий мышцы страх, и она подумала, что может быть, все еще обойдется.

- Ты, помощница, и Рин, усаживайте Кели на лошадь и держите ее, чтобы не упала, - распорядился Ройсфилд уже совершенно другим голосом – твердым, без малейшего намека на то, что он позволит оспаривать приказ. Затем он обратился к полицейскому, - пошли, Ник. Пригнись за лопухами, - и пополз к выходу, держа наготове оружие.

Полицейский на четвереньках выполз за ним.

Тальда слышала, как Ройсфилд объясняет напарнику план действий:

- На счет три, понял? Я беру первого-второго, ты – третьего, потом я четвертого-пятого, ты – шестого, я тех двоих. Если что, ты добиваешь справа, я слева. Надо успеть, пока они сами не начали стрелять. А то, вообще жопа будет. Ты же, вроде, стрелок, как у тебя с меткостью?

- Ну…, - замялся Ник, - нормально, вроде.

- Понятно. Тогда в голову не целься, - посоветовал Фрэнк, - выставь заряд на полную мощность и – в пузо.

И пока Ройсфилд показывал, как это делать, Тальда обратилась к хозяину «Усталых коней»:

- Мистер Дуглан, как вы будете выкручиваться?

- Понятия не имею, - кисло и безнадежно ответил Дуглан

- Может быть, вы скажете, что одна посетительница, которую Ральф селил, передала, чтобы вы ее записали, а вы сами не знаете, кто это. Кольбан поверит. Он немного Ральфа жалеет.

- Ладно, выкручусь как-нибудь, давай эту Кели запрем на лошадь.

Тальда вздрогнула, когда просвистели первые выстрелы. Первую половину «боя» она пропустила, помогая Рину поднимать Кели на лошадь. У Тальды тряслись все поджилки. Ей даже казалось, что она похудеет от пережитого ужаса. Как там развивается перестрелка? Почему не слышно грохота револьверов? Неужели, Канцлер уже успел обеспечить армию новым оружием – лазерами? Не видеть и предполагать гораздо хуже, чем увидеть даже самое страшное – как солдаты застрелят и Фрэнка, и полицейского, а потом подойдут и перестреляют тех, кто прячется в конюшне. Поэтому, когда Кели уже кое-как сидела в седле – скорее лежала, привалившись к спине лошади, поддерживаемая Дугланом – Тальда выползла к входу, посмотреть, что происходит.

А уже почти ничего не происходило. Тальда, как говорится, поспела к шапочному разбору. Трое оставшихся в живых солдат вели себя, как конченные придурки, застигнутые врасплох. Один выронив пистолет, валялся в лопухах и выл, схватившись руками за голову. Второй был ранен и пытался уползти за крыльцо перед входом в бар и там спрятаться от неминуемой гибели. Третий бежал прямо к стойлам, на ходу вынимая пистолет. Тальда удивилась, почему он сидел в засаде без оружия? Почему не вытащил его заранее, ведь могло произойти все что угодно, как собственно и получилось. Тальда подумала, что будь она на его месте, держала бы пистолет в руке, а не в кобуре. Хотя, тут же пришла мысль – она ведь вообще не смогла бы выстрелить в человека.

А если в тебя будут стрелять?- спросил ее внутренний голос.

Она не знала, что на это ответить и просто продолжала смотреть. Два заряда плазмы из лазеров Ройсфилда остановили одного, Ник Райт разнес голову второму.

- Неплохой выстрел, - похвалил Ройсфилд и прикончил последнего. Потом презрительно усмехнулся и спросил:

- Ники, чему их учат? В принципе, это хорошо, что все так. Но в таких случаях оружие надо держать наготове, а не доставать, когда тебя уже подстрелили.

- Без тебя знаю, - огрызнулся Ник и пояснил, - это они, неделю как его в руки взяли, а я был стрелком, когда ты еще пешком под стол ходил.

От слов Фрэнка, совпадающих с ее мнением, Тальда почувствовала себя чуть ли не профессором военной стратегии. Она вздохнула с облегчением – все закончилось хорошо. Но тут же обратила внимание, что Ройсфилд не думал расслабляться и радоваться победе – оставался таким же собранным, как и во время перестрелки.

- Где остальные? - спросил он.

- В гостинице, сейчас явятся. Давайте, уходите!

Фрэнк подошел к лошади, запрыгнул позади Кели и обратился к Тальде:

- Поехали, помощница.

Тальда без лишних слов запрыгнула на вторую лошадь.

- Рой, мне надо возвращаться к своим, а то и так уже подозрительно. И мне придется отправить за вами погоню. Знай об этом.

- Ладно, спасибо за помощь, давай, удачи тебе. Лазер ей отдай, - напомнил он.

- Рин, как они уедут, решим, как тебе быть. Все, я пошел. Попытаюсь их немного придержать, - сказал полицейский, сунул лазер в руку обалдевшей телепатке и направился к черному ходу.

Тальда заметив, что Ройсфилда в руках появился щит, сказала:

- У меня тоже такой есть.

- Ну, так воспользуйся им, - и, не дожидаясь, когда она последует его совету, повернулся к Дуглану, выглядевшему, как несчастный погорелец, - Рин, спасибо тебе за все.

- Да уж, - ответил он, вытираясь огромным мятым клетчатым платком.

- Как отмажешься?

- Не знаю. Придумаем чего-нибудь с Ником.

- Я тебя отмажу, встань в проеме боком ко мне, - велел Ройсфилд и поднял лазер.

- Что ты хочешь делать?!

- Хочу в тебя выстрелить.

- Ты больной, что-ли?! - визгнул Дуглан, голосом перепуганного ребенка, а не человека-горы. Его брюхо, свисающее над ремнем джинсов, заколыхалось от страха, как желе. Фрэнк рассмеялся и успокоил:

- Да не бойся ты. Тебе даже очень больно не будет. Я тебе сбоку в пузо выстрелю, в сало. Это не опасно. Зато отмаза – самая реальная. Сразу будет понятно, что тебя ранил кто-то из нас. Значит ты – точно нам не помогал.

- Пожалуй, - согласился Рин, стараясь поудобнее примоститься у косяка двери, - а ты меня не убьешь?

- Вставай, давай! - Ройсфилд подмигнул Тальде и пальнул в Дуглана. Тот согнулся пополам, застонал от боли – слава богу, не громко, - прости друг. Поехали, напарница.

Фрэнк пришпорил лошадь и, проезжая мимо Рина, похлопал его по плечу:

- Лечи пузо!

- Рой, ты – псих, - простонал Дуглан, - но ты – гений, - он даже попробовал засмеяться.

- Пока! Еще увидимся, - сказал Фрэнк.

- Буду богу молиться, чтобы этого не случилось, - и, спохватившись, позвал его, - Рой, подожди!

Фрэнк вернулся. Дуглан, придерживая одной рукой живот, второй достал из кармана мятый листок бумаги и протянул ему:

- Я записал тебе номер мобилы. У нее есть телефон на браслете, - он кивнул на Кели, - можешь звонить мне по этому номеру.

- Пока, Рин! Спасибо за помощь.

- Да, не за что. Я тебе даже документы сделать не успел.

- Да и хер с ними.

* * *

Фрэнк повернулся к Тальде:

- Сделай щит поменьше и приготовь лазер. Придется пострелять, - и, видя ее нерешительность, крикнул, - ты не поняла, что ли? Сама пулю схлопотать хочешь? Давай, не спи! Показывай, куда ехать!

