День рождения вампира

Странно, что я умерла в день рождения Макса. Сто с лишним лет назад он появился на свет, а я вот исчезла. Неприятное чувство — быть не здесь. Все оставалось на месте. Моя комната: кровать, стол, книжные полки, окно. Чуть шевелятся шторы. Меня только не было. Мне немного обидно все это оставлять. Или нет? Человеческие понятия стерлись из памяти.

Голос Макса. Он бубнил что-то на одной ноте. Хотелось приласкать любимого, сказать, что смерть — это не так уж и страшно. Ему-то это известно. Но рука не поднималась. И я не здесь, и мир — Зазеркалье. Ничего поделать уже нельзя.

— Переломная, шесть! — крикнул женский голос.

Показалось — Катрин. Но был только звук. Откуда здесь взяться Катрин?

Табличка. Темно-голубые буквы на белом фоне, синее полукружье. Сверху торжественно так — «Улица Переломная». И большая шестерка снизу.

— Оставь нас вдвоем! — Четко. Возражения не принимаются.

— Этого не должно было произойти!

Голос Макса ближе, и я вижу застывшее лицо. В нем отражаются сто с лишним лет, что он прожил. Глаза запали, и догорающим фитильком тают огоньки в зрачке.

Что же он так убивается? Ведь все правильно. Мы теперь оба умерли. Нам будет о чем поболтать на том свете.

— Это неважно, — механически рубятся слова. — Ни тебя, ни кого бы то ни было другого здесь быть не должно. Никогда! Увижу, без предупреждения брошу одолень-траву под ноги, волчком завертитесь, прахом рассыплетесь, к своему праотцу дьяволу отправитесь, куда вам и дорога.

Мне начинает мешать чернота, что пытается залезть в мое видение. Черные рассыпающиеся паззлы. Я знаю, что это такое. Это смерть. После гибели Дракона она преследует меня. Но я пока могу прогнать ее.

Я смотрю на Макса, но он отворачивается. Спина ровная, плечи расправлены, и надо-то мне всего ничего, коснуться его, но он вздрагивает, отстраняясь.

— Пускай будет так, — медленно соглашается он. — Если что-нибудь понадобится…

— От тебя — ничего не понадобится! — Слова ударяют Макса в грудь, и он отшатывается.

— Она должна жить! — шепчет Макс.

— Вот именно — жить, а не выживать, как это делаете вы. Уходи и больше не возвращайся.

— Кто это сделал?

— Ты и сделал. Бедная девочка! Неужели тебе ее не жалко?

— Кто еще?

— Антон. И кто-то помог ей упасть с большой высоты.

Часы в гостиной тяжело, мерно ударяются об меня. Я сотрясаюсь. Чернота наступает. Я знаю, там, за ней, Дракон. Он хочет, чтобы я ушла вместе с ним.

А еще я знаю, что Макс не сделал из меня вампира. Разве имеет значение, кто ты, когда любишь? Но зачем он принес меня сюда, к Эдо? Без Макса мне будет грустно.

Я отворачиваюсь от всего этого мира и шагаю в черноту. Меня дергают за руку. Грубо так. Больно! Вы бы еще ударили…

В уши лезет надоедливый звон. Стучат прямо у меня над головой, словно кто-то специально хочет, чтобы я проснулась. Ну что же, раз они так этого хотят, то я это сделаю.

В первую секунду в мозгах случается легкое помешательство, потому что ни стола, ни книжных полок, ни распахнутых занавесок, ни моей комнаты в квартире на двенадцатом этаже, выходящей окнами во двор, — всего этого нет. Разве я не дома? И что самое странное — кровать не моя. Не узкая кушетка, а диван. Желтый. С мягкими подлокотниками. На окне прозрачный тюль. Он шевелится от легкого сквозняка. На подоконнике герань тянет свои тонкие ручки с волнистыми листиками-ладошками к свету. Его здесь много. Ну конечно, май месяц. Начало. Еще столько маяться.