Тальда уменьшила щит, как он посоветовал, закрепила его на ремне штанов и поскакала впереди. Плохо было то, что у нее только одна рука – второй что-то делать практически невозможно… больно очень. Даже просто двигать больно, а если попытаться взять в нее поводья – прямо вообще плохо, просто не получается и все: пальцы слабеют от боли и поводья вываливаются. Когда ей надо было просто ехать, управляя лошадью, можно было справиться одной здоровой рукой. А как одновременно и держать поводья и стрелять? Да еще одной рукой…

Времени на раздумье не было, поэтому все сложилось само: ей пришлось взять лазер в здоровую руку, а поводья перекинуть через локоть больной…

Они обогнули конюшню и выехали на открытое пространство. Практически сразу раздались первые выстрелы со стороны складов – их заметил конный патруль.

Тальда завопила от испуга, скрючилась и инстинктивно натянула поводья. Желудок сжался в комок, сейчас она потеряет сознание... Но этого не произошло потому, что затрещал ее щит, по которому щелкали пули. Ройсфилд проехал справа, оглянулся и крикнул:

- Не останавливайся, поехали, щит сдержит выстрелы.

Тальда, чувствуя, что руки отказываются слушаться, удивительно громко – видимо все силы сосредоточились в глотке – крикнула:

- Не могу!!!

Фрэнк остановился.

- Да не обсирайся ты, щит задержит пули, - он даже не замечал, как пули чиркают о щит, как будто у него притупились рефлексы. Поводья его лошади были перекинуты через локоть, в обеих руках зажаты лазеры. Он, не прекращая, стрелял по приближающимся конным. А ведь ему еще надо было следить, чтобы Кели не навернулась с лошади! Тальде стало стыдно за свою трусость. Это дало силы тронуться с места.

- Давай вперед, пока не стреляй, не отвлекайся! - велел Фрэнк.

То, что он приказал не стрелять, на несколько мгновений сделало ее едва ли не счастливой. Потому что, если бы он распорядился по-другому, Тальда точно бы обделалась – она просто не смогла бы поднять лазер и выстрелить, даже для самообороны. Она запихала лазер в карман и, не оглядываясь, поскакала к лазу, показывая дорогу, вздрагивая от каждого щелчка пули по ее щиту.

За спиной громыхали выстрелы, свистели пули, кричали полицейские, хлопали распахивающиеся окна в соседних домах, визжали какие-то женщины. И трещали щиты. Но самым ужасным было то, что в таком шуме и грохоте она не могла расслышать тонкий тихий свист лазеров Фрэнка. Стреляет ли он вообще? Жив ли он еще? Вспоминая эти секунды потом, Тальда осознавала, что по огороду Дуглана они действительно промчались за несколько секунд. Но в тот момент казалось, что время замерло, и этому кошмару не будет конца. Она чувствовала необходимость оглянуться, но боялась увидеть, что Ройсфилд убит. Если это так, то Тальда тоже может прощаться с жизнью.

Она оглянулась. Ройсфилд – никакой не труп – палил сквозь щит из двух стволов. Практически любой его выстрел был результативным. Тальда немного успокоилась. Возможно, им удастся уйти – Фрэнк действительно виртуозно владеет оружием, лучше, чем он, стрелять просто невозможно. Он так быстро определял следующую цель и переводил на нее лазеры, что за его руками практически невозможно было уследить.

Тальда вскрикивала от ударов пуль о прозрачное силовое поле, которым, по сути, и был щит. Может быть, страшно как раз из-за этой прозрачности

- Где кони?! - крикнул Ройсфилд, когда они уже почти подъехали к границе дуглановой территории – в этот момент в «бою» как раз случилась небольшая пауза. Всадники не рискнули приближаться: двое повернули обратно, а пятеро или шестеро спрыгнули с коней и укрылись за баком – пять кубометров – с водой, стоящими метрах в двадцати от забора, огораживающего сад, со стороны ворот, выходящих на территорию складов. Никто не стрелял. Тальда подумала, что, наверное, они перезаряжают оружие. Она открыла рот, чтобы ответить Фрэнку. И тут вспомнила – кони-то за забором. Ее окатила новая волна холодного липкого ужаса, вызывающего слабость. Тальде показалось, что ее кости перестали быть твердым каркасом, на котором держится все остальное, а позвоночник возьмет и осыплется вниз. Чтобы забрать коней, нужно объезжать забор и почти вплотную приблизится к полицейским, сидящим за баками.

- Мистер Ройсфилд, они там, за калиткой, придется объезжать.

В этот момент выстрелы раздались с противоположной стороны – с улицы Золотых лучей. Солдаты стреляли, высовываясь из-за забора, и прятались обратно.

- Стреляй! - крикнул Тальде Ройсфилд, - стреляй, твою мать!!! - а сам убрал один лазер в кобуру, наклонился и достал что-то из ботинка Кели.

Тальда опасливо, словно прикасалась к гремучей змее, достала лазер. И чуть не выронила его… забыла про больную руку. Она снова перекинула поводья через локоть и взяла лазер в другую руку.

Как она будет стрелять? Неужели убьет человека? И, тем не менее, пальнула куда-то наугад. Снова затрещал щит, пули ударялись об него и расплющенные падали на землю. Тальда испуганно взвизгивала, но продолжала стрелять. Попадала ли она в кого-нибудь, для нее не имело значения.

Начали стрелять со стороны сарая – полицейские выбегали один за другим, ложились в высокую траву и открывали огонь.

За ее спиной раздался грохот, она оглянулась и застыла от удивления. Часть забора вывалилась, а Ройсфилд держал в руке сияющий меч – видимо тот, про который ходило столько слухов.

- Быстро в дыру! - скомандовал он.

Кони были привязаны буквально в пяти метрах правее дыры. Они испуганно ржали и метались, пытаясь освободиться.

Из-за сарая показались кавалеристы.

- Стреляй по конным! - скомандовал Ройсфилд и поскакал следом за Тальдой.

Пули свинцовыми градинами осыпали их щиты.

Тальда поравнявшись со своими конями, оглянулась посмотреть, как дела у Ройсфилда. И тут произошло то, чего она никак не ожидала. Кели выпрямилась в седле, выхватила свои пистолеты и начала стрелять. Тальда не увидела, но почувствовала, что Фрэнк с облегчением вздохнул. Она до сегодняшнего дня ни разу в жизни не видела перестрелки. Но, не смотря на шок и свою неграмотность в военном деле, поняла, что ей представилась возможность увидеть нечто из ряда вон выходящее, почти сверхъестественное, то, что с полным правом можно назвать чудом.

- Отвязывай коней! - крикнул ей Фрэнк, - уходи сама, мы за тобой.

Но Тальда замерла, точно прикованная, не в силах оторвать взгляд от двух бандитов, сидящих плечо к плечу на одной лошади и отстреливающихся от сумасшедшего количества врагов. Фрэнк и Кели действовали, словно две неотъемлемых составляющих одного хорошо отлаженного механизма. Они не разговаривали, но создавалось впечатление, что каким-то образом соотносили свои действия друг с другом – Кели знала, что делает Фрэнк и наоборот. Они чувствовали друг друга.

Кели – как призрак, еле живая, с горящими ничего не выражающими глазами и белыми губами, стреляла сверхбыстро и сверхметко – как робот, как компьютер, способный заранее просчитать все варианты, а не как живое существо, сомневающееся и раздумывающее. Ее руки действовали, словно независимо одна от другой, уверенно и точно. Они почти не двигались, пальцы лишь немного разворачивали пистолет и нажимали спуск – каждый выстрел находил цель. Наблюдая за этими отточенными движениями, можно было подумать, что стрелять не сложнее, чем держать в руках ложку. Тальде подумала, что если есть Бог стрельбы – то это Кели.

Фрэнк в сравнении с ней уже не выглядел таким виртуозом. И, тем не менее, он лишь чуть-чуть не дотягивал в мастерстве до Кели. Создавалось ощущение, что вдвоем они непобедимы, но не только из-за щита, а словно когда они рядом, вокруг них вырастает другая защита – еще одно силовое поле, создаваемое ими самими.