Последний раз что-то звякнуло и смолкло.

Поворачиваться больно. Ощущение, словно голову оторвали, приставили обратно и долго ждали, пока прирастет. Приросла, да криво. Придется опять рвать, чтобы поставить правильно.

Когда бежевые цветочки с обоев стенки напротив перестали передо мной плясать, я увидела Эдо. Он сидел в углу кровати, вытянув ноги, и пил чай. Я такое последний раз видела в кино — он пил из стакана с подстаканником. Железная ложечка виднелась сквозь коричневую жидкость, слегка раздваиваясь на граненых скатах стекла.

В памяти осталось одно — я выспалась. До этого все никак не удавалось.

Я медленно оглядела ту часть комнаты, что была мне доступна. Окно. Под ним облезлая батарея. Дверь на балкон. Две легкие полки, не сильно обремененные книгами, низкий журнальный столик. Комната большая и светлая, без вещей кажется просто огромной.

Квартира, не дом. Странно. Макс! Да убери ты эту боль из шеи! Помоги!

Захотела спросить, где я и что происходит.

Первый звук ершиком прошелся по горлу, заставил закашляться. Но и это я сделать не смогла. Воздух застрял где-то между легкими и ртом. Эдо левой рукой приподнял меня за плечо, и вторая попытка отправиться в темноту была прервана.

— Лучше пока немного помолчать. Береги силы.

Я показывала глазами на журнальный столик, не в силах сдерживать любопытство — почему квартира? Почему не дом? Куда делся Макс?

— Тебе надо еще поспать. Дорога оттуда была тяжелой.

Я с трудом оперлась на локоть. Голову от слабости водило из стороны в сторону, и я не могла остановить это движение. От беспомощности хотелось плакать.

Эдо пересел в кресло, чтобы видеть меня. Он осунулся. Лицо еще больше истончилось, под глазами пролегли темные круги. Волосы зачесаны назад. Слабо улыбается, словно сам сейчас свалится на пол от усталости. Красавчик. Макс правильно заметил. При воспоминании о Максе захотелось плакать. Что-то такое было с ним связано. Я его постоянно видела в своей черноте.

Сначала был голос.

— Она говорила, что я защищаю всех, кроме нее.

Макс. Точно. Мне снился Макс. Около ДК. И Сергей. Они стояли напротив друг друга. Двое из оставшихся в городе вампиров.

— Он был невкусный. — Сергей улыбается окровавленным ртом. — Жалеешь, что тебе не досталось?

Макс бросается вперед. Сергей уворачивается, но удар сбивает его с ног.

— Смерть — это нормальное явление, — смеется вампир. — Твои Смотрители все равно недолго живут на свете. Сделал бы из нее вампира, все бы успокоились.

Он считает себя сильнее, поэтому ошибается. Макс достает из-за спины катану.

Можно драться, можно бесконечно бегать друг за другом, но от холодной стали смертоносного оружия не уйти. Катана Антона, значит, его больше нет. Чтобы выйти из комнаты, ему пришлось пересечь собственный аркан, и удача от него отвернулась. Пришла неудача. В лице Сергея.

Макс ничего не говорит. Он просто идет вперед. Сергей пытается спрятаться. Свист стали смешивается для меня со звоном клинков. Репетиция в студии. Рапиры в неловких руках. Эдо с оружием в руках хорош. Но Макс лучше. Он делает выпад. И Сергей не успевает уйти от него.

Я хочу отвернуться от всего этого.

— Тише, тише, — Эдо поднял руку. Осторожно, словно боясь меня напугать, коснулся пальцами лица. — Все закончилось.

Было бы чему заканчиваться! Боль в шее поползла наверх, заставив меня откинуться на подушку. Все только начинается. Это старт одного адского испытания. Странно, что смерть приносит столько боли. Вроде бы на том свете все обязано закончиться.

— Знаешь, как волчица учит волчат плавать?

Я моргнула. Странный вопрос.