Полицейские падали, как подкошенные. Их не спасали даже укрытия. Тальда видела брызги крови, выбиваемые пистолетными пулями и плазменными зарядами, которые выжигали в заборе дырки такой величины, что туда прошел бы крупный арбуз. Для оружия Ройсфилда даже кирпичи и металл не были помехой. Бак с водой, за которым спрятались несколько полицейских, разлетелся в клочья, словно был сделан из бумаги, вода хлынула, смывая трупы. Передняя часть любимого сада Рина Дуглана стала теперь больше похожа на территорию, пострадавшую от стихийного бедствия. Пули вспарывали землю, создавая маленькие смерчи, пыль клубами стелилась по огороду, взлетали сорванные листья.

Тальда слышала испуганные крики людей на улице Золотых лучей.

Кели и Ройсфилд отстреливались, продвигаясь вглубь соседнего имения. Но даже, несмотря на их безукоризненную работу, врагов все еще было слишком много. Тальда, завороженная зрелищем боя, забыла, обо всем, даже о пулях, отскакивающих от ее щита. Она перестала вздрагивать, перестала бояться, как будто вдруг из действительности попала в сон, где выстрелы не причинят ей вреда.

Вдруг ее щит завибрировал, из прозрачного превратился в радужный, а затем исчез. Это заставило Тальду очнуться. Она завизжала и натянула поводья. Лошадь встала на дыбы, и в ту же секунду из ее шеи брызнула кровь. А правый бок Тальды пронзила острая боль, продирающая до самых мозгов.

Телепатка с криком свалилась на землю, откатываясь в сторону, чтобы тело падающего животного не раздавило ее. Громыхнули привязанные к седлу сумки. Уже лежа на земле, она сообразила, что лошадь фактически спасла ее – закрыла своим телом от пуль. Оттого, что могло бы с ней случиться, если бы не выходка лошади, ей стало страшно. Кровь струилась из раны чуть ниже ребер. Но было ясно, что это даже не рана, как на кисти, а так… царапина. Но боли от нее почему-то больше, чем от той, первой, полученной от лазера Фрэнка. И страшно – так теперь будет всегда. И действие обезболивающего махом улетучилось. Простреленное запястье отказывалось двигаться и слабела вся рука. И все тело ослабело, словно придавленное мягким тяжелым облаком. И то, что на боку действительно просто царапина, нанесшая больший ущерб кофте, чем телу, ничуть не успокаивало.

Тальда почувствовала, как серая пелена застилает взгляд, а теплая жидкость течет по ногам – мочевой пузырь не выдержал. И она заплакала навзрыд от страха и от стыда. То, что Ройсфилд и Кели увидят мокрое пятно на ее штанах, было еще ужаснее, чем получить ранение. Тальда отползла в кусты, не зная, что ей теперь делать. Крик Ройсфилда заставил ее еще раз прийти в себя.

- Подбирай сумки! Привязывай к своим коням!

И Тальда, воя от боли и пригибаясь, чтобы оставаться под прикрытием забора, прицепила сумки к одному из коней и отвязала поводья. Если бы всего несколько часов назад она узнала, что сможет не потерять сознание и даже что-то делать после того, как ей прострелят руку и ранят в бок, то не поверила бы. А теперь шок помог забыть о боли.

Нет, не забыть, болело просто ужасно… Но нет возможности предаваться боли, некогда даже обращать на нее внимание. Потому что иначе будет еще хуже… вот и приходится через боль, через страх все равно действовать…

Фрэнк крикнул ей:

- Отходим! Пристрели лошадь!

Тальда повернулась к раненному умирающему животному, спасшему ей жизнь, и навела на него лазер, не решаясь выстрелить. Она, уговаривала себя, что в этом случае выстрелить – благородный поступок, а не убийство. Но не могла заставить себя сделать это. Наверное, она так и стояла бы, пока ее не настигла бы шальная пуля. Замирая от ужаса – уже в который раз за последний час – она поняла, что столкнулась с неразрешимой проблемой. Кели разрешила ее проблему одним выстрелом, после чего закашлялась и, теряя сознание, повалилась назад. Ройсфилд поймал ее и раздраженно крикнул Тальде:

- Быстро в седло, тормоз! Уходим! Там есть проход? - он показал в сторону складов.

- Там заборчик маленький! - ответила Тальда, корчась от раздирающей боли в боку, залезла в седло и понеслась вперед. Второй скакун, привязанный к первому, летел следом. Запястье болело так сильно, что, если бы не страх перед смертью, она не смогла бы двигаться, уж не говоря о том, что натягивать поводья. Бинт уже насквозь пропитался кровью, потому что приходилось-таки двигать рукой…

Полицейские продолжали стрелять, правда, уже не так активно. Под их выстрелы всадники галопом промчались по территории поместья, на всем скаку перемахнули через невысокий заборчик, проскакали мимо складов и оказались в степи.

Из-за складов показалось около двух десятков всадников.

- Галопом! - выкрикнул Фрэнк, догоняя Тальду, - к лесу!

И они поскакали в сторону леса.

Полицейские не отставали. Ройсфилд, чьи лазеры были дальнебойнее, чем оружие полицейских, несколько раз пальнул по преследователям. Его выстрелы дали положительный результат. Задние стали напирать на передних, Лошади полицейских испуганно ржали. Одна встала на дыбы и скинула всадника. Упавшего тут же затоптали копытами другие лошади.

* * *

Погоню удалось приостановить. Надолго ли?

До леса было рукой подать. Однако лошадь Ройсфилда устала. Изо рта ее шла пена. Ей было тяжело нести двоих седоков. Кели безжизненно свесилась на одну сторону. Бок животного был залит ее кровью.

Успеют ли они скрыться в спасительном лесу?

Ройсфилд выехал чуть вперед:

- Эй, помощница, как тебя там звать?

- Тальда, мистер Ройсфилд, - она улыбнулась, не смотря на боль.

- Стой, Тальда!

Девушка остановилась, спрыгнула с лошади, чувствуя, что ее начинает морозить и от потери крови кружится голова:

- Мистер Ройсфилд, у меня…,

- Да, вижу я, - перебил он, спрыгивая на землю. Затем он осторожно снял Кели с усталой лошади и положил на траву. Достал из сумки бинт и хотя неаккуратно, зато быстро и очень плотно перетянул Тальде руку («лечить будем потом»). Телепатка стонала и извивалась от боли, ей казалось, что она сейчас потеряет сознание, но, когда все было закончено, ей стало чуть лучше.

- А тут, на боку у тебя вообще ерунда, подождет.

Тальда так не считала. Она подумала, что она еще и часа с ними не провела, а уже серьезно ранена. А вдруг теперь рука отнимется или начнется заражение там, где пуля пропорола кожу на боку? Ведь он даже не позволил ей продезенфицировать свежую рану… Только она не рискнула возражать. И из последних сил смогла заставить себя не паниковать: ведь она – не только телепатка, а еще отличный доктор. Сколько подобных ранений она вылечила за последний год? Не меньше десятка – в Альмаре постоянно происходят какие-нибудь перестрелки между пьяными ковбоями или бандитами…

Конные полицейские снова приближались.

- Тальда, приготовься стрелять! Стреляй в толпу, не целься, - велел Ройсфилд и добавил, - и не тормози!

- Они близко, - заскулила Тальда, трясясь от страха.

- Ну, так останови их! - посоветовал Фрэнк таким голосом, словно объяснял глупому ребенку, что, сходив на унитаз, надо смывать за собой. Сам же он сел возле Кели, будто бы его не касалось то, что к ним приближаются всадники.

Тальда дрожащей рукой подняла лазер и несколько раз выстрелила в толпу – и, похоже, все мимо. Видимо, боясь стрелять в людей, она подсознательно целилась в сторону.

Ройсфилд, матерясь, встал, вынул оба лазера и принялся расстреливать приближающихся полицейских. Тальда смотрела, как один солдат слетел с коня в пыль, как упали и закувыркались по земле две лошади, давя людей. И, когда оставшиеся в живых преследователи повернули назад, Тальда села на траву и заплакала от облегчения. Ройсфилд обнял Кели. Тальда услышала его голос. О, это был совершенно не тот голос, каким он раздавал приказы:

- Девочка моя, как ты? - прямо само сострадание и нежность.

- Поехали, - тихо попросила Кели.

- Ты потерпишь полчасика?

- Да.

Ройсфилд вытер ей кровь своим рукавом и сказал:

- Держись, маленькая. Пожалуйста, Кели, - и поцеловал ее в лоб. Затем посмотрел на Тальду и рявкнул, - иди, помоги! Быстро!

Она медленно поднялась, стараясь идти так, чтобы он не разглядел мокрое пятно на ее штанах. Вдвоем они усадили Кели на запасного коня Тальды. Ройсфилд заскочил сзади.

Запрыгивая в седло, Тальда почувствовала на себе его взгляд и прочла мысли. Что-то вроде – толстушка, куча жира, а как ловко управляется с конем, не то, что Кели; правда в остальном…

Тальде в первый раз в жизни стало обидно за свою толстую задницу, ноги – тумбы и живот, словно у беременной на седьмом месяце. Дед говорил, что женщина и должна быть такая – чтобы было за что потрогать. И те мужчины, с кем Тальде выпадало заниматься сексом – хотя, если уж честно, это было не так уж часто, а еще точнее, всего одиннадцать раз – говорили, что она как раз «что надо». А выходит, не совсем что надо. Вот Ройсфилду нравится Кели, худая, как велосипед. Тальде было бы даже не так обидно, если бы Фрэнк смеялся над ней за трусость. Но знать, что он думает о ней, как о куче жира...

Но, пока они ехали, обида улеглась. Ведь он же все-таки оценил, что Тальда – прекрасная наездница. И она, решив еще раз продемонстрировать ему свое искусство, вырвалась вперед, притормозила, дождалась, когда его конь поравняется с ее, а потом лихо объехала вокруг него и крикнула:

- Мистер Ройсфилд! Они в лес не сунутся!

- Круто! - крикнул он ей, конечно, имея ввиду ее трюк, а не то, что полицейские не сунутся в лес – в этом ее заслуги не было ни на грамм.

Тальда почувствовала, что от его похвалы ее щеки и уши стали красными, как вареные раки.

Надо же, как только она перестала думать о простреленной руке, та перестала ее донимать. И поцарапанный пулей бок тоже не болит и даже больше не кровоточит. В принципе, ей не следует бояться своих ран – для эльфина второго рождения, они не опасны. От царапины уже через пару дней и следа не останется…

* * *

Углубившись в лес на приличное расстояние, они спешились. Тальда помогла Ройсфилду снять Кели и отошла к свому коню – достать себе другие штаны. И еще нужно поставить обезболивающий укол себе в руку, а то слишком больно ей двигать, да к тому же, если нужно что-то держать, слабость делает это невозможным, простреливая от пальцев до самого плеча, задевая по пути вторую царапину и вызывая в ней новый фонтан боли… Вот, она хочет достать штаны, а пальцы не слушаются…

- Тальда! - окликнул ее Фрэнк, - найди в сумках воду, надо коней напоить. А вообще есть тут какое-нибудь озеро?

- Озеро подальше, это минут тридцать ехать надо.

- Напои коней, в сумках есть вода. Да поедем. Тут долго нельзя оставаться. И еще нужно твой щит зарядить.

- Ага, хорошо, - сказала Тальда. И когда он отвернулся, посмотрела вниз – на свои штаны. Они высохли, но пятно никуда не делось. Да еще с желтой кромкой! Если он заметит, Тальде лучше сквозь землю провалиться. Это перенести будет еще тяжелее, чем «кучу жира». Все же, куча жира – это не зассыха. Тальде стало вдруг так жалко себя – одна, в компании двух преступников, в обоссанных штанах… Она заплакала. И, сквозь слезы, застилающие глаза, с завистью наблюдала, как Фрэнк, хладнокровный и беспощадный ко всем, кроме этой ужасающей Кели, с безумной нежностью обнимает и целует в глаза, в лоб, в губы, в щеки это существо. А из его глаз текут слезы, и он даже не пытается их скрывать. Тальда многое отдала бы, чтоб оказаться на месте Кели.

- Ну, чего ты копаешься? Давай быстрее! – услышала она недовольный окрик Фрэнка. И поняла, что не успеет переодеться. Хорошо еще, укол успела поставить…

* * *

Закончив поить коней, Тальда еще раз попыталась переодеться, но Фрэнк весьма решительно пресек ее занятие:

- Возьми в сумке кристалл и заряди свой щит! Умеешь?

- Да, умею. У меня тоже есть кристалл.

- Ну, дак, быстрее уже.

Тальда послушно вытащила кристалл-зарядник, вставила туда рукоять и убрала обратно в сумку – часа через два силовое поле щита восстановится, и можно будет вынуть рукоять. А когда будет время, нужно будет подержать кристалл на солнце, чтоб он набрал энергии. Тальда хорошо понимала, как работает этот кристалл – по сути, это солнечная батарея, какими до Войны пользовались повсеместно.

И все же, штаны нужно переодеть. Тальда снова раскрыла свою сумку и принялась доставить вещи…

И снова ничего не вышло. Фрэнк опять накричал на нее:

- Поехали! Хватит рыться в своих шмотках!

Хорошо еще, что он не понял, зачем она в них роется!

И бедной «куче жира» пришлось продолжать свое путешествие в заскорузлых, противных штанах, которые царапали и натирали ноги.

Кели то ли опять потеряла сознание, то ли просто вымоталась настолько, что не проявляла никаких признаков жизни, ни когда они усаживали ее на коня, ни во время получасовой поездки к озеру.

* * *

Кели лежала на траве на берегу лесного озера. Фрэнк помог Тальде продезинфицировать и заклеить рану на боку, хотя пользы от его помощи было немного. А если честно, он только мешал.

- Да, доктор из меня не выйдет, - мрачно пошутил он и велел Тальде заняться лошадьми. Сам же подошел к Кели и начал расстегивать ее пропитанную кровью рубаху, заскорузлую еще похуже Тальдиных штанов. Когда его рука, как бы невзначай скользнула по ее груди и остановилась, Кели открыла глаза и хрипло сказала:

- Что.

- Ничего, - ответил Фрэнк, - просто хочу тебя… переодеть.

Тальда подумала, что если бы он не добавил «переодеть» – это гораздо точнее отразило бы его желание. Нет, разумеется, сию минуту он не хотел заняться с ней сексом, но это желание присутствовало у него постоянно.

- Сама, - сказала Кели, вырвалась и попробовала сесть.

И снова у нее началось проклятое кровотечение. И это он, Фрэнк виноват. Нечего было к ней лезть. Пусть бы лежала спокойно. Или можно было Тальду попросить ее переодеть.

Ройсфилд достал из сумки бинт, вытер ей кровь и пообещал:

- Я не буду, пока ты болеешь.

Она мрачно посмотрела ему в глаза и с нажимом выговорила:

- Никогда, Фрэнк.

Он наклонился к ее уху. Тальда ничего не расслышала. И тем слухом тоже. Но можно было примерно догадаться, о чем он шепчет.

- Тальда, ты не занята? - спросил Фрэнк, повернувшись к ней. Его взгляд был недовольным: то ли оттого, что Кели так ответила, то ли ему не понравилось, что толстуха наблюдает за этой сценой.

- Нет, мистер Ройсфилд, не занята.

- Иди сюда, пожалуйста! Надо Кели переодеть.