— Они плывут сами. Вот и ты выплывешь.

Эдо поправил у меня под головой подушку. От его заботы стало так жалко себя. Потереться бы лицом об эту руку, чтобы унять злую боль. Он может помочь. Вон какие сильные крупные руки с уверенными широкими запястьями. Человек с такими руками не умеет врать и приспосабливаться. Он надежен. Значит, все будет сделано правильно.

Какие странные у него сейчас глаза! Темные, почти черные. Быстро обшаривают мое лицо, словно пытаются что-то отследить.

— Меня так же учили, — вновь заговорил колдун. — Заводили в лес да там и оставляли. Выберешься, нет — твои проблемы. Давно это было. И не здесь. Дальше, в Сибири. Мне лет десять было. Родители меня продали колдуну на пасеку. И он стал учить. По всем правилам. Я сначала ведра таскал, дрова рубил, в лес ходил. Лет до пятнадцати батрачил, а потом он стал меня с собой брать. Никому такой науки не пожелаю. Умирать буду, все с собой заберу, лишнее это знание в мире. Земля давно другая.

Эдо снова взял в руки стакан, словно удовлетворился тем, на что смотрел. И только

что до меня дошло. Я жива. Рядом колдун. Он спас меня. Вытащил. Вот этими самыми руками. Что уж он там делал — все покрыто мраком проведенных мною здесь дней. И за окном может быть вовсе не май. За это время где-то там, далеко, Сергей настиг Антона. Мстил за своих спутниц. А Макс отомстил за меня. Месть пронизывает мир.

Вздрогнув, вспомнила, как падала с лестницы, каким холодным взглядом смотрел на меня Сергей. Какие страшные слова говорил. Было больно. Каждой клеточке тела больно. А теперь? Я совсем ничего не чувствовала. Хотела поднять руку. То, что я так легко представила, в реальности не вышло. Я не шевельнулась.

— У всех получается, и у тебя получится, — пробормотал Эдо, глядя в окно.

Я закрыла глаза. В душе царило странное состояние покоя. Словно я лежала у моря на пляже, а впереди у меня был длинный-длинный свободный день. Вокруг стояла невероятная тишина и покой. Никуда идти не надо. Нападений не предвидится.

— Все будет хорошо. — Эдо коснулся пальцами моего подбородка, погладил по плечу. — Раны заживут, и завтра ты сможешь встать. Удивительно, как ты смогла продержаться так долго с мертвыми. Ты была на пределе своих сил. Еще чуть-чуть, и эти вампиры убили бы тебя самим фактом своего существования. Захотелось мотнуть головой. Он был не прав. Под конец волнений было даже многовато, и мы с Максом вряд ли тянули на молодоженов, совершающих свадебное путешествие. А то, что нас пытались развести, — так не первый раз. Даже если бы Макс не был вампиром, будь он человеком, у нашей пары все равно нашлись бы противники. Маме бы не понравилось, что я не думаю о школе, папа бубнил бы, что мне рановато связываться с мальчиками, в школе бы нам постоянно перемывали косточки, учителя твердили бы, что я стала хуже учиться. Все это накапливалось бы снежным комом, пока не вылилось бы в грандиозный скандал, в результате которого я все равно осталась бы с Максом. Разве это не была бы попытка убить меня, настоящую?

Макс!

Снова оглядела комнату. Да, эта тишина идет оттого, что рядом никого нет. Совсем никого. Макс снова ушел, но теперь навсегда. Он не стал делать меня вампиром, не стал меня насильно оставлять при себе. Неужели он решил, что я и правда выбрала жизнь без него? Появись он рядом, как сразу его прохладные руки совершили бы чудо, и я бы уже сейчас встала.

В голове подпрыгнул вредный чертик — ты потому и лежишь тут, что он все время был рядом! От путаницы мыслей снова захотелось спать. Сегодня нет сил думать. Макс появится, когда я буду готова к встрече. Не сейчас… Может быть, завтра?