И как Тальда пойдет в таких штанах? Надо срочно найти предлог, отложить это хоть на пять минут. Тальда рассердилась на себя – какого черта ей понадобилось подслушивать их разговор, надо было в это время идти переодеваться. И еще она почему-то злилась на Фрэнка за то, что у него прямо башню сносит от этой ужасной Кели. Ну почему к Тальде никто никогда так не относился? И к тому же Кели – не то существо, в которого стоит влюбляться.

- А почему вы сами ее не переодеваете? - спросила она.

И услышала, что он подумал в ответ на ее вопрос: вот было бы глупо, начать сейчас докладывать толстушке, что он, Фрэнк хочет Кели до такой степени, что руки дрожат; и она знает об этом и хочет его ничуть не меньше, только почему-то боится, поэтому было бы разумнее, чтобы Тальда переодевала ее. Конечно, вслух он сказал не это:

- Ну, так ты же у нас медсестра, - он ведь не знал, что Тальда слышит некоторые мысли. Раньше ей никогда не удавалось так ясно читать чьи-либо мысли. Это означало одно из двух: или возросли ее телепатические способности или Фрэнк слишком громко думает. Только все это не решало ее основной проблемы – как незаметно поменять штаны? И еще ведь надо постирать обоссаные.

- Хорошо, я переодену ее. Только можно я сначала искупаюсь, а то жарко.

- Ладно, иди, купайся, только недолго. Я тогда тоже, пожалуй, приму водные процедуры.

Пока Тальда купалась, Фрэнк снял рубаху, разулся, завернул джинсы выше колен и тоже пошел ополоснуться.

Тальда увидела, что его тело замотано грязными бинтами, словно некая странная безрукавка. В нескольких местах на ней проступили пятна крови. Почему-то из-за этого Фрэнк еще больше показался ей героем, чем полчаса назад, когда отстреливался от полицейских.

Тальда выстирала свои штаны и надела их же, решив, что, если он увидит вывешенные на просушку портки, сразу поймет, в чем дело, а так – подумает, что она просто купалась, не раздеваясь.

* * *

Когда Кели была переодета, в белую рубашку, Тальда с непониманием посмотрела на Фрэнка – неужели ее шрамы не вызывают у него отвращения?

- Мистер Ройсфилд! У нее столько ранений! Я никогда такого не видела!

- Повезло тебе, - ответил он на это.

- Мистер Ройсфилд, а ведь у нее еще и на ноге рана, я знаю, - эта рана напомнила ей о трупах, лежащих в зале для приема посетителей Великого Трандала.

- Наверное, ее перевязать надо? А то я как попало там все замотал, - задумчиво произнес Фрэнк, - пожалуй, правда, перевяжи ее.

* * *

Взглянув на безобразный кривой шов, Тальда воскликнула:

- Господи! Кто же это так зашил?

- Я! - гордо провозгласил Фрэнк.

- Ужасно! - констатировала Тальда.

- Да, какая разница, - отмахнулся Ройсфилд, - для чего тут эстетика? Ты посмотри на ее ноги!

- Ну, все равно. Можно же было лучше сделать.

- Да? Пусть за это спасибо скажет. Я лучше не умею.

Тальда неодобрительно посмотрела на него:

- Я вас не пойму, мистер Ройсфилд.

- Я сам себя не пойму. И не называй меня мистером Ройсфилдом.

- А как надо? - поинтересовалась Тальда.

- Да, хоть как, только не так, - он посмотрел на нее очень внимательно и спросил, - слушай, Тальда, а кто ты такая? Я давно хотел это спросить.

Тальда с полминуты размышляла о двух вещах – как ей называть его и как объяснить, кто она такая, а потом сказала, глядя в землю:

- Я скажу, мистер Фрэнк, только для вас это будет странно.

- Почему?

- Потому, что ваша подруга…

- С чего ты взяла, что она – моя подруга? - возмутился Фрэнк.

- Ну, я же видела.

- Что ты видела?

- Ну, как вы… - Тальда вспомнила, как Фрэнк целовал Кели, как говорил: «маленькая, я тебя вытащу. Ты поправишься, детка», (Кели – детка), и как кричал грубым голосом ей, Тальде: «быстрее, тормоз!», - как вы к ней относитесь. Вы на всех орете, а с ней ласково.

- Разве я на тебя орал?

- Да, орали. Все время орали, пока мы в лес не приехали, - обиженно пробурчала она.

- Так это по необходимости. Ты не обижайся. Например, Дуглан даже за простреленное брюхо не обиделся…

- Как вы решились это сделать?

- А как еще надо было сделать? Оставить все как есть? Чтобы его в Черный лес отправили за содействие преступникам? - в его взгляде читалось осуждение, словно она не понимала элементарных вещей, таких как то, что перед едой необходимо мыть руки или смывать за собой в туалете.

- Нет, - ответила Тальда, - но это все равно было очень опасно, вы могли бы случайно…

- Не мог, - перебил он, - случайно никакой такой херни, я не сделал бы. И ты мне зубы не заговаривай, я, кажется, спросил кто ты такая? Зачем ты нам помогаешь?

- Я знаю, как вылечить вашу Кели.

- Это я уже понял, - проговорил он и лег на траву.

Его глаза заблестели. Тальде даже показалось, что сейчас по его щекам опять потекут слезы. Но он сдержал их. Еще не хватало сейчас разныться перед этой толстухой, - разобрала она его мысли и решила, что будет худеть. Как обидно знать, что твое тело вызывает большее отвращение, чем тело в рубцах и ожогах. Но она не подала виду, что знает, о чем он думает.

- Тальда? - снова позвал ее Фрэнк. Его голос был сердитым, - откуда ты узнала про нас? И вообще, откуда ты узнала, что Кели нуждается в докторе? Откуда ты взялась у Дуглана в сарае?

Тут его глаза чуть ли не вылезли из орбит… словно ему вдруг открылось такое… что, собственно, так и было. Потому что он с великим подозрением в голосе спросил:

- А что это у тебя с рукой? Ведь ты уже приехала с этим бинтом.

- Знаете, мистер Фрэнк, я даже не знаю, как вы отнесетесь к тому, что я скажу, зачем я вам помогать решила.

- А в чем дело?

Тальда насмелилась и выпалила на одном дыхании:

- Дело в том, что я – внучка Трандала!

-Что?! - Фрэнк вскочил, вперив в нее взгляд – не просто удивление, а удивление пополам с озверением. Его руки автоматически выхватили лазеры. Правда, его бешенство продолжалось недолго. Тальда даже не успела толком испугаться – если бы успела, обделалась бы прямо у него на глазах. Фрэнк подумал: «то ли эти стволы так влияют на человека, что он хочет выхватывать их по поводу и без повода, то ли я перенял эту пагубную привычку у Кели, то ли всегда так делал, просто не замечал. Одно из трех». И он вложил оружие в кобуры и посмотрел на Тальду вопрошающим взглядом.

И она повторила:

- Да, я его внучка. Я вас там, в доме видела.

- Блин, точно, Рин же говорил, что его внучку зовут Тальда, а я сразу забыл… А что у тебя с рукой?

- Это вы, мистер Фрэнк. Когда в смотровое окошко выстрелили. И мне в руку попало.

Он вздохнул:

- Вон что. Ну, хорошо. А зачем ты, в таком случае пошла за нами, раз ты его внучка? Я что-то не понимаю. Ведь Кели застрелила почти всю твою семью. Да еще я тебе руку прострелил. Как это понимать?

Ведь Тальда не могла рассказать ему о тех сложных переживаниях и противоречиях, которые творились в ее душе, о тех внутренних диалогах и, особенно о том, что она лютой ненавистью ненавидит Кели, это чудовище с программой вместо души.

- Я тоже телепат.

- Значит ты – эльфин?

- Да. И очень хороший телепат. Лучше деда. Правда-правда! Я видела очень многое про нее.

- И что же ты видела?