— Ты даже не замечала, до какой степени тебе не хватало воздуха, пока ты находилась рядом с вампирами. Ты привыкла не дышать.

Я нахмурилась, выражая свое несогласие. Вот как встану, вот как уйду. Будут мне всякие колдуны гадости говорить!

— Бедная девочка… Жаль, что я не встретил тебя до того, как тебя нашли вампиры. Всего этого с тобой бы не произошло.

Было так грустно слушать его. За ту неделю, что мы провели вместе, я успела привыкнуть к спокойствию, которое разливается вокруг него. К тому, что никто никуда не бежит, что не надо опасаться нападений, не ожидаешь внезапных визитов. Вот уж не думала, что мне может понравиться кто-то помимо Макса.

Я вздрогнула, догадавшись, что Эдо имел в виду, говоря о плате за обучение. Отдать то, что я не знаю. Я ведь и не знала, как люблю Макса. Что моя любовь стала другой. Это уже было не эгоистичное чувство, когда тянешь человека к себе. Моя любовь стала вселенной. Неужели ее можно у меня забрать?

Второй раз я проснулась ночью. Самой обыкновенной весенней ночью. Эдо спал, завалившись в кресле. Балкон был открыт, занавески безвольно покачивались.

Я пошевелилась. Наверное, голову мне все-таки поставили на место. Шея болела, но уже не так сильно, я могла повернуться, без боязни оставить голову на подушке. Спать больше не хотелось. Разлившаяся вокруг меня тишина просила — не нарушь меня. Поэтому я замерла, так и не спустив ноги с кровати. Ночь прохладным сквозняком вливалась в комнату, и была она никакая не тревожная и не опасная, а самая обыкновенная. Какой и должна быть. Ясная и светлая — за домом взошла луна.

Третий раз я проснулась, потому что по комнате ходили. Открыла глаза, чувствуя, что лежу на боку, что свесившаяся рука затекла и по ней уже бегают веселые мурашки.

— Доброе утро!

Эдо был в джинсах и байковой рубашке с закатанными рукавами, в домашних тапочках, что так не вязалось с тем образом, что я для него придумала.

— Привет! — Я натянула одеяло до подбородка, размышляя, насколько пристойно будет сейчас появиться перед хозяином квартиры. Осторожно глянула на себя. Спала я в футболке. Серой. Длинной. У меня такой не было. У меня давно ничего моего не было.

— Можешь надеть пока вот это, а потом придумаем, во что тебя обрядить.

Эдо вышел из комнаты, а я сразу кинулась к лежащей на кровати рубашке. Странная неловкость была в моих руках. Движения потеряли былую точность, я не сразу достигала намеченной цели. Рубашка постоянно ускользала из пальцев.

Неприятное чувство. Как будто меня, всегда ловкую и быструю, засунуло в чужое тело. Этого только не хватало. Где тут зеркало?

Комната — все то же окно с занавесками, распахнутая балконная дверь, низкий журнальный столик, расправленный диван, кресло. Шкаф. Зеркало может быть там!

Пожалуй, настало время выбираться из кровати. Шуршащие простыни и мягкие подушки имели великую силу — в них хотелось закопаться и не шевелиться лет сто. Пора победить дракона бессилия и, наконец, собрать свои руки и ноги в единое движение.

Паркет холодил босые ступни, голова чуть кружилась, но я была уверена, что до шкафа доползу. Накинула рубашку, оказавшуюся необычайно длинной. Створка шкафа не сразу поддалась. Пришлось какое-то время скользить по гладкой лакированной поверхности пальцами. И только поддев здорово отросшим за время моей болезни ногтем (лишнее доказательство того, что здесь я не два дня провела) краешек створки, я смогла ее распахнуть.

Не знаю, что ожидала увидеть в зеркале. На секунду представился кадр из старого фильма про Золушку. Дверца открывается, звучит волшебная музыка, и как по мановению волшебной палочки на месте меня оказывается… оказывается…

Образ в свадебном платье с пышной юбкой, с высокой прической тут же стерся из моего сознания. Настоящая я была порядком помята и бледна. Губы сухие, около глаз наметились утомленные морщинки. Волосы грязные. Мне определенно пора в ванную. Шея, плечи, кисти рук… Ни одного шрамика.

Эдо остановился на пороге комнаты, и я не стала прыгать под одеяло, делая вид, что не вставала. Медленно поправила рубашку, все еще глядя на себя в зеркало. Попыталась вспомнить, какой была раньше. Не смогла. Словно прошлую меня сумасшедший ураган бросил в ущелье беспамятства.

— Как все было? — Я прикрыла створку, возвращаясь на кровать. — И когда вернется Макс?

То, что он уходил, я отлично помню.

— Я бы не торопился с рассказом. — Эдо сложил руки на груди. — Найдутся желающие поведать свою версию.

— Макс знает, что со мной все хорошо?

— Меня не интересует, что знает Макс. Хотя я был о нем худшего мнения. Не думал, что он сделает такой выбор.

Волосы сползли с плеча, и я стала поправлять их, заправляя за ухо, а они все выскальзывали, лезли в глаза. Я чувствовала неловкость. Надо было что-то говорить. Как-то объяснить случившееся. Глупо молчать. Он похвалил Макса. Ну конечно, Макс убил вампира. Макс принес меня к колдуну. Макс герой.

— Людям хочется идти своим путем, — заговорил Эдо. — Но все новые дороги — это хорошо утоптанные старые. Мы двигаемся по одному кругу. Поначалу, конечно, сопротивляемся, лезем напролом. Но довольно быстро непроходимая чаща заканчивается, и мы оказываемся на старой тропе. Можно опять ломиться через буераки, но и они в конце концов выводят к асфальтированной трассе. Я давно уже хожу по этим топям и все время вот сюда возвращаюсь.

Он кивнул в мою сторону. Или на диван за спиной. Или на саму комнату.

— Пойдем завтракать, — он жестом пригласил меня на кухню.

Уходить из такой надежной комнаты не хотелось, но я заставила себя встать и сначала дойти до ванной. На вешалке висело голубое полотенце. Для меня. Одно… Оно казалось таким несчастным. Я смотрела на него, понимая, насколько Эдо одинок. Года проходят через него, а он вынужден постоянно повторять одни и те же действия, говорить одни и те же слова. Макс был таким же. Но он встретился со мной. А Эдо… Эдо опоздал. Его тоже можно любить простой земной любовью. Но года идут, а он все остается один.

Вода зашумела, и я с особым удовольствием сделала ее холодной.

Так вот почему в его глазах в ресторане читалась жалость. Он все знал — и о том, что меня попытаются убить, и о том, что ему придется меня спасать, то ли заговором, то ли травой вытаскивая с того света. Даже о том, что я договорилась с Джеромом, знал. А то, что я с ним не останусь, он знает? И именно поэтому заранее сочувствует мне?

Из ванной я пошла на кухню. Эдо сидел за столом. На столе тарелка с бутербродами, плошка с вареньем, хлеб. Маленький керамический заварочный чайник. Все вместе рождало странное чувство, словно это уже когда-то было.

Здесь все дышало покоем и уютом. Здесь можно было оставить жизнь, не замечая, как за окном бежит время.

— Оставайся, — вдруг предложил он. — Необязательно у меня. Необязательно в этом городе. Просто оставайся.

— В уплату?

— Я сейчас не об этом. Мне понадобилась всего неделя, чтобы вернуть тебя к жизни. Только представь! Больше никаких погонь и падений с крыши. В жизни ведь еще столько всего — закаты, рассветы. А как птицы поют на заре! И люди. Их много. Все разные. Это жизнь. Не отказывайся от нее. Оставайся.

Я погладила колечко на безымянном пальце. Надо же! А я про него уже и забыла. Привыкла. Оно больше не мешает.