Тальда вспомнила, как влезла в память Кели и увидела ее маленькой девочкой, в пять лет потерявшей родителей при таких кошмарных обстоятельствах… собственно, она потеряла почти всех, кто был дорог… а сколько народу сама угробила! И все потому, что так угодно было судьбе. И это только второе рождение. А ведь есть еще первое! И в нем Кели натворила и пережила столько! Мама дорогая. Учиться магии в первом рождении – очень трудное испытание. Тальда не видела событий, но следы от них – ощущения, которые испытывала та, кем Кели была в первом рождении, читались очень ясно. И ей даже жаль стало ту, кем была Кели в первом рождении. Ее столько раз предавали, ее столького лишили… А она все равно смогла прожить так, что ей было позволено обрести все необходимое для того, чтоб стать высшим существом и в итоге зажечь Белый Огонь.

- Она – хорошая, - сказала телепатка, осознавая, что выбрала глупое и неподходящее слово. Еще несчастной ее можно назвать, мужественной, но уж никак не хорошей. И Тальда страстно желает ей смерти. Но, при этом, в глубине души, все же жалеет ее, потому что Кели вынуждена такой быть. Она нужна такая – это ее роль, определенная судьбой.

- Чего?! Хорошая?! Если она хорошая, то я тогда просто агнец божий. Она не хорошая. Она – монстр, - Фрэнк достал сигарету, предложил Тальде, - куришь?

- Нет! Курить очень вредно.

Фрэнк усмехнулся:

- Курить вредно, пить противно, а умирать здоровым жалко.

Тальда звонко рассмеялась неожиданной шутке. Фрэнк посмотрел в ее глаза и подумал: «и глаза – веселые. Кели! Хоть когда-нибудь, хоть раз улыбнись мне глазами, как эта девочка». Тальда была просто счастлива, что он не назвал ее в своих мыслях кучей жира, толстухой или еще чем похуже. Коровой, например.

- Я бы напился сейчас с удовольствием, - горько сказал Фрэнк.

- Почему?

- От нервов, - ответил он и полез в сумку. Достал оттуда бутылку, отвинтил пробку и, не раздумывая, поднес ко рту и стал пить. Легко, как воду.

- Мистер…

Фрэнк махнул рукой. Типа, замолчи. И Тальда замолчала. На полминуты. А потом сказала:

- А я думала, что вы наоборот, очень рассудительный человек. И умный, и решительный, и хладнокровный, когда надо. И еще…

- Ну, ладно, хватит мне дифирамбы петь! - прервал ее Фрэнк, - я совсем не такой. На самом деле я псих и очень опасный человек.

- Вы – хороший.

- Тебя послушать, так все самые отмороженные бандюги – хорошие.

- Не все, но вы – хороший. И никакой не псих, - (еще какой псих – кто, как не псих станет стрелять другу в живот?), - вы – нормальный человек.

- Это пока Кели болеет. А когда она хорошо себя чувствует, мы с ней так весело живем, иногда – душа в душу, а иногда до рукоприкладства доходит, - Фрэнк мрачно засмеялся и добавил, - а иногда чуть смертельным исходом не заканчивается.

- Как смертельным? - удивилась Тальда. Хотя, она была бы весьма рада, если бы их отношения закончились смертельным исходом для Кели до того, как она пришла в дом деда. Но, пока Тальда должна заботиться о Кели. Не дай бог, этот монстр откинет копыта раньше времени.

- Да, ладно, шутка, не бери в голову. Есть хочешь?

- Да! - сразу вспомнилась «куча жира», - нет! - как же хотелось утолить голод, - не знаю.

- А пожрать надо! - рассудил Фрэнк.

- Только сначала вам надо перевязку сделать, - вспомнила Тальда.

- Это не горит, можно потом.

Но Тальда подошла к нему и настойчиво сказала:

- Сейчас! А то у вас уже бинты кровью пропитались. Давайте я сделаю, я специально много бинтов взяла. А то еще, заработаете заражение, - и положила руку ему на повязку. Фрэнк вздрогнул от ее прикосновения.

- Да, ладно, я сам.

- Вы совсем не умеете этого делать!

- Почему не умею? Делаю ведь, - устало возразил Фрэнк.

- Плохо делаете, - Тальда погладила его по плечам, - вы даже ей швы как попало наложили, давайте, я перебинтую. И не слушая возражений, принесла аптечку.

Размотав бинты, Тальда с восхищением смотрела на Фрэнка: какое красивое и рельефное у него тело. Конечно, ему очень и очень далеко до ее отца или его братьев, у него бицепсы не по полметра в обхвате, грудь, спина и ноги не похожи на наглядное пособие для культуристов – Тальда слышала, что раньше были такие люди, которые соревновались, кто здоровее. Но создавалось ощущение, что его худощавое поджарое тело гораздо более тренированное, а мышцы сильнее, чем у телохранителей деда.

* * *

- А у вас что с рукой? – поинтересовалась Тальда, кивнув на забинтованную руку Фрэнка.

- Да, психанул и врезал по скамейке. Хорошо, хоть не сломал.

Тальда пожала плечами:

- Зачем так психовать?

- Потому что обстоятельства вынуждают так психовать, - объяснил Фрэнк, криво улыбаясь, - а ты еще не верила, что я – псих.

Телепатка ловко перебинтовала его ужасную рану – даже практически заживший порез выглядел жутко. Ее пухлые пальцы погладили его шею, и Фрэнк подумал, что был бы счастлив, если бы это были не мягкие руки Тальды, а сильные тонкие пальцы с длинными когтями.

- Вы о ней думаете, - сказала Тальда, не сдержав обиду.

- С чего ты взяла? - недовольно пробурчал он.

- Вы все время о ней думаете, мистер Фрэнк.

- Перестань называть меня этим дурацким мистером.

- А как надо? - Тальда заглянула ему в глаза.

- Например, Рой, - предложил Фрэнк.

- А Фрэнк?

- Лучше Рой. Меня так все называют.

* * *

После еды Фрэнк достал из кармана листок, который дал ему Дуглан, потом снял с руки Кели комлог (она даже не отреагировала, когда он объяснял, для чего ему понадобился комлог) и отошел с ним в сторону. Тальда не слышала разговора, но когда Фрэнк вернулся, он сказал, куда звонил и что узнал:

- Рин со своим брюхом лежит в больнице. Хочешь знать, как все было?

- Конечно.

- Он лег на тропинку, там его и нашли полицейские. Беднягу сразу отвезли в больницу, Кольбан даже не предъявил ему, что мы с Кели у него в гостинице жили. Рин спер все на своего Ральфа, ну, ты, наверное, знаешь его сына придурковатого. Будто бы это он нас поселил и попросил Кели к твоему деду на прием записать. И ты знаешь, ему поверили.

- Ну и, слава богу, - ответила Тальда и шмыгнула носом. Он напомнил ей про деда – сразу захотелось плакать. Она отвернулась. Непрошенные слезы покатились из глаз.

- И, кстати, твоя мать не получила вознаграждения.

- Так ей и надо, - проныла Тальда.

- Ну, надо, так надо, - безразличным голосом произнес Фрэнк.

Тальде вдруг стало так одиноко, так захотелось домой. Она даже по матери соскучилась. Мать, уж какая бы ни была, все равно любила ее. И пожалела бы свою дочку. И Тальда прижалась бы к ней и поплакала. А Ройсфилд не станет жалеть ее. Он никого не жалеет, кроме своей Кели.

Но Тальда ошиблась. Фрэнк, заметив, что она плачет, подсел к ней, обнял и погладил по голове. Она уткнулась в его плечо и зарыдала. Он молчал, но она чувствовала, что он не говорит не оттого, что ему нечего сказать – просто никакие слова не воскресят деда и отца.