— Тот ведьмак, которого вы называете Мельником, ошибся. Он не должен был так с тобой поступать. Я готов исправить все, что он натворил. Я думаю, это было больно. Но это можно забыть.

Больно? Боль стала частью моей жизни. Я ее уже не замечаю.

— Мне снились плохие сны.

И тут я вспомнила, зачем вообще сюда приехала. За покоем. Я его получила.

— Больше тебя ничего тревожить не будет. Обучение завершилось. — Эдо присел на табурет, положив одну свою длинную ногу на другую, качнул тапочкой. — Порой, чтобы начать нормально жить, надо умереть. А ты теперь будешь жить долго. Я тебе обещаю.

— Значит, все-таки это была ваша игра?

— Антон искал средство спасти свою любимую. Первая, о ком он рассказал, была ты. Мы должны были встретиться, и я попросил рассказать тебе обо мне. Антон должен был приехать раньше, но он опоздал. Я все сделал, чтобы ваша встреча не состоялась… Да, я знал, что все должно было так произойти… Тебя слишком ослепило чувство любви, поэтому ты перестала видеть окружающее. То, что тебя захотят сделать вампиром, было очевидно. Всем. Одна ты об этом не догадывалась, продолжая играть с огнем. Можно было ничего не делать, лишь дождаться этого момента. Но тут вмешался Антон. Странный неудачливый мальчик.

— Макс не стал делать из меня вампира!

— Это-то и удивляет, — вздохнул Эдо. — Не дели мир на чужих и своих. Мир — твой! Ты можешь сама выбрать, чем заплатить за обучение.

Я подняла глаза. Эдо улыбался. Простой такой человеческой улыбкой. Конечно, я могу выбрать. Ведь есть еще одно чувство, о котором я не догадывалась в момент договора. Мне о нем рассказало одинокое полотенце в ванной.

А потом день протек сквозь шторы золотом солнца, завис на уличных фонарях, отразившихся в наступивших сумерках желтым светом.

Эдо уходил, возвращался, что-то делал по дому, но больше мы не разговаривали, словно все слова уже были сказаны. Мне осталось выбрать. Вернуться туда, куда, как мне казалось, пути уже не было. Нормальные отношения, размеренные дни, сотовый телефон в кармане и жизнь, где смерть не норма, а исключение. Или вечный бег, постоянная неизвестность. Но зато с Максом. С нашей любовью. Что я буду делать в тихом «нормально» без этого чувства? Даже если Эдо продолжит опекать меня. Что мне даст его забота, его покой и его правильность без любви?

Я вышла на балкон. В этой теплой пронизанной солнцем и светом комнате мне стало не хватать Макса. Его рассудительности, его спокойной уверенности, холода его рук. Странное чувство раздвоенности появилось в душе. Мне захотелось поделиться пополам. Чтобы одна половинка осталась здесь, а вторая помчалась к Максу.

Обхватила себя за плечи. Над крышами домов вставали горы. Они нависали над городом, звали к себе. Наверное, там, в горах, далеко-далеко от людей, будет хорошо и спокойно.

Не помню, сколько простояла так. Похолодало. Горло вдруг стало саднить, словно я только что съела большую пачку мороженого.

Штора за спиной шевельнулась.

— Ложись спать.

— Я… — начала говорить и задохнулась. Столько хотелось сказать, но все то, что было внутри, не складывалось в простые слова. Чувства в душе были шире обычных предложений и словосочетаний. Они только что явились, а поэтому требовали других звуков.

Эдо отошел, пропуская меня. Комната светлая, с желтым диваном, лакированным светло-коричневым шкафом, журнальным столиком, полупустыми книжными полками. Да, здесь было хорошо, но я не останусь. Тут не было места Максу. А без него ничего не имеет смысла.

Не поднимая глаз, прошла на кухню. Просто потому, что хотелось куда-то идти. Если стоять, можно было задохнуться. Коридор кончился, я уперлась в стол. Повернулась. Холодильник. Прислонилась к нему лбом. Холодный. Ноги не держали. Привалилась к стене, сползла на пол. Голова раскалывалась от невозможности соединить две вселенные. Эдо ждал моего решения.

— Извините меня, — прошептала я, вставая.

Он молчал. Какая же вокруг стояла болезненная тишина.

В прихожей нашлись мои кроссовки. Глаза не поднимала. Было страшно. Если посмотрю, не справлюсь, так и останусь здесь. И тогда все будет по-другому. Совсем по-другому.

— Можешь забрать то, о чем я тогда не знала, — произнесла, смутившись. Как можно отдать вдруг родившуюся влюбленность, фантазию на тему несбывшегося будущего? В чем она выражается? В каком виде ее передают?

Эдо протянул руку. Я опешила. Но он ничего не сделал. Просто погладил по плечу.

— Оставь себе. Ты теперь будешь помнить об этом всегда. Как бы тебе ни было хорошо, в памяти останутся те мысли, что ты сейчас передумала. Ты будешь помнить меня. И это будет твоя плата мне.

— До свидания!

— До встречи! — произнес он негромко. Все-таки я обернулась. Эдо улыбался. Его

темные глаза были теплы. Я бросилась вперед, вытянув руки. Наткнувшись на дверь, подумала, что не мешало бы ее отпереть. Дернула ручку. Не закрыто. Ну конечно! Его двери для меня всегда открыты. Он знал, что я уйду. Выбежала на лестничную клетку. Ступеньки зазвенели под ногами.

Улица была тиха. Я повернула направо и бежала, пока сердце не заполнило всю меня, мешая дышать. Дома перед глазами плясали темными отражениями действительности. Что я здесь делаю?

Прижалась спиной к ближайшему дому, чтобы вечер перестал скакать передо мной. Крикнула в пустоту крыш:

— Макс!

Ударила сжатыми кулаками по шершавой поверхности стены. Стало больно. Очень. Словно я продираюсь сквозь невероятно уплотнившийся воздух.

А вокруг тишина. Страшная.

— Макс!

Вдруг поняла — это был момент искушения. Все можно было проиграть по-другому. Та же любовь, крепкая, верная, но человеческая, по земным правилам. С одобрением мамы и друзей, с институтом и выбором профессии. Это была бы жизнь по всем правилам. Но я люблю Макса. А у нас с ним, как всегда, все неправильно. Не так, как надо кому-то, а как надо только нам. Неделя без него доказала — мне нужен только он. Жить порознь несложно, когда в душе горит такая любовь. Но зачем, если есть возможность быть вместе?

— Макс!

Побрела дальше, держась рукой за стену, которая кончилась, заставив меня качнуться в сторону кустов сирени.

— Увези меня отсюда, — попросила я зеленые листья.

Шаг вперед. Словно не по дороге иду, а сквозь расплавленный металл. Как же больно. Но решение… оно должно быть мое. И я его приняла.

Еще немного прошла. С каждым шагом росла уверенность, что надо разворачиваться и идти обратно. Кажется, я закрыла глаза. А потом мой путь закончился.

Обернулась.

На противоположной стороне дороги стояла черная машина. «Тойота». Крыло помято. Куда-то мой любимый летел на ней, не видя ничего вокруг.

Сумерки не позволяли рассмотреть водителя сквозь лобовое стекло, но я не двигалась. Что он успел подумать? Какие мысли громоздились в его бессмертной голове? Неужели он согласился на эту подмену — моя жизнь на… что? Я чувствовала, как физически разрываюсь на половинки, как сознанием мчусь обратно, но продолжала стоять.

«Знаешь, мне приснился плохой сон. Словно кто-то пытается разлучить нас. Но по том наступило утро, и все закончилось. Я встала и пошла искать тебя. Почему ты все время пропадаешь?»

Дверца машины щелкнула, открываясь.

«Когда ты уходишь, в душе остается боль. И если я не смогу ее терпеть, то станет поздно возвращаться».