Над их головами пели свои песни беззаботные птицы. Слышался плеск воды в озере, когда маленькие карасики выныривали, поймать водомерку. Где-то далеко дятел долбил ветку. В кронах деревьев шумел ветер. Слушая эти звуки и ощущая на своих плечах сильные руки Фрэнка, Тальда понемногу успокаивалась. Он почувствовал это и убрал руки. Тальда вцепилась в него и снова прижалась головой к его плечу. И в этот момент почувствовала в нем такое...

Несколько минут назад ей казалось, что после сегодняшнего дня у нее не хватит сил пугаться или поражаться чему-то, но то, что она увидела в энергетических структурах Фрэнка, в один миг затмило своей значимостью и смерть деда, и тоску по дому, и боль от ранений.

Не даром у него такая странная аура! Но сканирование при тактильном контакте всегда дает более глубокие результаты, чем при одном только зрительном. В момент секса можно еще больше узнать, но вряд ли он согласится заняться с ней сексом – его переклинило по этой рыжей суке. Хотя Тальда с удовольствием согласилась бы. И не только для еще более глубокого сканирования, а потому что мистер Фрэнк ей нравится. Очень нравится.

В нем есть такое, чего нет ни в одном из эльфинов (ни в радужных, ни в янтарных) при всей их нечеловеческой сущности. Телепатка не могла с определенностью сказать, что это. Но, подобно тому, как пытаешься сориентироваться в темной комнате, идешь с вытянутыми руками, и вдруг они упираются во что-то; ты еще не знаешь, что это, но чувствуешь – там что-то есть. Какая-то Сила. Ну, то есть, Сила – она всегда из одного источника – из энергетических недр Кристалла. Но у Фрэнка она отструктурирована иначе, чем у эльфинов – ни лучом, формирующим какие-то определенные способности, а гармонично, как она есть в самом Кристалле: в чистом виде – все ее составляющие четко разграничены, ни одна не смешивается с другой и в то же время каждая из них присутствует во всех. И он черпает их постоянно, он может получить и больше – сколько угодно, если потребуется. Если его научить… А скорее, помочь вспомнить, кто он на самом деле, потому что его астральное тело словно покалечено и от этого он и сам не знает, что из себя представляет.

Тальда принялась сканировать еще глубже, настолько, насколько умела.

Кто же он на самом деле? Почему у него стерта память и выжжены «глаза» для Там… Причем того, что стерто из его памяти даже в архивах Игры нет… То есть, имеется, но недоступно… испорчено, если можно так выразиться – есть такие факты, к которым Боги закрывают доступ, или даже вообще стирают… потому что эта информация слишком опасна, знающий может использовать ее, как оружие против Игры.

Но и это еще не все! В нем поют Стихии! В то время как большинство эльфинов только лишь касаются чистых Стихий. До смешного мало кому удается хотя бы ненадолго окунуться в них без ущерба для своей сущности. Потому что их напора даже эльфины не могут выдержать. А Фрэнк – даже не эльфин! По всем параметрам он – типичный человек. Но купается в чистых Стихиях, пропускает их сквозь себя, подобно тому, как провод пропускает сквозь себя электричество. И он не плавится от них, они не причиняют вреда его астральному телу. Да, пока это еще очень слабые потоки, во много раз слабее, чем в Кели – Посланце Стихий. Но даже такие они смертельны для типичного человека и опасны для эльфина.

Чистые Стихии для астрального тела это примерно то же самое, как… ну, как для физического тела схватиться за оголенные провода под высоким напряжением, или попытаться справиться с ураганом, или выжить в цунами, или не сгореть в огне. Ведь в физическом мире Стихии не присутствуют в чистом виде и в той концентрации, как там, где они живут. То, что называют стихиями в мире – это лишь их отголоски… тени…. как если взять по капле каждой краски из палитры со множеством цветов, смешать и добавить в море. Чистые Стихии притягивают своей красотой, будь то прекрасное или безобразное, но, как говориться, лучше держаться от них подальше, если жизнь дорога.

Что поделаешь, тут, на самом краю Вселенной, которая в свою очередь тоже где-то «на задворках» Кристалла, даже высшие существа очень далеки от совершенства. Всем известно – чем дальше от Центра – тем меньше концентрация чего бы то ни было, поскольку вещество и энергия разлетаются из Центра и по мере удаления – угасают…

А если Фрэнк не эльфин, и может такое, то это же вообще…

Здесь такими могут быть только Гости и внешние Вирусы. Все они имеют тела и души такие же, как у местных, ибо им приходится принимать те жизнеформы, какие сущетвуют в этом месте. Но глубинная сущность – иная, такая, какая была там, откуда они родом. Правда, быть Гостем опасно – ведь принимая чужую жизнеформу и душу, ты рискуешь забыть себя под этими оболочками. Но, видимо, такой риск оправдан или необходим – иначе для чего им все это?

Никому не известно, как именно приходят Гости, в виде чего (частицы ли, волны ли, сгустка ли энергии), но в итоге они рождаются, как дети местных жителей и могут прожить среди местных ни одну жизнь – смотря для чего они сюда пришли.

Среди Гостей есть такие, кого лучше не упоминать всуе, ибо они Сквозные – то есть те, кто, не растеряв своей глубинной сущности, которую принесли оттуда, откуда они родом, вписались в Игру настолько, что вышли из-под влияния Кармы. Эти существа не подвластны ни законам Игры, ни Слугам, ни Хозяевам Игры. Они – фавориты судьбы, заслужившие это тем, что рискнули пойти против нее, и не были наказаны, потому что сделали это настолько красиво и изящно, что судьба получила удовольствие от их мастерства и даровала им свободу. В некотором роде Сквозные – сами теперь судьба…

Один из них в эту Эпоху известен как… Тальда даже мысленно побоялась называть это существо, чтобы оно не услышало и не дай бог, не вмешалось – кто его знает, каковы у него цели?

Конечно, Фрэнк – не Сквозной, но вполне вероятно – Гость. Только он забыл об этом. Видимо, слишком давно здесь. Или натворил что-то.

А если да, то кем же он пришел в этот Мир? Каким был там, откуда пришел, если, даже почти забыв себя, не утратил своих качеств? Откуда он пришел и с какой целью?

Фрэнк вздрогнул, почувствовав, что телепатка «залезла» в его энергетику, отстранил ее, оторвал ее руки от своих плеч и спросил:

- Что?

Действительно, что? Как она скажет ему что?

- Ваша Кели – ужасная, зачем она так мучила дедушку? Она пинала его, когда он не хотел ей отвечать. Она, как зверь! Неужели она не понимает, что ему больно?

- Нет, Тальда, она не понимает, что больно, - сказал он, - мне иногда кажется, что она вообще не знает, что такое боль.

- Мистер Фрэнк, если она такая, тогда почему…

- Отстань, - резко оборвал он.

Тальда снова заплакала. Ей было обидно и за его слова и, особенно за его мысли. Сейчас он думал о том, что она – обуза, и ему теперь кроме возни с больной Кели добавится ответственность за толстуху, которая навязалась к ним в спутники, а помощи от нее, как от козла молока – даже выстрелить в толпу всадников не может. Тальда не выдержала:

- Зато я умею лечить и делать перевязку. Если бы меня не было, кто бы вас перевязал, кто ее бы переодел?

Фрэнк с интересом смотрел на нее. А потом спросил:

- Что значит «зато»? За что за то?

- Потому, что я знаю – вы думаете про меня, что я – обуза. Что я неумеха, что плохо стреляю. Но зато я – медсестра, как вы сказали. И я могу ее вылечить, а вы – нет. И еще я – телепат. А ваша Кели так до сих пор и не восстановила память. Я могла бы ей помочь.

Фрэнк наклонил голову, подумал, что толстушка, действительно, права, а он был с ней слишком груб, и, о чудо! – пожалел ее.

- Прости, Тальда! Ты действительно нужна нам. Из меня доктор, как из слона балерина, а Кели доктор нужен.

- Без доктора она умрет, мистер Фрэнк, - уточнила она и всхлипнула, расчувствовавшись от его слов.

- Хватит величать меня мистером. А то я начинаю думать, что мне сорок лет.

- Я так говорю, потому что я вас уважаю.

- Да? - он невесело рассмеялся, - за что ты, интересно, меня уважаешь?

- Я уже вам говорила. Вы такой сильный, такой смелый, такой решитель…

- Тальда, - оборвал он, - не перечисляй мои достоинства. Я их и так знаю. К тому же, я тебе уже говорил: у меня характер – не сахар. А, кроме того, я государственный преступник. Ты вообще, хорошо подумала, когда решила связаться с нами? Нет, конечно, ты нужна нам, я не об этом…

- Я понимаю о чем. Вы спрашиваете, зачем мне это все. Да?

- Типа того.

- У меня не было выхода, мистер…

- Рой, - настойчиво повторил он.

- Рой, - поправилась Тальда, - у меня ничего не осталось.

- Да уж, конечно! У тебя огромный дом. Денег до чертовой матери, все блага. А сейчас… ты сама посмотри! Сидишь в мокрых штанах, в грязи, рядом с двумя отвратительными преступниками. Представь, что тебя ждет! Тебе придется спать не в удобной кровати, а на траве, в лесу. Ты знаешь, что иногда приходится нам есть?

- Что?

- Шашлычок из мышей, - он, видимо решил ее подразнить. И добился своего – Тальда передернула плечами от отвращения. Ройсфилд продолжал, - еще приходится пить воду прямо из реки, вместе со всякими личинками. Но это не самое страшное. Теперь ты не сможешь вернуться домой, даже если захочешь. Наверняка тебя кто-нибудь узнал. И тебя причислят к государственным преступникам, - он рассмеялся, - как, знаешь, праведников причисляли к ликам святых, а тебя, как грешницу, причислят к ликам преступников. Ты не вернешься в родной дом, потому что там тебя будет ждать целая армия господина Кольбана, - Фрэнк сделал страшные глаза и голосом, полным напускного трагизма изрек, - вся королевская конница, вся королевская рать будет охотиться за одной несчастной грешницей. И отдадут тебя в руки ужасных палачей.

- А я не хочу возвращаться домой. Никогда. И нечего надо мной издеваться, - Тальда преданно посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. Она почувствовала, что Фрэнк понял, неуместность шутки и спросил уже нормальным голосом:

- Ты ведь еще ребенок, Тальда. Сколько тебе лет?

- Почти восемнадцать, мистер… то есть Рой. Я не ребенок.

Фрэнк тяжело вздохнул – ему вспомнилось, как много лет назад он тоже думал, что уже взрослый, умный и знает, как ему лучше жить. Увидев его мысли, Тальда подумала, что, скоро вообще перестанет удивляться чему-либо – мистер Фрэнк был мальчиком из очень приличной и состоятельной семьи, хотел стать психологом, а стал бандитом, которого приговорили к расстрелу, который ест шашлык из мышей и общается с Кели. А началось все с того, что он увлекся стрельбой…

На самом деле началось все далеко не тогда… И даже не в эту жизнь. Возможно, даже не в этой Игре – не в этом Мире… Но до этого надо еще докопаться, а Тальда даже близко подобраться не может. Сущность Фрэнка окутана Тенью и спрятана так далеко, что даже он сам не знает ее. Только чувствует…

Фрэнк улетел мыслями в свое прошлое, а Тальда, понимая, что нехорошо подглядывать в чужие мысли, все же не могла удержаться. Этот человек (или не человек?) восхищал ее, и ей было безумно интересно узнать о нем побольше.

И она узнала, что его отец погиб в какой-то глупой перестрелке, когда Рой был еще совсем маленьким. С тех пор его мама до смерти боялась всяческого оружия. И когда мальчик решил учиться стрелять, он тщательно скрывал это от нее. Но в четырнадцать лет все-таки начал носить револьверы в открытую – его мать была в шоке.

Правда, когда он решил пойти учиться на психолога, она успокоилась: «это правильно, Рой, лучше в мозгах копаться, чем стрелять и убивать, правда?». Рой считал немного иначе, но ответил: «да». А меньше, чем через два года он познакомился с девушкой, жившей в гостинице его матери. Оказалось, что она старше его на четыре года и состоит в какой-то бандитской группировке. Ее звали Жанна. Однажды она посмеялась над его револьверами, а Рой, ничуть не обидевшись, предложил ей посоревноваться в стрельбе и убедиться, что он носит оружие не ради красоты и действительно умеет им пользоваться.

Рой привел ее на задний двор, где в течение последних двух лет он, будущий психолог оттачивал свое стрелковое мастерство. Их свидание закончилось в его комнате следующим утром. В те дни Фрэнк часто задумывался, знает ли мать? Он не скрывал своих отношений с Жанной. И если бы мама спросила, он ответил бы честно, что они делают, когда Жанна приходит к нему и остается на ночь. Но мать не затрагивала эту тему – и Фрэнк молчал и не обсуждал этого. Ни с ней, ни с кем-то другим.

Спустя две недели, когда Жанна и ее товарищи съехали из апартаментов и отправились по своим делам в другой город, Рой ушел с ними. Мать плакала и уговаривала его подумать – не ломать свою жизнь из-за какой-то девчонки с револьверами. Но Рой был непреклонен в своем решении – ведь он уже взрослый, ему уже шестнадцать лет и он сам может разобраться в том, что ему лучше, а что хуже.

Фрэнк курил и смотрел куда-то вдаль. Солнечные лучи, проникая сквозь колышущуюся под ветром листву, скользили по его лицу, пробегали, точно веселые зайчики. Когда яркие блики попадали ему в глаза – в зелени леса казавшиеся неестественно изумрудными – он щурился, но не отворачивался. Тальда сбоку разглядывала его лицо, видела едва заметные морщинки на лбу, «гусиные лапки» вокруг глаз и думала, что он останется очень красивым даже в старости. Если доживет.

А потом его мысли вернулись к Кели. И Тальда почувствовала, что ревнует. Ей очень захотелось, чтобы Фрэнк мечтал не об этом костлявом и жестоком создании, покрытом твердыми шрамами, а о ее – Тальды – мягком и пышном теле, благородного почти белого цвета, а не по-плебейски смуглом, как у Кели. А сейчас от большой потери крови и упадка сил ее кожа вообще приобрела синеватый оттенок и выглядит как паленый труп.

- Фрэнк, вы, наверное, спать хотите? - спросила она, чтобы отвлечь его от этих мыслей.

- Не отказался бы.

- Ну, так ложитесь.

- Понимаешь, Тальда, если я усну, тебе придется быть часовым. Нельзя засыпать сразу всем. Мало ли что.

- Я посторожу. Поспите. Я пока не хочу. Да и не усну я.

- Ну, хорошо. Два часа, а потом буди меня. И если хоть что-то подозрительное услышишь, тоже буди. Понимаешь? Я могу тебе доверять?

- Да, вы не волнуйтесь! Я понимаю.

Он ничего не сказал, подошел к своей Кели, поправил одеяло у нее под головой, вытер натекшую кровь и улегся рядом. Через пять секунд он уже спал.

Только Тальде не пришлось будить его через два часа – он вскочил сам через пятнадцать минут. Кели закашлялась, и он мгновенно проснулся. Приподняв ее голову, положил себе на колени – в таком положении ей почему-то было лучше. После этого он больше уже не засыпал. Так и сидел, гладя ее по волосам, курил и зевал.

Тальда видя, что разговаривать он не хочет, а ехать пока никуда не собирается, легла и уснула.

* * *

В путь двинулись ночью. Кели привязали к седлу, очень крепко притянули, чтобы она не свешивалась набок от тряски.

Дата добавления: 2015-07-19