Макс вышел из машины. Черный силуэт на фоне темной стены. Но я знала — это он. Улыбнулась. Макс рядом, и мне хочется улыбаться.

Вдруг показалось — не подойдет. Я ошиблась. Надо было умереть.

Ужас качнул меня, но сверху уже глянуло голубое небо. Какой же Макс высокий.

— Я не могу уйти от тебя, — прошептали губы, и я уже тянулась туда, к ним. Мне надо было убедиться, что это Макс, что фантазии и сомнения закончились.

— Ты знаешь, а я выздоровела, — прошептала, замерев, так и не дотянувшись, так и не получив поцелуя. — Болела. Совсем чуть-чуть. А теперь — все.

А сердце — вот, под моей ладонью. Стучит. Горячее. Кто придумал, что вампиры мертвы?

Макс отвернулся, глянул вдоль улицы, туда, откуда я пришла. Может, в этот момент сирень сплетничает, рассказывая, что я ей поведала?

— Он не стал тебя учить?

Голос у Макса глух. Он хмурит брови, болезненно двигает лицом. И эта совершенно человеческая мимика заставила меня прижаться, спрятать лицо на его груди.

— Он меня уже всему научил. И даже взял за обучение плату.

В глазах Макса вопрос, но он молчит. Знает, что я отвечу и так.

— Я говорила, что мы вправе выбирать свою судьбу. Не оставляй меня больше надолго одну, хорошо? Без тебя я начинаю болеть.

Он как-то неуверенно держал меня за плечи, словно в любую секунду готов был сорваться с места и убежать.

— Больше не буду, — сказал, как выдохнул. И сразу обнял, крепко, как мне нравится. — Куда поедем? — прошептал Макс мне в волосы.

— Куда угодно. Вместе с тобой куда угодно.

От моих слов он вдруг задохнулся, отворачиваясь, как будто что-то пытался спрятать от меня.

Боже мой! С какой жертвой он успел примириться?

Я потянула его к себе, заставив посмотреть в глаза.

— Так мы едем?

— Конечно.

Он снова был спокоен. Выкинул из головы все те глупые мысли, что успели поселиться там и пустить корни. Мы можем быть только вместе, больше никак!

Я закрыла глаза. Мне не верилось, что он рядом.

— После всего случившегося к нам близко никто не подойдет. Мы будем строить свою жизнь по своим правилам, — произнес Макс.

— Мы не отметили твой день рождения, — напомнила я.

— Мы не отметили твой день рождения, — эхом отозвался Макс. — Приезжал Лео. Чуть не убил меня, когда узнал, что произошло. Я очень надеялся, что он это сделает.

Я слышала его сердце — оно стучало как сумасшедшее. Пережитое сделало из него почти человека?

Макс подсадил меня на сиденье. Я огляделазнакомый салон. На заднем диване лежала моя сумка с ноутбуком.

«Тойота» тронулась, я потянула сумку к себе. Ноутбук был не выключен, а переведен в режим ожидания. Значит, Макс свое решение принял раньше меня. И начал ждать, когда приду я. Чтобы не скучать, включил компьютер.

Щелчок, и на экран выплыла фотография Макса. Он позировал. Специально для меня. Десяток фотографий. Разные. Как я хотела.

— В нашей жизни многое решают мелочи, — прошептал Макс, целуя меня в шею. — Я это понял. И это будет началом нашей новой жизни.

Машина быстро выбралась из города и понеслась на запад. Туда, где нас ждал дом. Наш дом. Такой, каким его захотим устроить мы, а не кто-то другой. И где нас ждали дела. Например, праздник по случаю дня рождения Макса. Сколько ему? Сто двадцать пять? Такую дату необходимо отметить!

[1]Читайте об этом в книгах серии «Пленники сумерек» «Откровение» и «Желание».

[2]Грязный (нем.).

[3]Славянский заговор на расставание.

[4]Болтун! (нем.)

Дата добавления: 2015-07-19